13 Миров Даниэлы

Таня Мороз, 2019

Девочка из старинного немецкого городка Хамельн выдумывая фантастические истории неожиданно попадает в невообразимые приключения на стыке времен и миров. Реальная жизнь рушится, уступая место новым друзьям и страшным тайнам. Спасая миры, храня свои и чужие секреты, Даниэла взрослеет, влюбляется и живет, оказывается в самом центре больших побед и катастрофических поражений.

Глава третья

Книги

Ария зашла к Даниэле в комнату — она много раз бывала тут, но впервые в качестве настоящей гостьи. Лимба смущённо села на самый краешек дивана, потом поправила подушки, облокотилась. Сняла шляпу, и её розовые волосы рассыпались по плечам. Покрутив шляпу в руках, она положила её к себе на колени. Даниэла принесла чайник, чашки и высыпала пачку печенья в вазочку. Разлила чай по чашкам. Забравшись на соседнее кресло, поджала под себя ноги и приготовилась слушать. Ария взяла чашку с горячим чаем и печенье. В параллели Лимб любят сладости и даже объедаются ими, но сейчас Ария была в гостях и вела себя скромно. Разговор предстоял серьезный, но, в отличие от Даниэлы, Ария знала: за ними наблюдают сотни любопытных глаз. Стараясь придать голосу как можно большую мягкость и напевность, лимба решительно заговорила:

— Я — Ария, представитель параллели Лимб. На земле тринадцать параллельных реальностей. Границы в некоторых местах размыты, но я здесь по другому поводу. — Ария сделала глоток горячего чая. — Даниэла, ты фантазируешь, придумываешь разные истории, это, конечно, делают многие, я понимаю. Но! Твои истории не просто обрывочные, никуда не идущие мысли, нет! Твои истории последовательны, интересны и необычны, я бы так сказала. И я давно знаю тебя, так как читаю твои книги с большим удовольствием. Да что там говорить, ты — гениальный сказочник многих миров, можешь этим гордиться! Писать для нас — трудная задача, скажем так, невыполнимая… — Ария посмотрела на Даниэлу, подбирая правильные слова, и продолжила: — Но тебе это удалось! Из твоих историй мы создаём книги. И эти книги реальны, они теперь существуют не только в твоей голове. Разве не это самое главное? И тут я именно по этому поводу. — Ария всмотрелась в напряжённое лицо Даниэлы. — Кстати, возможно, те, кого вы называете феями, — это и есть мы? Правда, лично у меня нет крылышек, можешь убедиться! — Ария повела плечами и отчего-то рассмеялась, но, заметив внимательный взгляд Даниэлы, вздохнула. — Мы, лимбы, научились управлять энергетическими потоками сознательно, то, что для нас образ жизни, для вас волшебство. Понимаешь? В этом разница! Все тринадцать параллельных миров связаны друг с другом порталами. Поэтому мы можем беспрепятственно проникать в вашу параллель и жить рядом сколь угодно долго, то становясь видимыми для вас, то полностью скрывая своё существование. Мне, к примеру, нравится оставаться невидимой, потому что вы, люди, много внимания уделяете внешности. А прикладывать усилия, чтобы не отличаться от вас, мне тяжело. Так вот, мир людей — самый материальный из всех на нашей планете, поэтому вы привлекаете разных сущностей, не только лимб. Вокруг могут находиться те, кого вы совсем не замечаете. То есть в эту секунду мы можем быть не одни. — Ария, поерзав на диване, отставила чашку и наконец убрала с колен шляпу. — Проблема в том, что природа сыграла с людьми злую шутку — приняв за данность этот мир, вы отвергаете любой другой. Абсолютно всё, что вам не понятно, вы называете волшебством и магией! Ну разве это не смешно? — Ария с улыбкой посмотрела на Даниэлу, но, увидев её совершенно серьёзное лицо, вздохнула. — У нас к тебе большая просьба: не писать книги для людей, а писать их для нас. Пожалуйста! Потому что гениальный писатель в мире людей рождается раз в столетие, а писатель волшебного мира — раз в три тысячи лет. Лучше писать для всех параллельных миров, чем для маленькой горстки людей, понимающих на немецком. Конечно, существуют переводы… Но это в любом случае несравнимо! Вот я иногда читаю книги других параллелей и даже собираю из них библиотеку, но это ничто по сравнению с книгами лимб. Я изучала языки самостоятельно, не так, как писари, но всё же кое-что понимаю в этом. Даниэла, пожалуйста, исполни нашу просьбу, а когда повзрослеешь, сама решишь, как поступить. Взамен мы будем исполнять твои маленькие желания. Только помни: за все исполненные желания в мире людей приходит расплата — так действует волшебство в вашей реальности. Мы не просим соблюдать тайну, потому что ты — фантазёрка и можешь рассказывать что угодно! Единственное условие: никогда не начинай писать книгу на бумаге — ни единой буквы, ни строчки. Если ты ослушаешься, параллельные миры для тебя тут же исчезнут. — Ария сделала глоток остывшего чая и поморщилась, но попросить Даниэлу налить ещё чашку постеснялась. Держа двумя пальцами кусочек печенья, она обернулась к девочке, ожидая ответа. Даниэла, поразмыслив, спросила:

— А можно мне увидеть мои книги?

