Маленькая хозяйка волшебной лавки

Теона Рэй (2023)

За помощью я сбежала из родного мира в далекий Молот, о котором слышала в детстве. Но что делать если спасения, которое мне обещали, здесь нет? Как выжить на краю дикого севера с маленькой дочкой на руках, если даже говорить о своем происхождении нельзя?Я должна научиться противостоять бедам, свалившимся на нас. Восстановить заброшенную свечную лавку, потому что это наш единственный шанс на жизнь, и обязательно обрести счастье в чужом мире.

ГЛАВА 4

— Мам? — тоненький голосок дочери раздался возле моего уха. — Пойдем уже.

— Да, идем скорее.

Я обещала себе больше никогда не вспоминать ничего из того, что произошло до сегодняшней ночи, но так как сделать это было очень сложно, то я просто изменила свое обещание — я не буду думать о плохом пока мы с Соней гуляем по незнакомому, красивому, совершенно волшебному городку!

Не ассоциировалось у меня это место с поселком, потому что здесь не было ни ферм, ни огородов. Почему же Балдер называл это место поселком?

В голове на этот счет крутились какие-то мысли, но я никак не могла составить из них логическую цепочку, и решила для себя, что узнаю потом у местных жителей. А вообще-то вот прямо сейчас и спрошу.

— Простите, — я обратилась к той самой пожилой паре, которую уже видела, когда мы спускались от дома вниз. — Что это за место? Мы с дочерью приехали только сегодня, но название городка, — на последнем слове я сделала акцент, — осталось для нас загадкой.

— Вивлонд, — ответила старушка, прищуриваясь от летевших в лицо снежинок. — Город Вивлонд. А вы откуда?

— Спасибо! — крикнула я ей, поспешно утягивая за собой Соню. Поболтаем с местными потом, когда поймем, как себя вести.

Вивлонд. Красивое название, очень уютное. Значит, это все-таки не поселок… Может быть, Балдер был рожден в столице, и все остальные городки ему казались маленькими деревеньками?

— Вив-лонд, — повторила Соня по слогам, загибая пальчики, как я ее учила. — Это далеко от бабушки?

— Очень далеко. Но тебе здесь понравится, я обещаю.

— Мне нравится. Только холодно, — дочь поморщилась, натягивая шапку еще ниже, почти на глаза.

Буран немного затих, но колючие снежинки все еще летели в лицо, посылаемые резкими порывами ветра. В нашем городе тоже были холодные зимы, но чаще морозные, без пурги. Одежда, что сейчас была на мне и на Соне, могла защитить от холода, но ненадолго, а от ветра не защищала совсем.

Взгляд мой упал на вывеску “Ателье”, и я сама себе покачала головой. Я не могу тратить деньги на одежду тогда, когда нечего есть. Проще уж все время находиться в помещении, и не выходить на прогулки.

Мы прошли в начало улицы, туда, где видели толпу детей. Сейчас ребятишек там уже не было, и можно было спокойно стоять напротив стеклянной витрины и рассматривать красивые сладости. Здесь были и фигурные леденцы, и печенья, и какие-то совсем простенькие пирожные. Особо никаких изысканных десертов я не увидела, но не удивилась этому. Может быть в Молоте нет магии, которая позволяет печь красивые пирожные?

Ценников на сладостях не было, и я стала нервничать. Не хотелось бы предстать перед продавцом и перед дочерью не в лучше свете, отказавшись покупать леденец. Но спросить стоимость было нужно, поэтому я морально подготовилась к таким расходам, убедив себя в том, что это будет всего один раз. И если не очень дорого…

— Двенадцать серебряных монет за карамель, — продавщица кривила губы, видя растерянность на моем лице. Ей не нравились люди, которые просто смотрят и ничего не покупают, а таких видимо за одно только утро было довольно много, поэтому раздражение женщина скрыть не могла.

Я, даже не зная местных расценок, понимала, что сладости стоят слишком уж дорого. По сравнению с рисом, который явно не на севере выращивают, а стоит всего две медяшки.

