Повелительница стали

Триша Левенселлер, 2022

Зива одолела могущественную военачальницу, но цена была слишком высока. Теперь девушка вместе с наемником Келлином и молодым ученым Петриком отправляется на поиски волшебницы-целительницы, способной спасти жизнь ее сестры. Поиски приводят друзей прямиком в лапы врага. Зива и Келлин попадают в плен. Чтобы защитить своих близких, девушка вынуждена создавать магическое оружие для того, кто стремится захватить власть. Кузница всегда была безопасным местом для Зивы. Местом, где девушка пряталась от людей и собственных демонов. Но теперь ее убежище превратилось в тюрьму, и Зива не знает, чем придется пожертвовать, чтобы спасти Келлина и остановить войну.

Глава 4

Я прохожу сквозь портрет словно через открытую дверь, но по ту сторону моя голова тут же обо что-то ударяется.

— Ой.

Я ничего не вижу. Воздух спертый и горячий, а передо мной находится сплошная стена. Я что, в коробке?

Уф.

Что-то врезается мне в спину.

Или кто-то.

Большое, теплое тело — слишком большое, чтобы принадлежать Петрику.

Я прижата грудью к стене, а сзади на меня навалилось тело Келлина. Его руки упираются в стену по обе стороны от меня, пытаясь удержать основную часть своего веса, но я все равно чувствую его всем телом. Его бедра находятся чуть выше моих. Его грудь прижимается к моей спине. Его колени прижимаются к моим бедрам. Нос уткнулся мне в волосы.

Это не должно быть приятно. Я должна ненавидеть его.

Так и есть.

Да… определенно.

— Зива? С тобой все в порядке? Где мы находимся?

— Я не знаю. Я не могу пошевелиться.

— Может быть, если я попытаюсь…

Он пытается подвинуться, но это только заставляет наши тела тереться друг о друга, и верхняя часть его бедра скользит по моей заднице.

Его дыхание учащается.

— Зива, мне это не нравится.

Я мгновенно прихожу в себя. Ему это не нравится? Но я думала… ой, подождите-ка.

— Маленькие пространства, — шепчу я.

— Я их просто ненавижу.

Он начинает ерзать, его руки постукивают по окружающим нас поверхностям. Он пытается не паниковать, но я замечаю, что его движения становятся все более отчаянными.

А затем пространство становится еще меньше — к нам присоединяется третье тело.

Петрик прошел через портал. Я хочу сказать ему, чтобы он возвращался обратно, но тут рука Келлина просовывается между мной и стеной.

Легкий порыв ветра. Я падаю вперед. А потом на меня обрушивается вес двух тел.

Я чувствую себя так, словно из легких выкачали весь воздух. Я не могу дышать даже после того, как их вес перестает давить на меня.

— Зива!

Я начинаю паниковать, потому что все еще не могу дышать и нахожусь в темноте в незнакомом месте.

И тогда, наконец, легкие вновь наполняются воздухом. Я беру две протянутые мне руки, и парни поднимают меня на ноги.

— Чертов шкаф, — говорит Келлин.

— Конечно, шкаф, — говорит Петрик. — Эти портреты должны быть хорошо спрятаны. В противном случае на них мог бы наткнуться кто угодно.

Когда мои глаза привыкают, я осматриваю пространство, освещенное серебристым светом из одного-единственного окна. Похоже, мы находимся в каком-то подсобном помещении. Я могу различить предметы роскоши, зеркала и стулья. Свернутые ковры, шкафы, подобные тому, через который мы только что прошли, каркасы кроватей.

Я кашляю, пытаясь приглушить звук локтем.

Все покрыто толстым слоем пыли.

— Что теперь? — спрашивает Келлин.

— Давайте найдем выход из комнаты. Мне нужно сориентироваться, — говорит Петрик.

Мы идем вслепую, прижимаясь к стенам. Кто-то опрокидывает канделябр, свечи падают и катятся по полу. Келлин ударяется обо что-то головой. Я чуть не спотыкаюсь о стоящую на полу картинную раму. Когда я пытаюсь удержаться на ногах, то наступаю на стекло, и оно трескается.

