Под слезами Бостона. Дьявол не спит

Таша Мисник (2023)

Серена вечно в бегах: от призраков прошлого, от близости, от самой себя. Никто не знает ее тайну, и вряд ли Серена решится доверить ее хоть кому-то. Эзра потерял то, что ему было дороже всего, и запер свое сердце на замок. Он больше не чувствует боли. В его мире нет места слабости. Однажды жизнь сталкивает этих двоих. Они похожи больше, чем кажется, и оттого возненавидели друг друга с первой секунды знакомства. Станет ли эта встреча спасением или же ознаменует начало конца? Первая часть чувственной и обжигающей серии «Под слезами Бостона».

Глава 6. Аппарат абонента желает быть недоступен

Эзра

Смена ее настроений еще больше подтверждает, что у этой девушки серьезные проблемы с головой. Секунду назад она смеялась вместе со мной, а теперь смотрит так, будто вот-вот разревется.

Этого мне еще не хватало.

Нужно что-то сказать. Прервать эту неловкую паузу, которая если затянется еще на секунду, то прорвет плотину, сдерживающую ее слезы. А я не нанимался смотрителем за пандами, которые переворачивают этих неуклюжих животных при каждом неудачном падении.

Думай, Эзра, думай. С хрена ли ты застыл и пялишься в эти синие глаза? В них нет ничего сверхъестественного.

— Ну так… — рот открывается, чтобы выпустить несвязный поток слов, но Панда глушит мою попытку заговорить на корню.

— Не нужна мне твоя жалость, — заявляет Серена, складывая руки на груди, а в испуганных до этого момента глазах зарождается буря.

— Размечталась. С чего мне тебя жалеть? Ты вроде бы не инвалид и не пушистый щеночек из приюта, — я усмехаюсь и откидываюсь на спинку стула.

— Зачем тогда предлагаешь мне работу? — как обычно, хмурится она. — Я ведь тебя раздражаю всем видом.

— И не только видом. — Я прищуриваюсь и еще раз осматриваю худощавую черноволосую девицу в белом свитере-оверсайз.

Выражение лица слишком суровое для двадцатидвухлетней девушки. В таком возрасте обычно смеются без умолку и строят глазки каждому встречному плейбою, а не грозно глядят исподлобья, из-под напряженных широких бровей. В двадцать два красотки измазывают свои молодые лица косметикой, чтобы сиять еще ярче в свете ночных софитов, а не исключают из ежедневного списка дел такое понятие, как макияж. В эти годы стройные девицы не упускают шанса подчеркнуть каждый изгиб точеной фигуры, а не прячут прекрасные формы под грудой пышных складок поношенного свитера. К возрасту Серены каждая уже сменила сотню стрижек. Сделала «каре», когда ее бросил парень, или перекрасила волосы в фиолетовый цвет, чтобы заявить миру о своей неординарности, или хотя бы обкорнала челку, но не оставила нетронутым скат черных волос, достающих до поясницы.

С ней все не так. Начиная с внешности, заканчивая скверным характером, от которого со временем сбежит любой мужик. Но эти до безумия синие, как пучина океана, глаза, подчеркнутые сверху ровными бровями, а снизу двумя симметричными черными родинками, не дают оторвать от нее взгляд. И почему-то, чем сильнее она хмурит миловидное лицо, тем сильнее улыбаюсь я.

— Ну? И чего застыл? — бурчит Серена, и я только сейчас понимаю, что все это время внаглую пялился на нее. — Снова не в себе от моего вида и погрузился в медитацию, чтобы не сорваться?

— Видимо, придется все-таки взять пару уроков, если буду вынужден видеть тебя в баре каждый день. — Она хмыкает и недовольно отводит взгляд. — Не парься. Я не делаю это из-за того, что твоя история разжалобила меня. Не разжалобила. Я видел и не такое. — Серена плавно возвращает внимание от окна ко мне. — Просто не хочу, чтобы Стенли выедала мне мозг каждый день, пока твоя смоляная башка не начнет мелькать у нее за барной стойкой. Лучше я дам тебе шанс сейчас и оставлю нетронутым запас нервных клеток. В наше время это большая роскошь, знаешь ли.

— Значит, месяц стажировки? — неуверенно протягивает она.

— Назовем это так. На зарплате испытательный срок не отразится. Чаевые, что заработаешь, твои.

— Звучит слишком сладко.

— Если узнаю, что грубишь клиентам или сливаешь, как Стен, мой алкоголь, — вычту из твоих денег.

— А вот это уже больше похоже на тебя, — фыркает, но следом улыбается Серена.

— Говоришь так, будто хорошо меня знаешь. Слишком легкомысленно с твоей стороны, Панда. Имей в виду, я буду следить за тобой в оба. — Я опираюсь на локти, придвигаюсь к ней через стол и складываю перед собой руки в замок.

