Непокорная. Я тебя завоюю

Софи Сорель (2024)

Мой отец ввязался в опасную игру и подставил одного из самых страшных и влиятельных людей города. Чтобы замилостивить этого нелюдя и не лишиться головы, он готов на все. Ренат Несветаев с щедрой руки предлагает сохранить жизнь отцу и его семье, если тот отдаст ему меня. Почему именно я стала разменной монетой в этой сделке? Потому что Ренат — человек, которого я возненавидела с первого взгляда и которому отказала на глазах у всех. А такие люди не знают слова «нет». Он уверен, что теперь я буду игрушкой в его руках и стану беспрекословно исполнять все его желания. Однако он еще не знает, что я из тех, кого нельзя подчинить. Посмотрим, кто кого!

Глава 11

Алёна

Бабушка вернулась, когда я уже спала. Точнее делала вид, что спала. Вылетев из квартиры Соломона Карловича, я, не разбирая дороги, бросилась вдоль набережной. Наш дом был на другом её конце, и бежать было далеко. Но мне казалось, что разъяренный облитый кофейной жижей Ренат догонит меня и придушит собственными руками.

Только вбежав в парадную, я поняла, что никто за мной не гнался. И чего я так переполошилась? Ну подумаешь, нечаянно кофе на него пролила. Он же не дурак, и понимал, что я не специально. А вот он меня оскорблял вполне себе намеренно. И что за хам такой? Неужели он себя так со всеми женщинами ведёт? Отвратительный. Но по крайней мере я ему свои извинения принесла, так что теперь мой дорогой папочка не сможет меня упрекнуть в том, что я, затеяв скандал, ничего не сделала, чтобы этот скандал нивелировать.

Уснула я под утро, а когда проснулась и, приняв душ, вышла в кухню, там меня встречала бабушка Маша со свежесваренным кофе и огромным букетом цветов, красовавшимся в вазе на столе.

— Цветы? — удивилась я. — Откуда?

— Курьер принёс, — улыбнулась бабуля и поставила передо мной чашку кофе.

— Тебе?

— Нет, детка, тебе.

— Шутишь? — посмотрела я на бабушку недоверчиво.

— Нет, правда тебе.

— И от кого же?

Андрей прислал? Но он не знал бабушкиного адреса.

— Там есть записка, — кивнула бабуля на цветы.

Я выудила белый лист плотной бумаги, сложенный вдвое, и развернула его: «Извинения приняты. Свои я принесу в Москве. До встречи. Р.Н.»

— И кто же этот Р.Н.? — зло прошипела я, разрывая конверт на мелкие клочки.

— Брось, Алёнка, — усаживаясь напротив, сказала бабушка. — Ренат неплохой человек.

— Неплохой человек? — ахнула я.

— У Соломона Карловича не может быть плохого племянника.

— А Соломон Карлович у нас господь бог, — фыркнула я.

— Нет, но он очень интеллигентный человек. И я уверена, Ренат Несветаев, такой же.

— Бабушка, как ты можешь? — возмутилась я. — Я же тебе рассказывала о нашем с ним знакомстве в Швейцарии.

— Рассказывала, но вчера я поговорила с ним и убедилась, что ты слишком предвзято к нему относишься.

— Предвзято?

— Конечно, — уверенно кивнула бабуля. — Ну, нашла коса на камень. Бывает. Но вы оба взрослые люди, я уверена, стоит вам только поговорить спокойно, отбросив все предубеждения, и он тебе понравится.

— Понравится? — Если глаза действительно могут вылезти на лоб, то мои именно это и сделали.

— Прекрати переспрашивать. Это в конце концов невежливо, — одернула меня бабушка.

— Да я не знаю, как реагировать на твои слова!

— А ты не реагируй. Просто послушай, Алёнка, что тебе бабушка скажет. Всё-таки я жизнь прожила, и у меня за плечами ого-го сколько всего. Так вот, — сделав глоток кофе, сказала бабушка, — часто мы неверно трактуем собственные эмоции. Да, Ренат повёл себя не очень красиво в Санкт-Морице, но и ты не ангел. Вспылили, наговорили лишнего. Но ведь не обязательно из этого рождается ненависть.

— А что же ещё? — поморщилась я.

— Настоящая страсть. Истинная любовь, — улыбнулась бабушка.

— Ну ты и сказанула! Какая страсть? Какая любовь, к чертовой бабушке!

— Не выражайся, Алёнка.

— Извини, просто меня бесит вся эта ситуация с Несветаевым. И он меня бесит.

— А вот ты его — нет, — уверенно заявила бабуля. — Видишь, цветы прислал, извиниться планирует.

— Ты читала записку?

— Конечно. Может, цветы мне предназначались, — усмехнулась бабушка. — Мне, знаешь ли, тоже все ещё дарят цветы.

— В это я охотно верю. А вот в то, что Несветаев способен извиниться, или в то, что он неплохой человек, нет, не верю.

— Это у тебя пройдёт, Алёнка. Вот увидишь. Из такого бурного начала может получится очень крепкий союз.

— Прекрати, бабуль! Тебя куда-то не в ту степь несёт. Никакого союза с Несветаевым нет и быть не может. Он высокомерный хам. Я таких не перевариваю.

— Знаешь, детка, мужчины, по большому счёты, изначально все лишь слегка лучше орангутанга. От нас, женщин, зависит, какими они станут в итоге.

— Ну да, — хохотнула я. — Я верю в аксиому: горбатого могила исправит.

— А я в другу верю, — улыбнулась бабушка.

— В какую же?

— Вода камень точит, детка. Вода камень точит.

Я прожила в Питере ещё две недели. Андрей так и не вырвался — слишком много работы. Я даже была рада этому. Мне было не до него. Мы лишь сговорились созвониться, когда я вернусь в Москву, и поужинать вместе.

С бабулей мы жили хорошо. Несветаев в наших разговорах после того дня не всплывал. Цветов от него я больше не получала и надеялась, что эта история осталась позади. Столько лет мы оба жили в Москве, никогда нигде не сталкивались. Дай бог, больше нигде и не столкнёмся.

Отец мне не звонил. Мама о происшествии в Швейцарии не упоминала, когда мы с ней разговаривали по телефону. А значит, все устаканилось.

Через две недели я решила вернуться в Москву. Бабушка собиралась на лето уехать на дачу, что была у неё где-то под Петербургом. Я не ездила туда лет десять, а то и больше. Дом там совсем разваливался, а бабушка нехотела перестраивать его, говорила, что это память о прошлом.

В Москве меня никто не встречал, моралей мне не читал, но и радости не проявлял. Я была этому рада. Пусть меня лучше не трогают. Я созвонилась с Андреем и в тот же вечер он повёл меня в один из лучших ресторанов столицы.