Олень в галстуке. Часть первая

Стас Арт

Молодой человек или мальчик неизвестного возраста отправляется в невероятное, нет, не в невероятное… в сумасбродное путешествие, ибо ум сбрести то и дело собирается, пока спутница всё время улыбается, птица издевается, олень переодевается и всюду всё меняется.

ПОТАЙНАЯ КОМНАТА

Невзирая на мои вчерашние осознания, внутри оставался осадок некоторой обиды, который портил мне настроение весь вечер и во время сна. Оказавшись вновь в обители Елены, я гордо начал:

— Я исписал листов двадцать в надежде выписать ту обиду или недоумение, которые накопились у меня вчера, в том числе и на тебя, — присаживаясь на бортик фонтана в ее внутреннем дворике, зажаловался я, — чтоб от них освободиться, но почему-то у меня не получ…

— О, какой молодец! — перебив меня, захлопала в ладоши Елена и начала прыгать, как маленькая девочка, отрывая высоко ноги и закидывая пятки кверху.

Это выглядело так неожиданно и забавно, что я даже растерялся не несколько мгновений и не знал, что сказать. Меня явно начинало медленно наполнять нечто тяжелое, но Елена все так же продолжала скакать и приободряюще выдавать какие-либо реплики. Я сам не заметил, как и в этот раз состояние мое изменилось на совершенно иное — легкое, веселое и будто бы невесомое. Челюсть моя уже давно собиралась отвиснуть, когда Хелен заключила:

— Что ж, думаю ты найдешь способ разобраться с этим, — играючи и все так же припрыгивая, как маленькая весёлая девочка, говорила Елена. — Предлагаю тебе быть весёлым ручейком, который бежит с горы, прокладывая свой путь к Морю. Что делает ручей, когда на его пути оказывается большой камень? Просто меняет своё направление, огибает препятствие и бежит дальше, собирая все больше воды, постепенно превращаясь в полноводную реку, и несет свои воды в безграничный Океан.

Я уже совершенно утратил нить предыдущего мотива своих речей, когда Елена вдруг совершила очень странный прыжок вокруг своей оси, по которому я каким-то образом понял, что пора менять тему, ибо в этот раз она собиралась познакомить меня с…

— Как прекрасно, что ранее мастера указали тебе верное направление, и ты стал сам понимать, как важно восстановить связь с родом. Теперь в этом поможет руна, с которой ты сегодня познакомишься, — радостно и с теплой улыбкой сказала Елена и указала на одну из доселе незнакомых мне дверей внутреннего дворика, спрятанную за зарослями в межкустовом пространстве.

— Елена, не знал, что у тебя есть потайная комната! — сказал я восторженно, заходя с ней в ту дверь.

Вдруг я услышал что-то вроде возбуждённого чириканья, и из комнаты вылетел какой-то, кажется, попугай, напугав меня, и я чуть не уронил банан, который хомячил. Но мой вопрос кто это, Елена ответила, мол, очевидно, что это кто-то.

— Лучше вообще всегда считать, что мы многого не знаем, потому что это так и есть, — улыбнулась она.

Мы вошли в необыкновенное помещение, в котором отсутствовало освещение, но почему-то всё неплохо было видно. Тем не менее, банан всё же выпал из моих рук. Пространство было круглой формы и в нём находились еще четыре двери.

— В зависимости от времени года и суток, — рассказывала она, — за этими дверьми проявляются разные помещения.

— Елена, я лучше пойду возьму еще один банан, — заявил я.

— Постой. Еще наешься своих желтых приятелей, — сказала она, тормознув меня. — Мы сюда пришли по делу, забыл? К тому же там снаружи теперь бродит неизвестный тебе попугай, туда лучше без меня не ходить.

Это прозвучало убедительно, и мы сообща двинулись в сторону одной из дверей. При приближении я заметил, что на ней был выгравирован рисунок, похожий на что-то вроде ромба на ножках. Дверь открылась сама, и я очень удивился, что вовсе не так сильно впечатлился от такого явления, как мог бы некоторое время назад, и даже не стал приставать, как назойливая козявка, с расспросами к Елене, а просто прошел в комнату и начал приходить в восторг от того, что наблюдал. Она зашла за мной.

Это была очередная комната стихии Земли. И снова было ощущение, что я зашел не в жилое помещение дома, а в некое природное пространство: оно напоминало небольшую пещерку, площадью метров пятнадцать квадратных, на стенах которой горели факелы, а прямо и по центру в стене выступал особый камень, на котором очень четко и красиво был изображен тот же символ, что и на двери. Он выглядел так, словно всегда являлся частью этого огромного валуна, а не нанесён туда кем-либо.

Я осознал, что ощущаю огромный прилив какой-то мощи и уверенности. Подойдя ближе, под рисунком увидел надпись: «я разрешаю себе быть частью системы».

— А вот это точно написал человек, — подумал я.

— Это руна Отала, — сказала Елена, — она поможет тебе восстановить связь со своим родом.

— Круто, — как-то нервно усмехнулся я. — Но…

— Но-о-о? — подхватила она.

— Но такого не может быть, — вдруг категорично заявил я, ощутив мощный прилив неконтролируемой гордыни и даже некоторой агрессии.

Елена взяла и пустилась в хохот, что разозлило меня еще больше.

— Почему? — спросила она, продолжая смеяться.

— Я где-то читал и так же слышал, что родовые связи, как и нравственность — продукт деятельности чужеродных сущностей, которые пожирают людей. А значит, если руны действительно имеют благие намерения и служат светлому, то они просто не могут восстанавливать никакие связи с родом, потому что это во вред, — заявил я, как одно слитное слово в потоке эмоций, мной овладевших.

