Параллель-крест

Татьяна Рамильцева (2024)

Двадцатилетняя студентка Московской Академии Межпараллельных Отношений Александра Покровская хочет стать дипломатом в государстве Мартиан мира Дарамании. Будучи в тесной дружбе с королевской семьёй Мартиана, Саша имеет единственного врага — принца Викториана. С ним она ведёт холодную войну с детства. Соревнуясь в военных стратегиях, никто не хочет признавать своё поражение. Но всё это затмевает новость о настоящей войне, которая может привести к межпараллельной катастрофе. В мир Зирана вторгается неизвестная параллель. Но разве могут остаться в стороне неугомонная Александра и бесстрашный Викториан. И кто же одержит в этот раз победу?

Глава 4

Когда мы весело ворвались в комнату, попугай встретил нас недовольным ворчанием:

— Где вас носило столько времени? Оставили меня тут одного: голодного, холодного!

— Петечка, — промурлыкала Мари, — не злись. Сейчас тебя покормим.

Петруччо что-то кричал, переступая с лапы на лапу, но мы только смеялись, не обращая внимания на его гнев. Пользуясь случаем всеобщего кипиша, я решила первая занять душ.

Настроение у меня оставалось прекрасным, а вода забрала всё напряжение и усталость сегодняшнего дня. Когда я вышла из ванной комнаты, то с ужасом увидела, как из клюва Петруччо торчит почти съеденная плитка шоколада, которую ему по доброте душевной всунула Мари.

— Зачем ты его сладким накормила?! — я застонала.

— Он так жалостливо смотрел и, Саш, он честно обещал вести себя хорошо.

— Я не знаю, чего и ожидать теперь, — упав на кровать, я обхватила голову руками.

— Сашенька, — попугай уже был в очень хорошем расположении духа, — я буду нем, как рыба.

— Только попробуй не сдержать своё обещание, рыбка наша молчаливая! — я очень выразительно на него посмотрела.

Попугай как-то нахохлился, но промолчал. Неужели Вик сочинил про сладкое? С него станется, даже не удивлюсь. Ладно, поживём — увидим. А теперь — спать и ещё раз спать…

Проснулись мы от оглушительного крика. Петруччо беспорядочно летал по комнате. Между перелётами он ненадолго останавливался на чём придётся, вопя во всю глотку:

— Полундра!!! На абордаж!!! Сизый глаз, мой бластер стррреляет быстррее!!!

Мы с девчонками включили свет и попытались воззвать к порядку этого дебошира.

— Петенька! — умоляла Мари. — Ты же обещал не шуметь.

Но Петеньке было глубоко наплевать на наши уговоры. Он как будто и не слышал нас, а в каком-то отчаянном азарте летал и кричал. Он был явно не в себе.

— Ты…! Пернатая катастрофа, рыбонька наша летающая! Немедленно прекрати орать! — я пыталась ухватить попугая, но он ловко уворачивался. — Ты сейчас всю общагу перебудишь, имей совесть!

Но разве могла иметься совесть у этого недопопугая?! Я была права: к нам начали ломиться студенты из других комнат. Его стали отлавливать всей гурьбой. Но удивляли проворство и вёрткость этого прохвоста. Искусно славировав, он взгромоздился на высокий шкаф и победоносно закричал:

— Врагу не сдаётся наш гордый Варяг!

Я не переставала удивляться странностям попугая, а в особенности тому, откуда зиранская птица знает историю русского крейсера «Варяг». Но сейчас нашей основной задачей было отловить Петруччо и как-то заткнуть ему клюв. Ребята принесли стремянку и общими усилиями ухватили-таки нарушителя порядка. Затолкав его в клетку, мы ненадолго выдохнули. Но тот не умолкал, осыпая нас всевозможными отборными ругательствами.

Я вспомнила, что Вик оставил памятку, на случай форс-мажора. Отыскав капсулу в шкафу и раскрыв её, я стала быстро читать: «… если всё-таки накормили его сладким, необходимо посадить цаклиана в клетку или домик и накрыть сверху тёмной материей. В таком состоянии он моментально погружается в сон».

— Ребята, живо несите тёмную тряпку и накрывайте ей клетку. Тонкую только, чтоб не задохнулся.

— Злодеи! — орал попугай. — Узурпаторы, садисты!!!

