Строптивая девственница

Стелла Эмеральд, 2022

У меня были планы на жизнь: учеба в престижном ВУЗе, карьера, любящий муж и дети со временем, конечно… Но все рухнуло в тот момент, когда умер мой папа. Правда, перед этим я два года подряд еще проваливала экзамены в институт. Но работала, не покладая рук, собирая деньги на коммерческий курс. А со смертью папы в наш дом пришли серьезные проблемы. Еще и мама тяжело заболела. А виноват во всем был ОН – тот, кто потребовал, чтобы я за все с ним расплатилась. И отныне я обречена жить и спать с ненавистным мне человеком, а иначе он обещал пустить по миру мою семью.

Глава 7

— Ну, я пойду, — быстро проговорила тетя Поля и метнулась в кухню.

Я же осталась в гостиной одна, чтобы встретиться с Волошиным лицом к лицу, так сказать. Страх от этой мысли усилился. А сама я моментально превратилась в комок оголенных нервов.

Он вошел, и снова меня поразила его внешность. Наверное, про таких и говорят: «Красив как бог». Только этот бог казался мне коварным и опасным. И я его боялась. А страх способен любому испортить жизнь. В моей же жизни этих страхов в последнее время стало слишком много.

— Привет! — буднично проговорил Волошин, словно я всю жизнь прожила с ним под одной крышей.

— Добрый вечер! — с трудом прочистила я голос.

— Можно менее официально, — усмехнулся он. — Все же, ты теперь живешь тут. Или нет? — остановился он напротив меня, еще отчетливее демонстрируя свою красоту, и всмотрелся в мое лицо.

— Мне… Мне надо поговорить с вами, — промямлила я, пряча глаза.

— Обязательно поговорим, но позже, — кивнул он. — Сейчас я мечтаю о ванне и ужине, уж извини.

Больше Волошин ничего не сказал и вышел из гостиной. Мне же без него дышать стало легче. Господь! Ну как я буду жить тут, если одно его присутствие рядом сводит меня с ума?

Откуда ни возьмись появилась тетя Поля, словно она только и ждала, когда я останусь одна.

— К ужину накрываю в столовой. Составишь хозяину компанию, милая? — поинтересовалась домработница.

— Да я же сыта…

— Ну значит просто посидишь с ним за столом. Уверена, он будет на этом настаивать. Ты же гостья в этом доме.

Хорошенькая гостья. Разве что, поневоле, — обреченно вздохнула я, что не укрылось от внимания тети Поли.

— А что с тобой, деточка? Почему глаза на мокром месте? — всполошилась она.

— Да нет, ничего… Просто в глаз что-то попало, — потерла я глаза для достоверности.

Но чувствовала я себя, на самом деле, не очень. Сейчас я понимала, что означает фраза «не в своей тарелке». В этом доме я именно такой и была — с боку припеку. И я не понимала, что я тут делаю. Как и уйти не могла.

— Ну ладно, некогда мне… Приходи в столовую минут через пятнадцать, — с этими словами тетя Поля скрылась, а я снова осталась одна.

Так и сидела на диване, сложив руки на коленях и разглядывая входную дверь, пока не вошел Волошин. Его густые и волнистые волосы были мокрые и на этот раз гладко зачесанные назад. С такой прической он выглядел еще опаснее. И без костюма, в просторных брюках и футболке, он не казался мне проще и ближе.

— Расслабься, Люда, — растянулись его губы в улыбке, которая тоже показалась мне хищной. — Я тебя не съем. И вообще, я людьми не питаюсь.

В этот момент в гостиную заглянула домработница со словами:

— Стол накрыт, милости просим!

— Иди за мной, — велел мне Волошин и направился к двери.

На непослушных ногах я последовала за ним. В отличие от тети Поли он даже не поинтересовался, голодна ли я.

Стол, накрытый к ужину в гостиной, показался мне великоват для одного. Ну или для двоих даже. И блюд на нем было слишком много. Кто все это будет есть?

