Когда рассеется туман. Книга 2

Стейси Кларк (2024)

Ева уверена — люди просто так не пропадают. От отчаяния она принимает решение разобраться в этой истории самостоятельно, даже если придётся копаться в чужом грязном белье. Мамин любовник — первый кандидат в этом списке. Последующие события лишь наращивают обороты, переплетаясь друг с другом невидимыми нитями человеческих судеб. У каждого в этой жизни есть право на ошибку. Даже у таких, как он. Но что, если эти ошибки тянут за собой череду чьих-то загубленных жизней?

Глава 3

Ярослав

Стоя на пороге отцовского дома, я долго не могу собраться с духом войти. Я никогда не считал его своим. Сколько себя помню, его стены всегда давили на меня. Я никогда не был тут счастлив, не бежал сломя голову после уроков, чтобы вернуться туда, где пахло свежими булочками из духовки, густо политыми шоколадом. Может быть, потому что их готовила не мама, а наша домработница?

Я ничего не имел против толстушки тёти Маши. Она была доброй, улыбчивой и отзывчивой, а её булочки были всегда вкусными и таяли во рту. Но когда родители подолгу отсутствовали дома и она оставалась со мной в качестве няни, я закрывался в своей комнате и не желал выходить, объявляя молчаливую войну всему миру. Несмотря на это, тётя Маша любила меня. Она любила меня таким, каков я был, и за это я ей очень благодарен. Она ни разу не ругала меня, терпеливо относилась к моим выходкам и никогда не лезла в моё личное пространство, если я не позволял. У неё просто не было выбора. Сколько её знаю, она никогда не была замужем и своих детей не имела. Мы были её семьёй. Она умерла от инфаркта, не дожив немного до своего шестидесятилетия. Отец нашёл её лежащей ничком на полу в нашей гостиной. Вместе с ней умерла часть нашей семьи.

После её смерти одна домработница сменяла другую. Ни отец, ни мать долго не могли подобрать подходящую кандидатуру для этой должности. То они были слишком молоды и неопытны, то не ответственны, то готовили отвратительно, то делали работу по дому спустя рукава. Они, как и отцовские водители, шли бесконечной вереницей, сменяя друг друга, поэтому я перестал их запоминать. Не знаю, кто сейчас держит в порядке этот дом. Стараюсь лишний раз тут не показываться, не считая тех редких моментов, когда мы собираемся на семейные ужины. Когда умерла мама, мы решили оставить их как традицию, но каждый из нас понимал, что они уже давно далеки от идеальных и приносят больше споров и раздора, чем радости от редких встреч.

Наконец, решившись на первый шаг, я открываю массивную резную дверь и ступаю в прихожую. Только сейчас, чувствуя запах еды, понимаю, что проголодался, как волк. Надеюсь, что отец с Софией не съели всё, что было приготовлено на ужин, пока меня ждали. Пока я, наклонившись, пытаюсь справиться с обувью, слышу знакомый топот ног сестры, спускающейся со второго этажа. Это единственный человек на свете, который всегда ждёт меня домой с распростёртыми объятиями и ничего за это не требует.

— Ярик! — с восторгом пищит она и несётся в мои объятия. Я разгибаюсь так быстро, насколько это возможно, и выставляю вперёд руки.

Обычно она запрыгивает на меня с разбега, забывая, что уже давно не такая маленькая и невесомая, какой была раньше. Я никогда не делаю ей замечания по этому поводу, даже если она это проворачивает на виду у малознакомых людей на улице, потому что это так искренне и волнительно каждый раз, будто снова попадаешь в детство, где мама ещё слишком молода и полна сил. Но сегодня я боюсь не удержать её, потому что сам кое-как стою на ногах.

Она сбавляет бег, видя мой многозначительный жест; её шаги становятся медленнее по мере того, как она приближается, а взгляд суровее, пока не подходит совсем близко, чтобы понять — брат пьян.

— Как это понимать? — прищуривается София, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширине плеч.

Она выглядит так, будто готова наброситься на меня с кулаками в ту же секунду. К сожалению, дерзкий взбалмошный характер тоже не обошёл её стороной. Но в то же время она настолько хрупка и ранима, что иногда не укладывается в голове, как всё это может уживаться в одном человеке. Раньше незнакомые люди часто думали, что мы влюблённая пара, а не брат и сестра. Многие мои девушки ревновали к ней, считая, что я настолько развратный, что способен на инцест. Я, конечно, развратный, но не до такой степени…

Я поднимаю руку и притягиваю её к себе, загребая в свои объятия. Мне совсем не хочется ругаться в этот момент. Только не с ней…

— Прости, детка, но твой брат слегка пьян сегодня.

