Эксперт для ангела

Ульяна Егормина, 2023

Меня зовут Паола Блэк. Я – эксперт. Никогда бы не подумала, что такая размеренная, спокойная работа выльется в сотню опасных приключений, да ещё приведет прямо в руки бандита Каморра. Ну и как теперь навыки скрупулезного анализа помогут мне справиться со стихийным бедствием по имени Анжело Валлара? Что ж, придется найти и отвоевать свое место в криминальной семье, а потом в сердце ее эксцентричного лидера.

Валенсио

Обернувшись,я увидела второго по возрасту синьора Валлара. Сомнений в том, что стоящий передо мной мужчина приходится двум предыдущим родственником, не было никаких: такой же янтарный взгляд, та же крепкая, высокая фигура… Сыновья определенно являли собой копию их отца…

Стоп! Жозефе Валлара умер три года назад в злосчастном автомобиле! Я лично видела его труп, он выпал прямо мне на руки… Значит друг Эмиля больше не может просить его о помощи. Тогда почему я здесь?

— Позвольте представиться. Валенсио. Младший брат того остолопа, что так бесцеремонно тратит ваше время, синьорина Паола.

Он был единственным из трёх сыновей, кто не называл меня с первого мгновения Паолитой или попросту малышкой. При этом относился вежливо, смотрел заинтересованно, а манерами являл скучающее пренебрежение к происходящему.

— Что ж, Валенсио. Очень любезно с вашей стороны.

Я протянула ладонь, и средний Валлара аккуратно принял ее, бережно сжимая своей крупной рукой. Затем синьор повел меня в толпу веселящихся гостей, под грозный, неодобрительный взгляд именинника.

— Мой брат, похоже, был не слишком вежлив с вами, — сверкая белозубой улыбкой осведомился спутник.

— Думаю, что он не хотел ничего дурного, просто такова привычная для него манера общения.

Валенсио саркастически усмехнулся, протягивая мне высокий бокал с искрящимся в свете многочисленных огней шампанским.

— Не обижайтесь на него, синьорина Паола. Этот парень — молоток, а молоткам все вокруг кажется гвоздями.

Я улыбнулась и уже собиралась пригубить вино, как спутник чуть приподнял свой фужер, вновь обращаясь ко мне.

— Позвольте тост?

— Слушаю.

— За вас, самая красивая роза на этом празднике, — он без сомнения стремился произвести на меня впечатление и у него это превосходно получалось.

Благосклонно кивнув, я вытянула руку вперёд, намереваясь продемонстрировать, что поддерживаю комплимент. Валенсио тут же скрестил наши бокалы, предлагая пить на Брудершафт. Показывать смятения не хотелось, потому я непринужденно осушила свой и опустила его на столик неподалеку.

Стоило вновь развернуться к спутнику, как мягкие, чувственные губы легко завладели моими. Поток сладких, медленных поцелуев увлекал в полные неги и ласки глубины, вынуждая самостоятельно проявлять инициативу. Не в силах сдерживаться под властью нарастающей истомы от жаркого трепета в животе, я поддалась жадным, чувственным, острым, восторженным ощущениям. Крепкие руки аккуратно легли на спину, будто спрашивая позволения, опустились на поясницу, замерли на секунду, и медленно соскользнули чуть ниже, смыкая наши, полыхающие напряжением тела.

Валенсио не давил, не принуждал, как Анжело. Он делал только то, о чем молило мое натянутое тугой струной тело, аккуратно касаясь лишь там, где позволяли определенного рода приличия. В груди начал подниматься ураган, растекаясь трепетной дрожью по венам, сворачиваясь в тугой узел удовольствия в животе, побуждая теснее прижаться к каменному рельефу внушительных размеров, свидетельствующему о его неподдельной заинтересованности.

С тихим, разочарованным вздохом прервав чувственные исследования, средний синьор Валлара отстранился и мягко заглянул в глаза.

— Прости, что давлю, но ты кружишь голову не хуже вина, детка. Я тону в этом дурмане и совсем не хочу быть спасённым, — неаполитанец демонстрировал возможность обращаться ко мне на «ты», сочетая ее с потоком комплиментов.

— Стоит ли нам так отчаянно торопить события, Валенсио?

Мой едва ли не встревоженный, удивленный взгляд не желал отпускать его темных, пылающих страстью глаз. Как такое вообще было возможно? Время моего пребывания на Вилла Эмануэлла не превышало и двенадцати часов, а количество поцелуев уже побило рекорды полугодовой давности, как по числу, так и по разнообразию участников. Странно, но угрызений совести я совсем не испытывала. Мне понравилось целоваться с обоими. Анжело больно сжимал своим поведением душу, заставляя отзываться те самые чувства, что три года подряд не имели названия и не поддавались логическому осмыслению. Они просто жили внутри и отказывались стираться со временем. Валенсио же являл своими манерами верх заинтересованной галантности, нежно ухаживая за понравившейся дамой на празднике.

