Заговор белых плащей

Софи Кортес

Франция, 1312 год. Графа Армана де Фуа ложно обвиняют в убийстве на рыцарском турнире. Но за кознями стоит орден Храма, жаждущий завладеть реликвией, спрятанной Арманом. Элен, возлюбленная графа, бросает вызов могущественным тамплиерам. Ей предстоит распутать клубок интриг и заговоров, ведущих в сердце Святой Земли. Сможет ли пылкая любовь девы спасти рыцаря и Францию от грозной опасности? Или пламя страстей поглотит все — и уже никому не будет спасения?

Глава 3. Расследование Элен. Неожиданный союзник.

Слух о трагических событиях на турнире в Шиноне разлетелся по дворцам и замкам Франции со скоростью лесного пожара. Придворные дамы, позабыв о куртуазных беседах и галантных кавалерах, шушукались по углам, обсуждая немыслимое коварство графа де Фуа. Имя Армана полоскали на все лады, припоминая даже самые незначительные проступки его беспечной юности.

«Волк в овечьей шкуре!» — говорили одни, качая напудренными париками. «Змея, выращенная на груди французской короны!» — вторили им другие, сверкая жемчугами и бриллиантами. Каждый считал своим долгом плюнуть в след вчерашнего кумира и любимца Фортуны. Так уж водится в свете — от обожания до презрения всего один шаг.

Но только не для Элен д'Эвре. Юная дева, сраженная в самое сердце стрелой Амура, не верила в виновность своего рыцаря. Каждой частичкой души она ощущала, что Арман стал жертвой чудовищной несправедливости. И была твердо намерена собственными руками распутать этот клубок грязных интриг.

С того черного дня Элен не находила себе места. Она металась по родовому гнезду д'Эвре, своей тоске и решимости, словно раненая львица в клетке. Ни утешения добросердечной кормилицы Маргариты, ни строгие увещевания отца не могли отвлечь ее от мыслей о возлюбленном, томящемся за решеткой.

— Я должна ему помочь! Должна вызволить его из этой западни! — в отчаянии повторяла Элен, комкая в руках расшитый платочек. — Не может быть, чтобы никто не видел правды! Чтобы все отвернулись от невиновного!

И юная дева решилась на отчаянный шаг. Она знала — доказать невиновность Армана в одиночку ей не под силу. Слишком могущественны и хитры были его враги. Но, быть может, у нее получится найти союзников среди приближенных короля? Ведь наверняка истина не укрылась от взора самых прозорливых царедворцев.

Однажды вечером, когда замок д'Эвре погрузился в сонную тишину, Элен накинула темный плащ и, захватив потайной фонарь, тайком выскользнула из своих покоев. Легконогой серной она пробиралась по узким коридорам и галереям, пока не достигла внешней стены. Там, у полускрытой плющом калитки, ее уже ждал преданный Бертран — ловчий ее отца, с детства питавший к юной госпоже нежную привязанность.

— Бертран, друг мой, ты — единственный, на чью помощь я могу рассчитывать, — горячо зашептала Элен, сжимая мозолистую руку слуги. — Проводи меня до Шинона тайными тропами. Я должна встретиться кое с кем из приближенных Его Величества. От этого зависит судьба графа Армана… и моя собственная.

Ловчий только молча кивнул, преданно заглядывая в лицо своей госпожи. Он догадывался, какие чувства связывают ее с опальным графом де Фуа. И был готов хоть в огонь, хоть в воду ради счастья прекрасной Элен.

Два всадника — хрупкая девушка на белоснежной кобылке и рослый слуга на гнедом жеребце — вскоре растворились в ночной мгле, унося с собой надежду на спасение того, кто был дороже целого мира для юной влюбленной.

Рассвет только-только окрасил перламутром стены величественного Шинона, когда Элен и Бертран постучались у задних ворот замка. Стражники, хмуро оглядев запыленных до бровей путников, нехотя впустили их внутрь.

— Я — Элен д'Эвре, дочь барона Рауля д'Эвре, и прибыла сюда ради аудиенции с Его Преосвященством епископом Гильомом Тирельским! — твердо произнесла девушка, откидывая капюшон и являя миру свою ослепительную красоту. — Проводите меня к нему незамедлительно. Дело не терпит отлагательств.

Молодые стражники, потрясенные столь невиданным зрелищем, только и смогли что молча поклониться и указать путь во внутренние покои. Элен, расправив плечи и на мгновение прикрыв глаза, мысленно взмолилась: «Пресвятая Дева, не оставь нас своей милостью! Помоги мне убедить епископа в невиновности Армана. Ты — наша последняя надежда».

С этой безмолвной молитвой на устах юная дева решительно направилась по анфиладам и коридорам Шинонского замка, готовая биться за свою любовь до последнего вздоха. Она еще не ведала, какие грозные испытания и неожиданные открытия ждут ее впереди. Но в одном была твердо уверена — без Армана ей не будет жизни. А значит, пасовать перед трудностями не в ее правилах.

