Опасность тьмы

Сьюзен Хилл, 2006

Полиция Лаффертона не справляется с делом о похищении детей. Каждый житель чувствует себя по-настоящему разбитым. В особенности старший инспектор Саймон Серрэйлер: он не смог раскрыть преступление. В Йоркшире пропадает ребенок, и старший инспектор чувствует себя обязанным помочь местным в поимке похитителя. Может ли это йоркширское похищение быть связано с делом в Лаффертоне? И не начало ли это новой серии преступлений? Сьюзен Хилл, знакомая любителям мистических триллеров по бестселлеру «Женщина в черном», обратилась к детективному жанру. Серия детективов о Саймоне Серрэйлере погружает читателей в завораживающую атмосферу британского пригорода: затянутое серыми облаками небо и похищение ребенка, задевшее струны в сердцах всех жителей. «Опасность тьмы» – мастерское исследование человеческих характеров в стрессовой ситуации.

Двенадцать

— Чапмэн.

— Шеф, только что поступил звонок. Натали Кумбс, двадцать шесть лет, проживает в Фиммингхэме. Сообщает, что у жильца из дома напротив серебристый «Мондео» с номером Икс Ти… что-то там. Она резко запаниковала, потому что ее шестилетняя дочь, как я понял, проводит там довольно много времени.

— Ребенок что-нибудь говорил?

— Насколько я знаю, нет.

— Имя жильца?

— Эдди Слайтхолм.

— Пошли туда кого-нибудь. Сейчас.

— Шеф.

Водитель что-то озабоченно пробормотала, и Чапмэн посмотрел вперед.

— Проклятье.

Патрульная машина свернула с двухполосного шоссе налево и стала преследовать «Мондео» по более узкой дороге.

— Он едет не в Скорборо.

— А куда тогда?

— Не уверен…

Дождь потихоньку ослабевал, но тучи по-прежнему были темными, и ближе к морю их становилось больше. Перспектива ехать по проселочной дороге казалась угрожающей.

— Ладно, Кэти, давай не будем устраивать столпотворение.

— Сэр… — Водитель расслабилась и сбавила ход, но патрульная машина перед ними продолжала нестись за «Мондео», разбрызгивая во все стороны жидкую грязь.

— Забавно, не правда ли? — сказал Чапмэн, спокойно и расслабленно откидываясь на спинку кресла. — Дай им веревку — и они сами на ней повесятся… Если бы он не запаниковал, когда ребята на него наткнулись, он бы не вызвал никакого интереса. А теперь только посмотри на него.

— У вас достаточно оснований, чтобы арестовать его? — спросил Саймон.

— Ровно столько, чтобы отвезти его на допрос.

— Господи. — Саймон закрыл глаза. Он открыл их и снова увидел перед собой пустую дорогу. Машины уже съехали на другую, еще более узкую. Молния расколола небо и ударила в море. «Мондео» несся прямо навстречу ей.

Через двадцать минут они были у побережья и остановились на поросшей травой полянке, когда дорога закончилась.

Они выскочили из автомобиля. Патрульная машина остановилась. «Мондео» резко развернулся на месте и встал, водитель вывалился из него и со всех ног побежал к краю обрыва.

— Черт возьми.

— Он собирается убить себя, — пробормотал Чапмэн.

— Ну уж нет, сейчас я с ним что-то сделаю, и ни черта у него не получится.

Что-то заставило Серрэйлера побежать. Что-то, что давно назревало в нем, как буря, и теперь ударило его под дых взрывом ярости. Патрульные уже бежали через высокую траву, но слишком медленно — один из них был достаточно полный, а у другого, видимо, были проблемы с обувью. Саймон обогнал их, он бежал легко и уверенно. Скорость ему дарила железобетонная, непоколебимая уверенность, что он преследует убийцу Дэвида Ангуса, Скотта Мерримана, Эми Садден… Ему нужно было поймать этого человека до того, как он окажется у края скалы и сбросится с него прямо на острые камни.

Но как только он подобрался к нему совсем близко, он увидел, что там была тропинка. Он не оглянулся назад, чтобы проследить, пойдут ли за ним остальные. Теперь он был сам по себе, это была его погоня и его арест.

Мужчина испарился.

Саймон встал на краю обрыва и, глянув ниже, остановился. Тропинка была очень узкая и отвесная, она была буквально высечена в скале, вдоль нее не было никаких перил и даже углублений, чтобы держаться, но этот человек, очевидно, знал, куда идет и что делает, когда ринулся вниз.