Хелен смотрела на меня выпученными глазами и, казалось, в этот раз уже она на несколько мгновений потеряла дар речи.

— Ты же буквально недавно сам мне поведал о том, что по твоей новой информации восстанавливать эту связь и принятие важно?! — вопросила она, но на лице ее в этот раз виднелось абсолютно наигранное недоумение.

Тем не менее, теперь дар речи потерял я.

— И правда, как это выпало из моей головы на какую-то минуту? — должен был теперь прозвучать резонный вопрос в моей же голове, но он не прозвучал. Хоть я и задумался на момент, но все же…

— Все это чушь! — начал топать я ногами. — Чужеродные создания из глубокого космоса захватили людей и запудрили, промыли всем мозги, а теперь управляют, как хотят!

Хелен попятилась назад, но я еще не понимал почему.

— А кто управляет тобой в данный момент? — искренне улыбнулась Елена.

А я тем временем разозлился еще больше и совершенно вышел из себя.

— Как она может такое предполагать? — навязчиво звучало в моей голове, полностью игнорируя ее крайний вопрос. — Она же должна давно знать, что существуют сущности, о которых ты говоришь. Так что все это постановка под сомнение стадии ее развития и вообще, надежности ее как источника, а это все совершенно меняет дело! — заключил Черный, почесав чем-то типа кулака свой пернатый подбородок тьмы.

Далее, пока я яростно отстаивал свою или не свою позицию, пролетали часы, где мне безудержно мерещилось, будто Хелен занимается самолюбованием и либо хочет принизить мой опыт, который я описывал, дабы возвысить саму себя и свою важность на моем фоне, либо, что того хуже, намекнуть на то, что в моей силе иметь свое непредвзятое мнение, а значит — быть полностью самостоятельным, отчего мне ужасно хотелось доказывать обратное любыми путями.

Явно понимая, что я вновь впал в позицию невменько, Елена пыталась вразумить меня и искренне старалась помочь прийти в чувства. Ей, наверное, следовало бы даже пошлепать меня по щекам минут двадцать, но брызгающие от меня во все стороны слюни доказательств не давали подойти ближе безопасной дистанции ни с севера, ни с запада, ни с юга, ни даже с востока, хоть тот и был её направлением Силы, и Елене оставалось лишь с сочувствием предпринимать какие-то сомнительные попытки утихомирить мои спецэффекты. Теперь понятно было, почему недавно она лишь начинала пятиться назад от меня.

Когда же я, наконец, успокоился, мне понадобились не только вода, чтобы утолить жажду и смочить пересохшую глотку, но и еда, потому что я потратил львиную долю сил… Хотя нет, не львиную — львы бы в принципе не одобрили такого назначения расхода энергии и вообще, конкретно виляли бы хвостами.

Поев, я вдруг пришел в себя и попытался вспомнить, что же это было-то такое. Мне оказалось крайне непросто осознать и обосновать мотивы своего поведения накануне, но в целом я понимал, что в очередной раз надолго потерял контроль в пользу Черного. Вот кто сегодня сожрал бананы моего осознания и скурил папиросы моей энергии. Тот ехидно ухмылялся.

— Нет, ну а что? Не тебе же одному кушать бананы у Ленки в саду, — с наигранно скромным видом сказал Черный, ковыряя пальцем в воображаемой плоской поверхности.

У меня не было сил что-либо ему отвечать, да я бы и не стал, потому что вовсе далеко не всегда осознавал и различал голос темного засранца в те времена. Распрощавшись с Еленой и поблагодарив её за терпение и поддержку, я решил отправиться в отель спать.

Но перед уходом, я все же еще раз подошел к той двери, где была Отала, но теперь увидел там другое изображение. При приближении я ощутил мощь, которая вызывала у меня прилив энтузиазма и ужаса от какой-то силы одновременно. В итоге я отошел. Посмотрев на вторую дверь с другим изображением, я ощутил нарастающее тепло, переходящее в «ух, горяч пирожок!»

Дверь открылась, и я ощутил жар, издали лишь умеренно обжигающий, приятный, но мощный. Чувствовалось, что внутри может быть конкретное пекло. И опять вылетела какая-то птица. Как она не спалила там свои перья? Впрочем, пламени видно не было нигде, и на пернатой заднице в том числе — улетая, птичий попец не полыхал его языками. (XDDD).

***

Мне снилось, что я белое и, кажется, пушистое существо, летящее сквозь тоннель, по обеим сторонам которого круглые иллюминаторы. Пролетая мимо них, я наблюдал знакомые лица мастеров и друзей, которые пытались мне сказать и донести что-то очевидное, а я, видя каждого из них в окошках по-очереди, вновь и вновь закрывал глаза и издавал какой-то смешной и нелепый звук.

У меня создавалось впечатление, что все они понимают, что это за звук, и он, как и мой внешний вид, приводит их в недоумение и даже легкое огорчение, а сам я не могу ни расслышать его, ни разглядеть свое обличье. В какой-то момент иллюминаторы в тоннеле заканчиваются, за ними следует большое овальное зеркало. Я подлетаю к нему и вижу, что в нём отражается никто иной, как огромная, кудрявая белая овца с большущими глупыми глазами, и тут же вдруг у меня появляется звук, словно кто-то кнопкой с пульта включил громкость: «Бе-е-е-е!»

Я резко проснулся в горячем поту, вскочив так же красиво, как Андрей Миронов упал в «Бриллиантовой руке», только вместо «Черт побери!» заорал еще громче, чем во сне: «БЕ-Е-Е-Е-Е!» и тут же снова проснулся, поняв, что это было сном во сне.

— Да что же это за сны такие… — прорычал я злобно сквозь зубы, утирая пот со лба, в этот раз — холодный.