Я дура

Татьяна Александровна Байдаулетова

Я Татьяна практикующий адвокат. Люблю писать в свободное время — это мой отдых если честно.Книга «Я дура» это моя вторая книга, хотя должна была быть первой книгой, которая выходит в печать. Первая вышедшая в печать книга «Серебряное кольцо с печатью» является продолжением истории которая описана в этой книге. В книге «Я дура» будет попадать перед выбором своей жизни и жизни своей лучшей подруги.

Глава пятая

Из ночных кошмаров меня выдернул звонок мобильного. Ну и какой дурак поставил будильник на семь утра! Никогда я не вставала и не научусь вставать в такую рань. «Дураком» был милый, который периодически пытался, надо сразу сказать — безуспешно, привить мне кое-какие правильные с его точки зрения привычки. При этом Джоха приводил в пример, как считал, весьма убедительный факт выработки условных рефлексов у «собаки Павлова». Но милый, видно, был не таким талантливым, как академик, да и я не такой послушной, как собака. Короче, мобильник трещал, я поглубже нырнула под одеяло в надежде подремать еще пару часиков. Безработной спешить некуда, рассудила, да и преступнице лишний раз появляться на улице не стоит. Поспать не удалось. Мобильник заверещал уже другой мелодией, извещая, что звонит человек, внесенный в базу данных.

— Ну, кто же в такую — то рань? — беру трубку и замираю в недоумении. На табло высвечивается редакционный номер. Прямой телефон самого шефа! Рука не поднялась нажать кнопку соединения. В семь утра, шеф, ко мне, домой? Вчера только он с позором изгнал меня из редакции, дав на сборы два часа. От чрезмерного удивления все более — менее толковые мысли покинули голову.

— Попью-ка я чайку с вареньицем, да печеньицем, раз полениться не удалось. Может чего дельного и надумаю! — провалявшись в постели минут десять в тщетной попытке заснуть, принимаю решение.

Пока хлебала витаминную жидкость, в голове появился просвет. Мысли закрутились вокруг черного чемоданчика, переметнулись на Лялькино фото, да там и остались.

— Лялька — вот, что самое главное, — надумала я, — подругу надо спасать.

И тут меня охватил ужас. Как же я забыла, что на новом железнодорожном вокзале везде понатыкано видеокамер. И меня уже, конечно, знают в лицо и разыскивают бандиты. Шлялась — то я по вокзалу ого сколько. Но и «Усам» тоже шастал! Надо идти в полицию, сдаваться. Да где же милый запропастился? Впрочем, ему-то как раз говорить ничего не стоит. Желание переложить проблему на чужие плечи поглотило меня. Но этих самых плеч как раз и не наблюдалось. Джоха займется нравоучениями и насмешками, а полиция та вообще посчитает меня чокнутой, лишь услышит имя «Усама». И эта Лялькина фотография! От волнения я стала выписывать круги по квартире.

— Так дело не пойдет, — ударившись о дверной косяк, принимаю я решение, — надо успокоиться и подумать.

Но подумать не удалось. Только, только стали появляться толковые мысли, как затрезвонил домашний телефон,

От неожиданности я вздрогнула.

— Да что же это такое. Еще восьми нет, а у меня уже филиал Смольного семнадцатого года!

Хватаю трубку и слышу ледяное шипение:

— Соединяю с шефом. Только посмей бросить телефон!

Как же, стану я швыряться телефонами! Они мне еще пригодиться, а вот рычажок отключения соединения нажму непременно. Хватит командовать. Я у вас больше не работаю! Стук в двери уже не был неожиданностью

— Спокойно, — сказала я себе и иду открывать двери. На пороге — водитель шефа

— Готова, поехали.

— Куда? — от удивления у меня все же отвисла челюсть

— Тебе разве шеф не сказал? На работу, Тебя обратно взяли.

Я уже так привыкла к мысли, что я безработная и не надо ходить на планерки. А тут! Но воспитание не позволило выставить незваного гостя вон. В конце концов, водитель ни в чем не виноват. У него работа подневольная, куда пошлют. Сама еще недавно было в его шкуре.

— Погоди, я сейчас.

