Род

Снорри Кристьянсcон, 2018

Лето 970 года. Семья Уннтора Регинссона собирается в доме умирающего патриарха. Все знают, что из военных походов он вернулся богатым, и ходят слухи, что он привез с собой целый сундук с золотом, который становится причиной раздора среди его наследников. Теперь сыновья Уннтора вернулись к отцу, но никто из них не хочет почтить память родителя, и вскоре в доме, где прежде царил мир, прольется кровь и брат пойдет против брата. Только никто еще не знает, что это убийство будет далеко не первым, и у кого-то из собравшихся в родовом гнезде Уннтора в сердце поселилась тьма, которая не остановится ни перед чем. В атмосфере всеобщего недоверия и подозрительности семье надо найти убийцу, пока не стало слишком поздно.

Глава 5

Подготовка

Первые лучи утреннего солнца перевалили за холм, даруя сумеркам жизнь и цвет и перекрашивая деревья, окружавшие поле, из серых в зеленые. Ковыляя спиной вперед, Хельга тащила через траву сломанный лемех, уставившись на свои согнутые колени и след перед собой.

— Иииии… стой! — скомандовал Эйнар.

Она подчинилась приказу.

— Тяжелый, — сказала она, потирая натруженные руки. — Почему не ты это делаешь?

— Кто-то должен следить за бороздой. Теперь поверни направо, — услужливо показал он и проигнорировал ее хмурый взгляд.

Она взглянула вниз, на ноги, потом на прямую линию между собой и Эйнаром, вздохнула и развернула лемех.

— Вот так?

— Хорошо, теперь тащи его в эту сторону, пока я не скажу остановиться, — он показал влево.

— Да ты этим наслаждаешься, — пробурчала Хельга, когда земля наконец стала поддаваться лемеху, и между ее отступающими ногами появилась линия.

— Остановись и развернись!

Хельга сделала, как было сказано, и направила линию обратно к Эйнару. Когда она добралась до него и соединила третью линию с первой, с нее катился пот.

— Зачем это? — спросила она, переводя дыхание.

— Ты что, не помнишь прошлый раз?

— Давай представим, что нет, — сказала Хельга резче, чем собиралась.

— О, — сказал Эйнар, — точно. Уже одиннадцать лет прошло. Извини. Так вот, это для метания камней. — Он махнул рукой на большой треугольник, вычерченный Хельгой на земле. — Тот, кто кинет дальше, победит, но нельзя выходить за линию. Потом будет другое состязание, вон там, — он указал на барьер высотой по колено, за которым высились три мишени — ближняя в двадцати ярдах, самая дальняя в сотне. — Будут метать топоры и копья, потом стрелять из лука.

— И все в один день?!

— А потом еще гонка, — Эйнара было уже не остановить. — Сначала туда, — он небрежно махнул рукой в сторону северного края поля, где из земли торчал шест, — вокруг того шеста и к следующему, — второй шест высился далеко на восточном конце поля, — потом мимо третьего и назад.

— И на этом они закончат?

— О нет, — Эйнар усмехнулся. — Старый медведь заявил, что будет еще игра в тафл, но больше ничего не сказал.

Хельга нахмурилась:

— Почему?

— Есть у него причина, наверное, — сказал Эйнар. — У него она всегда есть.

Издалека донесся стук и дребезжание телеги.

— Ох, зараза! Я забыл! Камни…

— Какие еще камни?

В полумиле от них показался Яки, медленно ведущий лошадь с телегой. Эйнар огляделся, бешено дергая головой:

— Где топор?

Хельга остановилась и задумалась, восстанавливая их передвижения.

— Вон там, — сказала она, — где мы еду оставили.

Топор был прислонен к длинному бревну, идеальному для того, чтобы посидеть на нем и перекусить. «Хорошо знать, что в жизни главное», — подумала она и улыбнулась.

Эйнар подошел к большому топору и поднял его.