Темные своды часовни Святого Мартина дышали прохладой и таинственностью. Лучи утреннего солнца, проникая сквозь узкие витражные окна, расцвечивали мозаичный пол причудливым калейдоскопом красок. У дальней стены, погруженный в молитвенное созерцание, застыл коленопреклоненный силуэт в епископском облачении.

— Ваше Преосвященство! — громко произнесла Элен, шагнув под гулкие своды. Ее звонкий голос эхом прокатился под каменными сводами, вынудив епископа обернуться.

Гильом Тирельский медленно поднялся с колен и, опираясь на свой посох, двинулся навстречу непрошеной гостье. Элен почтительно склонила голову, но тут же вскинула на прелата полный мольбы и решимости взгляд лазоревых глаз.

— Простите мое внезапное вторжение, Ваше Преосвященство, — торопливо заговорила она. — Но я прибыла к вам по делу величайшей важности. Я — Элен, дочь барона д'Эвре и… невеста графа Армана де Фуа. Того самого графа, что был несправедливо обвинен в подлом убийстве и заточен в темницу.

Тонкие брови епископа удивленно приподнялись. Он окинул стройную фигурку Элен пронзительным взглядом, словно стараясь проникнуть в самые потаемные уголки ее души.

— Я слышал о вас, дитя мое, — наконец произнес он, и в его суровом голосе промелькнули нотки сочувствия. — И о вашей пылкой привязанности к опальному графу де Фуа. Но боюсь, ваши чувства затмевают голос разума. Улики против него слишком весомы, а преступление чудовищно.

— Нет, Ваше Преосвященство! — горячо воскликнула Элен, не в силах совладать с охватившим ее волнением. — Я знаю Армана как никто другой. Знаю его благородное сердце, его истинно рыцарскую натуру. Он не мог совершить столь подлый поступок, будь то на турнирном поле или за его пределами. Кто-то жестоко подставил его, очернил в глазах короля и всей Франции!

Она шагнула ближе к епископу, и в ее глазах вспыхнул лихорадочный огонь непоколебимой веры:

— Умоляю, Ваше Преосвященство, не дайте свершиться чудовищной несправедливости! Вы — едва ли не единственный, кто способен убедить Его Величество в невиновности Армана. Только ваше влияние и безупречная репутация святого человека могут пошатнуть это гнусное обвинение.

Гильом Тирельский молчал, не сводя испытующего взгляда с пылающего решимостью лица девушки. Мудрый прелат видел, что слова Элен идут от самого сердца, что в них звучит неподдельная убежденность влюбленной души. Но одной веры, увы, было недостаточно, чтобы перевесить тяжкие улики.

— Вижу, ваши чувства к графу де Фуа глубоки и искренни, дитя мое, — наконец промолвил епископ после долгого раздумья. — И мольба ваша исходит из самых недр души. Я и сам, признаться, сомневаюсь, что столь доблестный рыцарь мог совершить приписываемое ему вероломство. Но, увы, одних сомнений мало, чтобы оправдать обвиняемого. Нужны неопровержимые доказательства его невиновности.

— Значит, я найду эти доказательства, Ваше Преосвященство! — твердо произнесла Элен, сжимая кулачки. — Чего бы мне это ни стоило, я добуду улики, подтверждающие непричастность Армана к гибели барона де Безье. Не может быть, чтобы злодей, подстроивший эту гнусную западню, не оставил следов.

Она одарила епископа лучистым взглядом, полным мольбы и надежды:

— Но я не справлюсь одна, святой отец. Без помощи влиятельных союзников мне не распутать этот клубок придворных интриг. Не откажите в милости, будьте моим негласным покровителем в стенах Шинона. Прошу, не дайте погибнуть невиновному и разбиться двум любящим сердцам!

Гильом Тирельский еще некоторое время смотрел на преисполненное мольбы лицо юной девы, размышляя о превратностях судьбы и силе истинных чувств. Эта тоненькая смелая девочка, рискнувшая в одиночку бросить вызов могущественным врагам, пробудила в душе сурового прелата невольное восхищение.

— Хорошо, дитя мое, — наконец решился он, кладя узкую ладонь на хрупкое плечо Элен. — Я стану вашим тайным союзником в этом нелегком деле. Буду направлять, оберегать и всячески способствовать вашему расследованию. Но действовать вам придется осторожно и мудро, ибо скрытые недруги Армана де Фуа коварны и безжалостны.

Лицо епископа посуровело, и морщины залегли на высоком челе:

— В вашем стремлении защитить честь любимого вы, сами того не ведая, рискуете пробудить очень темные и опасные силы. Силы, таящиеся в тенях французского двора и способные на самое страшное злодейство. Опасайтесь длинных рук тайных врагов, не доверяйте слащавым речам и двуличным улыбкам. Только хранимые любовью и верой, вы сможете одолеть всех демонов, что встанут на вашем пути.