Через пять минут я была готова, а еще через десять предстала перед светлые очи шефа.

— Серафимова, возьми стул, наконец-то и сядь, — совсем не ласковый прием. Впрочем, я не рассчитывала даже на такой.

— Погорячился я вчера, — голос медовый, а глаза!. Что-то здесь не так?! По доброй воле не стал бы шеф со мной нянькаться.

— Ты хотела курировать ГУВД. С сегодняшнего дня и приступай.

Опа! Приехали! Это что же должно было случиться, чтобы шеф позволил мне писать о полицейских?! Два года его уговариваю. Даже милого подключала. Все без толку. И вдруг сам предлагает! Еще совсем недавно шеф назидательно говорил:

— В ГУВД не лезь, Там Эльмира работает. Мне нравиться ее материалы. Выдержанно, продуманно. Никаких сенсаций и скоропалительных выводов! А ты занимайся экономикой.

И лишь иногда в порядке большущего одолжения шеф позволял написать что-нибудь на полицейскую тему. Чаще всего тогда, когда проваливалась подписная компания, и срочно требовалось чем-то завлечь потенциальных читателей.

— Вы не заболели? — спрашиваю участливо, настолько аномальным было поведение шефа.

— Ты тут не умничай, — тон повыше, голос построже — Иди и работай. К десяти тебя ждет первый заместитель генерала полковник Никитенко. Ему твой отчет с пресс-конференции понравился и он решил в эксклюзивном порядке дать тебе еще пару материалов.

Вот оно что! На шефа надавило вышестоящее начальство, и он… Но отчет-то выйдет в сегодняшнем номере. Как мог Никитенко прочитать его вчера? Что-то тут не так. Ладно, разберемся потом.

В приемной мне пришлось еще раз подивиться на то, как трепетно шеф относиться к пожеланиям начальства. Его личный водитель ждал меня, чтобы целой и невредимой доставить до места встречи с высоким начальством. Половина редакции вывалилось в коридор, чтобы поглазеть на мое возвращение в родные стены. Под пристальными взглядами коллег бодренько прошествовала на улицу, и театрально хлопнув дверью, отбыла в тревожную неизвестность. Если бы я только могла чуток подглядеть будущее, то ни к Никитенко поехала, а без оглядки куда подальше сбежала бы! Но у меня дара предвидения нет.

Никитенко встретил радостно и вежливо. Его глаза и голос были одной тональности. Я быстро успокоилась под его плавную и размеренную доброжелательную речь. Полковник вещал о моем высоком профессионализме, который позволит поднять престиж полицейских служб в глазах народных. Послушал бы Джоха своего начальника. А то! Тебе нельзя к сводкам подпускать!

— Прежде чем направить вас к начальнику следственного отдела, где вы получите все необходимые для сенсационных публикаций материалы, я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении.

— С удовольствием, в рамках моих скромных возможностей.

— Да так чепуха. Мелочь. Скажите, вы вчера на вокзале не случайно оказались…

Вот и приехали. Откуда он знает про вокзал? А черный чемоданчик! Он и про него знает? Видеозапись! Они следили за «Усамом»! Но почему меня не остановили с чемоданчиком?! Да я же за чемоданчиком позже приехала, после Усама! Я было уже открыла рот, чтобы во всем покаяться и переложить заботу о жизни подруги на мужественные плечи симпатичного полковника, как услышала.

— Вы чемоданчик, конечно же, случайно взяли. Та небольшая сумма, которую вы там увидели это деньги от продажи моего скромного дома. Я попросил одного нашего сотрудника положить их в камеру хранения. Не доверяю банкам. Да и эти все налоговые декларации. Вы меня понимаете. Возвратите чемоданчик, и мы забудем про инцидент.

Ничего себе! Сотрудник ГУВД «Усам»! Миллион долларов небольшая сумма за скромный домик! А Лялька?! Получается, ее Никитенко заказал?! Или нет Никитенко — киллер!? Чушь какая-то! А полковник продолжал медовым голосом:

— Мы очень ценим вас. У вас острое перо, быстрая мысль. Мне очень понравился ваш отчет с последней пресс-конференции. Генерал попросил главного редактора назначить вас нашим куратором.