— Отлично, — сказал он, ни к кому не обращаясь. Потом, хорошенько размахнувшись, обрушил лезвие на ствол, повернув перед столкновением так, что, когда топор вошел в дерево, полетели щепки. Сильные руки немедленно выдернули его и опустили еще раз, и еще, и с каждым разом лезвие вгрызалось все глубже. Хельга наблюдала, как снова и снова напрягались и расслаблялись мышцы Эйнаровой спины, когда он раз за разом замахивался топором, словно подчиняясь сильной, ритмичной мелодии. Вскоре от ствола отвалился четырехфутовый кусок, заостренный с одной стороны, плоский с другой. Эйнар пододвинул ногу под полено и оттолкнул его в сторону, потом переместился дальше и начал все заново.

Хельга отвернулась, не прислушиваясь к ритмичному стуку металла, ударявшего о дерево, и заметила Яки. Старик приближался к ним, но не торопился, мягко направляя лошадь в нужную сторону. Увидев ее, он помахал, и тележка задребезжала дальше, остановившись, как раз когда Эйнар нанес последний удар.

— Ты что, парень, только заканчиваешь? — сказал Яки.

— Забыл, папа. Прости. Я почти все время потратил, заставляя Хельгу работать.

— Что? — выпалила Хельга. — Неправда это, жопа ты овечья!

Эйнар ухмыльнулся:

— Ужасно трудно с ней бывает.

— Ага, расскажи это кому-нибудь, кто захочет тебя слушать, — сказала Хельга. Потом остановилась и задумалась. — Хотя погоди. Нет таких людей.

— Не бойся, — сказал Яки. — Я-то знаю, кто из вас лодырь.

Эйнар поднял одно из поленьев. Оно едва помещалось у него в руках.

— Куда их нести?

Яки огляделся вокруг.

— Вы хорошо поработали, — сказал он. — Все так, как и должно быть. Камни сбросим там.

Он показал на центр поля.

Хельга последовала за Эйнаром, который отволок свое полено в указанное Яки место. Пока его отец подводил туда лошадь, парень перевернул кусок дерева и вогнал его в землю так, что получилась ровная круглая площадка. Он прикинул ее размеры по высоте бедра, потом налег сверху всей тяжестью.

— Вроде устойчиво, — сказал он Яки.

Старик подошел ближе, пнул полено, затем пару раз толкнул его и выразил свое одобрение:

— Сойдет. Тащи другие два.

— Можешь помочь, если хочешь, — сказал Эйнар Хельге, поднимая следующее полено.

Она метнула в него свирепый взгляд, потом нагнулась и подобрала последний кусок дерева, приказав себе не кривиться от натуги. Вместо этого она наклонила голову и улыбнулась Эйнару:

— Веди меня, лодырь.

Она постаралась не морщиться, сбрасывая полено на землю, но не удержалась и скорчила гримасу, когда Яки с легкостью подхватил его и установил на место. Эйнар взял второе, и вскоре оба столба вошли в землю на равном расстоянии от первого.

— Все? — спросил Эйнар.

— Не совсем, — ответил Яки. — Не забывай о треклятых камнях.

Он подошел к телеге и откинул заднюю доску. На дне лежали три огромных валуна. Первой мыслью Хельги было: «Никто не сможет их поднять!» Самый маленький по размеру и форме напоминал тело овчарки, а самый крупный был больше похож на мяч — он достал бы Хельге до колен.

Эйнар тихо присвистнул:

— Эти?.. А мы справимся?

— Старик попросил, — сказал Яки. — Именно эти три, — на лице его мелькнула тень улыбки. — Не знаю уж зачем. Он сказал, что раз они уже в телеге, почему бы их и не использовать.

— Ясно, — сказал Эйнар со вздохом. — Ладно, тогда за дело.

Он запрыгнул в телегу, согнул колени и, крякнув, начал толкать меньший из камней, пока тот неохотно не сдвинулся, заскрежетав по дну телеги.

— Осторожно… — Яки подошел ближе, готовясь поймать мозолистыми руками приближающийся край камня. — Давай-ка сделаем все с первого раза.

— Очень… хороший… план… — процедил Эйнар сквозь стиснутые зубы.

Как только камень достиг края, Яки сразу нашарил удобное место, чтобы ухватиться, и потянул на себя.

