Заложница чужих желаний

Тальяна Орлова, 2018

Влюбилась в негодяя и попала в лапы к еще худшему негодяю. Но ему мало получить меня, он хочет сломать, переделать меня под свои желания.

Глава 3

Оставшись с ним наедине, я неизбежно начинала приходить в себя. Я боялась пистолета Мишани, боялась сальной ухмылки Никиты, а этого гада я боялась больше их обоих вместе взятых. Но все равно шок отступал, будто бы организм сам выжимал его из меня, как какой-нибудь вирус.

Меня втолкнули в квартиру, после чего все посторонние растворились за спиной. Сергей Андреевич, не оборачиваясь, прошел в огромную студию, не оглядываясь на меня, мявшуюся у двери. Скинул пиджак, бросил его на диван, остался в черной футболке. И тогда я с удивлением обнаружила, что уже стою на ногах сама, волнение переисчерпало себя, а потому теперь вынуждено отступать. Хотя, конечно, проходить дальше мне не хотелось. Я просто осматривалась и думала, с чего начать разговор, чтобы он закончился тем, что мне нужно.

Роскошная элитка без разделения на отдельные комнаты. Справа шикарная кухня с большим стеклянным столом, слева, должно быть, дверь в ванную, впереди одна сплошная территория размерами с половину школьного спортзала. Здесь и гостиная, и кабинет, и спальня… на полукруглом возвышении установлена кровать, от вида которой я снова задрожала и потому отвела взгляд. Мое смущение и страх не помогают, скорее наоборот: таких беспринципных извращенцев наверняка заводят бледнеющие девицы, парализованные ужасом.

Мой шаг вперед был неуверенным, но я похвалила себя и за него. Однако на второй сил уже не хватило. Зато голос прозвучал достаточно громко, что удивило меня саму:

— Вы красивый мужчина, Сергей Андреевич.

Я не собиралась развешивать ему комплименты, хотя и не соврала: он был высок, строен, обтягивающая футболка не скрывала его фигуры. Точеный профиль я могла разглядеть, пока он с бесконечным спокойствием наливал что-то из бутылки в стакан. Он действительно красив, однако в мои цели не входили романтические признания. Просто пыталась нащупать хоть какое-то верное направление разговора. Он повернулся ко мне и иронично изогнул бровь:

— Да ладно. Тогда, полагаю, твоя услуга станет чуть менее неприятной.

Я же не позволила страху вновь затуманить мысли и продолжила, а голос становился все тверже:

— «Услуга», как вы выражаетесь, будет в любом случае неприятной. Я ведь могу задавать вопросы? — он улыбнулся чуть шире и кивнул. — Неужели вам приходится насиловать женщин? Мне всегда казалось, что у таких отбоя нет — бери любую.

Мужчина присел на спинку дивана, развернутого в центр гостиной. Сделал глоток, слабо поморщился — вряд ли от пойла. Быть может, от моих слов. Лишь после этого ответил:

— Во-первых, Юля, ты совершенно напрасно возомнила себя тут самой умной. Эти твои попытки уязвить или надавить на совесть помогли бы в случае, если бы меня можно было уязвить или у меня была бы совесть. Во-вторых, ни о каком изнасиловании речи не идет. Поправь, если меня подводит память. Не ты ли сама согласилась на сделку?

Я снова отступила, не смогла сдержаться. Он заметил и усмехнулся, но сам с места не сдвинулся. Интересно, если я добегу до двери, то смогу ее быстро открыть? Лучше пока не рисковать, потому что шанс один. Я попытаюсь убежать, когда он отвлечется.

— Я согласилась, — признала как можно неэмоциональнее, — поскольку испугалась. Я была уверена, что вы меня сразу убьете, если откажусь.

— Тебя убьем или твоего дружка? — он снова улыбался, немного щуря при этом глаза.

— И дружка, — отозвалась я. — В конце концов, не каждый смог бы спокойно смотреть на то, как убивают его знакомого. Я не смогла.