— Я думаю, можно, только они хранятся в библиотеке, каждая в единственном экземпляре. На руки их никому не выдают. Иллюстрации к ним — живые. То есть актёры, изображающие персонажей — лимбы, иногда эллийцы, варны, в общем, все, кто захочет, — навсегда заточены в книгу. Так они обретают бессмертие. Я всё думаю: как они на это решаются? Существует ещё и конкурс на роль — представляешь? И желающих — полно! В некоторых эпизодах, к примеру, они живут в доме с садом и огородом. Пришёл читатель, открыл книгу, они ему по сюжету всё показали. А если эпизод с войной? Это же всю оставшуюся жизнь воевать! Или поединок с драконом — он дышит, прожаривая тебя, как бекон! Сомнительное удовольствие! — Ария вздохнула. — Даниэла, каждая твоя книга написана на всех языках всех миров — кроме мира людей. И защита у каждой книги есть — в ней невозможно ни порвать, ни даже помять страницы. Ни в огне она не сгорит, ни в воде не утонет. А вот украсть — могут. Поэтому и не выдаем книги на руки — все в читальном зале читают, под охраной. А охраняют библиотеку псы-церберы и каменные истуканы — ну, это вы их так называете, — так что мимо не прошмыгнешь. В последнее время в библиотеку пускают по паспортам и по записи. Там не только твои книги, но и многих других писателей, древних магов. Некоторые книги брать в руки можно не всем — упадёшь замертво или онемеешь навсегда, а онеметь в параллельном мире — не то что в мире людей. Стать немым — это не только перестать говорить, но и перестать думать. Страшное дело! А вот на твои книги запрет минимальный, потому что они сказочные, для всех. Это необыкновенные истории о космических мирах, далеких вселенных. Не только люди хотят до конца понять, что там… Послушай, Даниэла, писать для людей ты всегда успеешь, да и не любят люди книги так, как мы, лимбы. — Её рука потянулась за печеньем, но пакет оказался совершенно пуст. Даже крошки — и те были ею съедены. Ария, смутившись, поправила воротник белой блузки. Потянулась к чашке с чаем, но и она оказалась пуста. Тогда, поправив розовые волосы, она надела шляпу.

— Даниэла, когда примешь решение, позови меня мысленно. Подумай обо мне, и я появлюсь. Это как отправить приглашение по почте. Просто нужно представить мои волосы, улыбку, будто я уже здесь сижу. Так можно вызвать любую сущность, главное — верить в это. Для людей это очень сложно, но у тебя, фантазёрки, точно получится! — Ария мягко улыбнулась. — Мне пора. А можно я воспользуюсь твоим зеркалом? Кстати — это портал. Его установили в твоей комнате десять лет назад для удобства писарей.

Даниэла, с ужасом обернувшись к зеркалу, медленно кивнула. Ария, не раздумывая, шагнула в образовавшуюся в центре зеркала воронку, и стеклянная поверхность, расходясь волнами, поглотила её. Даниэла подскочила к зеркалу, вытаращив глаза, и положила ладонь на прохладную поверхность, совершенно твёрдую и холодную. Постучала пальцем — раздался характерный стеклянный звук.

Комкая пустую упаковку от печенья, Даниэла задумалась. Оказывается, все в её жизни не так, как кажется! Она решила позвонить Питеру — посоветоваться. Уселась на диван, взяла телефон — и так и осталась сидеть с пальцем, занесённым над телефонным номером. Как рассказать свою историю так, чтобы он поверил? Сейчас Даниэле казалось нереальным, что она пригласила в дом незнакомку и вела с ней беседу. Даниэла даже потрогала место, на котором недавно сидела Ария. Симпатичная женщина — представитель параллели Лимб? Волшебство? Ни крыльев, ни крошечного роста — ничего необычного. Может, это розыгрыш? Хотя мама не то что не заметила гостью — она её точно не видела! А ведь Ария прошла мимо неё в комнату. Это уже странно! Но если она сама себе не верит, как же ей поверит Питер? Как ей вообще хоть кто-то может поверить? Даниэла долго думала о предложении Арии и о литературе. «Хоть бы одним глазочком на свои книги посмотреть! Может, схитрить, согласиться на предложение, а потом отказаться?» Но не такая была Даниэла — она не умела обманывать. А писать настоящие книги для людей хотелось, и перед этим желанием отступало любое волшебство.

* * *

Прошла неделя, но Даниэла так и не поделилась с Питером этой историей. Она сама всё тщательно обдумала, прежде чем согласиться. Дождавшись, когда родителей не было дома, она села в кресло и представила Арию — лимбу с ярко накрашенным лицом и розовыми волосами, рассыпанными по плечам. Представила её тонкие, длинные пальцы, сжимающие широкополую шляпу; как она смешно морщит нос, когда подносит ко рту чашку чая, как говорит, тщательно разжевывая кусочек печенья.

Через десять минут мозгового штурма Ария наконец материализовалась. Вот она — сидит себе на диване, поправляя воздушные воланы голубого платья, обсыпанного блестками, смотрит на Даниэлу и улыбается. А на ногах — резиновые сапоги, заляпанные грязью, и на щеке — чёрное пятно. На вопросительный взгляд Даниэлы Ария ответила:

— В саду работала, когда ты меня к себе позвала, — не успела переобуться. А платье — так это то что нужно, можно сказать, самое главное, когда цветы сажаешь! Луковицы цветов на меня нарядную смотрят и быстрее в земле принимаются, корни пускают! Всем известно, что красота тянется к красоте, вот! Закон природы! Я ночью цветы сажала, белые милисты, когда услышала, что ты меня зовёшь. У нас весна, середина апреля, самое время сажать! Они зацветут только к августу, толку, признаться, от них никакого, но красота необыкновенная! Меня бабушка за милисты сильно ругает — считает, что они только занимают место в саду. Она не любит бесполезные растения, вот я втихомолку ночью и сажаю. Потом бабушка не выкопает их уже — ей будет жаль. — Ария вздохнула, рассматривая свои грязные сапоги. Высокие, из плотной резины, они доходили ей до бледно-розовых коленей. Даниэла принесла тапочки для гостей. Переобувшись, Ария повеселела:

— Спасибо за тапочки, а то неудобно как-то в грязной обуви по дому ходить.