— Вот так, — выдавил он, — теперь спускайся сюда.

Эйнар тут же соскочил с телеги и встал плечом к плечу с отцом. Вместе они осторожно опустили валун на землю рядом с первым столбом.

— Это было не так уж сложно, — сказал Эйнар, когда они перевели дыхание.

— Не сложно, да, — ответил Яки.

— Как насчет этого чудовища? — спросил Эйнар. Второй камень напоминал срубленную с длинного дома крышу: он был почти треугольным, но широким и длинным в неудобных местах.

— За этот нужно браться осторожно, — сказал Яки. — Ухватись не там, и он покажется раз в пять тяжелее. Я в этом не так хорош, как он.

Хельга отошла подальше от них, когда Эйнар встал рядом с отцом. Кряхтя и ругаясь, они ухитрились подтолкнуть валун к краю телеги, потом спрыгнули вниз и приняли его вес на руки. Тяжело дыша и шатаясь, они подошли ко второму столбу. Согнули колени и стали медленно опускать, но в футе от земли Яки поморщился.

— Бросай его… — просипел он с красным лицом.

Эйнар с радостью подчинился.

–…только ноги береги, — закончил старик, когда камень приземлился.

— Спасибо, папа. Ты такой заботливый, — сказал Эйнар. Оба мужчины стояли рядом, тяжело дышали, уперев руки в бедра, и смотрели на камень.

— Редкая, однако, сволочь, — сказал наконец Эйнар.

— Это верно, — согласился его отец.

Эйнар расправил плечи:

— Ладно, — сказал он. — Давай стащим с телеги третий и закончим на этом.

— Этот мы трогать не будем, — ответил Яки, медленно подходя к лошади.

Кожу Хельги покалывало. Она увидела, как взметнулись уши животного; до нее долетали лишь случайные, едва слышные слова, странные звуки, которыми Яки успокаивал и убеждал лошадь, но кобыла фыркнула и запрокинула голову, а когда Яки взялся за уздечку, не стала вырываться.

— Какой план? — спросил Эйнар.

— Возраст и мудрость, — ответил Яки, — вот какой план.

Мягко натянув поводья, он пустил лошадь шагом, и телега двинулась за ней. Яки что-то шепнул кобыле, и та остановилась. Старик прошел мимо передних ног животного и положил выдубленную руку ей на круп. Потом взял поводья и плавно потянул на себя, одновременно подталкивая напрягшиеся мускулы. Лошадь протестующе заржала, но сделала, как ей было велено, придвигаясь к старику. Упряжь съехала, но в конце концов телега сместилась влево.

Лицо Эйнара озарилось пониманием, и он встал позади телеги, приподняв ее, чтобы вытащить из колеи. Задняя часть развернулась к третьему столбу.

— Хватит, — сказал он.

Яки перешел к голове лошади и отпустил поводья.

— Хорошая девочка, — пробормотал он, — хорошая девочка.

Его рука нырнула в карман, и на свет показалось ярко-зеленое яблоко. Лошадь боднула его, подняла губу и потянулась за лакомством.

Эйнар был уже сбоку от кобылы и ослаблял ремни, державшие тележные оглобли.

— Готов, — сообщил он.

— Готов, — отозвался Яки, касаясь ремней.

Оглобли выскользнули из креплений, и к звуку скользившей по дереву кожи добавился скрежет камня по доскам. Кусок скалы размером с двух взрослых баранов скатился с телеги, ударился оземь с глухим «бац» и ушел на два пальца в почву.

Свободная от груза телега бешено закачалась на колесах, но, подергавшись, встала на место.

Эйнар уставился на камень:

— Он просил вот об этом?

— Именно, — сказал Яки.

Хельга видела, что Эйнар размышляет, пытается что-то понять, но потом он потряс головой, словно отгонял муху.

— Это все? — спросил он.

Яки покачал головой.

— Нет. Ему нужны два сиденья и стол. Хельга, можешь пока отдохнуть, если хочешь, а потом вернемся все вместе.

