Вейкане

Станислав Шеменев (2024)

История лесовичка Вейкане, который уезжает из родного дома, чтобы поступить в университет своей мечты, где обучают любви, добру и милосердию. Вступительный экзамен кажется ему самым сложным и волнительным испытанием в жизни, но Вейкане и не подозревает, что совсем скоро попадёт в круговорот событий, в которых прошлое сойдется с настоящим. Не пройдет и года, как от храбрости маленького лесовичка будет зависеть жизнь его друзей и судьба всего Лесного Королевства.

Экзамен, на котором не спишешь

Лесовичкам не хотелось никуда возвращаться. Настроение было отличное. Общение шло легко и непринужденно. Пригревшись в теплом кафе, они заказали еще одну порцию наивкуснейшего шоколада, а потом еще и еще одну…

«Бом», «бом», «бом» — в очередной раз раздался бой часов, и снова — «бом», «бом»… Стрелки показывали полночь.

Друзья вдруг заметили, что в кофейне они остались одни. Позвали официанта, но никто не откликнулся.

— Наверное, не выдержали и ушли домой, так и не дождавшись, пока мы превратимся в одну большую сладкую конфету после пяти-то кружек горячего шоколада подряд, — ухмыльнулся Вишке.

— Или уснули где-нибудь в коморке, — сказал Йорги.

— Как поздно… — с тревогой заметила Мила. — А нам еще так далеко возвращаться.

— Не стоило соглашаться тащиться сюда, — недовольно буркнул Лауль. — Теперь совсем не выспимся перед экзаменом.

— Да? А кто говорил: «Давайте еще чашечку закажем, давайте еще, эта уж точно последняя»! — съязвил Йорги.

Ребята оставили чаевые на столике и вышли из кофейни. На улице было уже совсем холодно, начинал моросить дождь.

Лесовички, поежившись и спрятав подбородки в воротники, двинулись в сторону общежитий, но внезапно за их спинами послышался дрожащий тоненький голосок:

— Помогите, помогите, пожалуйста…

Все с тревогой оглянулись. На тропинке стояла маленькая сгорбленная старушка в толстом ватном тулупе, укутанная в потрепанный, полинявший за годы белый шерстяной платок. Она опиралась на палочку и, казалось, еле держалась на ногах.

— Бабушка, что случилось, как вы здесь оказались? — спросила Мила, подойдя к ней.

— Телегу мою у канаву занесло, — голос задрожал еще сильнее, и лесовичкам показалось, что старушка сейчас расплачется. — Ослик выбраться не можеть.

— Какой еще ослик? Как вы сюда попали? — недоумевал Йорги.

— Я ехала до дому, до села своего с рынку в Липах, ох, долго ж сегодня довелося там быти, моя давнишняя знакомая Лилька, а она каждую неделю купляеть у меня помидоры, а они у меня о-го-го — краснющие и большие, аки арбузы, так воть, Лильке пришлося на работе задержатися, а она пекарь, та у них сегодня заказ был, ох, большой, ко Дню города, так она ж пришлеть племяшку своего до базару — Тиму, он и попроси меня обождати ее. Ах, аки славный мальчуган, я ж его совсем крохой еще помню…

— Бабушка, давайте ближе к делу, пожалуйста, — не вытерпел Лауль.

— Ах, да, да, вы ж простите старуху, треплюся и треплюся без умолку. Так воть, ехала я до дому: темно, а тут еще дожжь как пойдеть, как пойдеть. Дорога-то узкая, скользкая, льеть стеною, ничагошаньки не видати, та на одном повороте телегу к обрыву потащило. Я как закричу ослику: «Тяни, родной, улетим ведь!», а он-то у меня смышленый, изо всех силенок пытался удержати нас на дороге, да ножки-то поехали по грязюке за колесами. Хорошо, что на обочине деревья растуть, они-то и спасе нас. Даже и думати боюся, что бы без них с нами-то было, ох и ох…

Старушка достала из кармана тулупа носовой платок и громко высморкалась, после чего продолжила.