— Жалеешь?

— Жалею.

Ответила без паузы, потому что так и было. Если бы я могла отмотать время, то ни за что не поступила бы так же. И пусть бы проклинала себя всю оставшуюся жизнь, но не погрузилась бы в этот кошмар полностью. Я влюблена в Криса, но никогда, даже в момент заключения этой нелепой сделки, не собиралась отдаваться даже за его спасение. Однако мы все еще просто разговариваем — вероятно, это признак того, что пока я все делаю правильно?

— Расскажи о нем, — вдруг попросил Сергей Андреевич.

— Уверена, вы о нем знаете куда больше моего.

— Так и есть. Но расскажи теперь о своей стороне истории. Сколько вы знакомы?

— Больше двух лет.

— Ого. И за это время он не залез к тебе в трусики?

— Даже не пытался.

— И все же о работе вы разговаривали? — Сергей Андреевич чуть склонил голову, не отрывая от меня пристального взгляда.

— Он… он предлагал устроить меня в стриптиз.

— Ты ведь понимаешь, что под стриптизом он подразумевал не совсем стриптиз? — мужчина, кажется, издевался. По крайней мере голос его звучал издевательски.

И нет, я этого не понимала. Первые сомнения сразу отмела и только сегодня, можно сказать, увидела Криса таким, каким его раньше не представляла. Да вот только на осмысление новых обстоятельств мне никто времени не дал. Оказаться бы дома, чтобы все это осталось позади, как кошмар. Вот тогда я и смогу ответить вернее, каково мое отношение к Крису теперь. Сейчас же от меня явно ждали ответа.

— Если вы говорите о… — я невольно запнулась на полуслове, но заставила себя продолжать, — о проституции, то я точно не гожусь для такой работы.

Он легко пожал плечами и будто потерял всяческий интерес ко мне, сосредоточившись на выпивке.

— Может, и не годишься. На первый взгляд точно не годишься. Но ты определенно совершеннолетняя и испытываешь финансовые трудности, иначе он не стал бы вообще тратить время на такую, как ты. А домариновать можно любую, даже если вначале она уверена, что не годится.

— Такую, как я? — я выцепила самое важное.

— Да. Зажатую, закомплексованную, романтичную дуру, не имеющую ни малейшего представления о жизни. Поставь тебя сейчас на улицу, так ты бы своим видом любого клиента разжалобила так, что он предпочел бы тебя удочерить, а не трахнуть. Хотя… после все равно бы трахнул, но со слезами жалости на глазах.

Вся моя сила воли — буквально вся — ушла на улыбку. Я тянула уголки губ в разные стороны с таким усилием, как если бы от правдоподобности этой гримасы зависело все мое существование. И даже в голос смогла добавить искринку иронии:

— Сергей Андреевич, а какие у меня шансы разжалобить вас?

Он неожиданно громко рассмеялся, резко встал и подошел ко мне. Я замерла и даже зажмурилась от новой волны страха. Мужчина наклонился к моему уху, притом меня даже не коснулся, прошептал тихо и отчетливо:

— Нет. Потому что ты сама подписалась, тебя никто за язык не тянул.

Я ответила тоже шепотом:

— Разве у меня был выбор?

— Был. Не заметила, что тебя никто не держал? Если бы ты развернулась и побежала, тебя бы даже догонять не стали. Похохотали бы над твоей тупостью и все. Я спрашиваю только с тех, кто мне что-то должен. Ты должна мне, Юля. Потому что сама, по доброй воле решила, что жизнь этого говнюка того стоит. Или надеялась на помощь полиции. Но это ведь не важно, ты понимаешь? И чем быстрее рассчитаешься, тем быстрее это закончится. Так что, продолжим болтать?

Последняя надежда разлетелась в щепки. Хотя все-таки оставалась еще одна — сбежать. Я выдавила, не скрывая неприязни:

— Хорошо. Но я хочу помыться.