Они прошли на кухню, Даниэла усадила гостью на диванчик у окна. Поставив на стол большое блюдо с пончиками, налила чаю, пододвинула ближе к Арии сахарницу:

— Угощайся! Ария, ты говоришь, что сажала цветы ночью, но ведь сейчас раннее утро и ноябрь! — Даниэла показала на окно. Ария, посыпая пончик сахаром, беззаботно ответила:

— Это у вас утро и ноябрь, а у нас — ночь и апрель! — Прожевав пончик, она облизнула губы, отложила ложку и посмотрела на Даниэлу.

— Ты меня позвала рассказать о принятом тобой решении? Мы все надеемся, что оно положительное, не так ли?

— Да. Я согласна писать книги, но с условием: срок нашего сотрудничества определю сама. И ещё: я хочу видеть всех представителей параллелей, кто переступает порог моего дома. Нехорошо, когда гостей не видно, — будто ты живешь в телепроекте, под тысячами камер. Мне это очень неприятно! Я даже спать стала плохо — мне мерещатся какие-то тени. Так и с ума сойти можно! — Сказав это, Даниэла нервно выдохнула.

Ария рассмеялась, всплеснула руками:

— Глупая! Тебе совершенно нечего бояться! Тебя все просто обожают, это я тебе с уверенностью говорю! Даниэла, кстати, когда ты спишь, вокруг тебя никого и нет, это уж точно! Ты во сне ничего не придумываешь, в этом мы давно убедились! — Став на минуту серьёзнее, задумавшись, она прикусила нижнюю губу. — А вообще, насчёт твоего желания видеть всех, ответ зависит не от меня. Это решение может принять только Совет. — Ария погладила Даниэлу по плечу. — Я сегодня же передам твои условия. Не грусти!

— А как выглядит писарь? — поинтересовалась Даниэла.

— Писарь — обычная лимба, только она имеет тринадцать высших образований и все они связаны с литературой. Нешуточная это задача — переводить с человеческого языка на языки тринадцати параллелей. На писаря к тебе был большой конкурс, потому что ты — единственный автор из ныне живущих на земле, который пишет для волшебного мира. — Ария так увлеклась рассказом о писарях, что незаметно съела все пончики. Вскоре она засобиралась:

— Пока мы с тобой болтали, в моем мире прошло много времени. Солнце два раза село за горизонт и два раза встало. А я милисты прямо на грядке оставила, к тебе торопилась, у них, наверное, все корешки засохли! Может, бабушка их уже выбросила за ненадобностью! Обидно будет! — Ария прошла в коридор, сняла тапочки и засунула ноги в свои грязные резиновые сапоги.

— Я передам Совету все выдвинутые тобой условия, — ещё раз повторила Ария и взялась за ручку входной двери. — До встречи, дорогая!

— А ты разве не воспользуешься зеркалом, как в прошлый раз?

— Нет, я пройдусь пешком к другому порталу — у меня небольшое дело в вашем городе, тут недалеко.

Закрыв за Арией дверь, Даниэла взялась за веник. Лимба ушла, а грязь, отвалившаяся с резиновых сапог, осталась. Размяв её в пальцах, Даниэла убедилась, что на вид это обычная высохшая земля. Она недолго раздумывала над этим фактом, смела землю в совок и выбросила в ведро.

* * *

Брумхильда сидела за дубовым столом в своём кабинете, массируя затёкшую ногу, уже пару месяцев не дававшую ей покоя. Она размышляла об обстоятельствах разговора Арии и Даниэлы и натягивала на ступню толстый шерстяной носок. Брумхильда ясно отдавала себе отчёт о не совсем правильном решении, принятом на Совете. Ария, её манера общения с девочкой на равных, — всё это только добавило проблем. Ария не справилась с возложенной на неё миссией, почти получив согласие Даниэлы. А что значит «почти» в таком важном деле? Ничего не значит! Она, Брумхильда и никто иной, должна была разговаривать с Даниэлой! Надавить на девчонку своим авторитетом, испугать, в конце концов! А эти розовые сопли, которые развела Ария, привели лишь к не решённому до конца вопросу. Брумхильда помнила, как многие выдвигали вполне обоснованные сомнения по поводу того, сможет ли Даниэла придумывать так же хорошо, если познакомится с параллельными мирами поближе. Вполне возможно, реальность станет для неё гораздо интереснее любой фантазии. Брумхильда постучала иссине-чёрным ногтем по столешнице. Нет, Даниэла будет писать не хуже, в этом она не сомневалась, ведь фантазии девочки не знают границ. На самом деле беспокоило Брумхильду другое — требование Даниэлы видеть гостей. Это не просто абсурдно — это опасно! Не все сущности — добрые, каждая имеет свой характер, они могут показываться людям, а могут и нет. Даже друг другу они могут не показываться! Некоторые из них шастают из мира в мир, подглядывают, развлекаются; иные обожают мир людей, шутят, прячут вещи. Никто не может быть уверен, что в данную секунду он один. Никто — ни в одном из миров, ни в одной секунде времени. Сразу за миром людей — мир Домхан, третья параллель. Они делят с людьми практически одно пространство — миры ведь поделены нечётко, они «наползают» друг на друга в некоторых местах. Так вот, существа мира Домхан — злые, отвратительные демоны, люди хорошо с ними знакомы и называют их «домовыми». Они скрипят половицами, хлопают дверьми, прячут вещи. У представителей разных миров — разная защита. Чем осознаннее миры, тем защита более изощрённа. Мысли шифруют, пространства кодируют, проходы прячут. И все значительные дела делаются с оглядкой. А тут — гостей видеть! Нет, это совершенно невозможно! Наделить Даниэлу волшебным зрением — зачем? Это изменит её навсегда. У людей самая идеальная защита от представителей других миров — материальность их мира: вера в неё делает их неуязвимыми. «ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ПОТОМУ ЧТО БЫТЬ ЭТОГО НЕ МОЖЕТ!» — девиз мира людей, и перед ним любое волшебство бессильно. Показать ненадолго мир Лимб нетрудно, но видеть его всегда люди не смогут. Волшебство для обычного человека — проклятие, и последствия в этом случае непредсказуемы. Брумхильда понимала, что желание Даниэлы — задача невыполнимая.

