Запах кофе и жвачка на асфальте

Снежана Резникова, 2007

Действие романа происходит летом 2001 года. Обычная 30-летняя учительница впервые в своей жизни путешествует в Испанию. Ее цели непонятны и расплывчаты, она сама толком не знает, чего хочет, зачем приехала. Официальная версия – заработать деньги и вернуться домой. Но героиня хорошо знает, что идея вырваться из перманентной нищеты – это лишь повод для того, чтобы найти себя и свой путь. «Запах кофе и жвачка на асфальте» это правдивая история, которая была прожита, выстрадана, а потом переписана на чистовик. Эксцентричная перспектива новоиспеченной эмигрантки открывает для себя и читателей новый мир, доселе неведомый, а потому и очень интересный. Героиня наделена отвагой и умом , которые помогают ей противостоять незнакомой земле, наполененной опасностями и сокровищами, которые ей надо найти и завоевать. Ее молодость, оптимизм должны уничтожить все препятствия, которые перед нею стоят, чтобы прийти к маловероятному тайному месту, где ее мечта сбудется… Содержит нецензурную брань.

8 июня

Слава вам, идущие обедать миллионы!

И уже успевшие наесться тысячи!

В. Маяковский

Саша пригласил меня в Макдоналдс, американский ресторан быстрого питания, который был долгое время «невходной» в России, как и многое другое из «буржуазной пропаганды». В начале девяностых, когда под натиском капитала открыли первый Мак в Москве, выстроилась километровая очередь. Я в ней не стояла. Наверное, знала, что лет эдак через десять будет и на моей улице праздник…

Ну, ничего замечательного в этом Маке я не увидела: в помещении пахнет столовкой, еда, мягко говоря, «неприхотливая»: толстые гамбургеры да кока-кола. Впрочем, мягкое мороженое, напоминающее «ванильное в вафельном стаканчике» из далекого детства, понравилось. Одним словом, маркетинг — великое дело. Главное, не стейк продавать, а то, как он шкварчит на сковородке!

Мы съели по стандартному меню с напитком. Саша заказал пиво, ну а я — фанту. Уж не знаю, по какому случаю я была приглашена, но Сашка сказал, что надо просто радоваться халяве.

И все-таки моя неприязнь к американской котлете была раскрыта. Мой сотрапезник наклонился ко мне и доверительно прошептал:

— Меня тоже больше испанская национальная еда привлекает. Но чтобы в местном ресторане пообедать, надо о-о-очень хорошо зарабатывать. Как я, например!

Э-э-э, не знаю, как все это расценивать. Как намек? Лучше уж никак не расценивать, мало ли что может парню в голову прийти после банки пива… Гм, наверное, то же самое, что и до этой банки.

…Вася с упоением слушает песни одной испанской группы — «Ла ореха де Ван Гог». По-нашему — «Ухо Ван Гога». Во как оригинально! Поначалу мне не очень понравилось: у солистки, безусловно, есть вокальные данные, только пользуется она ими странно. Короче, слушая несколько часов кряду «Бен, асеркате, бен и абрасаме…»^[3] и все в таком роде, поневоле начинаешь проникаться массовой испанской культурой. И вот мы уже вдвоем сидим на диване и голосим в два голоса: «А рекордар Парис а сер ми ангустья…».^[4] И каждый о своем: Васек — о появлении своей ненаглядной, а я — о моей великой цели.

Приходит Саша и удовлетворенно кивает: слушать и петь испанские песни помогает в изучении языка.

Примечания

3

Ven, acércate — Иди, подойди поближе, подойди и обними меня. (исп.)

4

A recordar Paris, a ser mi angustia — Давай вспомним Париж и потоскуем вместе. (исп.)