Ошибок не бывает

Татьяна Биленко

Это не просто книга ради книги, это настоящий переход на новый уровень глубокого знакомства с собой. Для тех, кто стремится лучше понять себя и свою жизнь, кто хочет найти свои истинные «хочу» и ощутить вкус жизни.

Побег из детского сада

Хочется поделиться воспоминаниями о моем детстве. Не сказать, что я много помню, в основном фотографии напоминают мне о тех событиях. Зачастую я на них со слезами, на некоторых — сама серьезность. По маминым рассказам маленькая я была плаксой и чаще всего ходила обиженная, малообщительная. Сейчас как специалист я знаю, что психика человека способна блокировать неприятные воспоминания. Возможно, именно по этой причине я мало что помню из детства.

Мама с гордостью рассказывала следующую историю. Когда меня принесли из роддома, я все время плакала. Тогда она мне сказала: «Ээээ, не, так не пойдет! У меня больной муж, и все хозяйство на мне. Будешь реветь, я тебя верну обратно». После этих слов я, будучи десятидневным младенцем, перестала реветь. Не знаю, чем уж тут гордиться, но она считала, что вот такая она сильная женщина и смогла меня воспитать правильно с первых дней жизни. А мне так не хватало любви от нее. Я чувствовала, что она не умеет любить.

Самое раннее мое воспоминание — из детского сада. Мне было три года. Меня привели в младшую группу, а когда за мной пришли, я уже была в средней группе. Мама сильно удивилась, как так ребенок еще очень мал для этой группы. Но ей ответили: «Тане скучно с малышами, ее развитие опережает сверстников».

Заведующей в этом детском саду была моя тетя. Именно она и распорядилась перевести меня в среднюю группу, так как, понаблюдав за мной в течение дня, поняла, что в младшей мне не место. Первое время мне было некомфортно, но потом я очень даже освоилась. Меня задействовали на всех мероприятиях. То ведущей была, то стихи читала. Был у меня в группе друг по имени Витя. Мы с ним были одной из лучших пар. Мне с детства было важно быть значимой и лучше других.

Не так давно на одной из терапий вспомнила ситуацию, когда моя мама очень долго не забирала меня домой из садика. Всех уже забрали, только я осталась и еще двое, которые на круглые сутки оставались. Я слышу, как воспитатель и нянечка разговаривают про мою маму: «Ну конечно, она же не родная дочь, могла и забыть про нее». В том возрасте мне не очень понятен был смысл их слов, но я чувствовала, они говорят какие-то гадости про нее. И когда мама пришла за мной, она стала оправдываться. Говорила, что случились непредвиденные обстоятельства, из-за чего ей пришлось задержаться. А я так сильно обиделась на маму, думала, что она оставила меня. Потом еще долго не разговаривала с ней, часто плакала, потому что с той самой ситуации у меня поселился страх, что она не придет за мной больше, и я навсегда останусь в этом садике. Я боролась с желанием сказать воспитателю и нянечке: «Вот вы старые дуры! Моя мама пришла за мной и она меня любит!»

У меня есть соседка Ольга. Родители часто оставляли ее в саду с ночевкой. Садик был круглосуточный. Она на год старше меня была. Спала рядом со мной. Меня тоже, бывало, оставляли там на ночь. И вот как-то раз она ночью меня разбудила и плачет: «Я хочу к маме». Я говорю: «Ну, пойдем к маме». Мои вещи были аккуратно сложены на стульчике, а вот ее пришлось поискать. Нашли с трудом и не сразу. Взяли вещи в охапку и понесли в туалет, только там горел свет. Оделись, пошли к двери, а открыть не можем, закрыта на крючок. Мы притащили три стула с кухни, залезли на них, благополучно открыли крючок и пошли домой.

Топать нам было около трех километров. Насколько я помню, на дворе был январь месяц. Холодно, темно, но раз надо к маме, значит надо. Мне кажется, было примерно около полуночи. Недалеко от садика был винно-водочный магазин. Там нас мужик останавливает и спрашивает, куда мы. А мы отвечаем — домой. Он предложил проводить нас, но пошел дальше своей дорогой. Я знала, где живет Оля. Уже на подходе к дому она стала реветь, что мама ее убьет. Тогда мы пошли ко мне. Естественно, мои родители были в шоке. Мама сама отвела Олю домой. Только уложили меня спать, как через пять минут прибегает нянечка с испуганным лицом и заплаканными глазами. Это сейчас я понимаю, чего она так испугалась, ведь случись чего, ей грозила тюрьма. И вообще, как можно было упустить двух маленьких девочек среди ночи?! Для всех все закончилось тогда благополучно.

А на следующий день я очень боялась идти в детский сад. Мама меня отругала. Объясняла мне криками, что я могла человека под статью подвести. Но я в том возрасте ничего этого не осознавала и не понимала. Я чувствовала лишь одно — страх. Когда я пришла в детский сад, меня вызвала заведующая. Она всегда была строга со мной, тем самым показывая, что она заведующая, а не моя тетя. Я пришла к ней в кабинет. Она протянула мне огромное красное яблоко и тоже стала объяснять, что так не стоит больше делать, это неправильно. Но она не ругала меня, спокойным тоном пыталась донести, как делать не стоит. Когда я вернулась в группу, меня все ребята окружили с расспросами: «Ну, что? Тебя там ругали?» А я достала из-за спины яблоко и сказала: «Нет, не ругали, но сказали, чтобы так больше не делала».

Зная строгость и справедливость своей тети-заведующей, я очень боялась ее реакции. Боялась, что она от меня откажется. Но к моему невероятному удивлению и радости она повела себя совсем по-другому. Уже сейчас, будучи взрослой, я осознаю, что ребенок не понимает причинно-следственных связей. Они формируются до двадцати одного года. Даже в девятнадцать — двадцать лет дети могут совершать глупые поступки. Когда у них спрашивают, чем они думали, они не могут ничего ответить, так как у них нет этих связей физиологически. Нет такой функции — подумать, а что мне за это будет.

Конец ознакомительного фрагмента.