Живет, правда, на Алтае одна ведьма — ей 630 лет и раньше она была человеком. Эта ведьма обладает самым настоящим волшебным зрением, но уж больно отвратительный имеет характер. Волшебство и магию использует в своих целях, при этом параллельные миры на дух не переносит. И негостеприимна — это всякий скажет, кто с ней знаком. Зовут её Томарис — «Злое сердце». От нахлынувших неприятных воспоминаний Брумхильда поморщилась и, решив выпить успокоительное, поднялась из-за стола. Она прошла к шкафу и, не раздумывая, распахнула стеклянные дверцы. Томарис! Эта ведьма в свое время выпила немало крови глупых лимб. Избавление от нее дорого обошлось всей девятой параллели, лишив их дружбы с эллийцами на долгие девяносто шесть лет…

Брумхильда накапала в бокал зелье. Жидкость едва прикрыла стеклянное дно, как она уже закрутила крышку и убрала бутылку в шкаф. Вылив янтарную жидкость на язык, Брумхильда охнула, а потом, задержав дыхание, шумно выдохнула. Решено — Ария останется переговорщиком и дальше. Ответ параллели Лимб будет отрицательным! Даниэла не получит то, что хочет!

Брумхильда нарочито громко стукнула пустым бокалом о стол. Решения, принятые ею единолично, она не меняла никогда.

* * *

Даниэла шла из школы, и вдруг, остановившись на перекрестке, увидела Арию, как всегда нарядную, в струящемся сиреневом платье. Лимба с трудом удерживала развевающийся подол — ноябрьский ветер нещадно рвал его в разные стороны. Встретившись с ней глазами, Даниэла подошла и встала рядом:

— Привет!

— Привет! Мне не холодно, — предупреждая вопрос, сказала Ария. — Я по делу. Мы покажем тебе твои книги, ты познакомишься с писарями, а вот видеть своих гостей тебе не стоит, Даниэла. — Ария оглянулась на светофор — горел красный. — Представь: они будут мелькать перед тобой, как в бесконечном цветном калейдоскопе, — из-за наложения времени. Блики, просто блики! И они будут сильно отвлекать тебя. Да и писаря видеть во время работы ни к чему — это навредит твоей фантазии. А вот желания твои мы будем исполнять столько времени, сколько ты будешь писать для нас книги. Это мы тебе твёрдо обещаем! — Ария нервно одёрнула взмывший ввысь подол, открывший нежные розовые коленки. — Только помни: любое исполненное желание человека может навсегда нарушить гармонию вашего мира. — Ария внимательно вгляделась в расстроенное лицо Даниэлы. — Ну же, Даниэла, с главным условием мы ведь согласились! Тебе решать, сколько времени ты будешь писать для нас книги. Да и развлекать будем, с нами не соскучишься!

Даниэла пребывала в отвратительном настроении — волшебный мир не желал соглашаться с её крошечными, незначительными условиями. Почему? И ещё это паршивец Михаэль налил ей в портфель грязной воды, испортив тетрадь и книжки. Даниэла резко обернулась. В глазах её было столько непримиримости и обиды, что Ария отступила.

— Хорошо! Я посмотрю, как вы можете исполнять мои желания! Для начала избавьте меня от этого дурачка Михаэля! Думаю, это для вас не так сложно? Вот моё желание! Избавьте меня от этого мальчишки! — Даниэла поправила шапку и натянула на голову капюшон. Полил ледяной дождь, и ветер совершенно озлобился, бросая пригоршни мокрых листьев в лица прохожим.

Загорелся зелёный сигнал светофора. Ария потянулась к Даниэле, желая утешить, погладить по плечу. Но Даниэла, не оглядываясь, побежала через дорогу. Все эти беспредметные разговоры начинали ей надоедать.

* * *

Прошла неделя. Лимбы совсем не беспокоили Даниэлу. Ария больше не появлялась, Даниэла даже заскучала по ней. Однажды, валяясь в постели с книгой, Даниэла решила поговорить с Томасом. Вот кто мог дать ей совет! Девочка вскочила, торопливо натягивая трико, и заглянула в экран телефона. Время — 19.22. Если поторопиться, ещё не так уж поздно и она успеет вернуться домой до прихода родителей. Накинула куртку и, закрывая дверь на ключ, подумала: как такая здравая мысль не пришла ей в голову раньше?! Томас, только он мог ей помочь!

