Мой друг Пират

Уле Кристиан Лёйнинг (2020)

Двенадцатилетний Андре и его двоюродный дед, старый морской волк по прозвищу Пират, силой вещей начинают жить вдвоем, притираясь и привязываясь друг к другу, а потом на старой залатанной яхте пускаются в путь из Норвегии в Тринидад через непредсказуемый Атлантический океан — ради спасения человека. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, есть обстоятельства, изменить которые мы не в силах, говорит читателю эта книга, но в любых обстоятельствах мы можем идти вперед и не сдаваться, быть бережными друг к другу и думать о тех, кого любим, буквально до последнего вздоха. 5 причин купить книгу «Мой друг Пират»: • История, которая тронет до глубины души: о взаимоотношениях осиротевшего подростка и его опекуна — пожилого моряка, настоящего морского волка по прозвищу Пират; • Живой динамичный сюжет, который не стоит на месте и зовёт читателя пуститься в плавание вместе с героями — сквозь волны и шторм; • Терапевтичное чтение на тему принятия смерти или потери; • Роман получил премию норвежских критиков детской и подростковой литературы в 2021 году; • Перевод с норвежского заслуженного мастера литературного перевода Ольги Дробот.

Три минус два будет один

Прошло уже два года, но я думаю об аварии каждый день. Все прикидываю: а если бы мы не поехали в тот день в Тюсенфрид? Машина, к примеру, не завелась бы. Или водитель грузовика проспал бы и выехал позже. Или его бы тормознули за слишком быструю езду. Тогда все осталось бы как прежде.

А так вместо парка и горок я не на шутку развлекся в университетской больнице Осло. Четыре сломанных ребра, перелом лодыжки, лопнувшая барабанная перепонка, и сам весь побитый, сине-желтого цвета. Хуже всего дело обстояло с ногой: они вкрутили в нее столько штырей и железок, что она стала похожа на средневековый кистень (помните такой шар с шипами)? Шея умудрилась пережить столкновение с грузовиком не сломавшись, но левое ухо никогда не будет слышать хорошо. К нему прицепили коричневатую коробочку — слуховой аппарат. Парни из десятого срывают ее, когда им нечем заняться.

Не знаю точно, сколько времени врачи надо мной колдовали, но когда меня разбудили после наркоза, у кровати стоял лысый коротышка с розой в одной руке и Библией в другой. За ним теснилась кучка людей в белых халатах. Никто из них не плакал, но вид у них был скорбный, и, когда пастор положил розу рядом со мной на кровать и взял меня за руку, я все понял.

* * *

Десять дней спустя я выкатился на коляске из больничных дверей, за мной тащились двое сопровождающих из кризисной команды. От лекарств в голове висел влажный туман, так что дорогу до церкви я плохо помню. Только проблески мелькали перед глазами, как свет на стекле в дождь.

Потом были похороны: я спустился в царство холода и мрака и, похоже, до сих пор оттуда не выбрался. Еще помню дождь и туман, он змеился меж могильных камней как серые удавы. И черную дыру в зеленом газоне помню. Она была гораздо больше, чем в кино показывают. И гораздо глубже.

Но лучше всего я помню то, что случилось по окончании церемонии, после того как пастор кинул на гроб горсть земли.