Конг: Остров Черепа

Тим Леббон, 2017

Только что закончилась война во Вьетнаме. Американское правительственное агентство «Монарх» собирает группу специалистов для научной экспедиции. На первый взгляд задача кажется несложной: составить карту доселе неисследованного острова в южной части Тихого океана и взять геологические пробы. Правда район исследований печально известен рекордным количеством пропавших без вести кораблей и самолетов, а сам остров с давних времен носит весьма зловещее название. И все же кто мог предположить, что появление людей на Острове Черепа разбудит неведомые исполинские силы природы, а мирная экспедиция превратится в войну человека с монстром? Войну не на жизнь, а на смерть…

Глава вторая

Уорент-офицер^[13] Глен Миллс не сомневался, что товарищи проникнутся к его детищу и к нему самому самой нежной любовью. Нет, пива-то им и без того хватало, но такого пива они еще не пробовали. Сваренное одной из лучших наземных команд техобслуживания Третьей вертолетной транспортно-десантной роты (она же — «Небесные Дьяволы») только из натуральных ингредиентов, с использованием фильтрационной системы собственной конструкции, собранной из потрохов старого «Хьюи»^[14], это пиво вполне могло бы применяться взамен напалма. Если б война еще продолжалась, конечно.

Но война кончилась.

«Домой еду… Надо же, домой», — снова подумал Миллс. Эта мысль беспокойно копошилась в затуманенном пивом мозгу. На протяжении всех трех его боевых командировок мысли о доме неизменно успокаивали нервы, но чем больше времени Глен проводил здесь, тем более чужим местом становился для него родной дом. Последний отпуск дома он провел, меряя шагами окрестности и с нетерпением дожидаясь следующей командировки. Он понимал, что это — перекос, и вовсе не хотел стать одним из тех, кто привык к войне, вжился в нее и не представлял себе другой жизни, кроме боевого товарищества. И до сих пор был уверен, что сам — не из таких. «Скоро приеду домой, — снова подумал он, стараясь вспоминать только о хорошем: мать у плиты готовит ужин; мягкие губы Джейн Бродерик; закат над возвышающимся над городом холмом, куда они подростками бегали обжиматься-целоваться… — Приеду — в лепешку расшибусь, но снова стану чувствовать себя как дома».

Он пошел напрямик, через дальнюю стоянку, где резали машины, списанные в утиль. Здесь стояло с дюжину «Хьюи» — большей частью уже разобранных на металлолом. Над остальными трудились разборочные бригады: визжали сверла дрелей и диски пил, стонал и скрежетал разрываемый металл… Порой при этих звуках Миллс словно вновь оказывался среди боя. Остановившись у одного из вертолетов, он осмотрел нарисованного на борту грифона — полульва-полуорла, эмблему «Небесных Дьяволов». «Надо бы вырезать его отсюда»… Эта мысль приходила ему в голову и прежде. Хотелось увезти одного из этих грифонов домой, да все никак руки не доходили. Может, и не дойдут. Тогда единственным сувениром с войны останутся воспоминания. Как хорошие, так и плохие.

Втащив бочонок в старый центр управления, он пинком захлопнул за собой дверь.

Ребята все еще праздновали. В большом помещении не было никого, кроме группы «Небесных Дьяволов», устроившихся в углу. Они плясали, расплескивая пиво, меняли пластинки на портативном проигрывателе Сливко и вовсю наслаждались новой, послевоенной жизнью. В их веселье чувствовалась какая-то истерическая надрывность — раньше Миллс ничего подобного не замечал. Раньше причиной подобных истерических настроений была реальная угроза гибели при выполнении следующего задания. Теперь же дело было прямо в противоположном — в полной безопасности… Сколько же времени потребуется, чтобы заново привыкнуть к ней?

Задержавшись на миг, он окинул взглядом длинную стену. На ней все еще висел ряд фотографий — портретов их погибших друзей с выписками из приказов об объявлении благодарностей и медалями, приготовленными к отправке домой, родным и близким. С некоторых снимков улыбались, обнявшись на фоне своих машин, разбившихся со всеми ними на борту, целые экипажи. Многие, так и не найденные, навеки остались догнивать в чаще джунглей, точно уродливые памятники из костей и металла. С других фото смотрели парни, которым не повезло словить пулю во время боевого вылета. Миллс давно потерял счет, сколько раз после боя ему приходилось отчищать кабины «Хьюи» от крови и ошметков мяса.