— До или после? — он снова издевался и переместил лицо так, чтобы смотреть мне в глаза. А у него радужки оказались серыми. Моя предстоящая унизительная пытка плескалась в этих серых, совершенно бесчувственных глазах. Ответа моего ждать он и не собирался, сжалился или дал мне возможность настроиться: — Иди, конечно. Ванная там.

— А вы? — я обернулась возле указанной двери.

— Зовешь присоединиться?

— Нет! — слишком эмоционально от напряжения ответила я.

— Тогда я после. Иди, — он отвернулся, но я явно разглядела улыбку на его лице.

Мылась быстро, подгоняя себя очередной несбыточной надеждой. Натянула ту же одежду на влажное тело, выскочила в гостиную, заставила себя сесть на диван. Не подпрыгнула сразу же, когда и он скрылся в ванной комнате, а дождалась звука зашумевшей воды. И только после этого подбежала к двери.

Через пять минут стало ясно, что он не просто так оставил меня без присмотра. Выбраться из квартиры без его помощи невозможно. Если только в окно прыгать. Уж не знаю зачем, но я подошла и к окну, с тоской глядя на ночной город с высоты двенадцатого этажа. До самого страшного момента оставались минуты, а внутри живота вызревала истерика. Я не хотела умирать, прыгая из окна. И уж точно не хотела быть изнасилованной каким-то чудовищем…

Подошла к высокому столику, налила из той же бутылки в тот же стакан, который он оставил. Вроде бы коньяк — слишком крепкий, я с трудом проглотила. Налила снова. Алкоголь притупляет восприятие, я собиралась успеть довести себя до такого состояния, чтобы свести вообще все восприятие к нулю. Кажется, сукин сын давал мне эту возможность, потому что явно не спешил. Налила еще, теперь до половины. Коньяк, кстати говоря, пошел чуть легче, но все равно имел жуткий вкус. Да и черт с ним. Со всеми ними. Когда-нибудь, лет через двадцать, я, возможно, смогу вспоминать об этой ночи без содрогания. А если очень повезет, то я вообще наутро ничего не вспомню. Точно, это самый лучший вариант. Просто пережить и навсегда забыть. От крепости на глаза наворачивались слезы, но я все равно делала следующий глоток.

— Я не против, чтобы ты расслабилась, но ты явно увлеклась, — раздался голос сзади.

Я развернулась и отставила стакан на столик, чуть расплескав на белоснежный ковер. Плевать. У этого гада столько денег, что наймет себе сотню уборщиц. Языками вылижут, если его величеству придет в голову это приказать.

Теперь он был без футболки, только в светлых домашних штанах, по голой груди с волос стекали капли. К сожалению, я не успела выпить достаточно, чтобы от этой картины не вернулось осознание — что прямо сейчас произойдет. В голову ударило это осознание, выхлестнуло последние капли самообладания, а на глаза навернулась белесая муть. Уже не слезы, скорее истерика в сухом остатке.

* * *

Кажется, я с прошлого курса так чудесно не высыпалась. Сладко потянулась, не открывая глаз, но тут же поморщилась от резкого приступа головной боли. Вместе с болью пришло и осознание. Я резко села, распахивая глаза и, вопреки последней надежде, обнаружила себя в той самой квартире. Сердце остановилось, но я обернулась и имела несчастье лицезреть его.

Сергей Андреевич лежал на спине и смотрел на меня, не скрывая веселья. До талии он был укрыт тонким одеялом, не тем же, под которым спала я; одна рука под головой для удобства — чтобы испепелять меня иронией. С удивлением обнаружила, что сама я одета: только ветровки нет, но джинсы и футболка на месте. Кроме того я не чувствовала никакой боли… внизу. Чего, наверное, стоило ожидать после изнасилования. Вряд ли я сопротивлялась, если вообще никаких подробностей не помню. К горлу поступила тошнота, а во рту словно кошки нагадили. Все-таки вчерашний коньяк сработал — я за несколько минут выпила больше, чем вообще пила за всю предыдущую жизнь крепких спиртных напитков. Интуиция подсказывала, что он вряд ли бы стал меня одевать после того, как закончил. Или я сама оделась? Мне теперь нужно лететь в аптеку и покупать какие-то таблетки, чтобы предотвратить возможную беременность? Или к гинекологу? А если спросить прямо, пользовался ли он презервативом?