— Как выбралася, не помню, аки в тумане, а ослик-то мой застрял, телега за спиной, сам ногами в корнях запутался, никак ему не поднятися на гору. Вот и пошла я куды глаза глядять за помощью. Знаю, что тут школа в округе большая есть, та думаю, авось встречу когось из молодежи, гляди — помогуть.

— Вы правильно пришли, только здесь не школа, а университет, — поправил бабушку Йорги.

— Та я что, я не разбираюся в этом, мне бы тележку вытащить, та ослика, он совсем один там на дорожке… — из глаз старушки покатились слезы.

— Друзья, давайте поможем, вместе, я думаю, мы быстро справимся, — сказал Вейкане.

— В смысле? — недовольно воскликнул Лауль. — У нас через несколько часов экзамен, если кто забыл!

— Но мы не можем оставить бабушку здесь одну, — поддержала Вейкане Мила.

— Почему мы? — продолжал сопротивляться Лауль. — Может, кто-нибудь другой поможет.

Но вокруг уже давно никого не было. Только пять лесовичков и несчастная бабушка в платочке стояли посреди ночи под моросящим дождем.

— Давайте попросим сторожа? — сделал последнюю попытку Лауль.

— Один он все равно не справится, — сказал Вейкане.

— Позовет кого-нибудь…

— Будь мужчиной, Лау, ты лесовичок или как «этот» — горебука несчастный, — вмешался Вишке. — Ничего с твоим экзаменом не случится. Одна лапа здесь, другая там. Идем.

— Ладно, — смирился Лауль. — Надеюсь, это не далеко.

— Не плачьте, бабушка, мы вам поможем! — подбодрила старушку Мила, взяв ее под лапку.

— Как мы пройдем университетские ворота? — поинтересовался Йорги. — Их же запирают на ночь.

— Я шла по тропинке через лес, и не видать никаких ворот, — сказала бабуля. — Дорогу-то помню.

Компания двинулась в путь, свернув с освещенной улицы университетского городка в лесную чащу.

— Я знаю эти места, — сказал Вишке. — Ездил тут на велике. На своих двоих до дороги не близко.

Лауль бросил недовольный взгляд на лесовичка, но продолжил идти.

— А я думала в университет можно попасть только через центральный вход, — удивилась Мила.

— К счастью, нет, — улыбнулся Вишке, — иначе я эту неделю не выдержал бы от скуки.

— Зачем тебе вообще тогда идти на экзамен, если так здесь не нравится? — спросил Вейкане.

— Чтобы уделать эту жабу Пелькса, вот зачем, — раздраженно ответил Вишке, и больше ребята не разговаривали.

Луна давно скрылась за тучами. Лесовички по своей природе неплохо видят в темноте и еще лучше ориентируются в лесу, поэтому они спокойно продолжали путь, не опасаясь наткнуться на ветку или случайно сойти с узенькой, заросшей тропы, которая, словно тонкая нить, тянулась сквозь зеленое море деревьев. Дождь усиливался, отбивая равномерный такт по сырой земле, и становился все более и более противным. Под ногами зачавкала опавшая листва. Ряды деревьев сжимались, лес становился более густым. Когда лесовички задевали ветки, им за шиворот сразу обрушивался поток холодной воды. Вдобавок к этому в низинах стали собираться лужицы, и ребята не раз влетали в такие «оконца», так что лапы их очень быстро стали мокрыми. Больше всех возмущался Лауль, все время недовольно пыхтел и оглядывался назад, как будто собирался сбежать.

Листья шумели на осеннем ветру, под его силой деревья раскачивались из стороны в сторону, издавая звуки, похожие на скрип старой двери. Где-то вдалеке ухала сова.

— Я слышал, бывали случаи, когда совы уносили лесовичков в свои гнезда, — сказал Йорги.

— И что они с ними делали? — спросил Вейкане.

— Не хотел бы я это узнать.

— Да байки все это, — деловито отрезал Вишке.

— Правда, правда, — поддержала Йорги Мила. — Мой двоюродный брат живет на севере. Он рассказывал, что там водятся такие большие совы, которые могут не то что лесовичка, но даже волкозавра унести.

— Но у нас же таких не бывает? — с опаской спросил Йорги.

— Вроде нет, — пожала плечами Мила.