Но Саймон не стал колебаться.

Мощный ветер стал для него неожиданностью и чуть не сбил с ног; дождь хлестал его по лицу. Небо приобрело багрово-черный цвет, его разрезали молнии, хоть и вдалеке. Он прикинул, что у них было еще какое-то время до того, как гроза начнет представлять реальную опасность, и к этому моменту он намеревался вернуться наверх и быть в машине.

Он поскользнулся, но быстро восстановил дыхание и попытался схватиться за выступ в скале, однако камни раскрошились, высыпались у него из рук и покатились вниз по склону, стремительно набирая скорость. Человек, которого он преследовал, был словно обезьяна — он ловко, уверенно взбирался на уступы и карабкался вниз. Под ними, далеко под ними, виднелась темная полоска песка, усыпанная камнями. Впереди ревело и вздымалось море, набирали высоту волны. Саймон обернулся. Он прошел дольше, чем ему казалось. Казалось, что фигуры, наблюдающие за ним с вершины скалы, уже в нескольких милях от него. Но он никогда не боялся высоты и теперь ступал твердым шагом, несмотря на то что дождь смывал ему на голову обломки камней, а его руки скользили по уступам, когда он пытался за них держаться. С нижним участком тропинки пришлось сложнее всего — камни здесь потрескались, в них была уйма углублений, и к тому же все они были в склизких зеленых водорослях. Несколько раз он чуть не сорвался, а в какой-то момент, спасаясь от падения, сильно порезал руку об острый выступ. А потом они оказались внизу, и он начал преследование. Его ноги утопали в мокром гладком песке. Мужчина пытался бежать, но они оба замедлялись. Ветер дул им навстречу уже в полную силу, грозу принесло на побережье; в небе сверкали молнии, и через две секунды за ними следовал гром. Но Саймона беспокоила не гроза. Это был прилив, который стремительно набирал скорость и бурлящими волнами приближался к ним.

Впереди мужчина запрыгнул на высокий камень и стал карабкаться по скале.

Саймон был уже совсем близко.

А потом он увидел вход в пещеру — беззубый зев у самого основания скалы, охраняемый каменным Цербером.

Через секунду он оказался рядом с ним. Из пещеры пахло давно сгнившей рыбой и морской солью.

На секунду он подумал, что это может быть проход в какое-то безопасное место, где можно укрыться от прилива, где-то очень глубоко в скале, но, когда он нагнулся, чтобы пройти внутрь, он увидел, что пещера уходит не так далеко, а камни нависают так низко над головой, что он едва ли сможет встать там прямо. Света не было. Фонарик у него тоже был не с собой. Позади в унисон с громом ревели волны.

— Беги отсюда, идиот, выбирайся обратно наружу, прилив может затопить тут все в любую секунду!

И тишина. А потом — голос, который ввел его в полный ступор.

— Боже. О боже, это не та пещера. Тебе надо выйти. Ты меня блокируешь. Шевелись!

Голос перешел в истерический крик.

— Беги отсюда! — крикнула женщина.

Серрэйлер начал медленно пятиться назад, держась за камни, за стены пещеры… Когда он выбрался на воздух, позеленевший из-за бушующей бури, он увидел, что вариант выбраться только один — забраться на широкий выступ в скале примерно в двенадцати футах в высоту, от которого его отделяли три или четыре приличных прыжка. Прилив бурлил и пенился уже в ярде от него.

— Выходите и лезьте за мной… Вы можете это сделать?

Он обернулся. Из пещеры вышла женщина. Короткие темные волосы. Темная куртка. Черные джинсы. Бледное, испуганное лицо. Темные запавшие глаза.

Забудь о том, кто это, сконцентрируйся, сфокусируйся.

— Давайте… Делайте один шаг за раз, повторяйте все за мной… Делайте, как вам говорят, ладно?

— Хорошо… Господи, помогите мне…

— Мы сможем туда забраться. Не паникуйте. Сделайте глубокий вдох. Хорошо, я поднимаюсь. Следуйте прямо за мной.

Ему казалось, что его голос звучит достаточно уверенно, даже авторитарно. Она должна поверить, что он точно знает, что делает. Он дотянулся до первой удобной выемки в скале, схватился за нее рукой и подтянулся, осторожно пытаясь нащупать ногами твердую поверхность для упора.

Снизу он слышал сбивчивое, жалобное дыхание женщины.

— Все в порядке. Подождите. Теперь дальше.