— А есть что-то подешевле? — я все же решилась на этот вопрос. Соня терпеливо ждала.

Продавщица, закатив глаза, вытащила из-под прилавка круглое шоколадное печенье в бумажной упаковке.

— Три серебряных.

Сколько бы это ни было, у меня столько нет… наверное.

— А сколько это в медных монетах?

— Тридцать, — нервно ответила женщина, вновь пряча печенье под прилавок.

Мы попрощались с ней и вышли на улицу. Выходя из лавки, я услышала грустный вздох дочки, и в этот же момент решила, что на печи сумею приготовить такие печенья сама. А судя по ценам на продукты, мука здесь тоже будет стоить не очень много.

— Я не думала, что конфеты тут такие дорогие, — виновато сообщила Соне, а та пожала плечами.

— Как и у нас дома. Там ты тоже говорила, что конфеты дорогие.

Дочь была права. Даже в родном городе я не могла себе позволить купить ту или иную сладость, потому что денег лично у меня не было, а деньги мужа — были деньгами мужа.

— Мы приготовим сами, — решительно сказала я, подхватывая Соню на руки. Она уже устала идти, это было заметно по тому, как тяжело стала поднимать ножки.

В продуктовую лавку разбойника я и не думала возвращаться, поэтому стала искать ту, которую видела в первый раз.

А вот и она, рядом с молочной. Эта продуктовая лавка выглядела очень симпатично. Сотни мелких огоньков украшали лицевую сторону дома, крышу, а на окнах были нарисованы снежинки белой краской. Вообще все указывало на то, что этот городок готовится к Рождеству или Новому году, вот только думаю, что названия праздников у них тут другие. Надо будет спросить, и сообщить ребенку, что теперь нет никакого Нового года.

К счастью, как потом выяснилось, все оказалось намного проще.

Колокольчик над дверью звякнул, когда мы вошли в лавку. В помещении было очень светло от люстры со свечами на потолке, а светильники на стенах работали словно от электричества — настолько мягкий и яркий был свет. Но и они, скорее всего, были заряжены каким-нибудь заклинанием.

— Добрый день! — из-под стойки выскочила жизнерадостная девушка. Длинные светлые волосы ее были заплетены в две толстые косы, теплое платье полностью закрывало горло, плечи, и руки до запястий. В лавке было тепло, но постоянно открывающиеся входные двери запускали холодный воздух и снег в помещение. У порога на полу сверкала лужа из-за талой воды.

— Здравствуйте, — поздоровалась Соня с улыбкой. Симпатичная и добрая девушка ей понравилась больше неприветливого пугающего мужчины.

Я рассматривала полки, сплошь заставленные разными коробочками и пакетиками. Все было упаковано настолько аккуратно, словно здесь продают не продукты, а подарочные сувениры. Но что совершенно точно меня стало раздражать в Вивлонде так скоро, так это отсутствие ценников на товары.

— Мне нужна мука, какао… если есть, яйца и масло. Еще соль и сахар, — сообщила я продавщице, и та, кивнув с улыбкой, принялась складывать все, что я попросила, в бумажный пакет.

Я же в панике ждала, когда девушка озвучит сумму.

— С вас двадцать медных, — лучезарно улыбнулась продавщица, а я расслабленно выдохнула.

Нет, мне совершенно не нравилось то, что печенья мне обойдутся в почти четверть всех денег что у меня есть, но Соне необходимо хоть что-то вкусненькое для поддержания морального духа. Мы не в соседний город переехали, и даже не в другую страну, и ребенку будет тяжело заново привыкать ко всему…

Я покосилась на Соню. Та с интересом смотрела по сторонам, скользила взглядом по полкам, улыбалась девушке за прилавком. По-моему я недооцениваю свою дочь, и в силу возраста она гораздо проще меня относится ко всяким там переездам.

Я попросила Улану, как нам представилась продавщица, положить в пакет еще и картофель.

— У нас не продаются овощи, — от удивления девушка даже улыбаться перестала. — Не местные?