— Ну и славненько, — выдохнул Йорги.

Компания продолжала путь. Ребятам то и дело приходилось перебираться через старые упавшие деревья, преграждавшие дорогу. Один раз Вейкане полез первый, чтобы потом помочь спуститься старушке, но оступился и плюхнулся спиной прямо в лужу. Он лежал на сырой земле и смотрел в темное беззвездное небо, с которого ему на лицо падали капли дождя.

«Бывает же так, — думал он. — Вроде делаешь доброе дело, а в итоге садишься в лужу, причем в прямом смысле. Это, наверное, чтобы не зазнаваться. Я вот всю дорогу иду и думаю, какой я молодец, что помогаю бабушке, а на самом деле разве помощь другим не должна быть чем-то естественным, обыденным и не вызывать приступов гордости за самого себя?»

Пока Вейкане размышлял, остальные преодолели препятствие и помогли ему подняться.

Густой лес уводил их все дальше в свои владения. Лесовички удивлялись, какой долгий путь преодолела бабушка, чтобы добраться до них. Скорее всего, они уже давно покинули территорию университетского городка.

Наконец лес расступился, и путники оказались посреди горной дороги.

— Ужо близко совсем, вон за тем самым поворотом мой бедолаженька, — сказала старушка, и промокшие, уставшие ребята приободрились.

Но за поворотом не было ни телеги, ни ослика, там не было абсолютно ничего примечательного. Дорога продолжала подниматься в гору. Шла середина ночи. Лесовички двигались все дальше и дальше…

— Да сколько можно! — полным досады голосом закричал Лауль. — Мы уже неизвестно где находимся! Где эта дурацкая телега?

— Ужо немного осталося, за поворотом, — тихо ответила бабушка.

— Да это издевательство какое-то! Она то же самое говорила три поворота назад и еще два до этого! Может, и вовсе нет никакой телеги, а мы просто так бродим ночью под дождем в лесу накануне самого важного экзамена в нашей жизни?!

— Родненькие, простите меня, но помогите, пожалуйста, не оставляйте одну, — взмолилась старушка, — За тем поворотом, я точно помню.

Но Лауля было уже не остановить. Он принял решение и менять его не собирался.

— Вы как хотите, но я возвращаюсь. Хотя бы успею привести себя в порядок, про сон уже можно и не думать.

— Но мы не можем так просто бросить ее здесь и вернуться! — в отчаянии сказал Вейкане.

— Можем — не можем, а я не собираюсь, когда меня дома спросят, почему я завалил Королевский экзамен, оправдываться тем, что ходил среди ночи за какой-то сумасшедшей старухой в поисках мифических телеги и осла. Я пошел обратно, кто-нибудь еще идет со мной?

Но все ребята остались на месте.

— Надеюсь, увидимся на экзамене, — отрезал Лауль и быстрым шагом пошел в обратном направлении.

— Как ты один доберешься обратно? — крикнула вслед Мила.

— Я лесовичок, уж в лесу-то не заблужусь, не волнуйся. И эту дорогу на всю жизнь запомнил, — ядовито бросил Лауль и скрылся за поворотом.

Друзья продолжали следовать за бабушкой. Все очень устали и хотели спать. Спустя еще пару поворотов, за которыми, конечно же, ничего не было, мысль о том, что никакой повозки не существует, закралась в голову каждому. Как вдруг…

— Вот же она! — неожиданно бодрым голосом воскликнула старушка.

Дальнейшие события были удивительными. Бабушка, которая до этого еле ковыляла, опираясь на палочку, внезапно побежала так быстро, что уставшие лесовички не могли ее догнать.

Как бы быстро они ни бежали, бабуля отдалялась от них все дальше и дальше и после нового поворота серпантина скрылась из виду.

Запыхавшиеся, они стояли в полном недоумении и не знали, что им теперь делать дальше. Ситуация выглядела крайне глупо. Проделать такой путь среди ночи, накануне важнейшего экзамена, промокнуть с головы до ног, чтобы просто остаться одним на горной дороге в нескольких милях от университета.

— Во дела, — Вишке казался единственным, кого это приключение забавляло.