Я молюсь, чтобы мы находились достаточно далеко от жилых помещений, и нас никто не услышал.

— Дверь! — говорит Келлин.

Я пробираюсь сквозь лабиринт мебели и оказываюсь рядом с ним. Он пробует открыть защелку.

— Заперто.

Конечно.

Келлин отступает от двери на несколько футов, а затем наваливается на нее всем своим весом.

Я хлопаю его по спине.

— Что ты делаешь? Кто-нибудь может услышать!

— У тебя есть идея получше?

— Да.

Петрик подходит к нам, и я начинаю ковырять петли на двери, вытаскивая крепления.

— Конечно, — говорит Келлин. — Удобно иметь поблизости кузнеца.

— Потому что только мы знаем, как работают двери..?

Нижняя петля поддается не сразу, поэтому Келлин вытаскивает свой меч, чтобы разобраться с последним креплением.

— Кажется, это был камень в мой огород, — говорит он.

— Так и есть, — отвечает за меня Петрик.

Дверь открывается внутрь, так что мы тянем ее на себя.

— Нам просто повезло, что мы застряли там, где петли, — говорю я. — В противном случае нам пришлось бы наблюдать, как с этим всем разбирается Келлин.

— Как жаль, что мы пропустили такое представление, — говорит Петрик.

В коридоре пусто и темно. Нет даже факелов, которые мы могли бы зажечь, чтобы разглядеть дорогу.

— Я выглянул в окно, — говорит Петрик. — Мы на чердаке. Комнаты Рависа должны быть всего этажом или двумя ниже. Ищите хорошо охраняемую дверь.

Мы оставляем наше оружие на чердаке, пряча его за прислоненным к стене портретом. Когда мы уходим, Келлин изо всех сил старается закрыть сломанную дверь. В целом, если никто не будет вглядываться, то может показаться, что дверь просто закрыта.

Это должно сработать.

Мы держимся поближе к стенам и продолжаем идти, спотыкаясь в темноте. На полу нет ковра, стены голые. Уверена, на этих этажах никто не живет и даже не заходит сюда.

— Может, нам разделиться? — нахожу я в себе силы спросить.

Это последнее, чего я хотела бы, но, если благодаря этому мы сможем быстрее вытащить отсюда Серуту и вернуться к Темре, я готова.

— Нет, — отвечают оба парня одновременно.

— Мы бы быстрее обыскали замок, — говорю я.

— Да, — говорит Петрик, — но, если мы найдем Серуту, у нас гораздо больше шансов вытащить ее отсюда, держась вместе.

— Я согласен, — отвечает Келлин.

Я в меньшинстве, и я этому рада. Не хочу оставаться в этом месте одна. К тому же, наткнувшись на кого-то из обитателей замка, я даже не смогу убедительно солгать. Мне непросто дается общение с людьми.

Кажется, коридор тянется бесконечно. Дело усложняется тем, что здесь все еще темно. Лишь изредка встречающиеся окна пропускают достаточно лунного света, чтобы появлялись тени. Я убеждена, что каждая из них — это затаившийся в засаде человек, готовый наброситься.

Наконец мы добираемся до лестницы. Мои шаги едва ли громче, чем мое дыхание.

Темра. Ты делаешь это ради Темры. Не имеет значения, поймают ли тебя. Самое главное — сделать все возможное, чтобы спасти ее.

Вдруг мы слышим голоса и останавливаемся как вкопанные. Петрик замер в той же позе, в которой был — с поднятой в воздух ногой, готовый спуститься на следующую ступеньку вниз.

Я не могу разобрать слов; все слишком приглушенно. Кажется, что проходит вечность, прежде чем они заканчивают разговор и двигаются дальше.

Чем ниже мы спускаемся, тем лучше становится видно окружающее пространство. Свет свечей — пусть и слабый — освещает последние ступени лестницы, и мы оказываемся в еще одном коридоре. Окна слева. Двери справа. Я снова слышу голоса, но через мгновение они исчезают за тихо закрывшейся дверью.