— Нам? Что ж, синьорина, ты подарила мне крылья, — мягко улыбнулся средний Валлара и погладил меня по щеке.

Непонимание проступило по коже дрожью. Я наклонила голову в бок, изучая черты его грубоватого, латинского лица.

— Что за чертовщина творится в этом доме? Почему каждый из Валлара считает своим долгом поцеловать меня? Странная манера приветствия эксперта по древностям.

Надо было признать — от себя такой резкой реакции я так же не ожидала. Если порыв, связанный с Анжело, ещё можно было как-то оправдать трепетным чувствами, роившимися глубоко в душе, то Валенсио… Это был явный перебор. И не пила ведь. Но мне нравилось… Решительно все: его взгляд, мягкий, ненавязчивый напор, чувственность прикосновений. Средний Валлара определенно впечатлял не меньше старшего.

— Что поделать, нас с братьями всегда привлекало одно и то же, — усмехнулся мой умелый кавалер, вновь опуская томный взгляд на губы, — и мы предпочитаем действия словам.

— Почему же тогда Джулия выходит за Анжело, а не за тебя?

Я ехидно улыбнулась, принимая из цепких пальцев второй бокал. Валенсио только безразлично пожал плечами, всем видом продемонстрировав отсутствие интереса к невесте брата.

— Не люблю пафосных дур.

— Не слишком изящное определение.

— Зато точное.

Желание продлевать двусмысленную ситуацию окончательно пропало. Отчасти это было обусловлено неуверенностью в мотивах столь стремительных ухаживаний. Я сделала шаг назад, высвобождаясь из крепких рук, и перевела бесцельно блуждающий взгляд на пёструю толпу веселящихся гостей. Причина перемены темы разговора нашлась мгновенно.

Неподалеку, расположившись лицом ко мне, беседовал с мужчиной средних лет полыхающий ненавистью Анжело. Гость активно жестикулировал, увлеченно рассказывая нечто неимоверно важное, по его собственному мнению. В это время горящий злостью, встревоженный взгляд хозяина не отрывался от среднего брата, желая очевидно, испепелить наглеца на месте. Высокая, статная фигура именинника натянулась, приобретая сходство с грацией леопарда перед решающим броском. Старший Валлара напряжённо провел кончиком языка по сурово поджатой, нижней губе. Тяжелая ладонь резче положенного опустилась на плечо собеседника, и взбешенный синьор отослал поздравителя, намереваясь направиться к нам. Заметив реакцию брата, Валенсио ещё больше оживился, сжимая мою холодную ладошку в своих крупных руках.

— Потанцуешь со мной?

— Мне достаточно на сегодня. Лучше пойду спать.

Не хотелось принимать поспешных решений, поскольку происходящее следовало внимательно осмыслить и систематизировать.

— Давай провожу. Поначалу в доме трудно ориентироваться, — нежно улыбнулся заботливый ухажёр, не желая сдаваться без боя.

— Лучо проводит, а ты нужен мне. Сейчас.

К нам тяжелой, размашистой поступью приближался взбешенный Анжело, до побелевших костяшек сжимая крупные кулаки. На широких руках, сразу под закатанными на треть рукавами рубашки, проступили тугие вены.

— Это не может подождать до утра?

Валенсио нежно положил ладонь на мою поясницу. Горящий взор его старшего брата неприязненно проследил за непринуждённым движением и соскользнул в сторону. Анжело плотно сжал челюсти, от чего суровое, латинское лицо стало казаться чуть более грубым. С крупных, словно очерченных по краю губ именинника сорвалось беззвучное, но несомненно емкое ругательство.

— Пойдем, Лучо, — я решительно прервала пререкания, не желая быть больше разменной монетой в их странной, двусмысленной партии.

Младший из господ Валлара шагнул в мою сторону, и тут же мягкие губы настойчивого ухажера коснулись виска, прямо над ухом.

— Хочу увидеть твою комнату… И постель.

Жаркая дрожь окатила плечи, сбивая дыхание. Чтоб их всех! Вот теперь и Валенсио присоединился к братьям в попытках залезть мне буквально под юбку. Хватит, господа Валлара. Достаточно для меня горячей итальянской крови на сегодня.

— В другой раз.

Я аккуратно похлопала своего неугомонного воздыхателя по плечу, ненавязчиво дистанцируясь. Проходя мимо Анжело, пальцы нечаянно коснулись крепких, широких ладоней хозяина вечера. Меж лопаток тут же хлынула ледяная дрожь то ли страха, то ли влечения, отзываясь болезненно острым спазмом в бедрах.

— Доброй ночи, — встревоженный взор быстро метнулся к суровому лицу старшего из братьев, чуть ли не в попытке извиниться за неуместную бестактность.