Не обращая внимания на мелкий холодный дождь, который почти не прекращался вторые сутки, она бежала, перепрыгивая через лужи, будто за ней гнались. Попавшая в кроссовки вода неприятно хлюпала. Не обращая на это внимания, Даниэла нашла старый лаз — прорванную в двух местах сетку ограждения школы. Отогнув её, она пролезла на территорию, чуть не свалившись в грязь. Наконец, запыхавшись, Даниэла замерла перед деревом.

— Томас… Привет. Я за советом… Спросить хочу кое-что… Я… я не знаю, как поступить. Хочу писать настоящие книги для людей, но чувствую вину перед параллелью Лимб, будто не желаю согласиться, не желаю помочь им! — Даниэла уверенно зашла под крону. — Я чувствую себя грубиянкой! — Приблизившись к Томасу, от навалившихся на неё переживаний она раскинула руки и прижалась к дереву. Теплая шершавая кора быстро согрела ей щёку. Время замедлялось, Даниэла стремительно погружалась в чёрно-белую картину мира. И она услышала Томаса — он говорил с ней, как старый друг, спокойно и рассудительно:

— РАСТЕНИЯ ДЕЛЯТ С ЛЮДЬМИ ОДНО ПРОСТРАНСТВО И ВЕРЯТ В МАТЕРИАЛЬНОСТЬ ЭТОГО МИРА. МИР ЛИМБ ЧУЖД НАМ, КАК И СУЩНОСТИ ИЗ ДРУГИХ ПАРАЛЕЛЕЙ. НЕТ ТВОЕЙ ВИНЫ НИ В ЧЁМ. ПОТОМУ ЧТО ЕЁ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ В ПРИНЦИПЕ. ПРИНАДЛЕЖАТЬ МИРУ, НО НЕ БЫТЬ ИМ, — ВОТ ТВОЙ ПУТЬ.

— Томас, а они знают о тебе? О нашем знакомстве?

— НЕТ. КОГДА ЗАХОДИШЬ ПОД КРОНУ, ТО ИСЧЕЗАЕШЬ ВО ВСЕХ МИРАХ ВСЕХ ИЗМЕРЕНИЙ. ЧЕЛОВЕК СПОСОБЕН ДЫШАТЬ ТУТ НЕ БОЛЕЕ СЕМИ МИНУТ. НО, Я ДУМАЮ, ТЫ НЕ СОВСЕМ ПРИНАДЛЕЖИШЬ К МИРУ ЛЮДЕЙ.

— То есть мир Лимб теряет меня из виду? Я испаряюсь? Сейчас меня не видно?

— ТЫ ПЕРЕСТАЁШЬ СУЩЕСТВОВАТЬ ДЛЯ ВСЕХ МИРОВ И ВРЕМЕН.

— Вот почему они никогда не говорят о тебе! Из-за этого?

— МИР РАСТЕНИЙ ВТОРИЧЕН. ОНИ НЕ ГОВОРЯТ, ПОТОМУ ЧТО ОБ ЭТОМ НЕ ДУМАЮТ.

— Лимбы читают мысли, а я постоянно думаю о тебе. Вскоре они догадаются и зададутся вопросом.

— НЕТ. ОНИ ЗАПИСЫВАЮТ ТВОИ ИСТОРИИ, СЛУШАЮТ ИХ. ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ТВОИ ОБРЫВОЧНЫЕ МЫСЛИ — ПРОСТО ФОН, КАК БУДТО ЭПИЗОДЫ НЕСУЩЕСТВУЮЩИХ КНИГ. И ПОТОМ, ДАР ЧИТАТЬ МЫСЛИ ЕСТЬ НЕ У ВСЕХ ЛИМБ.

— Спасибо тебе, Томас. Мне действительно кое-что нужно от них получить. Для начала я хочу увидеть свои книги. — Даниэла отпустила руки, перестав обнимать дерево. Ей стало намного легче, будто решение уже было принято. — Пока, Томас! — И, сунув руки в карманы куртки, девочка побежала домой.

* * *

Вымокнув до нитки, Даниэла быстро переоделась в пижаму, налила себе тарелку маминого супа и включила телевизор. Показывали местные новости. На фоне центра города репортёр, кутаясь в осеннее пальто и сопротивляясь порывам ветра, почти кричал в микрофон:

— В Хамельне произошло мистическое событие! Из реки Везер выпрыгивают крупные зелёные лягушки и застывают на берегу. И это в конце ноября! Мальчишки ловят их, сажают в банки и как чудо чудное таскают по городу. Местные аптекари предлагают скупать лягушек по два евро за штуку. Но не тут-то было! Через сутки лягушки испаряются из банки, будто их и не бывало! — Репортёр на секунду исчез из кадра, вытянув руку, схватил за шиворот мальчишку и развернул его лицом к камере:

— Вот! Поглядите на него!

И тут Даниэла узнала Михаэля! В разодранной куртке, с выбившейся из брюк белой рубашкой, возбуждённый, он выглядел нелепо. От его обычной аккуратности не осталось и следа. В таком растрёпанном виде одноклассника Даниэла видела впервые. Михаэль сжимал толстыми пальцами совершенно пустую стеклянную банку.