— Эй, Миллс! — заорал один из техников, Джо Релес. — Раздобыл подарок своей девчонке?

— Это вам, дебилоидам, — ответил Миллс.

— О, вот это правильно! Верно мыслишь: нет смысла волочь подарки домой, своей милашке!

Пособив Миллсу поставить бочонок на пол, Релес весело хлопнул его по плечу, со звучным хлопком откупорил бочонок и принялся разливать его содержимое, а остальные разразились торжествующими воплями. Варево Миллса могло свалить с ног одним только запахом.

— А вы как думали? Все мы здесь ангелами не были, — сказал Глен. — И теперь, когда войне конец, глупо ожидать, будто вернетесь домой и найдете своих женщин прямо там, где их оставили.

— Я свою оставил в койке, совсем заезженной и страстно ждущей моих ласк! — захохотал Сливко.

Этот молодой хиппарь из Детройта смеялся чему угодно, по поводу и без, но теперь Миллс чувствовал в его смехе нотку отчаяния. Служил он хорошо, но пару раз срывался из-за чрезмерного увлечения дурью, которую здесь так легко было раздобыть. Сливко полагал, что наркотики помогут заглушить боль, но на собственном горьком опыте убедился, что, избавляя от одних страданий, они неизменно приносят с собой другие. Впрочем, теперь он с этим завязал. Миллс от души надеялся, что парень и по возвращении домой не потеряет головы.

Коул, как всегда, просто смотрел на Миллса сквозь летные очки. Коул куда чаще смотрел и слушал, чем говорил.

— Точно. Одного Коула это не касается, — продолжал Миллс, в свою очередь уставившись на него. — Он найдет свою женщину именно там, где ее оставил. У себя дома, в подполе.

Коул и бровью не повел.

— Улыбнись же, братишка, — сказал Сливко. — Только подумай: пицца, гамбургеры, прохладные ночи с горячими девчонками!..

— Ну, хоть губу скриви, чтоб мы видели, что ты еще жив, — добавил Миллс, шагнув ближе к Коулу. Несчетное множество раз они летали вместе на боевые задания, а в одном приснопамятном вылете спасли друг другу жизни. Это дорогого стоит. Однако он до сих пор не мог понять этого парня. Что там, в глубине, за его холодной невозмутимостью? Этого Миллсу до сих пор не удалось разглядеть. — А то ошибемся рейсом, и полетишь домой грузовым, в гробу, накрытом флагом.

— Да отцепись ты от него, — сказал Релес. — Он от шока никак не оправится.

— Как родился, так с тех пор и не оправится? — возразил Миллс. — Он же за всю войну ни разу в лице не изменился!

Визг и скрежет металла вертолета «Небесных Дьяволов», отправляющегося в утиль, сделался громче: распахнулась боковая дверь в ангар. Оглянувшись, Миллс увидел на пороге майора Чепмена. За ним шел сам полковник Паккард. Миллс вздохнул. Вот так всегда: стоит начаться бардаку — и старик тут же является, чтобы все испортить.

— Смир-рна! — рявкнул Чепмен. — Шевелись!

Миллс и все прочие поднялись и встали навытяжку, слегка покачиваясь. От выпивки и жары Миллса замутило. Вот черт. Пожалуй, на сегодня ему и вправду уже хватит. Да и для остальных этот последний бочонок отравы был уже лишним.

— Вольно, придурки, — сказал Паккард. — Торчите здесь, как идиоты… а сегодня праздник!

Строгая мина Чепмена сменилась широкой ухмылкой. Вынув руки из-за спины, он предъявил всем большую бутылку шампанского и выстрелил пробкой в потолок. Миллс с парнями разразились одобрительными криками, а Чепмен, не забывший прихватить и бумажные стаканчики, принялся разливать. Надо же. Целый майор разливает шампанское для простой солдатни… Миллс ухмыльнулся, однако едва удержался, чтоб не козырнуть, когда очередь дошла до него.