— Хорошо, Эзра. — Она повторяет мои действия и замирает, только когда между наших лиц остается пара дюймов. — А в те ночи, когда будешь отключаться за барной стойкой, не забудь преждевременно настроить камеры.

Серена улыбается одними уголками губ и смотрит так, будто одержала победу, но, увы, она не знает, на кого посмела оголить свои едва прорезавшиеся клыки.

— Если бы ты так сильно не бесила меня, я бы уже давно нашел достойное применение твоему острому языку. И, поверь, речь сейчас не о полемике.

Синие глаза расширяются и вспыхивают напротив моих глаз, и я ликую. Не ожидал, что такую дерзкую девицу можно смутить единственной сальной фразой. Мне даже не потребовался второй раунд, как ее щеки покрылись румянцем.

— Не переживай, — проговариваю я возле самого ее уха и чувствую, как она задерживает дыхание. — Ты не в моем вкусе. Можешь расслабиться и начать уже наконец дышать.

Так же, как придвинулся к ней, отстраняюсь обратно к спинке стула и тянусь за своей курткой, разглядывая Серену и восторгаясь каждой толикой ее растерянности. Я бы наблюдал и дальше за переливанием алых щек в приглушенном свете ламп, но наш зрительный контакт прерывает звонок моего телефона.

— Поехали. У меня куча дел. — Я поднимаюсь и натягиваю куртку, попутно сбрасывая пятый вызов от Рэйчел. — Тебя отвезти домой или куда-то еще?

— Домой.

Серена облачается в шубу, стараясь не смотреть в мою сторону. Должен признаться, я думал, что заткнуть эту девчонку будет гораздо сложнее. Видимо, вся ее дерзость — лишь маска, а по факту, она, как и все они, тает от пары пошлых слов, прошептанных на ухо. Главное — подобрать верный момент и тональность.

Всю дорогу в машине она молчит. И даже не пытается нарочно взбесить меня. Лишь смотрит в окно, пряча нос в лоскутах своего искусственного альпака, и накручивает на пальцы длинный ворс шубы в районе груди. Удивительная выдержка, как и удивительно частый мой взгляд в ее сторону.

Мы доезжаем до Норт-Энд за минут пятнадцать. И это не тот прекрасный кусочек «Маленькой Италии», который привыкли показывать туристам в роликах на Youtube. Те узкие улочки колониального периода я прошерстил еще в свои двадцать три под руку с парой красивых и не самых принципиальных девушек. Нас же занесло на какую-то чертову окраину. Видимо, когда в прошлый раз я подкидывал ее до дома, мозг был так занят усмирением раздражения от ее компании, что я даже не заметил, куда забрел.

— Ты точно живешь здесь?

— А у тебя точно нет провалов в памяти? — агрессивно реагирует Серена, отстегивая ремень безопасности.

— Ну наконец-то. — Я сталкиваюсь с ее вопросительным взглядом. — Я уже подумал, что вместе с пиццей ты проглотила и язык.

— Спасибо за… Все, Эзра. — Она перекладывает гитару с заднего сиденья к себе на ноги. — Как всегда, было неприятно пообщаться.

— Взаимно, Панда.

Серена закатывает глаза и делает шаг из салона «Шевроле», но резко возвращается обратно.

— Да что, мать твою, за Панда такая?! — шипит она прямо мне в лицо. — И откуда взялась? Меня Серена зовут. И хватит ржать.

И я действительно умолкаю, но не перестаю улыбаться. Она такая забавная.

— Ты видела себя в зеркало? — Вскидываю одну бровь и демонстративно оглядываю ее по пояс.

— Мне сейчас станет плевать, что ты оказал великую честь и довез меня до дома, и я отвешу тебе хорошую такую пощечину. Синяк проявится от щеки до самого глаза. Гарантирую.

— Когда хотят бить — бьют, а не предупреждают. Запомни на будущее. Но сейчас это будет лишним, поверь. Я не хотел тебя оскорбить.

— А что ты хотел сделать? — еще больше злится она.

— Объясниться, как ни странно. — Я улавливаю долю заинтересованности в ее глазах и продолжаю: — Твоя огромная мохнатая белая шуба на контрасте с угольного цвета волосами, да еще и со спины, вызвали во мне в ту ночь именно такую ассоциацию, Панда.

— И все? — Теперь пришла ее очередь вскидывать брови.

— А ты чего ожидала?

— Какой-нибудь новой порции насмешки.

— А это разве не смешно?

— На уровне начальной школы, может быть, и да. — Я не успеваю даже скрипнуть челюстью, как Серена выбирается из машины на улицу. — Бессонной ночи, Эзра, — она ехидно улыбается, развернувшись вполоборота.