Никто не стал со мной спорить. Под руку попалась чёрная блузка Светки, ей и накрыли клетку с Петруччо. Какое-то время ещё слышались редкие шорохи, но вскоре наступила долгожданная тишина. Пришлось всем рассказывать ту же историю, что я поведала девчонкам про то, как появился у нас этот летающий говорящий обормот. Нас сочувственно подбадривали и обещали комендантше не сдавать. Немного обсудив происходящее, студенты начали расходиться по своим комнатам.

До утра никаких происшествий не было, поэтому проснулись мы в более-менее нормальном расположении духа.

— Девчонки, — заговорщицки проговорила Света, открыв глаза, — а давайте вообще клетку открывать не будем.

— Да ты что, Свет! — возмутилась сердобольная Мари. — Он же у нас от голода умрёт.

— А мне идея Светки нравится, — я потянулась со злорадной улыбкой, — вот никогда бы не подумала, что так буду тишину любить.

— Да вы что, девочки! — Мари была до глубины души возмущена нашей циничной бездушности.

Мари, как хорошая девочка, подкупала своей чистотой и наивностью. Наш чёрный юмор она не воспринимала и считала многие наши со Светкой шутки тупыми и безвкусными. Мы же, зная особенность нашей подруги, по возможности старались держать себя в руках и не травмировать её нежное мировосприятие перчёными комментариями. Но, в силу последних событий, сдерживать свои порывы я уже не могла и не хотела. Конечно, мы не собирались вечно держать взаперти нашего попугая. Но помечтать-то ведь можно…

— А что, — не унималась я, смеясь, — месяцок так поживёт, глядишь и перевоспитается наш Петька, приличным попугаем станет. Как шёлковый у нас ходить будет.

— Да ну вас, — Мари, наконец, поняла, что мы шутим, и первая побежала открывать клетку, снимая чёрную накидку.

Петруччо выпорхнул оттуда уже нормальной птицей. Понимая, что накосячил, он примостился на стол и виновато опустил голову.

— Прростите меня, — как-то жалобно проговорил попугай, — я больше так не буду.

— Да ладно, Петь, расслабься, — Светка по-дружески потрепала его по загривку, — мы тоже виноваты. Но на сладкое ты нас больше не раскрутишь, так и знай, хитрый манипулятор.

Петруччо лишь шмыгнул клювом, но тактично промолчал.

Сегодня нам нужно было к первой паре, поэтому мы бегло собирались, судорожно натыкаясь друг на друга. Петруччо за всё утро не проронил ни слова, и во мне стала просыпаться прежняя симпатия к этому пернатому созданию. Он всё понимал и чувствовал, как человек, и от этого было как-то вдвойне умилительно смотреть на раскаянья нашкодившего попугая.

После занятий я должна была встретиться с магом Мартином для обсуждения темы дипломной. Маг Мартин — профессор, доктор межпараллельных филологических наук. Сам он мартианец, но в преподавательском составе академии задержался уже более десяти лет. У нас профессор преподаёт мартианский и культурологию. Для темы дипломной мне хотелось взять за основу происхождение мартианского языка и его магические особенности. Я была очень счастлива, что маг Мартин согласился стать моим научным руководителем. Многие сокурсники удивлялись моей фанатичной одержимостью учёбой. Развлекаться я, конечно, тоже любила. Но когда дело касалось новых знаний, а в особенности важных для меня тем, раскрывающих мир Мартиана, я могла погружаться в них часами, не замечая ничего и никого вокруг.

Задержавшись в академии, в общежитие я вернулась уже под вечер. В холле толпился народ, и я недоумевала: что за собрание в такое позднее время? Каково же было моё удивление, когда я увидела в эпицентре толпы нашего Петруччо, возвышающегося на стуле, который в свою очередь стоял на появившемся откуда-то столе. И на этом своеобразном подиуме, попугай, картинно жестикулируя крыльями и закатывая глазки, выводил дребезжащим голоском очень жалостливую песню. Аки ангел: прям не попугай, а голубь сизокрылый! Видимо я опоздала на начало этого душещипательного повествования. Но мне объяснили, что пел он про то, как родился и вырос в сиротском приюте, и как тяжело ему приходилось зарабатывать на пропитание. Я застала лишь последний завершающий куплет, подытоживающий его страдания:

— Незавидна сиротская доля:

Обижали и били меня.

Дайте, добрые люди, мне волю,

Злата, серебра или рубля.