Именинник порывисто сжал мою ладонь. Долгий взгляд полнился болью и надеждой, жаркой жаждой безраздельного обладания и нежной, трепетной заботой одновременно.

— Сладких снов, малышка, — едва слышно прошептал неаполитанец одними губами.

Цепкие пальцы медленно, словно нехотя разжались, освобождая меня. Синьор продолжал прожигать мою спину голодным, жадным взглядом, поворачивая голову так, чтобы не выпустить из виду. Я словно в испанском танце обходила его кругом, почти касаясь рукой крепкого, рельефного плеча. Казалось, что время замерло, вновь оставляя нас наедине друг с другом. Анжело часто, прерывисто дышал, выпуская короткие вздохи через открытые губы, а я захлебывалась биением собственного сердца. Секунда, и расстояние разорвалось, как тугая струна. Ощущение близости разлетелось осколками в воздухе, заставляя испуганно вздрогнуть от неожиданности. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы взять стянутое влечением тело под контроль и покинуть, наконец, именинника.

Лучо беззаботно болтал, всю дорогу до комнаты, потом панибратски обнял на прощание и ушел веселиться дальше. В полном смятении я осела на гладкий, горячий пол у шершавой, беленой стены и закрыла голову руками. Что происходит в этом доме? Что происходит со мной? Узнавать себя получалось с трудом. Больше шести месяцев я не приближалась к мужчинам на расстояние вытянутой руки, не испытывая при этом особенного дискомфорта. Мое тело спокойно переносило отсутствие секса, не обнаруживая значительного недовольства по этому поводу. Сегодня же, за один вечер, я умудрилась побывать в объятьях двоих, да ещё и братьев, каждый раз сгорая от желания и мечтая только о том, чтобы откровенные ласки не прекращались.

При воспоминаниях о произошедшем, тело сладко заныло, отзываясь короткими спазмами в низу живота. По вспухшим губам стекал трепетный жар при каждом новом выдохе. В надежде унять возбуждение, я положила ладонь на пол, между ног и сжала руку коленями, напрягая при этом бедра. Тихий, разочарованный стон сорвался с чувственных губ, довершая провалом попытку успокоиться.

«Ты факел, Паола. Чтобы он горел, его надо зажечь».

Похоже на Сардинии огня было слишком много. Но помимо зова тела, существовал ещё и разум, которым стоило воспользоваться, причем немедленно. Встряхнув головой, я вытеснила из сознания ощущения и эмоции, сосредоточившись на логическом анализе пережитого.

Анжело несомненно был рад меня встретить вновь и яростно ревновал к брату, даже не пытаясь скрывать своего недовольства. Вот только мотивы подобного поведения уловить удавалось лишь только отчасти. К тому же существовало еще одно огромное «но» — Джулия. Невесту Валлара демонстрировал прямо, охотно, открыто, как великое достижение. Это сводило с ума. Чего он тогда добивался от меня, если без памяти влюблен и собирался вскоре жениться?

С другой стороны — Валенсио, внимательный, горячий, нежный, а главное совершенно свободный. Но и в этой бочке меда присутствовала ложка дегтя. Средний брат без сомнения стремился позлить старшего. Возможно было ему известно о привязанностях Анжело чуть больше, чем мне. Тогда уж немного гротескное поведение сразу обретало смысл. Вот только в этом случае я опять переходила из раздела объекта желания, в плоскость инструмента для достижения каких-то собственных, непонятных пока мне целей.

Романтика улетучивалась из взволнованной груди, оседая горечью разочарования. Оставался ещё один выход: использовать их обоих в своих собственных интересах. В конце концов, постучись я сегодня в спальню любого из Валлара, ни один не оставил бы дверь запертой. Подобные размышления поднимали самооценку и вселяли в душу уверенность в собственной неотразимости, такую неожиданно приятную, волнующую.

Рассудив, что разбираться во взаимоотношениях братьев друг с другом, да и со мной тоже, стоит на трезвую, во всех смыслах голову, я отправилась в душ. Голова немного просветлела, возвращая в сознание долгожданное рассудительное равновесие. Дышать стало легче. Вечерняя жара, наконец, сменилась ночной прохладой, и с моря подул солоноватый ветерок. Переоделась в пижаму и, усевшись на пороге балкона, я уставилась восторженным взглядом в ночное небо, полное ярких, мерцающих звёзд, для которых любое наше переживание было короче мгновения вечности.

Черный купол внезапно расцвел ярко-алыми цветами, потом послышался гулкий залп и все повторилось. Внизу стихла музыка. Над садом разнеслись одобрительные возгласы и аплодисменты. А мне все представлялся мягкий, янтарный взор Анжело Валлара, неотрывно следящий за движением тени на перилах знакомого, маленького балкона.