Так вот оно что! С шефом понятно. А Никитенко темная личность. Надо молчать и соглашаться, пока не разберусь что к чему.

— Думаю, мы будем дружить. Поработайте со следователем. Закончите, и мой водитель отвезет вас домой. С ним передадите чемоданчик, договорились?

В один день два личных водителя — это явный перебор.

— А чемоданчика дома нет, — прикидываюсь наивной дурочкой.

— Где же он? Надеюсь, вы его не потеряли?

— Нет, нет. Что вы, как можно Я даже его не открывала. Просто мне удобнее будет положить его назад в камеру.

Полковник поморщился, но решил, что лучше со мной согласиться.

— Хорошо, — в голосе лед.

Распрощайся дорогая Тэечка, со спокойной жизнью. Никитенко это ни шеф, он орать не будет. Он, молча, загрызет до смерти. Мои глаза расширились от ужаса, когда представила перспективу. Верну чемоданчик — подруге конец. Не верну — мне. Выбор не богат! Мои мысли крупными буквами были написаны на лице. Не прочитать их Никитенко не мог. Он же профессионал.

— Тэечка! Простите меня, но не могу не воспользоваться моментом, — стал профессионально исправлять ситуацию полковник, — что вы нашли в Джохе. Это же солдафон, простите, что оскорбляю вас такой откровенностью. Но вы достойны гораздо большего. С вашей внешностью, умом, общественным положением.

Пауза и сокровенный шепот над самым ухом. Боится, что его подслушают в собственном кабинете? Нет, оказывается, хочет придать моменту больше значимости и театральщины.

— Вы мне давно нравитесь. Я холост. И вы могли бы сделать меня счастливым…

Думала, что сегодня меня уже ничем больше не удивишь. Но тут по неволи глаза полезли на лоб!

Я и Никитенко?! Первый бабник на всю страну!? Счастливой на сколько? На ночь, неделю? О похождениях полковника, который овдовел пару лет назад, среди журналистов ходили легенды. Практически после каждой пресс конференции он «снимал» одну из одиноких и жаждущих особого положения богинь пера. Его чувств хватало от силы на месяц. Но девушки не обижались. Месяц богатой и беспечной жизни, полной обожания, дорогих подарков, доступа к эксклюзиву. А перед расставанием на вечную и долгую память особый подарок — квартирку, машинку, бриллиантики. Кому что по вкусу. Своих пристрастий Никитенко никогда не скрывал. Появлялся с очередной пассией публично и так же публично ее обожал. В последнее время по причине небольшого количества в области неженатых журналисток полковник пошел по второму кругу. Принцип прост — старая любовь, как хорошо выдержанное вино. Я не попала в поле его обольщения лишь потому, что была невестой товарища по оружию. Какими же должны быть вескими основания, чтобы полковник отступил от незыблемого правила и стал соблазнять невесту полицейского.

— Тэечка, я знаю, что обо мне говорят.

— Да уж бабник вы известный, — не удержалась я и испугалась. Хожу ведь по лезвию ножа.

— Все от того, что не встретил единственной.

Молчу, хотя так и тянет сказать гадость — и вот встретил с чемоданом набитым долларами. Оттого и любовь великая родилась.

— Я вас не тороплю с ответом. Три дня, думаю, хватит, чтобы принять мое предложение.

Какое предложение? Какие три дня? Глаза снова полезли на лоб.

— Я только что сделал вам предложение выйти за меня замуж, — продолжал между тем полковник, — Через три дня Джоха возвращается. Хотелось бы к его приезду определиться.

— Откуда возвращается? Он же в засаде сидит!

Никитенко смотрит на меня в недоумении. В его взгляде прямой вопрос — не рехнулась ли я от счастья заполучить такого мужа. И, решив проверить состояние моего здоровья, спрашивает:

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

Дорогая! В другое время я здорово бы над этим потешалась. Но сейчас мне было не до смеха.

— Джоха уехал? — вполне искренне спрашиваю я.

— Ну, да. Он на учениях в столице. Вчера спецрейсом отбыл. Знаете, как у нас бывает. Мы же себе не принадлежим… — полковник пустился в рассуждения об офицерском долге, чести, героической профессии полицейского. Равных ему в этом не было. Заслушаешься! Но я не слушала. Меня занимали другие вопросы.