На лбу выступает пот. Я чувствую себя перегретой, перенапряженной, переутомленной.

Мне страшно, и я в отчаянии.

Келлин протягивает руку и берет мою ладонь в свою. Только после этого я понимаю, что дрожу. Но я не отстраняюсь. Принимать от него утешение — неправильно, но я слишком сильно этого хочу. Мне нужно сосредоточиться на чем-то осязаемом, чтобы мои мысли не вышли из-под контроля.

Дверь всего в нескольких футах перед нами начинает открываться, и мы втроем ныряем за висящие слева от нас на окнах шторы. Так как наши руки все еще соединены, мы с Келлином прячемся за одной и той же занавеской, а Петрик замирает на расстоянии шага от нас.

Это плохое укрытие. Если кто-нибудь присмотрится повнимательнее, то увидит наши ноги, выглядывающие из-под штор, очертания наших тел за тканью.

Я стискиваю руку Келлина так крепко, что становится больно. Он сжимает мою руку в ответ, проводя большим пальцем по тыльной стороне моих. Шаги затихают, а затем мы слышим, как закрывается очередная дверь.

Я не знаю, сколько еще смогу это выносить.

— Крыло для прислуги, — шепчет Петрик, когда мы отходим от окон. — Высокопоставленных слуг держат поближе к комнатам знати на случай, если они срочно понадобятся. Мы должны спуститься еще на один этаж.

Мы продолжаем наше медленное путешествие.

— Что вы тут делаете? — произносит кто-то позади нас, и я замираю, как вкопанная. Только ощущение руки Келлина дает мне силы повернуться.

Это пожилая женщина с красновато-коричневой кожей. Ее волосы собраны в беспорядочный пучок на макушке, несколько прядей падают на лицо. Ее одежда очень проста, как и и наша. Коричневое платье до колен, на одном из рукавов которого разошелся шов, и белый фартук. Из-за того, что освещение плохое, ее глаза остаются скрытыми в тени, и я не могу определить выражение ее лица.

— Мы заблудились, — отваживается ответить Петрик.

Женщина бросает на нас косой взгляд.

— Ну конечно. Вы думаете, что можете так просто бегать на чердак для свиданий среди пыли? Ну и где вы должны сейчас быть?

Мой рот открывается и закрывается, как у рыбы. Чувства проносятся одно за другим. Смущение. Страх. Тревога.

Келлин и Петрик опускают головы, как будто им стыдно.

О, о!

Я быстро делаю то же самое, понимая, что и мне нужно подыграть.

— На кухне, — бормочет Петрик.

— Тогда идите туда! — говорит женщина, махнув рукой.

Парни идут, а я тащусь следом, потому что мои пальцы все еще переплетены с пальцами Келлина. Осознав это, я собираюсь с силами и расцепляю наши руки.

Петрик стряхивает пыль со своей юбки, а Келлин в это время проводит пальцами по волосам, пытаясь уложить пряди на место. Я почесываю свое обнаженное плечо.

— Кажется, мы не подумали о том, как будем выглядеть после прогулки по чердаку, — говорю я.

Мои щеки пылают. Раньше никто даже и подумать не мог о том, что у меня было свидание.

— И все же, это дало нам хорошую историю для прикрытия, — говорит Петрик.

Келлин поджимает губы.

— Она думала, что мы трое…

— Какая разница? — спрашиваю я, чтобы скрыть свое собственное смущение. — Просто радуйся, что нас не поймали. Куда теперь, Петрик?

— Я вижу впереди лестницу. Как только мы спустимся, то окажемся в королевском крыле. Мы должны выглядеть услужливыми.

Услужливыми? Я не представляю, как это. Вот Темра — она талантливая актриса.

И по какой-то причине мне снова хочется взять Келлина за руку.

Я подавляю это желание и следую за Петриком вниз по лестнице.

Коридоры освещены слишком ярко, и я начинаю скучать по темноте. Там я не чувствовала себя выставленной напоказ, и не было ощущения, что все на меня пялятся. Я в курсе, что знать не замечает своих слуг. Знаю, что на самом деле никто на меня не смотрит. Но меня все равно бросает в жар.