— Мне кажется, — согнувшись и пытаясь отдышаться, сказал Йорги, — она бы и сама справилась, вон, сколько у нее сил.

— Тише! — насторожился Вейкане. — Вы слышите?

Ребята замолчали. Все отчетливо услышали, как равномерный шум дождя прерывали чьи-то стоны.

— Кажется, звуки оттуда! — махнув лапой, крикнул Вишке и подбежал к краю дороги.

Сразу за обочиной начинался крутой склон, заросший кустарником и деревьями.

— Там кто-то есть! — сказал Вейкане.

Внизу на склоне ребята увидели темный силуэт, который карабкался, цепляясь за ветки деревьев, и пытался подняться вверх к дороге.

— Кто бы там ни был, это явно не ослик, — сделал заключение Йорги.

— Может, это наша бабушка упала и пытается выбраться? — спросила Мила.

— Нет, там явно кто-то выше и крупнее, — Вишке пристально всматривался в темноту.

В этот момент силуэт остановился и издал резкий пронзительный стон, от которого у лесовичков по телу побежали мурашки.

— Кажется, мои мурашки все в сборе и в полной боевой готовности, — тихо сказал Йорги Вейкане.

— Мои тоже, — ответил тот.

Дождь стал стихать, и свет луны (впервые за эту ночь) пробился сквозь тучи. Вишке воскликнул:

— Да быть того не может! Это же Пелькс!

Все опешили. Там внизу действительно был доверенный Его Величества по вопросам образования — господин Пелькс. Он пытался встать на четвереньки, но скользил по мокрой земле и плюхался обратно. Хватал руками ветки, приподнимался и снова падал. При этом он издавал непонятные звуки, стонал и периодически громко мычал.

— Это точно господин Пелькс? — с ужасом спросила Мила.

— Конечно, — с ехидной ухмылкой ответил Вишке, — посмотри на шляпу и трость с гербом, которая валяется рядом с ним.

— Что же с ним случилось?

— Похоже, кое-кто перепил грушевого пива и свалился с дороги.

— Как же так? — схватившись за голову лапками, не могла поверить в происходящее Мила. В это время Пелькс издал очередное, при этом совсем недружелюбное мычание, увидев наверху лесовичков.

— Поделом ему, — сказал Вишке. — Может, его наконец-то выгонят из университета за это.

— Надо его вытащить оттуда, — предложила Мила.

— Чего, чего? — Вишке явно не пришлась по душе ее идея. — После всего, что он нам наговорил?

— Но нельзя его здесь оставлять в таком состоянии, — поддержал Милу Йорги.

— Ребята правы, мы не можем его бросить одного, — сказал Вейкане.

— Вы серьезно? — Вишке явно не собирался участвовать в спасении ненавистного куратора. — С ним ничего не случится, через час-другой придет в себя и поднимется. А мы, если поторопимся, еще можем успеть вернуться на экзамен, на котором не будет Пелькса, не чудо ли? Да куда вы, стойте!

Вейкане и Йорги уже перелезли через дорожное ограждение и начали аккуратно спускаться, чтобы помочь несчастному. Они скользили по крутому склону от дерева к дереву, пока не достигли министра.

Доверенный Его Величества оказался очень тяжелым для маленьких лесовичков, к тому же он совершенно был не готов принимать помощь и стал брыкаться, махать руками, а когда лесовички все-таки подхватили его с двух сторон, замычал еще громче и с такой силой рванул вперед, что Вейкане и Йорги потеряли равновесие и рухнули на землю, подняв вокруг себя грязевой фонтан.

«Ну вот, опять», — с досадой подумал Вейкане, второй раз за ночь оказавшийся по уши в грязи.

Вишке расхохотался:

— Да он опасен! Хватит тратить на него время.

Мила с волнением смотрела на все происходящее и, закатав рукава, стала спускаться на помощь друзьям.

Втроем они наконец кое-как поставили куратора на четвереньки и, подталкивая, стали медленно карабкаться вверх. Вдруг Пелькс резко обернулся и в свете луны стал всматриваться в лесовичков, процессия остановилась. С минуту царило молчание, после чего раздался яростный вопль куратора:

— Чтооо? Это вы? Вон! Вон отсюда! Не сметь прикасаться к королевскому министру! — с этими словами он попытался дать оплеуху Йорги, но промахнулся и, потеряв равновесие, снова упал.