Должно быть, все эти разнородные мысли отражались попеременно на моем лице, поскольку мужчина усмехнулся и сказал:

— А ты можешь побледнеть еще сильнее? Попробуй, мне интересно. И ничего у нас не было.

— Не было? — глупым хриплым эхом отозвалась я.

Его бровь чуть приподнялась.

— Ты как будто разочарована. Нет, Юль, не было. Мне еще ни разу не приходилось трахать блюющих девиц.

И сразу же, будто кадрами из полузабытого фильма, я вспомнила, как обнималась с белоснежным унитазом. А Сергей Андреевич сидел на бортике ванной, попивал коньяк и отвешивал какие-то циничные замечания. Я просила его уйти… кажется. А он издевался: «Ну как же? А подержать тебе волосы, как в романтических фильмах?».

А до того он только успел подойти ко мне, как меня замутило. Больше от его прикосновения к плечу, чем алкоголя. Хотя и алкоголь не заставил себя долго ждать — мужчина даже не успел меня поцеловать, что-то спрашивал — а я что-то отвечала. И успевала выпить еще как можно больше. Потом побежала в ванную.

Разочарована ли я? Да только рада! Знала бы, что так получится — глотала бы коньяк еще усерднее. С другой стороны, выходит, что я свою часть сделки не выполнила… То есть радость моя напрямую зависит от ответа на следующий вопрос:

— И что теперь?

Он сел, подхватил штаны с пола.

— Теперь у меня много дел. Вставай, отвезу до дома. Завтрак не предлагаю.

При мысли о завтраке снова накатила тошнота.

Сам он неспешно выпил кофе, оделся — примерно тот же прикид, что и вчера. Похоже, ублюдок соблюдает одинаковый стиль: дорогие джинсы, футболка, а сверху пиджак. Вышел в прихожую, взял с тумбы ключи от машины и просто махнул мне головой. Я поспешила на выход без лишних вопросов.

Я помалкивала. Просто не знала, как спросить прямо, не хотелось нарываться на неприятности. Отметила про себя, что он не спросил адрес. Тишина затянулась, но эта была хорошая тишина, мне все равно с этим человеком обсуждать нечего, кроме неприятных вещей. Однако он, когда автомобиль остановился у моего подъезда, повернулся и сказал:

— Ты ведь понимаешь, что я не слишком доволен итогами прошлой ночи?

Слова пришлось из себя выдавливать:

— П… понимаю. Я не думала, что так… получится.

— Но тебя это не смущает.

Я вскинула голову, вот только долго прямого взгляда не выдержала и уставилась в лобовое стекло.

— Слишком много того, что меня смущает. Но это никакого отношения не имеет к тому, что мне стало плохо. Надеюсь, я выглядела настолько отвратительной, что вам больше не захочется меня видеть.

— Захочется, — он говорил мягко, с улыбкой. — Тебя можно видеть, если держать подальше от Джека Дэниэлса. Не предусмотрел, что ты так восторженно присосешься не ко мне, а к моему лучшему другу.

— Но вы не выглядите злым, — констатировала я.

— Злым? — он будто удивился. — Меня мало кто видел злым, но и они тебе свидетельских показаний не дадут, по причине отсутствия говорилки. Да и с чего мне злиться? От тебя вчера все равно толку было бы мало — ты сама себя так накрутила, что устроила бы свистопляску нам обоим. Больше возни.