Я целую Софию в щёку, и она оттаивает, прижимаясь ко мне плотнее, положив голову на моё плечо. Не смотря на то, что она девочка и младше на десять лет, ростом уступает мне всего на пять сантиметров. Раньше она часто стеснялась этого и боялась носить туфли на высоком каблуке, пока я не вложил в её голову, что высокие девушки тоже очень сексуальны. Сейчас она изредка подрабатывает фотомоделью, но это скорее хобби, чем профессия. Благодаря этому она стала открываться, как женщина.

— Слегка? Да ты еле на ногах стоишь! — шипит сестрёнка. — Мы с отцом подумали, что ты совсем не придёшь и поужинали вдвоём. Он сейчас в своём кабинете. На твоём месте я бы не стала попадаться ему на глаза. Он будет зол вдвойне. Пошли, я накормлю тебя, а потом уложу в постель.

— Звучит соблазнительно… Особенно про постель… — расплываюсь я в довольной улыбке.

— Опять твои пошлые шуточки, — фыркает она и отталкивает меня, разворачиваясь в сторону столовой. Мне ничего не остаётся, как последовать за ней.

Усаживаясь за огромный стол и дожидаясь, когда разогреется мой ужин, я задаюсь вопросом: зачем столько квадратных метров для двух человек? Да и для четырёх в былые времена это было многовато. О чём, интересно, думал отец, когда покупал этот особняк? О большой и дружной семье? О куче детей, которые вырастут, будут жить своими семьями в этом доме и нарожают ему внуков? Наверняка он мечтал создать свою империю, но в погоне за длинным рублём и жаждой наживы он не заметил, как близкие люди один за другим покинули его. Близок час, когда и София упорхнёт из родительского гнезда.

— Как дела на личном? — спрашиваю у сестры, откинувшись на спинку стула в стиле барокко и крутя в руках серебряную вилку.

— Недавно познакомилась с одним парнем, — бросает она на меня мимолётный взгляд и игриво улыбается. В её глазах пляшут огоньки. Неужели сестра наконец-то влюбилась? — Высокий темноволосый красавец с большими перспективами в будущем. Мы познакомились на очередной фотосессии.

Она подхватывает свой телефон со стола и протягивает мне. На заставке красуется фотография полуобнажённой Софии в объятиях того самого красавца. Он стоит у неё за спиной в джинсах и голым торсом, обхватив её одной рукой за талию, а другой придерживая за подбородок. Очень сексуально и чувственно. Из глубины души поднимается мимолётная братская ревность. Я никогда не видел Софию в объятиях мужчины. Тем более так откровенно. У неё было много поклонников, но всех она держала на приличном расстоянии. В моём подсознании она всё ещё девственница, и мы никогда не затрагивали тему секса, потому, что я до сих пор считаю её маленькой девочкой. Даже когда она выросла и стала “ходячим сексом”, мне не приходило в голову, что моя сестра может заниматься “этим”.

— Ты с ним спишь? — Этот вопрос зависает в воздухе. Видимо, София не ожидала от меня такого откровения.

— Ты ревнуешь? — ошарашенно спрашивает она.

— Я думал…

— Что я до сих пор храню целибат? — смеётся она, и её каштановые волосы, словно волны, струятся в такт смеху. — Брось, Ярик. Когда я потеряла свою девственность, ты уже не жил с нами, поэтому всё пропустил. Ты был слишком занят своими сексуальными пристрастиями, чтобы обращать внимание на чужие.

— Какие пристрастия ты имеешь ввиду? — хмурюсь я, стараясь сделать вид, что не понимаю, о чём она говорит.

— Ярик… Ты действительно думаешь, что я настолько глупа? Твоя слава идёт впереди планеты всей. Я давно стала взрослой, чтобы понимать, о чём шепчется добрая половина женского пола в твоём окружении.

— Чёрт! Мне очень стыдно за себя! — с сарказмом бросаю я. — Надеюсь, про меня болтают не так страшно, как есть на самом деле?

— Скажем так: на твоём фоне я просто монашка.

— Ну, у тебя всё впереди, — хмыкаю я. — Никогда не поздно из монашки стать развратницей. Но помни, что обратного пути уже нет.

— Отвечу на твой заданный вопрос, пока тебя не понесло. Я с ним не сплю. Мы сходили на пару свиданий и только.

Она аккуратно достаёт тарелку из микроволновки и ставит передо мной. Я киваю в знак благодарности. Пахнет аппетитно, но приступать к трапезе, пока я не узнаю подробностей этой занятной истории, не хочется.

— И за пару свиданий ты поняла, что он перспективный? — удивлённо приподнимаю бровь.