— Никто! Слышите!? Никто из вас не сдаст мне экзамен! Не бывать этому! — куратор не заметил падения и не унимался, барахтаясь в грязи, словно упавший на спину жук.

— Сдалась ему ваша помощь, — Вишке уже не смеялся и злобно смотрел на Пелькса. — Хотите провозиться с ним всю ночь? Пожалуйста! Я в этом не участвую. Думаю, Лауль оказался самым благоразумным среди нас всех.

С этими словами Вишке сделал саркастический реверанс куратору и, круто развернувшись, ушел.

Вейкане, Йорги и Мила грустным взглядом проводили товарища, после чего, одновременно выдохнув, в очередной раз стали поднимать господина Пелькса.

Несчетное количество времени они провели в попытках вытащить куратора на дорогу, сражаясь за каждый фут подъема. При этом министр не жалел слов, чтобы осыпать лесовичков гадостями и ругательствами, словно градом, и один раз все-таки попал Йорги по уху рукой, отчего тот жалобно завыл.

Когда ребята достигли самого верха, Пелькс стал переступать через дорожное ограждение, но оступился и чуть было не покатился кубарем обратно вниз. Йорги, который находился сзади куратора, молниеносно оценил ситуацию и, проявив чудеса реакции, изо всей силы толкнул министра в спину так, что тот перевалился через барьер вперед на дорогу.

Дождь прекратился, небо прояснилось, и первые лучи утреннего солнца показались на горизонте. Послышалось пение птиц. Ребята стояли промокшие и замерзшие, грязь стекала с одежды, зубы стучали от холода, а в ботинках хлюпала вода.

— Господин Пелькс, давайте мы вас проводим до… — начал было Вейкане, но его прервал голос за спиной.

— В этом нет необходимости. Мистер Пелькс вполне в состоянии добраться сам.

Ребята обернулись на голос и остолбенели. Перед ними стояла та самая старушка, которая и завела их в такую даль. Только это была вовсе не бабуля… Перед друзьями оказался переодетый профессор Смузя, который держал в одной лапе шерстяной платок, а в другой — маску с мордочкой старушки!

— Именно, — ровным и спокойным голосом ответил Пелькс. — До университета я доберусь самостоятельно, благодарю за помощь.

— Что все это значит? — Йорги был в полном недоумении.

— А то и значит, — добродушно улыбаясь, ответил профессор. — Только что Вейкане из Лесных Трав, Мила из Мерилинна и Йорги из Горноцветов успешно сдали Королевский экзамен и поступили на первый курс Университета Добра.

Ребята в изумлении переводили взгляд с Пелькса на профессора и обратно. Йорги попытался что-то сказать, но у него пересохло в горле, и он лишь беззвучно открывал рот, словно рыба.

— Не стоит так удивляться. Как доверенный Его Величества по вопросам образования я подтверждаю, что вы втроем прошли вступительный экзамен.

— Как? Когда? Я ничего не понимаю, — наконец первой из лесовичков смогла что-то произнести Мила.

— Все очень просто, вы решили экзаменационную задачу. Несмотря на ночь и проливной дождь, вы пожертвовали своим временем и отправились на помощь несчастной старушке. Не бросили ее по дороге даже тогда, когда казалось, что все мероприятие лишено смысла. А затем, увидев господина Пелькса, которого явно недолюбливали, уж простите, министр…

— Все в порядке, профессор, я приложил для этого максимум усилий, — ребята впервые увидели улыбку на лице куратора.

— Так вот, — продолжил ректор, — увидев господина Пелькса в крайне щекотливом положении, не оставили его, несмотря на личную неприязнь. К тому же вы знали, что без вашей помощи он бы точно не успел на экзамен, что значительно облегчало ваше поступление. Но несмотря на это, приложили все свои силы, чтобы ему помочь, при этом рассчитывать на снисхождение с его стороны не приходилось. Во всех ситуациях, которые сегодня с вами происходили, вы сделали правильный выбор, потому что жертвовали своими интересами ради других. Это и есть дела добра, а значит, вы готовы учиться в нашем университете.