С этим напутствием Гильом Тирельский осенил склоненную голову Элен своим посохом, безмолвно благословляя ее на тяжкий подвиг во имя справедливости и любви. В этот миг между утонченной придворной дамой и могущественным церковным иерархом возник прочный и незримый союз, скрепленный велением сердца и жаждой истины.

Покинув часовню Святого Мартина, Элен почувствовала, как в груди разгорается пламя надежды и решимости. Первый шаг на пути к спасению Армана был сделан — и какой шаг! Заручиться поддержкой духовника самого короля, снискать его расположение и покровительство — о большем она не могла и мечтать.

«Мужайся, mon amour! — мысленно обратилась девушка к томящемуся в подземелье возлюбленному. — Я иду за тебя сражаться. Иду, чтобы вырвать тебя из лап клеветников и завистников. Теперь у нас есть могущественный союзник — и с ним мы непременно добьемся твоего освобождения!»

С этими воодушевляющими мыслями Элен поспешила в предоставленные ей покои — обдумывать дальнейшие шаги и готовиться к грядущим испытаниям. Ей предстояло стать глазами, ушами и разумом епископа Тирельского при шинонском дворе. Ловить слухи, подмечать намеки, плести собственную сеть интриг и союзов — лишь бы напасть на след истинного виновника случившейся трагедии.

И она была готова учиться, готова рисковать, готова мужественно снести любые тяготы — только бы вновь увидеть ясные глаза своего рыцаря, услышать его бархатный смех, ощутить крепкие объятия любимых рук. Только бы вернуть их с Арманом украденное счастье, вновь подарить надежду их осиротевшим сердцам.

С того дня дочь барона д'Эвре развила небывалую активность, оказавшись втянутой в круговорот большой дворцовой политики. На балах и приемах, на соколиной охоте и дружеских вечерях она внимательно прислушивалась к разговорам, ловя каждое слово, каждый намек, способный пролить свет на таинственное преступление в Шиноне.

Неизменно хороша и приветлива, она быстро снискала расположение самых знатных дам. С ними, потягивая сладкое вино, Элен обсуждала достоинства кавалеров, моды и куртуазную поэзию — но мысли ее были далеко. Она старательно запоминала оброненные вскользь фразы, неосторожные признания, мимолетные аллюзии, чтобы потом, наедине с собой, подвергнуть их тщательному анализу.

Самые же ценные и опасные сведения ей удавалось выуживать в беседах с придворными, и прежде всего — с рыцарями-храмовниками. Эти суровые воины Христа, чья слава гремела по всей Европе, нередко оказывались в курсе тайных интриг и закулисных игр. О, сколько откровений и недомолвок довелось услышать прекрасной шпионке любви из их грубоватых уст!

Элен училась думать как заправский дознаватель. Отделять правду от лжи, случайное от умышленного, важное от незначительного. Складывая в уме разрозненные факты, обрывки фраз и туманные намеки, она постепенно выстраивала в голове общую картину случившегося — пока еще неясную, полную белых пятен, но уже тревожную.

И чем больше деталей добавлялось к этой мозаике, тем отчетливее вырисовывались контуры заговора против графа де Фуа. Заговора, участники которого явно восседали на самых верхах — быть может, подле самого трона Филиппа Красивого. Заговора, нити которого тянулись к таинственным врагам из прошлого, затаившимся в тени, но не забывшим былых обид.

То были пугающие и одновременно обнадеживающие открытия. Они доказывали, что Арман пал жертвой жестокого умысла, а не собственного злодейства. Но они же подсказывали, сколь могущественны и безжалостны силы, жаждущие его погибели. Устоять одной против этого сонма недругов Элен не могла.

Поэтому каждый свой шаг, каждую догадку и подозрение она старательно докладывала своему покровителю — епископу Гильому Тирельскому. В часовне Святого Мартина или в тиши дворцового сада они подолгу совещались, сверяя добытые факты, строя предположения и разрабатывая план дальнейших действий.

— Истина где-то рядом, Ваше Преосвященство, — горячо убеждала прелата Элен, сверкая одухотворенным взором. — Я чувствую, враги Армана с каждым днем теряют бдительность, считая свою победу неоспоримой. Нам лишь нужно набраться терпения и зоркости, чтобы выследить тот единственный промах, что приведет нас к разгадке.

— Да хранит вас Господь в вашей отваге и целеустремленности, дитя мое, — благословлял ее епископ, осеняя крестным знамением. — Не теряйте надежды и веры, ибо лишь они способны привести нас к торжеству справедливости. Рука Всевышнего неисповедима, но в нужный час она всегда карает истинных злодеев.

Конец ознакомительного фрагмента.