Так вот куда милый пропал! Ну и хорошо, что его нет. За три дня все может и утрясется. Спасу подругу, верну чемоданчик. Господи, в моем же чемоданчике, тьфу ты! В чемоданчике от «Усама» миллион долларов, а Никитенко говорит о ста тысячах?!

Что-то он напутал в суммах. Надо бы уточнить. Вопрос замер на кончике языка. И хорошо, что замер. А то точно бы мне головы не сносить. К этому месту моих невеселых рассуждений бравый полковник завершил поэтическую лекцию и перешел на личное:

— Дорогая (надо же как быстро вошел в роль!) мой водитель тебя домой доставит, на вокзал отвезет и вообще поступает в твое распоряжение. Если моя невеста пешком ходить станет, что обо мне люди подумают!

Только этого мне и не хватало! Куда бы подальше спрятаться от такой заботы. То ли услуга, то ли конвой. К счастью ни водителя, ни авто Никитенко не оказалось на стоянке. Полковник вспомнил, что отослал того в автосервис, посмотреть мотор. Что-то стучит в нем. Меня «конвоировали» в редакцию на дежурной машине с мигалкой. Последнюю, правда, не включали. Заверила лейтенанта, сидевшего за рулем, что до обеда не встану из-за стола — работы много! И он может заняться своими делами, а я если что перезвоню ему по «02». Избавившись таким нехитрым образом от почетного конвоя, я стала решать задачу номер один — Лялька. Подруга трубку сняла при первом же звонке.

— Ты чего у телефона дежуришь?

— А это ты, — разочарование в голосе. — Я думала Максим.

— Ты дома, — не даю ей возможности развить тему.

— Нет! Я в зоопарке зверей смотрю! Звонишь на домашний! — рассвирепела подруга. — Совсем со своей журналистикой ума лишилась!

— Я еду к тебе! — бодро кричу в трубку от радости, что Лялька жива и здорова.

Через десять минут я уже сижу в просторной обставленной дорого и со вкусом Лялькиной кухни.

— И чего ты притащилась? — стенает та, — а вдруг Максим возвратится. А тут ты! Вы ж как кошка с собакой! А он и так бледнее мела от меня ушел!

— Поссорились? Наконец-то ты прозрела!

— Тебе бы только скандалы, чем больше, тем лучше! С погоней за сенсациями о простых человеческих чувствах забыла уже! — негодует подруга. — Человек расстроился! У человека может проблемы! Ему на «сотку» позвонили, бедный, в лице изменился, руки затряслись. Не знаю, как за руль сел.

— Какой руль? У него же машины нет.

— У меня есть!

Приехали! Что в мире творится! Лялька, придурочная, все готова Максиму отдать, но он же ничего брать не хочет. Вернее не хотел до сегодняшнего дня! Что же такое должно было произойти, что он отступил от принципов и забрал Лялькин «мерс»? Ну и дела!

Все это я высказала подруге без промедления, добавив, что общение с кем попало не доведет ее до добра.

— Это кто же «кем попало»? — встала горой за любимого подруга. — Это кто бы говорил? Не за мента ли сама замуж собралась?

Здесь я немного подрастерлась. События последний дней настолько все перепутали в моих планах, что я уже и не знала за кого же я замуж выхожу. Замужество, вообще-то в мои ближайшие планы не входило. Но кое у кого было другое мнение. Я тяжко вздохнула, вспомнив визит к Никитенко:

— Мне предложение замуж сделали, — выдала я подруге информацию. Та замерла на мгновении:

— О твоем предложении весь город знает! Я свадебные подарки замучилась покупать! Три подарочных комплекта полгода под ногами болтаются.

— Что мне твои подарки! У меня жених миллионер, — перед глазами возник черный чемоданчик.

— Это Джоха богатый жених?

— Никитенко замуж зовет.

Лялька помолчала, прикидывая в своем ли я уме, и уточнила для верности:

— В любовницы пригласил?

— В том — то и вся проблема, что в жены. В ЗАГС идем через три дня.