— Спасибо, — с благодарностью сказала Хельга и, пока Яки с Эйнаром обсуждали углы и размеры, пошла туда, где они оставили еду. Хильдигуннюр заставила ее взять с собой для перекуса шмат вяленой оленины размером с кулак, и теперь ее желудок рассыпался перед матерью в благодарностях. Поскольку ее бревно было уничтожено, пришлось искать себе другое сиденье, и вскоре Хельга обнаружила идеальный пень в подходящем теньке. Она устроилась на нем, улыбаясь Эйнару и Яки. У них были одинаково широкие плечи и одинаково плавная походка — Эйнар этого, может, и не сознавал, но он превращался в собственного отца.

Это навело Хельгу на мысли о ее настоящих родителях — и как однажды они взяли и пропали. Первые несколько лет она постоянно спрашивала Хильдигуннюр о том, что случилось, но ее новая приемная мать сразу становилась неразговорчивой и отвечала, что они заболели и им пришлось уйти. Она открыла Хельге только имя ее отца — Финн. Какое-то время она помнила их лица, но сейчас уже с трудом могла представить своим папой кого-то, кроме Уннтора.

«Вот что делает время». Она залезла в свою сумку. Тоска никому еще не помогала, в отличие от еды. От соленого дымного мясного запаха — плата за то, что помогает с гостями, сказала мама, — она уже истекала слюной. Над ней раскинулось бесконечно синее небо; солнце приятно согревало ее кожу, и она позволила себе на мгновение смежить веки и просто насладиться жизнью.

Когда она снова открыла глаза, возле ворот, прислонившись к столбу, стоял старик, взявшийся неизвестно откуда. В голове у нее тут же всплыли все наставления Хильдигуннюр: шуми, беги и, если нужно будет, бей в пах и в горло. Но почему-то она совсем не чувствовала страха.

— Приветствую! — крикнул ей старик.

— И тебе привет, — ответила она. — Куда идешь, седая борода?

Она поискала глазами Яки и Эйнара, просто для перестраховки, но они, видимо, ушли куда-то в лес.

— О, я просто гуляю — сказал старик. В голосе его слышалась улыбка. — Проголодался вот только.

— Надо было подумать и взять еду с собой, — крикнула Хельга.

— Не думал, что забреду так далеко, — ответил старик.

Что-то в ней смягчилось.

— Тогда иди сюда. У меня есть чем с тобой поделиться.

Старик с уважением кивнул, и Хельга хорошенько рассмотрела его, пока он ковылял к ней, опираясь на толстый дорожный посох. Голова его была обвязана тряпкой — явно, чтобы солнце не напекло. Одежда была серой и выцветшей, и тяжелый шерстяной плащ тащился по траве.

— Неудивительно, что тебе еда нужна, дедуля, ты же одет по-зимнему. Сваришься в такой-то одежде, — засмеялась она, когда он подошел поближе.

— Ты права, — сказал старик. Вид у него был хрупкий, но голос на удивление сильный. — Я, бывает, прохожу через холодные места и порой забываю про летнюю одежду.

Хельга улыбнулась:

— Ну, что продаешь?

Глаза старика блеснули.

— То да се. В основном скучающим крестьянкам, а ты на такую не похожа.

— Пока, — сказала Хельга.

— И не будешь. Крестьянкой ты, может, и станешь когда-нибудь, а вот скучать вряд ли придется.

Без лишних слов Хельга поднялась с удобного пенька и предложила старику присесть.

— И почему ты так решил? — спросила она.

— По форме челюсти, наверное, — сказал старик и взялся за посох, чтобы опуститься на пенек. — И еще у тебя искорки в глазах.

Он еще раз осмотрел ее с ног до головы.

— Я неправ? — спросил он.

Хельга поймала себя на том, что уставилась на свои башмаки.

— Не знаю, — пробормотала она. Потом в ней вспыхнуло раздражение, и она взглянула старику прямо в глаза. — И откуда мне знать, если я до этого еще не дожила?

Старик усмехнулся, зубы его торчали в разные стороны.

— Хороший ответ! — сказал он. — Горе толстошеему крестьянину, который захочет тебя приручить.