— Мальчик, ты ещё не поймал лягушку или она испарилась?

Михаэль, пытаясь вывернуться из цепких рук репортёра, закричал:

— Она исчезла! Исчезла! Исчезла! — Шмыгнув, он вытер нос измазанной грязью ладонью, оставляя на щеке чёрные разводы. Репортёр с чувством выполненного долга отпустил Михаэля:

— Вот! Мне за целый день съёмок ни одной лягушки увидеть так и не удалось! Многим удалось увидеть лягушку, а мне нет! — Репортёр удручённо развёл руками.

Картинка быстро сменилась — начались политические новости. Даниэла выключила телевизор и на минуту задумалась: «Лягушки? Да что с ними не так? Что это за бред?» Доев суп, она вымыла тарелку.

Уроками заниматься совершенно не хотелось — она чувствовала сильное желание сесть и писать книгу. Даниэла достала пачку бумаги для ксерокса и разорвала упаковку. Слова так и просились на белоснежные листы. Девочка представила название — крупные ровные буквы на тёмно-синей обложке: «ПАНТАЛИАНА»…

Даниэла пошевелила пальцами, представив, будто в самом деле печатает на бумаге. Лист заполняется мелкими чёрными буквами, она смахивает его на пол, берёт следующий лист, потом следующий, ещё и ещё… Так продолжалось несколько часов. Увлекшись сюжетом, Даниэла подняла лицо к потолку и совершенно потеряла счёт времени. Наконец, совершенно устав, Даниэла собрала бумагу с пола. Тяжёлая, увесистая пачка заняла место на краю стола. За окном шёл проливной дождь, тарабаня по крышам и шиферу веранд. Даниэла протёрла ладонью запотевшее стекло и вгляделась в черноту ночи, медленно уступающую серости предрассветного утра. Продрогнув, она достала из шкафа пушистый плед, закуталась в него. И вдруг ей сильно захотелось увидеть Арию.

Даниэла представила розовые кудрявые волосы лимбы, её мягкую улыбку, позвала:

— Ария…

Лимба тут же материализовалась в кресле.

— Я давно тут, Даниэла. Слушала, как ты пишешь книгу. Интересно, необычно, ново. Я бы сказала, что это не похоже на твой прежний стиль, как-то совсем по-взрослому. Ты меняешься, и мир вокруг меняется тоже. Интересно. Эти разумные черви… Неужели где-то существует такой мир, именно такая форма разумной жизни? Как тебе вообще это приходит в голову?

— Не знаю. А писарь записывал? — Даниэла легла на диван, положив голову на подушку.

— Да, — ответила Ария. — Писаря зовут Розалинда. Она ушла около трёх минут назад — устала так же, как и ты.

— «Панталиана» — это моя последняя книга для вас, если вы не выполните моё условие. Я требую волшебное зрение — или заблокируйте доступ к моему дому! Если я никого не вижу, значит, и мне не нужно никаких гостей! Это на самом деле невыносимо! Я постоянно чувствую на себе взгляды! У меня уже развивается паранойя! Почему вы не желаете согласиться? Почему? Разве это так трудно!? — Даниэла резко села, откинув пушистый плед.

Ария тоже резко встала с кресла, запутавшись в подоле алого платья. Её увесистое кольцо с красным камнем на указательном пальце зацепилось за ткань. Она нервно дернула рукой, пытаясь высвободиться, — из тонкой материи тут же вытянулась петля. Ария, словно ничего не замечая, шагнула к двери, взявшись за ручку.

— Это зависит не от меня лично, ты же понимаешь! Я уже и так всё передала, слово в слово! И передам ещё раз! Даниэла, у меня создаётся впечатление, что ты обвиняешь в промедлении именно меня! Но это не так!

Ария ушла, оставив после себя едва уловимый запах цветов. Даниэла в попытке побыстрее заснуть укрылась с головой.

* * *

Мир Лимб был встревожен упрямством и настойчивостью Даниэлы — никто не мог принять правильное решение. Последняя книга Даниэлы — у писарей, прочесть её возможности нет. Со слов писарей, книга чудо как хороша. Лимбы, решением Совета, решили тянуть время, а это они умели делать как никто другой. Хочешь — растянут время, как жевательную резинку, хочешь — скомкают, как ненужную бумажку. Развернуть, свернуть его — обычное занятие лимб. До презентации новой книги было решено понемногу знакомить Даниэлу с миром Лимб — увлечь её, заинтересовать. Пусть у неё появятся настоящие друзья-лимбы. Не так-то легко будет потом отказаться, отвергнуть волшебный мир, даже ради человеческой литературы. Для начала лимбы задумали познакомить Даниэлу с её писарями. Встречу решили устроить в кафе, в три часа дня. Один из способов тянуть время — это назначать встречи в три, шесть, девять, двенадцать часов дня. Механизм на удивление прост: встретившись в двенадцать дня, легко и радостно проведёшь время до трёх, а то и до шести! А там и день прошёл! А встретившись в полпервого, успеешь всё обговорить, а часы и полвторого ещё не пробьют! И весь день у вас впереди! Встретитесь в полшестого — в шесть раскланяетесь и побежите дальше! Но совсем другое дело — назначить встречу на 18.00. Проверено — проболтаете до девяти, а то и до утра следующего дня не расстанетесь! Одна такая встреча отнимет сутки! А то и неделю или две потом будете думать об этой встрече, отдавая своё время просто так! Хотите отнять, украсть время, запечатлеть знаковое свидание, вот вам рецепт: 12.00, 15.00, 18.00, 21.00. И для мира Лимб это вовсе не секрет, а так, обыденность!