Мы лишь изредка проходим мимо разбредающихся по своим комнатам вельмож. Они хорошо одеты. Мужчины — в доходящих до лодыжек туниках с коротким рукавом. Женщины носят платья без рукавов из легких тканей. Я не заметила никого в штанах или плаще. Здесь люди оголяют гораздо больше кожи, чем я привыкла видеть, но если бы я жила здесь, то наверняка последовала бы их примеру. Я не переношу жары.

А сейчас мне жарко.

Я наблюдаю, как Петрик внимательно осматривает каждую дверь, мимо которой мы проходим. В какой-то момент он бормочет: «Это покои Рависа», — и прикрывает лицо платком. Перед дверьми по стойке смирно стоят четверо охранников. Когда мы проходим мимо, они смотрят на нас, и мои нервы напрягаются, словно пружина.

Когда они скрываются из виду, мне становится легче дышать, но лишь немного.

Затем мы подходим к небольшому ответвлению от основного коридора, по которому шли до этого. В конце по стойке смирно стоит группа солдат с копьями в руках. Их ноги расставлены, а глаза смотрят прямо перед собой, на нас.

Только, насколько я могу судить, они ничего не охраняют. За ними нет никаких дверных проемов. Вдоль стен нет ничего ценного. Этот коридор на самом деле совершенно пустой, как будто его обитатели еще не въехали — или собираются уезжать…

Когда мы проходим мимо стражников, мои мышцы напрягаются в ожидании, что кто-нибудь окликнет нас или погонится за нами, но ничего не происходит.

Держись, Темра. Держись.

Мы доходим до конца коридора, где на всякий случай стоит одинокий стражник. Хотя мы знаем, что Серуту держат на этом этаже, у нас нет другого выбора, кроме как спуститься по лестнице, потому что в ином случае мы бы выглядели подозрительно.

— Что теперь? — спрашиваю я, когда мы спускаемся.

— Должно быть, мы что-то упустили, — говорит Келлин. — Или информация принца была неверной. Может быть, целительницу переселили.

— Я так не думаю, — отвечает Петрик. — Если шпионы Скиро были обнаружены, Равис наверняка стал еще более осторожным. Он наверняка держит Серуту рядом, приставив к ней побольше охранников.

— Значит, ты думаешь, что ее держат в его покоях?

Петрик качает головой.

— Равис не стал бы впускать в свои покои кого-то ниже его по статусу. Я бы решил, что она в том коротком коридоре, где стоит много стражи, но…

— Там ничего не было, — заканчиваю я.

— Вот именно.

— Разве на этаже нет комнат, смежных с королевскими? Может, она там?

— Может, но у двери нет стражи, и я сомневаюсь, что Равис рискнул бы иметь дверь между собой и своей заключенной.

— Мы что-то упускаем, — произношу я.

Проходит мгновение тишины, и я решаюсь:

— Мы вернемся и проверим снова. Должно быть, мы что-то упустили.

Келлин выглядит настороженным, но ничего не говорит. Петрик поворачивается и начинает подниматься обратно по лестнице.

Когда мы подходим к стражнику, стоящему у прохода, его глаза сужаются.

— Что у вас за дела на этом этаже?

— Мы ищем кое-чьи покои, — говорит Петрик. — И никак не можем найти.

— Чьи покои?

Петрик называет имя, и я не знаю, выдумал ли он его или действительно знает здесь кого-то.

Стражник напрягается.

— Ты выглядишь знакомо, — говорит он Петрику.

Меня пронзает страх. Нас вот-вот раскроют. Равис убьет нас, а затем погибнет и Темра.

Прежде чем стражник успевает понять, что происходит, Келлин замахивается и вырубает его, а затем ловит прежде, чем тот успевает упасть, и прижимает к стене, поправляя его голову и руки.

Келлин пытается сделать вид, что стражник просто уснул на дежурстве.

— Нам нужно двигаться, — говорит Петрик.

