Босс скучает

Татьяна Тэя (2024)

Мой бывший теперь мой новый босс. Кажется, у него на меня свои планы. Чего он хочет? Мести? Несколько лет назад я практически разрушила его жизнь, подставила по крупному. Ему пришлось уехать из России, а теперь он вернулся и утверждает, что не следил за моей жизнью. Только его слова и действия говорят об обратном. А ещё, когда он целует меня, я по-прежнему теряю голову.

Глава 2

Едва за новоиспеченным боссом закрывается дверь, мои напряженные плечи опускаются. Упираюсь ладонями в подоконник, наклоняю голову и делаю долгий глубокий вдох. Спокойствие, только спокойствие, — небольшая личная мантра обычно работает безотказно.

Но не сегодня.

— Че-е-е-рт! — все-таки не сдерживаюсь я и бью кулаками по подоконнику.

И миллион раз «черт» следом.

Откуда он здесь взялся? Откуда, мать его?!

Мне совсем не нравится, что Герман вызывает во мне хоть какие-то чувства. До сих пор. До сих пор, чтоб его! Столько лет прошло, а все вернулось на круги своя. Он рядом, и я таю. Не хочу, а таю. Плавлюсь, как пломбир под жарким карибским солнцем. Будто бы мы расстались вчера.

«Гораздо раньше, детка… гораздо раньше вы расстались», — шепчет противный голосок собственного «я».

Еще и квартиру на Шпалерной вспомнил, гад. Да… конечно, я не продала ее. Даже не сдавала. Держу, как собственное жилье во время кратковременных наездов в северную столицу.

Прекрасно помню то воскресное утро и Германа… одной ногой стоявшего на узком французском балконе окнами в парк. Одной ногой и в чем мать родила. Помню, как схватила его за талию и утянула обратно в комнату. Помню, как смеялись, заваливаясь на разворошенную после долгой бурной ночи кровать. И что было потом, тоже помню…

Обнимаю себя руками, резко разворачиваюсь и все-таки иду к дивану.

Надо присесть, а еще лучше прилечь. Работать сегодня точно не получится. По крайней мере сейчас.

Только закидываю ноги на диван, как в дверь стучат, и по ту сторону раздается тонкий голосок моей помощницы.

— Варя?

— Да, Алена, входи.

С неуверенной улыбкой она приоткрывает дверь. Миловидная блондинка с короткой стрижкой и бирюзовыми глазами — обманчивый нежный образ. Аленка была настоящим профессионалом своего дела: прекрасный исполнитель с окаменевшим комплексом отличницы.

— Ждала, пока новый шеф уйдет.

— Ты чего мне не написала, по какому поводу тут кипиш? — перебиваю я, думая, что, если бы меня предупредили, что у фирмы сменился владелец, когда выдергивали из командировки в Нижний, я пришла бы на встречу с Германом во всеоружии.

Хотя нет… не пришла бы. К таким встречам не подготовишься.

— Так никто не знал, — разводит она руками. — Этот хрен как снег на голову свалился. Ты думаешь, Возов нам что-то говорил о продаже компании?

Возов — это наш бывший босс, и, видимо, мне стоит отправить ему пару ласковых личным сообщением, чтобы передать всю степень моего негодования. В карты он, что ли, фирму проиграл? Так быстро такие дела не решаются. Обтяпали сделку по-тихому, так, чтоб шито-крыто, и никто ничего не узнал.

— Ты переводишься? — спрашиваю я.

— А ты?

Как только Алена задает этот вопрос, я сразу понимаю, что решение уже принято.

Могу говорить Герману все что угодно, но… конечно, я перевожусь.

И дело не в должности, и в деньгах, и не в нем самом, хотя… тут я, возможно, обманываюсь в какой-то мере.

Мне все равно… все равно, где жить, где работать, я не связана обязательствами, не связана семьей (об этом Герман, наверное, уже узнал, посмотрев в моем личном деле). Питер? Москва? Нижний? У черта на рогах? Какая разница…

Хотя… опять же, возможно, Герман готовит мне мой персональный ад, потому что… потому что есть моменты, о которых даже сейчас мне стыдно вспоминать. Я ведь тогда некрасиво поступила. Очень некрасиво. Впрочем, и он хорош!

Что это я все себя виню?

Он первый начал!

— Варя? — голос Алены возвращает меня в реальность. — Ты куда-то мыслями уплыла.

— Я перевожусь, — твердо отвечаю.

— А я нет, — с извиняющимся видом она жмет плечами. — Так что…

Мне очень жаль терять такую помощницу, как Алена. Мы хорошо сработались, но у нее в Москве своя жизнь и жених, поэтому, можно сказать, к такому ответу, я была готова.

— Все нормально, дорогая, я понимаю, — подмигиваю, а затем с заговорщичецкой улыбкой предлагаю: — Может, ты приготовишь нам по чашке кофе и… расскажешь, что болтают про нашего нового шефа?

— А как же… я мигом!

Видно, что Алену отпускает, и она бодро выпархивает из кабинета. А я мысленно потираю ручки. Нет лучшего источника информации, чем внутриофисные сплетни, о да!..

Через час я уже в курсе всех событий, домыслов, слухов и разнотолков.

Герман Маркович Островский, двадцати восьми лет от роду, ну это я и сама знала, а вот дальше… Не женат, детьми не обременен, последние четыре года трудился на одну из крупнейший аудиторских компаний «КМПГ», аж в самой Швейцарии, вернулся и, видимо, решил попытать счастья в самостоятельном плавании, купив уже готовый бизнес. Какое совпадение, что именно тот, где работаю я! Каким образом его выбор пал на фирму Возова — тайна, покрытая мраком. В друзьях экс-шефа замечен не был. Темная лошадка, словом. Явился с утра пораньше, навел шороху, организовал экстренное совещание с руководителями департаментов, ликвидировал ненужный балласт, огорошив сообщением о переводе офиса в Питер. Спасибо, что не на Сахалин, как сказала Лерочка из бухгалтерии. Скуп на слова, строг, чувством юмора не наделен, уверен в себе, консервативен до жути и повсюду таскает за собой личного секретаря. Даму неопределенного возраста в очках, с высокой кичкой на голове, словно серый кардинал незаметно передвигающуюся по офису и строчащую пометки в толстенном синем блокноте.

— Характер нордический… — добавляю я задумчиво.

Все это описание напоминает мне Германа, но в то же самое время и противоречит многому, что я о нем знаю.

Как говорится, из песни слов не выкинешь, а общего прошлого — не сотрешь.

Как не пытайся. Хотя я пыталась… конечно, пыталась. Островский стал моим лекарством после самого темного периода в жизни, а потом… потом мне потребовалось уже новое лекарство от самого Островского.

Решая не тянуть кота за хвост, я иду в отдел кадров. Улыбаюсь коллегам, некоторым, уже бывшим, а некоторым, таким, как я сама, согласившимся на перевод. Подписываю все нужные приказы и протоколы и испытываю непреодолимое желание заявиться к Островскому в кабинет лично, чтобы сунуть бумаги ему под нос.

«Ты хочешь его позлить или просто хочешь увидеть?» — спрашиваю саму себя и не могу быть уверена, что готова дать стопроцентно честный ответ.