— Сегодня приехали, — на этот вопрос я отвечала уже спокойно.

— Как интересно! В Вивлонд так редко приезжает кто-то из Большого мира!

— Большого мира?

— Ах да, вы наверное не знаете, — рассмеялась Улана. — В нашем городке все земли Молота называют Большим миром. Туда ехать очень уж далеко, и чаще всего никто не ездит. Поставки продуктов происходят раз в полгода, и только тогда мы видим хоть кого-то с тех земель.

Я икнула от шока. Слова разом вылетели из головы, и я стояла, открыв рот какое-то время, пока не собралась с мыслями.

— А сколько жителей в Вивлонде?

Девушка, задумавшись, принялась жевать кончик косы.

— Эм-м-м, насколько я помню, было две тысячи человек еще в прошлом году. Но с тех пор почти ничего не изменилось. Около сотни раз были похороны, но за год родилось почти семьдесят детишек, так что цифры уравнялись. Но, еще в год моего рождения, жителей было и того меньше, а звание “город” Вивлонду присвоили совсем недавно.

Две тысячи людей. Всего две тысячи, из которых умудрились умереть целых сто человек! А то, что Вивлонд оказался едва ли не изолированным городом, меня вот вообще никак не успокаивало.

— Да вы не волнуйтесь, — улыбалась Улана. — Привыкните, наверное. Мы-то почти все родились здесь, это наш родной город, потому что ни один здравомыслящий человек сюда бы не приехал… Ой! — девушка испуганно зажала рот ладонью, а потом пробормотала: — Простите.

— Ничего, вы даже в какой-то степени правы, — я улыбнулась, разряжая обстановку. А себе пометила, что с Уланой надо подружиться. Очень уж она болтливая, а нам это может оказаться полезным, главное, самим следить за тем, что говорим. Вот Соне с ней точно общаться нельзя, мелкая ей расскажет же все!

Домой мы возвращались в хорошем настроении. Правда, оно было омрачено потраченной суммой в двадцать три монеты, но продуктов хватит на несколько дней. Печенья я испеку совсем немного, а остальную муку потрачу на лепешки. Лепешки и рисовая каша — что может быть лучше?

Уже на подходе к дому я почему-то стала нервничать, а когда залезли внутрь, меня и вовсе обдало ужасом. Предчувствие чего-то нехорошего было настолько сильным, что я хотела тут же развернуться и сбежать подальше.

— Постой тут, — шепнула Соне, поставила рядом с ней пакет, и на цыпочках подошла к распахнутой настежь двери. Я точно помнила, что закрывала ее перед уходом.

Плавно наклонилась, заглянула на кухню из-за косяка и… страх ледяными щупальцами подобрался прямо к горлу, когда я увидела, что содержимое шкафа вывалено наружу. Из ящика на пол были высыпаны все болтики, шурупчики и веревки. Книги тоже не пощадили. Одна из них лежала на полу раскрытая посередине, на мокрых от снега листах неясно, но угадывался отпечаток сапога.

Я прислушалась к завыванию ветра в спальне и, не услышав других звуков, быстро пересекла кухню. Окно в комнате оказалось вырвано вместе с рамой, и ледяной ветер беспрепятственно гулял по помещению. Из тумбы и сундука были вытащены все вещи, матрас с кровати скинули, и теперь его заметало снегом.

Я подскочила к кровати, нагнулась и вытащила чемоданчик. Кто бы ни приходил в этот дом пока нас не было, они оказались не очень умными сыщиками. Если бы заглянули под кровать, то непременно переворошили бы и содержимое чемодана.

Но одно было ясно — оставаться нам здесь больше нельзя. Даже если воры не придут снова, мы не можем оставаться в доме, который совсем скоро занесет снегом изнутри. Заколотить оконный проем нечем, разве что повесить простынь, но вряд ли от этого будет толк.

Я себя обманывала. Потому что сбегала из этого дома не потому что в нем холодно, а потому что чувствовала, что в него приходили вовсе не воры.