Прошли будто сотни лет. Прошли две минуты. Один раз камень отломился прямо у него в руке, и он чуть не полетел вместе с ним вниз, но успел откинуться на бок и ухватиться за другой, на этот раз крепкий, кусок скалы.

Саймон добрался до выступа, осторожно забрался на него, а потом лег на живот и протянул вниз руку, чтобы вытащить женщину.

Морская вода накрыла полоску песка, горы камней, залила пещеру. Небо было все еще грозного серного цвета, но молнии пока прекратились.

— Упритесь спиной в скалу. Так вас не сдует.

Она моментально сделала, что ей сказали, хотя все еще плакала от страха, ее руки были в крови, а лицо посерело.

Саймон подождал, пока она усядется рядом с ним, уперевшись в скалу. Она вжалась в нее так сильно, будто рассчитывала, что та раскроется и примет ее в свои объятия.

Он взглянул на нее.

Обычная. Не привлекательная но и не дурнушка, ни высокая, ни низкая, ни толстая, ни худая. Средняя маленькая женщина с короткой стрижкой. Обычная.

— Я старший инспектор Саймон Серрэйлер из полиции Лаффертона. Ваше имя?

Она уставилась на него, разинув рот, как будто он говорил на иностранном языке.

— Как вас зовут? — Он повысил голос, перекрикивая грохот и шум разбивающихся внизу волн.

Наконец, она что-то выдавила, ее губы двигались как-то странно, рот словно съехал набок, как после удара.

— Эдди.

— Это что еще за имя?

— Эдвина. Эдвина Слайтхолм.

Она посмотрела на него.

— Что теперь?

— Вы будете вызваны на допрос в связи с похищением Эми Садден.

— Нет, сейчас, господи, сейчас. Что нам делать теперь, сейчас?

Она съежилась и опустила голову. Он слышал, как она всхлипывает от страха.

Он не мог ни увидеть, что происходит наверху, ни обернуться, чтобы посмотреть. В какой-то момент ему показалось, что он слышит крик, но его унес шум моря.

Он был удивительно спокоен. Он был здесь один, с этой женщиной. Но на вершине скалы были его люди, и они уже наверняка вызвали подмогу; он понятия не имел, сколько времени пройдет, прежде чем он сможет отсюда уйти. Когда уходит прилив?

Эдди Слайтхолм неожиданно зашевелилась, пододвигая свое тело к самому краю.

— Только не глупите.

— Мне можно, мне можно.

— Почему?

Все ее тело тряслось.

Саймон подождал ответа, а потом сказал:

— Довольно паршивая смерть.

— А кому не наплевать?

— Не имею ни малейшего представления. Вы замужем?

Легкое покачивание головой.

— Родители живы?

Тишина. Потом снова еле уловимое движение, на несколько сантиметров ближе к краю.

— Друзья?

Ему было противно даже представить это. Но семья и друзья наверняка не знают. Это всегда так. Она могла забрать и убить всех этих детей, и еще полдюжины других, но у нее по-прежнему могли быть хорошие друзья, возлюбленные, люди, которым она дорога, просто потому что они не знали.

Она что-то сказала.

— Что?

Опять.

— Я вас не слышу.

Он думал, что гроза кончилась, ушла с моря. Но сейчас молния сверкнула настолько близко от них, что Саймон подумал, не ударила ли она прямо в скалу, в каких-нибудь нескольких футах от них. Раскат грома заставил его пригнуть голову. Она попятилась назад, снова прижавшись к скале, и вцепилась в его руку с такой силой, что Саймон испугался, не утянет ли она его вниз за собой.

— Все хорошо, — сказал он, сохраняя спокойствие в голосе. — С нами все будет хорошо. В нас молния не попадет, камень пошлет заряд в землю.

Он не имел ни малейшего представления, так ли это, но понял, что прозвучал достаточно убедительно, когда она ослабила хватку.

— Я не… знала об этом…

— Но это только до тех пор, пока мы касаемся спинами скалы. Просто не теряйте контакт с поверхностью камня ни на секунду.

Он повернулся и понял, что она поверила ему. Она так сильно вжалась спиной в скалу, как будто от этого зависела ее жизнь. Ее глаза были крепко зажмурены.