Я приросла к месту, поэтому Келлин снова берет меня за руку и тянет за собой.

— Расслабься, — говорит он. — Постарайся не выглядеть такой испуганной, иначе нас наверняка обнаружат. Сделай это ради Темры.

Я сглатываю, закрываю глаза и делаю вдох, а затем снова перевожу взгляд на пол.

— Так тоже сойдет, — говорит Келлин.

Петрик вдруг останавливается, и, поскольку я смотрю себе под ноги, Келлин останавливает нас позади него.

— Впереди коридор, полный стражи, — шепчет Петрик. — Мы не можем пройти, не вызвав подозрений. Их слишком много, чтобы мы могли так же легко их одолеть. Нас наверняка заметят.

— Есть какие-нибудь идеи? — спрашивает Келлин.

— Почему они вообще там? — спрашивает Петрик сам себя, игнорируя вопрос Келлина.

— Не имеет значения, — говорит Келлин. — Нам просто нужно придумать, как их обойти. Есть какой-то иной способ, чтобы попасть на другую сторону этого этажа?

Пока парни тихо переговариваются, я мысленно представляю тот маленький коридор, вспоминаю детали. Там тупик. Ни дверей, ни окон. Ничего. Если шесть стражников стоят там на случай непредвиденных ситуаций, то почему они выглядят так, будто находятся на дежурстве?

Почему они выглядят так, как будто что-то охраняют, когда вокруг них нет ничего, что можно было бы охранять?

Если только… на самом деле там что-то есть.

Но мы этого не видим.

— Дверь скрыта, — выдыхаю я. Ни один из парней меня не слышит. Поэтому я повторяю немного громче.

О чем бы они ни говорили, разговор заканчивается (хотя, давайте будем честны, это, вероятно, был спор).

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Келлин.

— Мы прибыли через портал. Мы ищем целительницу, наделенную магическим даром. Разве не может быть такого, что там, впереди, есть дверь, скрытая магией?

Петрик медленно моргает.

— Конечно! Я должен был догадаться об этом. У них нет иной причины стоять там.

— Это будет рискованно, — говорит Келлин. — Если вы ошибаетесь, и мы вступим с ними в бой, у нас не будет второго шанса.

— Темра умирает, — говорю я. — И у нее тоже нет второго шанса. Нам нужно попробовать.

— Если мы нападем на них, то привлечем внимание, — говорит Келлин. — Мы безоружны, и у нас нет возможности вернуться за нашим оружием.

Он на мгновение задумывается.

— Нам нужно отвлечь их. Вы двое, прячьтесь. Я уведу стражников.

— Что? — спрашиваю я. — Это плохая идея!

— Это единственный шанс вытащить Серуту отсюда, оставшись незамеченными.

— Нет.

— Темра умирает, — напоминает мне Келлин, повторяя мне мои собственные слова. — Я все сделаю. Не жди меня. Беги к порталу так быстро, как только сможешь. Найди целительницу. Спаси свою сестру.

— Келлин…

Петрик кладет руку мне на плечо и поворачивает к себе лицом.

— Он прав. Пусть он поможет. Это лучший способ.

Я не знаю, что еще сказать. Петрик воспринимает мое молчание как согласие. Он снова ныряет за одну из штор.

Я собираюсь пойти следом, но вдруг кто-то тянет меня за руку, а затем разворачивает.

К моим губам с силой прижимаются обжигающе теплые губы. Такое ощущение, что у меня в груди начинается пожар. Когда Келлин отстраняется, я хочу посмотреть в сторону, но он обхватывает мое лицо руками.

— Не жди меня, — повторяет он. — Мне жаль, что Темра пострадала.

Затем он мягко подталкивает меня к тому месту, где уже прячется Петрик.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать в ответ, он поворачивается ко мне спиной. Наемник ныряет в маленький коридор, и я теряю его из виду.

— Стража, — говорит он уверенным голосом. — Я ищу эту новомодную целительницу. Она где-то здесь?

Его вопрос встречают молчанием.

— Тебя не должно здесь быть, — говорит кто-то.