— И сладких кошмаров, Серена, — растягиваю самую широкую улыбку специально для нее.

Она уже выпрямляется и вот-вот захлопнет дверцу, а я наконец свободно вздохну, но какой-то черт дергает ее заглянуть обратно в салон.

— И, кстати… — Серена встает коленями на пассажирское сиденье, упирается руками возле моего бедра и буквально касается губами уха, заставляя меня оцепенеть под жаром ее дыхания. — Татуированные алкоголики с дешевыми шутками тоже не в моем вкусе. Так что ты был прав, мы отлично сработаемся.

Ее длинные волосы щекочут мне щеку, и я в кои-то веки теряю дар речи, а она, не собираясь дожидаться ответа, покидает мою тачку и аккуратно хлопает дверцей.

А я уже списал ее со счетов. Уже повесил на нее клеймо среднестатистической простушки. И теперь не понимаю, злюсь или все-таки улыбаюсь от того, что она превзошла мои ожидания.

К реальности меня возвращает звонок телефона, и на этот раз, слава богам, не от Рэйчел.

— Один, привет. — С лица стирается отпечаток недавней улыбки, и оно приобретает серьезное, обыденное выражение.

— Все прошло хорошо?

— Как нельзя лучше.

— Молодец, сынок, — хрипит и откашливается, а я терпеливо жду, пока он продолжит. — Нужно встретиться завтра.

— Но…

— Знаю, что обещал тебе выходной. Но дело срочное. Поступил важный заказ. Мне нужно понимать, справишься ли ты.

— Я всегда справляюсь.

— А я всегда поощряю твою самоуверенность и качество выполненной работы, но на этот заказ тебе стоит взглянуть до того, как я поставлю под ним свою подпись. Я должен быть уверен. Скажу так… Это другой уровень.

— Понял. Завтра к обеду буду у тебя.

— Всего доброго, Эзра.

Один отключает вызов, а я тянусь за сигаретой в левый внутренний карман куртки. Не выкурю — отрублюсь за рулем. Без сна вторые сутки. И я очень устал. И должен тратить единственное свободное воскресенье не на сына, который обязательно отметит мою очередную оплошность в своем блокноте, без записи в котором и так знаю, что я хреновый отец. Но у меня нет выбора. Каждый мой шаг, каждое новое дело — только для них: Бостона и отца — единственных людей, которые когда-то удержали и до сих пор держат меня в этом мире.

Не успеваю завести «Шевроле», как тишину салона разрывает новый телефонный звонок. И в этот раз даже с закрытыми глазами, готов поставить стольник, что это Рэйчел. Откидываюсь на спинку сиденья, опускаю веки и отвечаю на вызов:

— Да, Берч.

— Ты запомнил мою фамилию? Приятно.

— У меня все в порядке с памятью. А вот у тебя, кажется, нет.

— О чем ты?

— Сколько раз я говорил тебе не обрывать мне телефон бесконечными звонками? Если я не отвечаю, значит, я занят!

— Не злись, Эзра. Я просто хотела распланировать вечер.

— Распланировала?

— Ну… Как сказать… — По ту сторону явно лыбится она. — Придумала для тебя кое-что… интересное.

— Отложим на другой раз.

— Ты не приедешь? — Досада в ее голосе сочится даже сквозь динамик. Но какая мне разница.

— Нет. Спи сладко.

Этот звонок отключаю я и вместе с клубом сизого дыма выдыхаю в салон «Шевроле» дозу усталости, из-за которой (убеждаю себя) не еду сейчас прямиком к Рэйчел Берч. И пусть там я получу отменный минет, массаж, секс, неважно в какой последовательности и в каких пропорциях, я не хочу. Даже невольно вырисованный в сознании образ ее на коленях между моих ног не заставляет сегодня зашевелиться хоть что-то в штанах. Сексуальная поза Берч покидает голову через секунду, а на смену ей мигом приходит пара черных родинок под синими угрюмыми глазами.

«Татуированные алкоголики с дешевыми шутками тоже не в моем вкусе», — усмехаюсь сам себе и завожу мотор. — Так я и поверил, Панда. Так и поверил.

Выжимаю педаль газа, все еще удерживая на губах слабую улыбку, и выворачиваю руль по направлению к своему дому.

Нужно бы заскочить в бар и помочь Стенли с закрытием, но, уверен, сегодня она справится и без меня (ей не впервой). А мне нужно упорядочить мысли и выспаться. Что-то в голосе Одина смутило меня. Что-то, чего за все десять лет нашего сотрудничества я не слышал в его интонации. И это точно не к добру. Но накручивать себя — не в моих правилах, поэтому день завершается по обыденному графику: душ, стакан виски и мысленное «Спокойной ночи, Джейд» перед тем, как сомкнуть глаза в холодной постели.