Саймон заставил себя отвернуться от нее и подумать о чем-то другом, о других вещах, других местах… Он представил себе своего племянника Сэма, стоящего у калитки, с поднятым, возбужденным лицом глядящего на подающего. Лучи солнца пробивались сквозь листья тополей у края поля. Он почувствовал во рту вкус домашнего пива. Он продолжал рисовать в воображении картины, приводил их в движение, заставлял пленку крутиться, а крикетный матч — продолжаться. Все, что угодно, лишь бы не думать о том, кто сидел сейчас рядом с ним на этом узком выступе, всего в нескольких дюймах, и почему, а главное, что она почти наверняка сделала. Он знал, что если он подумает об этом, то ему наверняка придет в голову сделать одно-единственное легкое движение и сбросить ее со скалы.

Он представлял, как Сэм поднимает биту, выражая зрителям благодарность за аплодисменты после пятидесятого очка, когда внезапно услышал какой-то звук, в котором через секунду распознал сигнал своего телефона, лежащего у него во внутреннем кармане.

— Саймон? Какого черта ты делаешь? — на линии слышался треск, голос прерывался.

Саймон в паре слов обрисовал Джиму Чапмэну ситуацию. Он почувствовал, как напряглась спина женщины, когда он говорил.

— Тебе чертовски повезло, что ты живой.

— Да.

— Ладно, мы оповестили береговую охрану, их начальник только что вернулся и сказал, что 202-я спасательная эскадрилья организовала вертолет, чтобы вам помочь. Они уже в пути.

— Слава тебе, господи.

— Травмы есть?

— Ничего серьезного… Я держу себя в руках.

— Отлично, продолжай в том же духе, нам преступник нужен целым.

— Прекрасно вас понимаю. Что там наверху?

Повисла секундная пауза. А потом Чапмэн выпалил:

— Ты получишь полный отчет позже, — и отключился.

Саймон находился в непосредственной близости с опасными преступниками достаточно часто — сталкивался и с убийцами, и с теми, кто бил своих жен — надевал на них наручники, соприкасался с ними кожей, которую потом ему хотелось с себя снять. Но это было другое. Сейчас он обладал абсолютным превосходством, абсолютной властью над Эдвиной Слайтхолм, не считая того факта, что она все еще могла предпринять внезапную попытку сброситься со скалы, чтобы покончить с жизнью. Но он не думал, что она это сделает. Страх уже парализовал ее.

Он не знал, сколько им еще придется здесь сидеть до прибытия самолета и сможет ли он проявить достаточную выдержку, чтобы спокойно побеседовать с ней. Если это было вопросом нескольких минут, то в этом не было смысла, но если им предстоит провести здесь много часов, то ему нужно будет с ней говорить, чтобы она оставалась в сознании и не засыпала.

Он посмотрел на ее ноги в черных джинсах, на шапку темных волос, упавших ей на колени. Действительно ли она забрала тех детей и убила их? Как такое возможно? Их портрет преступника был полностью ошибочен. Это должен был быть мужчина.

Если она была невиновна, то что помешало ей остановиться по просьбе патрульных и зачем ей потребовалось рисковать своей и его головой, чтобы спуститься на этот берег? Что еще могло заставить ее ринуться вниз по отвесной скалистой тропе в попытке убежать от них, если не чувство вины и страх перед арестом?

Сидеть на выступе было очень холодно, его спина ныла. У него свело руки, порез на ладони горячо пульсировал.

Гроза громыхала уже где-то вдалеке, и небо над морем просветлело, став бледно-серым. Снова начался дождь — сначала он был легким, его вместе с морскими брызгами приносил ветер, но потом тяжелые капли дождя стали прибивать их к скале, словно гвозди. Но Саймон был сосредоточен на чем-то внутри себя, по чему он давно тосковал, на чем-то, что однажды было ему хорошо знакомо, но с чем он почти потерял связь. Он был напряжен и взвинчен, но держал все под контролем, бушевавшая вокруг стихия не давала ему расфокусироваться.

— Меня сейчас стошнит.

— Не наклоняйтесь вперед, откиньтесь назад. Закройте глаза.

— От этого только хуже.

— Посмотрите на осколок камня прямо перед вами.

— Мне до чертиков страшно.

Он мог бы ухватиться за эту фразу и атаковать, спросить, как ей это нравится, и понимает ли она, что те дети чувствовали себя так же, только хуже, в тысячу раз хуже. Он хотел провести ее через все круги ада, описать ей, какими они видели их в полицейском участке, на фотографиях на стене, их светлые, веселые, полные надежд юные лица, рассказать ей о том, что это сделало с их родителями…

Он ничего не сказал. У него снова зазвонил телефон.

— Ожидаемое время прибытия вертолета с поисково-спасательным отрядом — пятнадцать минут. Вы там держитесь?