— Понимаете, я ранен. Разбитое сердце. Надеюсь, она сможет что-нибудь с этим сделать.

— Назови свое имя, — требует другой стражник.

Келлин драматично вздыхает.

— Я надеялся, что вы проведете меня к ней. Ну что же. Тогда я просто пойду.

Петрик хватает меня за плечи и тащит за занавески. Ткань скрывает нас как раз в тот момент, когда я слышу топот ног и последующую погоню. Там, где конец штор соприкасается со стеной, есть совсем маленький зазор, и я смотрю, как Келлин несется по коридору, преследуемый пятью мужчинами.

— Пошли, — говорит Петрик, хватая меня за руку.

Они оставили одну стражницу, и, увидев нас с Петриком, она поднимает копье.

Наше оружие все еще на чердаке.

Она бросается на меня, и я едва успеваю увернуться. Повинуясь инстинкту, мои руки обхватывают рукоятку копья, пытаясь вырвать оружие.

Петрик подходит, чтобы помочь мне, но стражница бьет его ногой прямо в грудь, и он начинает задыхаться.

Я сильнее ее, но я не натренирована. Я не знаю, что делать, и боюсь вызвать слишком много шума. Я дергаю за оружие, тащу стражницу через коридор и впечатываю ее спиной в противоположную стену. Затем я упираюсь рукояткой копья в ее шею, перекрывая воздух.

Это ужасно — вот так просто причинять кому-то боль. Когда я пользуюсь своим оружием, то, по крайней мере, все заканчивается быстро, и я могу двигаться дальше, прежде чем у меня будет достаточно много времени, чтобы осознать случившееся. Но сейчас я наблюдаю, как глаза стражницы закатываются, чувствую, как ее тело обмякает. Наконец она сползает на пол.

У меня вырывается всхлип, но, сколько бы я ни моргала, сцена передо мной не меняется.

— Зива! — кричит Петрик. — Обыщи стены. Ищи какие-нибудь зазоры, что угодно!

Мои руки дрожат, а в голове полный беспорядок, но я помню, зачем я здесь. Прижимая руки к стене, я молюсь, чтобы под моими пальцами вдруг оказалась дверь. Когда я двигаю руками из стороны в сторону, ничего не происходит, но когда я начинаю тянуться к потолку…

— Петрик!

Я чувствую под пальцами ткань, а затем дергаю до тех пор, пока от стены не отделяется длинное полотно. Когда я ловлю его пальцами, то вижу, что на нем остается тот же узор, что и на окружающей его каменной стене. За полотном была скрыта дверь.

На мгновение я задумываюсь, не заполучил ли Равис в свои руки еще и прядильщицу хлопка, а затем бросаю ткань на землю и вытаскиваю крепления из дверных петель так же, как я делала это на чердаке. Эта дверь запирается снаружи — очевидно, чтобы удержать кого-то от побега.

Когда я, наконец, достаю последнее крепление, мое сердце подскакивает к горлу. Я тяну, раздается шум, но я надеюсь, что Келлин отвлек на себя все внимание, и никто этого не заметил.

Женщина, которая, как я предполагаю, лежала на диване, уже стоит на ногах. Она в ночной рубашке, ее лицо обрамляют распущенные волосы. Они выглядят так, словно их только расчесали. Локоны приглажены, но они очень густые и ниспадают почти до талии. Ее глаза карие, а кожа чуть светлее и более янтарного цвета, чем у Петрика.

— Серута! — восклицает Петрик.

— Петрик?

Она моргает, словно не веря своим глазам.

— Мы здесь, чтобы спасти тебя.

Женщина обхватывает себя руками.

— Вас не должно быть здесь. Последних людей, которые пытались меня спасти, обезглавили. Я знаю это, потому что Равис оставил их головы здесь на неделю. От этого запаха я едва могла дышать.

Все, что мне нужно, — это подтверждение того, что она та, кого мы ищем. Остальное может подождать до завтра. Я встаю позади целительницы и толкаю ее в нужном направлении.

— Ты можешь рассказать нам все подробности позже, — говорю я. — Прямо сейчас есть кое-кто, кому нужна твоя помощь.