Из-за предстоящего знакомства Даниэла нервничала. Когда она взялась за ручку входной двери кафе, нетерпение тёплой волной стеснило ей грудь. Она увидит настоящего писаря! Наконец убедится в реальности происходящего! Она вошла, колокольчик за её спиной приятно звякнул. Занятым оказался лишь крайний столик — там молодые люди о чём-то тихо беседовали, допивая кофе. Улыбнувшись сама себе, Даниэла заняла место у окна, сев на деревянный стул со спинкой, а диванчик оставив Арии и писарю. С настенного плаката на неё смотрел старик с чашкой в руках — он улыбался, демонстрируя белоснежные зубы. Надпись внизу гласила: «А вы заказали себе настоящий кофе «Штернглас»? Попробуй мечту на вкус!» Даниэла стянула с головы шапку, сняла куртку. Кое-как пригладив растрепавшиеся непослушные волосы, заказала кофе и булочку с маком. Официант, принявший её заказ, и не думал торопиться, перебирая салфетки за барной стойкой. Даниэла вздохнула. Наконец настенные часы пробили три, и гости тут же явились. Причём они не воспользовались стеклянной дверью кафе с висящим колокольчиком, а просто материализовались из воздуха. Даниэла в восторге ахнула. Их было трое. Ария, как всегда, была неподражаема — красиво уложенные розовые волосы с заколкой в виде огромного желтоватого пиона и струящиеся платье в красных блестках. Здороваясь с Даниэлой, она театрально присела в реверансе. Вместе с Арией прибыли две лимбы.

— Я — Мирабель! — представилась высокая, статная лимба в синем деловом костюме. Из-под пиджака кокетливо выглядывала ажурная белая блузка. На длинной серебристой цепочке висел кулон — восьминогий паук, усыпанный синими камнями, с центральным крупным рубином. Казалось, лапы паука шевелились, а цепочка служила ему паутиной. Даниэла вытаращилась на кулон, приоткрыв рот. Но тут её потянула за руку, развернув к себе, другая лимба — рыжеволосая, с короткой стрижкой, похожая на мальчика-подростка, однако зелёные смеющиеся глаза, густо накрашенные чёрной тушью, опровергали это предположение. Лиловая спортивная куртка и брюки цвета хаки делали образ завершённым.

— Я Розалинда! Наконец-то мы смогли по-настоящему познакомиться! Дай обнять тебя, детка!

Обе они тепло расцеловали девочку, приставили ещё один столик, расселись поудобнее и наперебой начали болтать. Они вспоминали, какой смешной малюткой она была, как неожиданно засыпала посередине интересного сюжета и писарям приходилось ждать её пробуждения.

— Я, признаюсь, — прищурилась Мирабель, поглаживая паука на цепочке, — щекотала твою крошечную пятку, требуя продолжения! А ты смешно поджимала пальчики и морщила крошечный нос!

Ария с Розалиндой захихикали от такой откровенности. Официант быстро принёс кофе, соки, выпечку всех сортов, улыбался и не задавал вопросов. Он словно видел и обслуживал только одну Даниэлу — она стала самым важным гостем в кафе.

Даниэла узнала, что высокая, в деловом костюме Мирабель — потомственная лимба-писарь. Было видно, что она очень образованная и умная. Её отличительными чертами были внимательность и умение всех помирить. Все в её роду были писарями и мечтали поработать на настоящего, живого писателя, но случай всё никак не представлялся. Им приходилось работать в библиотеке или переводчиками между параллелями. Дед Мирабель даже в отделе сыска мира Лимб подрабатывал. А теперь вся её семья очень гордится и рада, что Мирабель исполнила мечту своего рода.

Рыжеволосая Розалинда отличалась тем, что быстро принимала правильные решения, и считалась большим специалистом в языковедении волшебных существ. Она умела говорить голосом гоблинов, а те, как известно, издают низкие гортанные звуки, так что это нелегко. Вот и сейчас Розалинда, отставив чашку, рассказывала Даниэле на чистейшем немецком языке:

— У всех лимб необычные имена. Любое имя имеет явное или скрытое значение, — объясняла она. — Маленькая лимба рождается, и родители внимательно наблюдают за ней, а уж потом дают имя — где-то в год или в два, а иногда и позже. Был такой случай — в одном благородном роду родилась дочь: ни красоты, ни таланта никакого. Молчунья. Родители забеспокоились. Замотали её в ненужное тряпье, потому как жаль было на такую бестолочь шелк переводить, и отнесли дитя Верховной лимбе, на Лысую гору. Нет, говорят, никакого имени у нас для этой девочки, может, и не лимба она вовсе — и что нам тогда с ней делать? Может, за ненадобностью скинуть с горы? Помоги! Рассмотрела Верховная лимба девочку — черноволосая, желтоглазая. Взяла её за ступню и над обрывом подвесила. Рассмеялась кроха, раскинула ручонки в разные стороны — тут и крылышки из спинки появились. Слабенькие ещё, прозрачные, но уже переливающиеся сиреневым перламутром — верный признак лимбы-летучки. Обрадовались родители, на колени упали, благодарили. А девочку Леечкой нарекли. Она сейчас известнейшая личность. Да что там говорить! Лимба-летучка в благородном роду рождается единожды. Или вот ещё история: родилась девочка — слабенькая, болезненная. Ей дают сильное имя, например Варвара, чтобы никогда своего не упускала. И имя помогает ей стать увереннее. Потому что, если родилась в мире Лимб без даров, то уж лучше смерть. Но обычно бывает понятно сразу, как назвать малышку. Вот Арии на седьмой день имя дали. Хотя тогда она ещё не разговаривала и не пела, и о её даре мелодичного голоса никто не знал. А назвали ей так за розовые волосы несравненной красоты. Ария — это название цветка в мире Лимб, он весь будто из волосинок розовых, правда, дотрагиваться до него нельзя — обожжёт, вмиг застынешь, как каменная статуя. А вот Мирабель до трёх лет без имени ходила, хотя родители сразу приняли решение, как её назвать. Просто имя Мирабель очень говорящее, его ещё оправдать нужно. Так вот, Мирабель оправдывает своё имя на все сто процентов! Лучшего дипломата не найти!