— Хочу сказать только одно, — заговорил Паккард, когда «Небесные Дьяволы» выпили. — Мне выпало служить с вами, и это — величайшая честь. Знаю, все вы рады вернуться домой, но через десять, через двадцать лет вы поймете… вы вспомните эти времена и будете скучать по ним. По той семье, которой мы все стали здесь. По нашему братству. Знаю, мне будет очень не хватать всех вас. Вам пришлось воевать в составе самого заслуженного транспортно-десантного подразделения за всю историю аэромобильных войск… — с этими словами Паккард взглянул прямо на Миллса и принесенный им бочонок отравы. — Если уж это не роднит людей, то даже и не знаю, какая дьявольщина для этого требуется.

Миллс и прочие разразились аплодисментами. Развернувшись «налево-кругом», Паккард направился в дальний угол ангара. Прежде чем полковник скрылся за дверью выгороженного в углу небольшого кабинета, Миллс успел заметить, как улыбка разом исчезла с его лица.

Шум и лязг снаружи вновь сделались громче. Казалось, Миллсу никогда не привыкнуть к этому: каждый удар или визг пилы словно ломал частичку его самого. Казалось, в утиль отправляют историю его собственной жизни. «Ну и ладно. Кое-что лучше оставить позади», — в который уж раз сказал он самому себе в надежде, что вскоре и вправду поверит в это.

Боковая дверь снова распахнулась, и в ангар, точно в поисках, чего бы такого еще разобрать на части, заглянули двое из разборочной бригады.

— Эй, ребята! — крикнул Миллс. — Не видите — у нас тут совещание!

Демонтажники быстро убрались прочь, закрыв за собой дверь. Миллз покосился в дальний угол ангара. Дверь в полковничий кабинет была затворена. Тогда он вновь повернулся к товарищам, и прерванная гулянка пошла своим чередом.

* * *

Паккард опустился в кресло, закинул ноги на стол и устремил взгляд вперед — сам не зная, куда. Раньше стены его кабинета были увешаны картами, пестревшими красными и синими булавками, клейкой лентой и метками маркеров, обозначавшими зоны высадки десанта и цели атак. Он досконально знал все эти места, хотя далеко не всегда летал над ними лично. Он внимательно изучал эти карты с Чепменом и лучшими из своих пилотов, стараясь учесть все хитрости изображенной на них земли, прежде чем отправлять своих «Небесных Дьяволов» в бой. Он неизменно считал, что для заданий, предстоящих его людям, исключительно важна любая информация, и потому частенько — вопреки сложившимся традициям — отправлялся на задание вместе со всеми. Некоторые полагали, будто командовать — значит отдавать приказы, сидя в безопасном месте, но Паккард никогда не послал бы своих людей делать то, чего не сделал бы сам. Он знал, что подчиненные это ценят, но дело, скорее, было не в них, а в нем самом: это внушало ощущение собственной силы.

Теперь вокруг были только голые доски, и лишь крохотные клочки бумаги под оставшимися в них кнопками напоминали о былом. Кабинет был немым свидетелем бессчетного множества разработанных в нем планов и запланированных смертей. Под его стенами навсегда было погребено эхо таких совещаний и переговоров, каких полковнику, скорее всего, не вести больше никогда. И любой на его месте был бы только рад.

Подавляющему большинству сослуживцев нечего было терять здесь: дома их ожидало неизмеримо большее…

Разоренный кабинет нагонял тоску. Если на свете и существуют призраки, они наверняка обитают именно в таких местах. Когда-то эти стены служили колыбелью планов войны — планов насилия, страха и смерти. Теперь же полковнику оставалось только сидеть за пустым столом, бессмысленно пялясь на голые доски.

— Сэр?

При звуке голоса Чепмена Паккард вздрогнул от неожиданности. Он очень не любил, когда его заставали врасплох, но сейчас, кроме себя самого, винить было некого. Майор стоял на пороге, не отпуская ручку отворенной двери.

— Это вы, Чепмен, — сказал Паккард.

— Вам что-нибудь нужно, сэр?

— Чепмен, что вы собираетесь делать дальше?

Майор озадаченно нахмурил брови. Войдя в кабинет, он прикрыл за собой дверь, заглушив шум веселой пирушки в ангаре. Возможно, от него не укрылась тень бессилия в выражении лице командира, и он не хотел, чтобы ее заметили подчиненные.