— Не придирайся к словам, — дуется София. Она садится напротив, подперев руками подбородок. — Приятного аппетита.

— Хорошо. Чем он тебя привлёк, кроме своей красоты и сексуального тела? — спрашиваю я, демонстративно положив вилку обратно на стол.

— Он умный. С ним есть о чём поговорить. Он грамотный, обходительный, галантный, у него большие планы на будущее, он увлекается несколькими видами спорта…

— Стоп! Не нужно продолжать, Соф. А то я на его фоне начинаю чувствовать себя плевком. Боюсь, что когда придёт время с ним познакомиться, моя самооценка упадёт ниже плинтуса и руки будут трястись, как у дряхлого старика. А я не хочу ударить в грязь лицом. Я должен держать планку великой семьи Волковых.

— Будущий король великой империи почтил нас своим присутствием?

Мы одновременно поворачиваем головы в сторону голоса. Интересно, долго ли отец стоит в проёме дверей, подслушивая наш разговор? В домашнем халате и тапочках он выглядит как невинный старик, но только я знаю, что это далеко не так. Порой внешность бывает обманчива.

— Привет, пап. Я немного опоздал, — хватаю вилку со стола и начинаю уплетать уже остывший ужин.

— Были дела поважнее? — кривится отец, шаркающей походкой направляясь в нашу сторону.

— Что ты! Конечно, нет! Что может быть важнее семьи!… Я просто забыл!

— Просто забыл… — повторяя мои слова, он усаживается через пару стульев от меня и Софии. — Не ожидал от тебя.

— Ты возлагаешь слишком большие надежды на меня, папа.

София поворачивает голову то на меня, то на отца, и с каждым поворотом выражение её лица меняется. На её глазах мы стараемся не ругаться. Вернее, в основном сдерживаюсь я; старик никогда не имел привычку держать язык за зубами. Но сегодня не тот день…

— Видит Бог: я старался воспитать из тебя человека. — Он бросает колкий взгляд в мою сторону.

— Более человечного воспитания свет не видывал!

— Может, хватит? — громко произносит София, чтобы привлечь к себе внимание. Мы замолкаем, но продолжаем смотреть друг на друга, не уступая даже в молчаливой борьбе. — Да что с вами такое!? Вы же готовы глотку друг другу перегрызть!

— У тебя есть мнение по поводу того, куда исчезла Катя, отец? — Не переставая пережёвывать последний кусок, я отставляю пустую тарелку в сторону. Наблюдаю за его реакцией. Ни один мускул на его лице не дрогнул в этот момент.

— Думаешь, я слежу за каждой твоей шлюхой? — зло бросает он.

Я соскакиваю с места и за секунду преодолеваю расстояние между нами. Схватившись за ворот отцовского халата, хорошенько встряхиваю. Очки для чтения слетают с его носа и падают на кафельный пол. Слышится характерный звук разбивающегося стекла.

— Кажется, я предупреждал тебя, отец. Следи за своим языком! — рычу я, чувствуя, как от злости вздуваются вены на моей шее.

— Прекрати, Ярик! — голос Софии немного отрезвляет меня, и я ослабеваю хватку. Затем медленно разжимаю пальцы. Это даётся мне с трудом, потому что в отцовских глазах нет ни тени сожаления за свои громкие слова.

Я слышу неровное испуганное дыхание сестры, но боюсь смотреть в её сторону. Наверняка, это единственный человек, перед которым мне бывает стыдно за некоторые слова и поступки. Продолжаю нависать в нескольких сантиметрах от отцовского лица, сжимая кулаки.

— Пожалуйста, прошу тебя, Ярик, — полушепотом говорит София. Я отступаю на пару шагов назад.

— С чего ты вообще решил, что я причастен к её исчезновению? — вальяжно развалившись на стуле, спрашивает он, будто минуту назад я не вытрясал из него душу. Только разбитые очки на полу свидетельствуют об этом небольшом недоразумении. Его выдержке можно позавидовать.

— Интуиция, — коротко отвечаю я.

— Что ж, в этот раз она тебя подвела, сын… София, можешь оставить нас ненадолго?

— Чёрта с два! — фыркает сестренка, скрестив на груди руки. Её фраза больше относится ко мне, нежели к отцу, потому что именно на меня обращён сейчас злобный взгляд.

— София, нам нужно поговорить, — настойчиво требует он.

Она встаёт со стула и подходит ко мне вплотную, гордо вздёрнув подбородок.

— Если ты ещё раз выкинешь подобное, — тычет она пальцем в мою грудь. — Я забуду, что ты мой брат. Ясно?