Я хмыкнула. На волю, оказывается, наша пташка захотела, но, не забыв при этом деньжат прихватить. Откровенно говоря, «добрые люди» не скупились, и наш Петруччо наклянчил уже приличный гонорар. Я стала пробираться к нему, протискиваясь сквозь толпу студентов. Когда попугай меня заметил, то начал судорожно сгребать крыльями свой заработок в какой-то тряпичный мешок.

— Концерт окончен! — воскликнула я в гневе. — Петруччо, живо в комнату лети!

Петька не стал спорить, лишь чинно поклонился под свист и бурные аплодисменты и полетел в нужном направлении. Куда он при этом деньги спрятал, я так и не смогла определить. Студенты начали нехотя расходиться, бурно обсуждая происходящее.

— Всё, — я устало и обречённо вздохнула, подойдя к подругам, — комендантша теперь меня выставит из общаги вместе с этой образиной летающей. Ведь обещал же, как рыба молчать.

— Да расслабься ты, Сашка, — Света беззаботно улыбалась, обняв меня по-дружески, — комендантша уже видела нашего попугая. Вначале примчалась со свирепым лицом, но прослушав несколько Петькиных песен про нелёгкую сиротскую житуху, расчувствовалась, даже слезу пустила. Кажется, и сотку ему подкинула.

— Это правда, Сашенька, — Мари тоже включилась в беседу. — Она согласилась оставить Петеньку с нами. Предупредила только, чтобы в случае проверки прятали его хорошенько.

Я лишь недоумённо пожала плечами на это. Железокаменная Марта Андреевна — наша комендантша. Она никогда не отличалась сердобольностью и за нарушения каких-либо пунктов в правилах проживания, нещадно карала вплоть до выселения. Все её боялись, как огня и старались как можно реже попадаться ей на глаза. Ко мне она относилась нейтрально, потому что в нужный момент я и ответить умела, и подлизаться. До этого случая крупных нареканий от неё я не получала. На моё счастье, буря миновала и сейчас. И в этот раз Петруччо смог сухим из воды выйти. Но всё же провести с ним серьёзную беседу в целях профилактики было необходимо.

— Саш, мы в киноцентр собираемся. Ты с нами? — Мари вывела меня из задумчивого состояния.

— Нет, девчонки, идите без меня. Устала слишком, да и настроения нет.

— Ну, как знаешь, отдыхай, — Света похлопала меня по плечу, ободряюще улыбаясь.

Подруги ушли, а я поспешила в свою комнату. Петруччо с большой заинтересованностью смотрел в окно, делая вид, что меня не замечает. На этот раз, как я поняла, он не считал себя в чём-то виноватым, чтобы снизойти до извинений.

— Сам расскажешь, что сейчас происходило, или допрос с пристрастием устроить? — я развернула попугая к себе.

— А что я такого сделал? Всё законно!

— Деньги, что ты наклянчил нужно вернуть. Ты понимаешь, что это нечестное вымогательство?

— Как это нечестное?! — Петька стал как-то судорожно ходить по столу, маленькие чёрные глазки при этом нервно забегали. — Деньги честные, кровно заработанные. Я, между прочим, когда пел, выкладывался, всю душу актёрскую выворачивал наизнанку. И потом, эти средства я на благое дело собираю.

Он важно и многозначительно посмотрел, а затем продолжил:

— В Беллиньере мне Вик обещал общество орнитологов под моим началом помочь открыть. А в любом новом деле какой-то начальный капитал нужен.

— Так! — я очень строго на него посмотрела. — Значит общество орнитологов? В Мартиане?

— У тебя со слухом плохо? Дважды повторить?

— Поумничай мне ещё! — я жёстко глянула на него, тот нахохлился и принял защитную позу. — За столько лет я прекрасно изучила твоего бывшего хозяина. Он не будет ничего делать просто так из чистого благородства.

Ничего не подозревающего Петьку, я крепко ухватила обеими руками со словами:

— Что ты должен делать за его услугу? Говори, или я за себя не ручаюсь!

Петруччо попытался вырваться, но я не сдавалась и крепко держала его пернатое тельце.

— Убивают! Помогите!!! — Петька заорал что есть мочи.

— Петь, ещё раз крикнешь, и я накрою тебя чёрной тряпкой и переправлю в Зиран.

— Отпусти меня, я всё расскажу!

Я ослабила хватку, и попугай отлетел от меня на безопасное расстояние.