— Н-не понял, сэр.

— Вот вы вернетесь домой. И каковы ваши планы?

— У меня все на мази с «Истерн Эрлайнс»^[15]. Грейс с Билли уже перебрались в Атланту. Ждут меня, готовятся…

Чепмен улыбнулся. Он был доволен своим будущим. Но сумрачное настроение Паккарда тут же стерло улыбку с его лица.

— А как насчет вас, сэр?

— Не знаю… — ответил Паккард — заметно тише, чем намеревался.

— Домой, а там видно будет? — спросил Чепмен, переминаясь с ноги на ногу.

Он явно был смущен и чувствовал себя неловко, и Паккард понимал, отчего. Никто из его людей не знал о нем ничего. Он был для них загадкой, и ему это нравилось. Его солдаты даже делали ставки, споря, взаправду ли он женат или носит обручальное кольцо только для виду.

— Посмотрите вокруг, — заговорил Паккард, игнорируя вопрос и указывая на стены кабинета. — Когда эти стены были увешаны картами, я иногда чувствовал себя вроде короля, повелителя всех окрестных земель. Вытянув руки в стороны, мог коснуться мест, отстоящих на сотни миль друг от друга. А бывало, в неудачные дни… вы понимаете, о чем я… в те дни, когда кто-то из наших возвращался на базу в пластиковом мешке или вообще не возвращался, я, бывало, чувствовал себя самим дьяволом. Так вот, домой… Пожалуй, я не знаю, где мой настоящий дом.

Чепмен промолчал, не найдя ответа.

— Черт побери, простите, — сказал Паккард. — Идите. Отдыхайте.

— Сэр, вы уверены, что с вами все в порядке? — уже по-товарищески спросил Чепмен.

Паккард с улыбкой махнул в сторону двери:

— Иди уж.

Майор развернулся и вышел. Стоило ему закрыть за собой дверь, улыбка Паккарда угасла.

«Все ли со мной в порядке?» — подумал он. На этот вопрос у него не было настоящего ответа. Там, в Штатах, его не ждал никто. А скоро и здесь не останется никого, кто привык доверять ему и полагаться на него. Что ждет его впереди? Кабинетная работа до самой пенсии — в лучшем случае. А могут и определить в козлы отпущения и отдать на съедение волкам. После такого позорного завершения войны головы полетят градом, в этом он не сомневался ни минуты. Он был достаточно стар, чтобы помнить всеобщее ликование, с каким встречали солдат, вернувшихся с победой со Второй мировой, и достаточно мудр, чтобы понимать: на этот раз встреча будет совсем иной.

Может, тем, кто вернулся домой в ящиках, еще крупно повезло? А самыми везучими окажутся те, кому хватит ума вообще не возвращаться?

Паккард закрыл глаза и прислушался к голосам своих солдат, доносившимся снаружи. Ему всегда было достаточно своего собственного общества, но теперь вдруг сделалось одиноко, как никогда прежде.

Пожалуй, лучшее, что он мог сделать, — это пойти и посмотреть, что может ждать его там, впереди.

* * *

Снаружи стемнело. Лил дождь. Закинув на плечо вещмешок, Паккард побрел через территорию базы к воротам. Что там, за воротами — он и представления не имел, но, в отличие от большинства, ничуть не боялся неизвестности. Он знал одно: ему нужно вновь найти цель и смысл жизни, а здесь, на базе, больше не было ни того ни другого. Только сердце обливалось кровью при виде списанных вертолетов, отправляемых в утиль.

У КПП стояло с дюжину грузовиков — загруженных и готовых к отправке. Завтра прибудут новые, бойцов Паккарда отвезут в крупный аэропорт в семнадцати милях от базы, а оттуда отправят в США. В дороге они еще будут вместе, будут поддразнивать друг друга, шутить о том, кто чем займется, вернувшись домой — кому пиво, кому гамбургеры, кому бабы… Но это ненадолго. Стоит остаться одному, и тут уж не до шуток. Со временем они еще будут скучать по джунглям, грохоту и вражеским пулям.

Паккард очень хорошо знал это чувство.

Остановившись у грузовиков, он вздохнул, поправил вещмешок на плече и сделал еще шаг навстречу будущему.