— Да.

— Хочешь хорошие новости?

— Что такое?

— Ребенок живой.

— Где?

— Лежала связанная в багажнике.

Саймон не смотрел на Эдвину Слайтхолм. Он наверняка бы толкнул ее с края выступа прямо на камни.

— Вертолет доставит вас до больницы в Скарборо. Мы подъедем сразу же, как его увидим. Не отпускай его от себя.

— О, об этом не беспокойтесь.

— Мы арестуем его сразу после того, как его отпустят доктора.

— Какая жалость.

— У тебя еще будет возможность с ним пообщаться.

— Только есть один момент.

— Какой?

— Эдди — сокращенно Эдвина.

На другом конце он услышал глубокий вдох.

Саймон украдкой взглянул на ее обувь — черные мокасины на плоской подошве с короткой золотой цепочкой спереди. Это была не мужская обувь, как не были мужскими и ее руки: у нее были тонкие, мягкие, изящные руки с аккуратно подстриженными овальными ногтями. Волосы, пропущенные через ее пальцы, блестели от солнца и были черные, как тюленья спина.

Он часто смотрел на убийц и сразу понимал, что заставляло срабатывать их скрытые механизмы, видел, как тяга к насилию растет внутри них, видел, как загораются дикой яростью глаза на их обезумевших лицах. Один или два раза он бывал в замешательстве. Серийный убийца из Лаффертона был психопатом, не способным к эмпатии или каким-либо эмоциям, полностью сосредоточенным на себе и собственных скрытых мотивах. Но сейчас, сидя рядом с этой перепуганной, выбившейся из сил, съежившейся под дождем и ветром маленькой хрупкой фигуркой, он чувствовал себя совершенно сбитым с толку. На этот раз он не мог найти никакого объяснения, никакой связи между ней и похищениями, пытками и убийствами маленьких детей. Это просто никак не укладывалось у него в голове.

Они услышали шум задолго до того, как увидели желтую птицу, выплывающую из серой массы воды и облаков. Лезвия пропеллера взбивали облака и, казалось, сейчас начнут их отсекать и метать в них, словно влажные комья земли.

Слайтхолм внезапно поднялась на ноги.

— Сядьте. Даже не думайте дергаться.

— Я не собираюсь лезть в эту чертову штуковину, я спрыгну раньше. — По ее лицу текла вода, но рот был крепко сжат, а глаза дико бегали из стороны в сторону.

— Даже не ДУМАЙТЕ.

Она бросилась на Серрэйлера без предупреждения и вцепилась ему в плечо, и он покачнулся, отчаянно стараясь удержать на ногах их обоих. Шум вертолета прямо над ними, казалось, порвал его барабанные перепонки и проник прямо в череп. Она снова занесла над ним руку, растопырив пальцы, словно когти. Он поймал ее за запястье и заломил руку ей за спину с такой силой, что увидел, как от боли распахнулся ее рот. Ему нужны были наручники, а их не было.

Вдруг вертолет начал отдаляться, шум его лопастей снова начал тонуть в гряде облаков.

— Что, мать твою, происходит? — закричал он.

Через секунду у него зазвонил телефон. Одной рукой он держал женщину, и ладони у него были скользкие, так что он чуть его не уронил.

— Да?

— Они сдали назад, потому что им надо понять, будет ли она представлять опасность, если они поднимут ее на борт. Есть какое-либо оружие или то, что может послужить оружием?

— Откуда мне, на хрен, знать?

— Ну спроси ее, черт побери! Зажигалка или даже ручка…

— В таком случае лучше предполагать, что есть.

— Ладно. Они видели борьбу… Нам вас отсюда не рассмотреть. Эта правда?

— Ничего серьезного. Просто скажите им, чтобы забрали нас с этого чертова выступа.

— Они не примут никого, кто может представлять опасность для команды или пилота. Ты ручаешься за то, что эта женщина ее не представляет?

Серрэйлер колебался. Ручаться он не мог. Эдди была женщиной, причем некрупной и ослабевшей, ее легко было побороть, но в то же время она была обозлена и напугана, и ей нечего было терять. Он знал, что ему не следует давать никаких гарантий, но если он этого не сделает, что тогда? Никакого другого варианта выбраться отсюда и оказаться в безопасности у них не было. Придется ждать еще несколько часов, прежде чем вода уйдет и они смогут слезть вниз, на песок.

Он отключил телефон и повернулся к женщине.