— Если бы знал, что к такой бессовестной садистке попаду, ни за что бы не соглашался на сделку.

— Петруччо, — я с саркастической улыбкой покачала головой, — ты ничего, дорогой, не попутал? Это ты обманным путём нагло проник в моё доверие. Поэтому я жду объяснений и самых подробных!

— Да что говорить, — поникшим голосом начал попугай. — Вик попросил присмотреть за тобой, пока ты учишься.

— Шпионить!

— Наблюдать!

— Стукачить!

— Да что с тобой спорить? — он как-то тяжело вздохнул и продолжил. — Если я продержусь до окончания тобой академии, то сделка состоится. Ты ведь не отправишь меня обратно? Ты же добрая, Сашенька, и не обидишь сиротку?

— Ой, только не надо мне-то на жалость давить и эту душещипательную историю про сироту впаривать.

— Я на самом деле не помню своих родителей, — он всхлипнул. — В Зиране я долго жил в научно-исследовательском центре. На мне всевозможные эксперименты и опыты ставили. Миллиарды исторических визуализированных версий всевозможных государств и миров впихивали в мой измученный мозг. И языков я много знаю, благодаря этим внедрениям.

Теперь мне стало ясно, откуда у Петьки такие широкие познания нашей истории. Из его рассказа я поняла, что после научного центра, он какое-то время жил у бывшего учёного — милейшего и добрейшего старичка. Затем, действительно, попал в общество орнитологов, где нашёл своё место. Там нашего Петьку ценили, уважали, и пользовались его огромным опытом и знаниями. Общество распалось по причине того, что все представители разъехались в разные места. Где только не жил Петруччо, прежде чем встретиться с Викторианом. По его подсчётам, ему сейчас двести пятьдесят шесть лет. А цаклианы его породы живут в районе тысячи лет.

— Хорошо, — я задумчиво смотрела на попугая, — я тебя оставляю. Но, как ты понимаешь, у меня тоже будет своё условие.

— Вот не можете вы без условий, манипуляторы!

— Кто бы говорил! — я усмехнулась. — Я так понимаю, что с Виком вы каким-то образом общаетесь?

— Да, у нас есть портативная связь, но где она не скажу, и не пытай!

— Да плевать мне, где она! — я подмигнула Петруччо с ехидной улыбкой. — Ты ему будешь передавать то, что буду говорить я.

— На двух хозяев я ещё не работал! — подытожил Петька.

— Сам захотел такой жизни, теперь разгребай! — я ненадолго замолчала, подбирая нужные слова. — Скажешь ему, что я замуж собираюсь за Пашку Борисова. Надеюсь, тогда он отстанет от меня и шпионов всяческих засылать не будет.

— А ты действительно за него собираешься? — Петруччо как-то подпрыгнул от удивления.

— Ещё не решила, но не отрицаю и такой исход.

— Ну, допустим, я ему это передам, — попугай очень уморительно ходил по столу, сложив крылья за спину. — А тебе не приходит в голову, что он сам припрётся сюда всё проверить?

— Да зачем ему это, Петь? У него есть свои задачи и обязательства. Вик всегда тешил своё самолюбие, издеваясь надо мной. А теперь ко мне в статусе невесты он явно потеряет интерес и отстанет, наконец.

— Договорились, передам, как ты сказала, — Петруччо уже смело передвигался, не боясь моей расправы. — Но потом, Саш, не говори, что я тебя не предупреждал.

— Ну, договорились, так договорились, пернатый! — я со смехом легонько шлёпнула его по крылу в знак примирения.

Откровенно говоря, я не понимала мотивы Вика. Для чего ему нужно было посылать Петруччо шпионить за мной? Интерес его ко мне, как к девушке я увидела весьма явственно при последней нашей встрече. Но в мои планы не входило вестись на сомнительные игры и становиться очередной его девицей, коих было несчётное множество. Мимолётные интрижки меня сейчас совершенно не интересовали, а тем более с ним. Хотя, моему самолюбию льстило, что на этого прожженного бабника я могу воздействовать своей женской красотой. Если быть хорошим психологом, то и без магии можно нащупать слабые места своего врага. Лишнее оружие в моём арсенале не помешает. А если мыслить глобально, то по жизни мне, конечно, нужен надёжный порядочный мужчина, на которого я могла бы полностью положиться. Пашей пока попользуюсь, как щитом, а время покажет — мой он человек или нет.