Лесовички стояли, словно во сне, еще не до конца осознавая происходящее.

— А как же Вишке и Лауль? — спросил Вейкане.

— К сожалению, они не прошли экзамен. Лауль — превосходный музыкант, у него есть талант, и я уверен, он добьется большого успеха, перед ним открыты лучшие музыкальные училища королевства. Но для студентов, которые учатся в нашем университете, не достаточно просто хорошо владеть инструментом. Важно то, какой посыл они несут своей музыкой, ведь это великая сила. Музыка может вдохновлять, а может подавлять, может делать счастливым, придавать силы, когда они на исходе, а может быть разрушительной и нести в мир зло. Но источник любой музыки — не гитара, скрипка или рояль, зерном является сердце музыканта, из которого все произрастает и которое творит. Из доброго сердца выходит светлая музыка, а сердце эгоистичное печется лишь о собственном успехе. Сегодня Лауль думал только о себе, и это его подвело. Что же касается Вишке, он славный парень, но он не смог переступить через свою обиду, а это тяжелое бремя, которое неподъемным камнем лежит на сердце. Тем не менее каждый из них может поступить в университет в следующем году. Главное, чтобы у них было стремление делать дела милосердия, большего и не требуется.

Ребята не могли поверить в произошедшее. Вся сегодняшняя ночь и особенно ее окончание казались лесовичкам чем-то нереальным. Как будто, свернув несколько часов назад за старушкой в лесную чащу, они оказались в фантастическом сне.

— Что ж, теперь вам нужно хорошенько помыться и согреться, не хватало еще заболеть, все-таки уже завтра на занятия, — ласково сказал профессор Смузя. — А вот и мой ослик. Уже, наверное, решили, что его нет? Айда в повозку.

И действительно из-за поворота показался ослик, который тянул небольшую тележку.

— Кофейня еще не открылась, но я припас кое-что для вас, — ректор порылся в телеге и достал термос.

Открыв крышку, ребята ощутили аромат горячего шоколада, казалось, что можно согреться от одного только запаха. Друзья с наслаждением пили живительный напиток, уже успев позабыть, что с него и начались их сегодняшние приключения.

— С вашего позволения, я доберусь своим ходом, — откланявшись, сказал Пелькс ректору. — Не хочу, чтобы меня увидели в таком виде.

— Конечно, министр, как вам будет угодно, — ответил профессор и не по возрасту легко запрыгнул на место извозчика.

Затем куратор обратился к лесовичкам:

— Прошу простить меня за каждое грубое слово, произнесенное за время нашего недолгого знакомства. А вас, — он повернулся к Йорги, — за нечаянный удар по уху, честное слово, хотел лишь сделать вид, но в подобных ситуациях случаются непредвиденные вещи.

— Ничего страшного, почти и не больно, — смущенно проговорил Йорги, ощупывая опухшее ухо. — Вы меня тоже простите за то, что, ну… толкнул вас.

— И этим спасли нас всех, я ведь действительно споткнулся, при этом совершенно не горел желанием повторять наш увлекательный подъем, — засмеялся Пелькс и добавил: — Вы достойные студенты Университета Добра, с нетерпением жду встречи на выпускном экзамене, думаю, там будет еще интереснее.

— До свидания, господин министр! — хором ответили лесовички.

— Ноо! — профессор слегка натянул поводья, и ослик неспешно повез их обратно в университет.

«Какое необычное место этот Университет Добра! Какой удивительный экзамен… Разве может быть что-нибудь подобное в других учебных заведениях? И Пелькс, оказывается, не такой плохой, как мы думали. А ведь это только самое начало!» — не скрывая радости, думал Вейкане, наблюдая за восходящим над горными склонами осенним солнцем.

Он позабыл и про грязь, и про холод, и про намокшие ботинки и чувствовал себя совершенно счастливым.

«Что же теперь получается, я поступил? Я студент? Ничего себе… Я — студент», — промелькнула мысль в его голове перед тем, как он закрыл глаза и тут же уснул под равномерный цокот копыт по горной дороге.