Меня всегда удивляло, когда смотрела кино про какое-нибудь зажиточное семейство, как много повара для них наготавливают. А съедается из всего этого мизерная часть. Остальное куда девается? Не выбрасывается же. Ладно, в былые времена, еду можно было раздать бедным, или в больших домах прислуга доедала остатки еды с хозяйского пира. А сейчас?.. Куда тетя Поля денет все, что не съест Волошин? Но вопрос этот, скорее, был риторическим, и так я пыталась отвлечь себя же от предстоящего разговора. Ведь изложить мне суть своего условия придется, наверное, за ужином.

— Как тебя зовет мать? — задал Волошин неожиданный вопрос, когда мы устроились друг напротив друга за столом, и он наполнил свою тарелку. Моя передо мной осталась стоять пустая. Сейчас мне бы кусок в горло точно не полез, даже если бы испытывала голод.

— Люсей, — ответила я. Так меня называли почти все мои знакомые.

— Мне не нравится, — заявил Волошин после паузы. — Людмила звучит намного красивее. Я буду звать тебя Людой или Людмилой.

Что я могла на это ответить? Да и все равно мне было. Пусть хоть Чебурашкой называет, лишь бы простил отцу долг!

— Почему ты не ешь? — посмотрел он в мою тарелку.

— Я не голодна, меня накормили.

— Тогда, жди, когда я утолю голод, — кивнул Волошин и приступил к еде.

Я замерла, не в силах не наблюдать за ним. Старалась делать это не очень открыто. Но ел он… изящно. Его манеры меня поразили. И взгляд мой то и дело останавливался на его руках, уверенно орудующих вилкой и ножом. Сами руки тоже были красивыми, как у пианиста или хирурга. И вся эта наружная красота не совмещалась с моим представлением о Волошине, как о человеке. Хотя… хищники, как правило, бывают очень красивыми. А он был хищником!

— Я готов тебя выслушать, — отложил Волошин вилку и посмотрел на меня в упор.

В первый момент слова застряли у меня в горле. Пришлось даже прокашляться, прежде чем получилось заговорить внятно.

— У меня мама в больнице…

— Знаю, — кивнул Волошин.

— У нее случился второй приступ, и она в тяжелом состоянии, — продолжила я, стараясь не заплакать.

— Насколько тяжелом? — уточнил он.

— Ей нужна срочная операция.

— И на операцию эту нужны деньги, — проявил он просто чудеса проницательности. Впрочем, собственная ирония сейчас мне казалась не уместной. Сейчас я выступала в роли просительницы, готовой отдать за помощь все! — Сколько?

Я назвала сумму.

— И ты хочешь, чтобы я тебе их дал?

Он не смеялся надо мной, не издевался. А просто констатировал факты. Появилась надежда, в которую я боялась верить.

— Мне больше не к кому обратиться, — отвела я взор. Я не могла больше смотреть в его непроницаемые глаза. Не понимала, что он думает и как ко всему относится. И я очень боялась получить отказ.

— На что ты готова ради спасения своей матери? — задал Волошин вопрос, которому я уже даже не удивилась.

— Наверное… на все.

И это было правдой. Я сидела перед человеком, от которого сейчас зависело все в моей жизни. Всё и все, чем я дорожила, сейчас находилось в его руках. И за это я со своей стороны готова была заплатить по полной. Чего бы он от меня ни потребовал.

— Хорошо! — произнес Волошин после паузы. — Завтра я перечислю необходимую сумму в больницу, и мать твою прооперируют лучшие хирурги.

— Спасибо!..

— Не благодари! — пригвоздил он меня взглядом к стулу. — Я это сделаю не из любви к ближнему или к тебе лично, — губы его дрогнули в презрительной усмешке. Уж не ненавидит ли он меня? — мелькнула в голове мысль, которая напугала до колик. — Так же, я прощу долг твоего отца…

Он замолчал, а я уже боялась вымолвить хоть слово. Да и что я могла сказать, кроме слов благодарности?

— Сейчас я устал и хочу отдохнуть в одиночестве, — отодвинулся Волошин от стола, а потом и встал. — Завтра утром, за завтраком я сообщу тебе, какой отныне будет твоя жизнь. А сейчас… чувствуй себя как дома, — покинул он столовую, оставляя меня в совершенно растрепанных чувствах.