— Сэр! — окликнули его сзади.

Обернувшись, Паккард увидел бегущего к нему часового и облегченно перевел дух. Он думал, это кто-то из «Небесных Дьяволов» явился спросить, отчего он уезжает, не попрощавшись.

— Господин полковник, вас к телефону!

— Благодарю, рядовой.

Отсалютовав, часовой удалился. Паккард остался стоять, размышляя, кому он вдруг мог понадобиться на ночь глядя. Может, плюнуть на этот звонок и продолжить свой путь в никуда? Нет, так поступить полковник не мог. В первую очередь он был солдатом, а значит, долг превыше всего.

Подойдя к ближайшему аппарату, висевшему на столбе под простым металлическим козырьком, он снял трубку.

— Паккард у аппарата!

— Паккард? Говорит генерал Уорд.

— Слушаю, сэр!

Вот кого Паккард меньше всего ожидал услышать! Однако разговор с генералом всегда вызывал в нем приятное возбуждение. Уорд тоже был истинным солдатом, кадровым военным, не имевшим иной семьи, кроме армии. Он не раз говорил Паккарду, что лучше уж погибнуть на своем посту, чем медленно дряхлеть в приюте для престарелых военных пенсионеров, а однажды сказал так: «Кто слишком стар или слаб, чтобы драться, тот больше не солдат».

— Говорят, ты просился на задание, — сказал генерал.

Паккард замер с прижатой к уху трубкой и обернулся к воротам, через которые готовился выйти наружу. Возможно, вот оно, решение всех проблем?

— Возражений не имею, сэр, — ответил он.

— Но почему? Приказ о твоей отправке домой уже утвержден. Уверен, твоим ребятам не терпится вернуться в реальный мир.

«Реальный мир — здесь, а не там», — подумал Паккард.

— Именно так, сэр, — сказал он вслух.

— А тебе, значит, нет? — испытующе спросил генерал. Он явно знал ответ заранее.

— Вы хотите, чтобы я соврал вам, генерал?

— Ты уверен, Паккард? — Голос генерала зазвучал тише, словно Уорд опасался чужих ушей.

Паккард вновь взглянул в сторону ворот и попытался представить себя на месте своих бойцов. Вот они идут к выходу с базы — вещмешки на плечах, куча сувениров на память о Вьетнаме распихана по потайным местам. Все они готовы вернуться к прежней жизни — к женам, подружкам, семьям, работе, друзьям, родным домам, где они выросли и куда теперь возвратятся, израненные и усталые, чтобы постепенно состариться и умереть…

— Да, сэр, — ответил он. — Вполне уверен.

— О’кей. Тогда слушай. В НАСА есть шайка умников под названием «Ландсат». Они хотят, чтобы мы забросили их на какой-то остров. Для полевых исследований. Им требуется полдюжины «сликов»^[16], плюс пилоты и техники, чтобы доставить их до места и обратно. Несколько дней в раю. Как ты? Готов к последнему вылету? Подробности высылаю, но ты должен поставить людям задачу и подготовить их немедленно.

Паккард улыбнулся. Все складывалось просто прекрасно. Правда, операция не боевая, но это ничего, может, даже к лучшему. Зато он проведет еще несколько дней в воздухе со своими «Небесными Дьяволами». Ворота базы подождут.

— Сэр…

— Да, Паккард?

— Благодарю вас, сэр.

Паккард повесил трубку и поднял взгляд к небу. Гроза над базой бушевала все сильнее и сильнее.

Примечания

13

Уорент-офицер (англ. Warrant Officer) — группа воинских званий в англоязычных странах. По статусу уорент-офицер занимает промежуточное положение между сержантами и младшими офицерами, обычно выполняет функции технического специалиста.

14

«Хьюи» (англ. Huey) — Белл UH-1 «Ирокез» (англ. Bell UH-1 Iroquois) — американский многоцелевой вертолет, одна из самых известных и массовых машин в истории вертолетостроения.

15

Eastern Air Lines (EAL) — одна из четырех крупнейших авиакомпаний США, существовавшая с 1927 по 1991 год.

16

Слик (англ. slick) — жаргонное название вертолета UH-1 времен войны во Вьетнаме.