— Выходит, что вы собираетесь получить свою часть позже? Думаете, завтра или послезавтра я уже не устрою свистопляску?

— Не думаю, Юль. Уверен. Человек — такая свинья, ко всему привыкает. Даже к постоянному стрессу. Так что увидимся, — и блеснул зубами.

Я дернула за ручку, желая поскорее убраться из машины. Сказать все равно больше нечего, переварить бы произошедшее. Но он остановил:

— Ты ведь понимаешь, что мне уже скинули о тебе всю информацию? Откуда приехала, где учишься, список родни и даже про отсутствие кредитной истории. Так что если мне придется побегать, то, вполне возможно, тебе посчастливится увидеть меня злым. До свидания, Юля.

Я замерла на секунду, но после рванула на свежий воздух.

Отмывалась я ванне долго, будто вся была измазана грязью. В институт, конечно, не пошла — еще одна лопата при закапывании моей учебы. Но вечером придется пойти на работу. Где бы набраться сил до вечера?

Теперь я буду бояться выйти из дома, да и дома вряд ли буду чувствовать себя в безопасности. Гад явится в любой момент, растянет эту свою мерзкую ухмылочку и потребует уплаты долга, как монстр из мультфильма. Нервная система сдавала, теперь мне отчего-то хотелось смеяться. Уж точно не от веселого настроения. И все-таки я начинала надеяться — ну, богатый, красивый, избалованный преступник явно не может быть так уж сильно заинтересован в моих интимных услугах! Что ему с них? Просто поиздеваться? Вчера я сама нарвалась на неприятности, вот он цинично и воспользовался. Но пройдет день или два, ему самому станет лень тратить на меня время. Конечно, уверенности в настолько благополучном исходе было мало, но почему бы не рассматривать и такой вариант? Он был прав: человек привыкает жить в состоянии стресса, психика сама ищет и находит выходы, чтобы сохранить разум.

В полпятого я все же вышла из подъезда, направляясь к остановке. Только там вспомнила о Крисе, проходя мимо его дома. Надо же, я два года была в него влюблена, я из-за него вляпалась в такую катастрофу, но с самого утра о нем даже не вспомнила — потому что голова была забита вещами поважнее. Сейчас же застыла на полушаге, но потом заставила себя идти дальше. Я даже не знаю, в какой квартире он живет! Мой прекрасный принц, которому до меня вообще никогда не было дела, он заинтересовался, лишь узнав о моих финансовых проблемах. Неужели он всерьез думал, что уговорит меня стать проституткой? Снова зло усмехнулась себе под нос. А ведь я не переезжала в общежитие только по той причине, чтобы видеться с ним… Выходит, недостаток денег можно сгладить, просто открыв глаза на новые обстоятельства.

И тем не менее я невольно оглядывалась по сторонам, желая его встретить. Теперь совсем не для романтической болтовни, а попросить помощи. Я вчера ему буквально спасла жизнь, так пусть поможет хотя бы советом! Все же он этого Сергея Андреевича знает лучше. Или его брат знает лучше: как с тем говорить, что предложить взамен. Мне не помешала бы любая помощь. Криса я не разглядела, да и это понятно — после вчерашнего он недели две будет отлеживаться, если вообще не в больнице.

Рабочая смена оказалась трудной как никогда, в конце я едва стояла на ногах. И все равно вечером домой не спешила, целых полтора часа топала домой пешком — деньги сэкономить, все польза. Хотя, конечно, на самом деле просто боялась увидеть возле своего подъезда знакомую машину.

Машины не было ни в тот день, ни на следующий, ни через день. А через три дня любые эмоции тускнеют — я сама не заметила, что уже не вздрагиваю от каждого шороха и телефонного звонка, что привычно начала улыбаться и общаться с подругами после лекций. Почти вернулась в свое нормальное состояние, а черное пятно неприятностей становилось все менее и менее страшным.

Сергей Андреевич объявился тогда, когда я уже уверилась, что больше никогда его не увижу.