Мирабель от такой похвалы смущённо улыбнулась, откусив от пирожного, щедро украшенного кремом. Даниэла с огромным любопытством слушала, не обращая внимания на то, что чай в её стакане давно остыл.

— Хорошо, хорошо, — замахала руками Розалинда, рассмеявшись. — Предвидя твой вопрос, Даниэла, расскажу и о себе. У моих родителей долго не было детей, а им очень хотелось. Когда наконец появилась я, они заспорили: папа хотел назвать меня Розой, а мама — Линдой. В конце концов спор зашёл так далеко, что два благородных рода пошли друг на друга войной. Сражение длилось пять долгих лет. Когда почти всех перебили, оставшимся ничего не оставалось, как примириться. Так в шесть полных лет я получила свое имя — Розалинда. Но, несмотря на это, папа всё равно зовёт меня Розой, а мама — Линдой. Так что благодаря своему имени я недосчитываюсь очень многих из родни с двух сторон.

Время летело незаметно. Официант приносил всё новую и новую выпечку, то и дело подливал гостьям чай. Поймав удивлённый взгляд Даниэлы, Розалинда объяснила, что все лимбы очень любят сладкое — и могут съесть его очень много! Иногда, имея конфету в кармане, можно разрешить любой спор. «Разве ты не заметила, какая обжора Ария? Она ведь бывала у тебя в гостях!» Тут уж никто не смог удержаться от смеха. Ария обиженно возмутилась и заявила, что это — дурацкая шутка! И вовсе она не сладкоежка! Розалинда с Мирабель примирительно обняли её, расцеловали в щеки. Неожиданно Ария сняла с волос заколку, и её розовые мягкие волосы вмиг рассыпались по худеньким плечам. А заколку в виде жёлтого пиона она протянула Даниэле:

— Она не волшебная, а просто очень красивая, я купила её в Париже. Даже деньги настоящие заплатила — так она мне понравилась, — объясняла Ария, закалывая Даниэле волосы.

Все снова рассмеялись, потому что лимбы не имеют обыкновение платить за что-либо деньги. Зачем? Они и так всё, что хотят, могут взять или наколдовать.

— Но заколку я купила! — настаивала Ария. — Купила! Купила! Купила!

Так они и болтали наперебой обо всем подряд. Даниэла только и успевала слушать, вертеть головой и кивать. И тут настенные часы громко пробили шесть вечера.

— Пора! — объявила Ария. — Спасибо за чудесный вечер, Даниэла! Захочешь увидеть кого-нибудь из нас — просто представь! Ну, ты же это умеешь! — Они торопливо расцеловались с ней на прощание и вмиг исчезли.

Подошел официант, расторопность и услужливость которого вмиг улетучились. Он принял свой прежний ленивый вид.

— До свидания. Ваш счёт оплачен. — Глаза его смотрели отрешённо, он совсем перестал замечать Даниэлу, сосредоточенно собирая на поднос чашки, блюдца и ложки. Даниэла торопливо натянула куртку, шапку и выскочила на улицу. Вдохнула свежего морозного воздуха, звонко рассмеялась, спугнув стайку голубей, собирающих крошки у кафе. Лимбы ей чрезвычайно понравились!

Она весь вечер вспоминала об этой необыкновенной встрече. Кажется, теперь она только о ней и думала.

* * *

Пролетела последняя неделя ноября, и в среду к вечеру пошёл снег — крупными, мягкими хлопьями. Запахло настоящей зимой. Люди торопились домой, кутаясь в куртки и пальто. Даниэла шла из пекарни с батоном и сливками к чаю. Она грустила: совсем перестать мечтать трудно, только тебе в голову пришла интересная мысль — сразу же запрет! Но нет, никаких книг для мира Лимб!

Неожиданно путь ей преградила женщина в зелёном драповом пальто, таком длинном, что подол прикрывал подошвы её сапог. На лицо бросала тень широкополая шляпа с павлиньим пером. Даниэла с ужасом остановила взгляд на приколотой к воротнику пальто броши в виде золотого дракона с красными рубиновыми глазами. Свет фонаря, отражаясь в этих глазах, оживлял дракона — из его расширенных ноздрей вырывались клубы горячего пара. Размахивая крыльями, он намеревался взлететь, целясь когтями прямо в лицо Даниэле. Она непроизвольно шагнула назад, попавшая под подошву льдинка заставила её заскользить и, теряя равновесие, Даниэла непременно упала бы, но женщина придержала её за плечо, встряхнула. И, только когда Даниэла узнала в ней Мирабель, они обнялись.

Конец ознакомительного фрагмента.