Хельга фыркнула.

— Пусть только попробует. — Она оторвала кусок оленины. — Вот, это тебе за предсказание.

Костлявые пальцы старика осторожно сомкнулись на мясе и плавно поднесли его ко рту. Он откусил немного и стал медленно жевать, наслаждаясь вкусом.

— Очень вкусно, — сказал он наконец. — Достойно королей. Ты щедрая хозяйка, Хельга Финнсдоттир.

Она нахмурилась и моргнула. Случилось что-то странное, но она не вполне понимала что. Называла ли она свое имя?

— Что ты сказал?

— Я сказал, что ты щедрая хозяйка.

Что-то копошилось у нее в мозгу, но удрало, когда она потянулась за ним. Солнце палило все сильнее, и она пожалела, что у нее нет такой же повязки, как у старика.

— А… да не важно, — сказала она. — Не стоит благодарности. Я живу…

— На Речном хуторе, — сказал старик. — Знаю. Я хотел бы еще посидеть и поговорить, но мне нужно идти. Вот, возьми в знак моей благодарности, — добавил он, стремительно вставая с пенька. Хельга моргнула. На мгновение он показался чуть ли не юношей, но стоявший перед ней человек был таким же дряхлым и слабым, как тот, что садился. Было лишь одно отличие: в костлявой руке он сжимал маленький черный камень, который блестел на солнце и свисал с тонкого кожаного ремешка.

— Что это? — спросила она.

— Кто знает? — ответил старик. — Возможно, твое будущее.

Легчайшее движение пальцев — и камень начал вращаться в его руке. Проявились и исчезли темные линии.

— Это руна? — спросила Хельга.

Старик улыбнулся:

— Да. Ты еще не знаешь, как их читать, да?

Хельга нахмурилась, чувствуя себя одновременно сонной и глупой.

— Нет, — призналась она.

Старик наклонился к ней. Хельга почувствовала его костлявую руку на своем предплечье, и она казалась странно теплой и твердой. Потом его руки обогнули с двух сторон ее голову, завязывая ремешок. Он легко коснулся ее кожи, она ничего даже не успела подумать, когда у нее в ушах раздался голос, шептавший:

Руна Наут.

Желания, стремления и заботы.

…И старик, казалось, был перед ней и позади нее одновременно. Она моргнула, потрясла головой, чтобы в ней прояснилось, — и никого не увидела.

Старик махал ей издалека, уже у ворот.

— Прощай! И спасибо за еду! — прокричал он.

Хельга таращилась ему вслед, пока он ковылял прочь. Внезапное головокружение заставило ее сесть на пенек, и все-таки она не могла стряхнуть с себя ощущение тревоги. Она плотно зажмурила глаза, открыла их вновь, но ворота остались просто воротами. Старик уже скрылся за поворотом, а вернувшиеся Эйнар и Яки стояли над бревном и спорили о размерах…

Она закрыла глаза всего на мгновение. Она не видела их прихода. Она не видела его ухода.

Должно быть, ей это приснилось.

— Глупая девчонка, — прошептала она, — уснула в поле. Хорошо, что мама тебя не нашла.

Она потянулась к сумке, но, вытащив свой обед, замерла. Кто-то оторвал большой кусок мяса.

— Проклятые мыши, — пробормотала она. — Мыши.

Быстрыми нервными пальцами она оторвала полоску мяса и положила ее в рот.

— Очень вкусно, — сказала она. — Достойно королей.

Что-то в этих словах раздражало ее.

— За работу, — скомандовала она себе. — Быстро за работу.

Хельга поднялась и направилась к мужчинам, но ее первые слова утонули в звуке Эйнарова топора, вгрызшегося в дерево. Оба они взглянули на нее и сосредоточились на работе. Кажется, никто из них не заметил ее гостя, а если и заметил, то точно не собирался ничего спрашивать. И вообще это уже не казалось ей таким важным. Чтобы успокоиться, она коснулась рунного камня. Подарок от родителей, сказал ей кто-то, но она не помнила кто. Да это и не имело никакого значения.