— Послушайте. Мне нужно гарантировать им, что у вас нет оружия и что вы не совершите ничего, что может поставить под угрозу чью-либо безопасность — мою или экипажа этого вертолета. Я, наверное, окончательно свихнулся, но прошу вас пообещать мне это.

— А если вы этого не сделаете? Если я этого не сделаю? — Она посмотрела на него, и он заметил злобную тень в ее глазах. Раньше ее там не было.

— Если вы откажетесь сотрудничать?

Она кивнула.

— Тогда я вас вырублю.

Она моргнула.

— Или они могут забрать меня и оставить вас.

— Да они не посмеют.

— О да, еще как посмеют. Об этом речь и идет. Ну так что?

Он видел, как она судорожно размышляет. Смотрит вниз с обрыва. Размышляет. Смотрит на него. И размышляет.

— Ладно.

— Что?

— Я сказала «ладно».

Он задумался. Придется удовлетвориться этим. Довериться ей. Боже. Он позвонил Чапмэну.

— Можете попросить пилота поговорить со мной?

— Отключайся. Сейчас спрошу.

Дождь со шквалистым ветром били по скалам, они были уже насквозь мокрыми.

Прошло несколько минут, прежде чем зазвонил телефон.

— Старший сержант Кафф, 202-я эскадрилья по поисково-спасательным операциям.

— Старший инспектор полиции Серрэйлер. Я понимаю вашу озабоченность, сержант. Все будет в порядке.

— Вы берете на себя полную ответственность? Это ваш задержанный, старший инспектор.

— Да.

— Вы не видите никакой опасности для моего экипажа?

— Нет.

Прошла доля секунды.

— Хорошо. Мы возвращаемся. Мы отправим к вам лебедчика. Но я не могу подлететь ближе чем на пятнадцать футов, и условия непростые. Это может занять некоторое время. Он спустится на выступ, и вас свяжут стропами вместе — мы не будем рисковать и брать вашего подопечного отдельно. Травмы есть?

— Только минимальные.

— Ладно. Ждите.

С Серрэйлером такое уже было. Когда помощь была уже в пути, когда он оказывался уже почти в безопасности, напряжение никогда не ослабевало, а, наоборот, возрастало. Время, которое потребовалось, чтобы вертолет подлетел достаточно близко к скале и лебедчик смог спуститься вниз, показалось ему гораздо более долгим, чем то, что они провели на этом выступе. Вертолет сначала завис в воздухе, обдувая их потоками холодного воздуха, потом поднялся выше и отлетел, чтобы снова приблизиться под другим углом, слегка развернулся, отдалился опять. Теперь женщина с Серрэйлером стояли пригнувшись, он держал ее за запястье. Ее рука вяло повисла, выражение лица стало пустым и усталым. Волосы из-за дождя плотно облепили ей голову, словно шапочка для плавания.

— Они что, не могут до нас добраться?

— Доберутся.

Вертолет снова подлетел к ним — на этот раз он был чуточку ниже — и развернулся против ветра. Завис в воздухе. Застыл неподвижно. Затем открылась дверь. Лебедчик поставил ноги на выступ и развернулся с поднятой вверх рукой. Лебедка повисла свободнее. Он наклонился вперед и начал жестикулировать. Налетел мощный порыв ветра и чуть не сбил его с ног, и ему понадобилось еще несколько минут, прежде чем он смог дойти до Серрэйлера со Слайтхолм и надежно скрепить их друг с другом.

Через считаные минуты их уже сняли с выступа и затащили в кабину вертолета. Саймон помнил, какие просторные у спасателей вертолеты — здесь было достаточно места для десятка кейсов с носилками, а также для медиков и целой команды. Было очень шумно, вертолет пугающе кренился и раскачивался.

Эдвина Слайтхолм тяжело рухнула на сиденье, повесила голову и уставилась в пол.

Лебедчик вернулся, захлопнул за собой дверь и надежно ее запер.

— Мы доставим вас в больницу. Там вас встретит старший суперинтендант Чапмэн. Ожидаемое время прибытия — пятнадцать минут.

— Спасибо. Господи. Я серьезно — спасибо.

— Да нет проблем. На минуту засомневался, что мы сможем подлететь достаточно близко. Дайте посмотреть вашу руку.

— Да все в порядке.

Они оба взглянули на женщину, которая, сгорбившись, сидела перед ними. Саймон покачал головой, а затем, в приступе внезапного отвращения, отвернулся от Слайтхолм и стал смотреть из окна вертолета на пенящееся море и облака.