Подруга от изумления ахнула:

— И ты согласилась?

— Пригласил, как приказал. А приказы вначале выполняются, а потом обжалуются.

— А почему через три дня?

— Хочет до приезда соратника по борьбе с преступностью его невесту умыкнуть.

— Глупость, какая, — ворчит Лялька, решив, что я шучу, — чего прискакала, говори?

— Ты с «Усамом» случайно не дружишь? — спрашиваю без дипломатии.

— Котом что ли? — обалдела подруга, — неудачные у тебя сегодня шутки.

— Каким котом? С ума вы все восходили! Ты телик смотришь?

— Ну?

— И что там? Главная новость какая?

— В Кривом Зеркале Петросян кондукторшу сыграл. Роль у своей жены отобрал.

— Я тебя о политике спрашиваю!

— Иди ты со своей политикой! Бесконечный кровавый боевик твоя Программа Новости! Убили, застрелили, взорвался, сгорел! Насмотришься и одно желание — повеситься, как можно скорее.

Вовремя этого монолога в мозгах у Ляльки что-то, видно, щелкнуло:

— Так ты про «Усама» говоришь? Который «Бен Ладан»?

— Ну?

— Сдурела! Как я с ним дружить должна по-твоему?!

— Товар, к примеру, у него покупаешь, или ему что продаешь.

— И что я могу ему продавать? — как на больную смотрит на меня подруга. — Капусту или картошку? Может тушенку? Заявляю тебе официально ни взрывчаткой, ни оружием, ни тем более наркотиками я не торгую!

Если бы мы с Лялькой тогда знали, какую злую штуку сыграет с нами жизнь! Верно, говорят в народе: от сумы, да от тюрьмы не зарекайся! Но нам не дано предвидеть будущее в целях собственного самосохранения. И глупцы те, кто ходит к гадалкам, да ворожеям, чтобы узнать, что там впереди.

Праведный гнев Ляльки успокоил меня. Однако задача оставалась нерешенной. Где и когда пересеклись дорожки подруги и террориста? Как я ни пытала Ляльку, она вспомнить не могла, хотя я достала ее изрядно. В концов концов, пришлось согласиться с тем, что подруга и «Усам» никогда не виделись, ни дружили, не служили вместе, не имели общих дел и интересов. Данный вывод поверг меня в глубокую печаль. Но предаваться ей не было времени. Было еще одно дело, требующее моего срочного участия. Здесь речь уже шла о моей собственной безопасности. Как бы Никитенко не обнаружил моего отсутствия на рабочем месте. Его гнев мог оказаться гораздо страшнее шефского. Надо вернуть чемоданчик на место в камеру хранения… с деньгами, но без фото подруги. Это даст выигрыш во времени.

Убедившись, что возле камер хранения никого нет, привычным движением я набрала код ячейки. Она открылась мгновенно и тут… В камере лежал черный чемоданчик двойник моего. С разинутым ртом, не понимая, что творю, я вынула чемоданчик из ячейки, захлопнула дверцу и… села в такси.

— Вам куда, девушка? — вопрос таксиста вернул меня к действительности. Действительно куда мне?

— Домой, наверное, — буркнула я. Машина покатила по знакомым улицам. Минут через десять я начала нормально соображать. И тут я чуть умом не тронулась. Я же не сказала водителю адрес! Куда он меня везет? На расправу к террористам? К Никитенко на экзекуцию? Боже мой? Что делать-то! Не выпрыгивать же, в самом деле, на ходу из машины! А может треснуть водителя по башке чемоданчиком, да сбежать. Пока я решала бить или не бить, водитель заговорил:

— Вы все по вокзалам материал собираете или провожали кого? Вы меня не помните? Я вас несколько раз домой подвозил. Извините, что рассердился на вас. Ну, тогда, у прокуратуры. Я же не знал, что вы журналист. Известный! Мне ребята все объяснили. Если еще за кем последить надо, так вы только скажите.

И тут до меня дошло. Это был тот самый водитель, с которым я колесила за «Усамом». От сердца отлегло. А чемоданчики? Ладно, приеду домой и разберусь, что делать с этими размножающимися, как тараканы, черными дипломатами.

Я — дура