— Ясно, — отвечаю, скрипя зубами. Думаю, она не знает и малой толики того, что из себя представляет наш отец. Иначе она бы не защищала его так рьяно. Но правду я оставлю на десерт. Пусть пока ходит в розовых очках, верит в самого лучшего на свете папочку, наравне с единорогами и лесными эльфами.

— Присядь. — Он показывает на стул, когда София скрывается за порогом столовой. Я выполняю его просьбу. — Я думаю, сейчас самое время обоим из нас признать свои ошибки. Мне, за то что имел неосторожность лишить Соболева бизнеса, и тебе, за то что подлил масло в огонь, сделав его жену своей любовницей. Но былого не вернёшь. Приходится с этим мириться. Вадим оказался весьма непростым человеком, судя по тому, как рьяно взялся копать под нас. Он сполна попил нашей крови. Ты же знаешь, что в этом деле были не только мы замешаны… Поэтому на очередном совете было принято решение откупиться…

— Что??? — Я до боли сжимаю подлокотники стула, подаваясь вперёд всем корпусом.

— Не кипятись, сын, — отец поднимает руки. — Дай договорить… Мы откупились не от неё, а от него… Мы отправили человека замять эту ситуацию. Вадим забрал деньги… Было условие, что он через две недели покинет этот город навсегда. Куда исчезла его жена, я понятия не имею. Могу только предположить… Возможно, они решили сбежать вместе и жить долго и счастливо подальше отсюда.

— Но он до сих пор в городе!

— Потому что её ищет полиция! Уехав, он только наведёт лишние подозрения. Возможно, пока она обосновывается на новом месте, а он присоединится позже.

— Ерунда какая-то! Я не верю в эту чушь!

— Я прекрасно тебя понимаю. Ты думал, что она любит тебя? Бедный наивный мальчик… Открой наконец-то свои глаза! Она просто пудрила тебе мозги! Я предупреждал, что они в сговоре!

— Да пошёл ты к чёрту! — соскакиваю я с места. — Пошли вы все к чёрту!

Я вылетаю из дома, громко хлопнув дверью. Во мне бушует ярость, требующая выхода. Уверенно шагаю в сторону парковки, но, вспомнив, что на моей машине уехал Паша, встаю посреди двора, как вкопанный. Твою мать! Наверняка, сейчас самое время поддаться природе своей фамилии и завыть волком.

— Ярослав Александрович, — слышу незнакомый мужской голос. Вглядываюсь в сторону источника звука, прикрывая глаза рукой от ослепляющего света фонаря. — Ваш отец попросил подвезти вас до дома.

Я переборщил, когда подумал, что голос принадлежит мужчине. Это молодой парень, которому на вид не дашь больше двадцати лет. Он стоит рядом с отцовским автомобилем в чёрном костюме, сливаясь с ночным пейзажем. Именно поэтому я не сразу его замечаю. Здорово! Так и знал, что ни один нормальный мужик не будет возить этого старого хрыча. А молодые за такую зарплату могут и потерпеть, пока не поймут, что шкурка не стоит выделки.

Я подхожу к нему вплотную, мысленно ругая себя за то, что собираюсь сделать. Жаль, что парня по моей вине уволят, но я не в том настроении, чтобы ехать с человеком, которого вижу впервые.

— Привет, — протягиваю ему руку, заглядывая в салон автомобиля, чтобы убедиться, что ключи уже вставлены в замок зажигания.

— Здравствуйте.

— Тут такое дело… Можешь не беспокоиться. Я сам поведу.

— Но Александр Владимирович сказал… — Я резко выбрасываю руку, не давая ему договорить. Удар приходится точно в цель, и парень теряет сознание. Придерживаю его обмякшее тело, чтобы он не заработал дополнительных увечий, падая на брусчатку. Аккуратно кладу его на землю и сажусь за руль.

— Прости, парень, но договариваться с тобой было бы слишком долго.

Завожу двигатель и трогаюсь, нажимая на кнопку автоматических ворот на брелоке. Пока я мчу по трассе, непрерывный поток мыслей не даёт мне покоя. Чувствую себя преданным, одиноким и беспомощным. Неужели Катя могла так со мной поступить?

Вжимаю газ в пол, обгоняя плетущуюся впереди машину. В этот момент телефон вибрирует в кармане, и я ныряю в него рукой, чтобы посмотреть, кто звонит. Буквально на секунду отвлекаюсь от дороги. Когда мои глаза поднимаются от экрана телефона, вижу в свете фар на проезжей части чёрного кота. Его глаза мелькают в темноте, словно светлячки. Резко сворачиваю, пытаясь удержать руль. Машину заносит, и я чувствую, как начинаю кувыркаться вместе с ней, ударяясь всеми частями тела о сработавшие подушки безопасности. А затем всё погружается в сплошную темноту…