Серута не сопротивляется. Босая, она ступает рядом со мной. Моя рука лежит на ее руке, и я направляю женщину в нужном направлении.

— Как вы нашли мою комнату? — спрашивает она. — Дверь была спрятана. Заколдована.

— Мы догадались, — отвечает Петрик.

— Где стражники?

— Один из наших товарищей отвлек их.

— Вы пожертвовали им ради меня? Скиро, должно быть, действительно в отчаянии.

— Мы никем не жертвовали, — говорю я. — Он очень способный. А теперь поторопись. Мы должны провести тебя через портал.

Сомнение целительницы вдруг превращается в надежду.

— Вы действительно собираетесь вытащить меня отсюда.

— Да, — уверяю я ее.

— Хорошо.

Мы ускоряемся. Пробегаем мимо растерянных слуг, которые нас не узнают. Когда позади лишь половина коридора, вдруг звучит сигнал тревоги — где-то в вышине звонят колокола.

Они знают, что она сбежала.

Мы несемся к следующей лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, мчимся наверх. Преодолев лестничный пролет, я слышу, как среди слуг поднимается шум.

— Туда! — кричит кто-то.

За нами погоня.

Мои ноги горят. Из-за того, что Серута без обуви, ей сложно быстро передвигаться по твердому полу. Но у меня нет времени думать о ее комфорте. У Темры нет времени. У Келлина нет времени.

Когда мы, наконец, добираемся до чердака, я готова рухнуть в обморок, но бросаюсь искать сломанную дверь.

— Сюда! — восклицает Петрик, отбрасывая ее в сторону. После этого он не возвращает ее на место, — скорость сейчас является нашей главной заботой.

Мы хватаем оружие и начинаем пробираться сквозь темноту, пытаясь найти проклятый шкаф.

Наступая на осколки стекла от рамы, которую я задела чуть ранее, Серута морщится. Одним движением я поднимаю ее в воздух и переставляю в другое место.

— Ой, — говорит она, натыкаясь на что-то. Или скорее это я натолкнула ее на что-то.

Я не извиняюсь.

— Это здесь, Зива, — говорит Петрик.

Он распахивает шкаф. Шаги в коридоре становятся все ближе.

Серута смотрит на картину. Она, должно быть, уже знает, что это такое.

— Спасибо, — говорит она.

— Просто спаси мою сестру, прошу тебя.

Серута встает на цыпочки, чтобы не наступить на стекло, и, зайдя в шкаф, проходит через портрет.

Я оборачиваюсь, оглядываясь в ту сторону, откуда мы пришли.

— Что ты делаешь? — спрашивает Петрик. — Мы должны идти.

— Где Келлин?

— Ты разве не знаешь?

Его голос мягок, но вопрос по-прежнему бесит.

— Откуда мне знать, Петрик? Он исчез из нашего поля зрения десять минут назад!

— Зива, он не вернется.

— Что?

— Он был отвлекающим маневром, чтобы мы могли спасти Темру. Они, должно быть, уже поймали его.

— Нет! Он мастер меча. Он сказал, что встретит нас здесь.

Нет, это неправда. Он сказал, чтобы я не ждала его. А потом он поцеловал меня… как будто прощаясь.

— О, Сестры, — шепчу я.

— Они приближаются, Зива. Мы должны идти. Ты нужна Темре.

Петрик проходит через шкаф.

Но я замираю. Да, я нужна Темре. Она ранена и умирает… Но Серута — единственная, кто может ее спасти. Я больше ничем не могу ей помочь.

И Келлин… зачем ему это делать? Глупец! Глупая я, что не поняла…

В комнату врываются стражники. Один из них замечает меня и кричит остальным.

Сейчас или никогда, Зива.

Я вытаскиваю свой молот. Готовлюсь войти в шкаф.

Нет.

Я не оставлю его.

Вместо этого я подхожу к задней части шкафа. Как раз там висит портрет принца Рависа.

Я поднимаю свой молот.

И я разбиваю портрет вдребезги.