Баба Люба. Вернуть СССР. Книга 2

Фонд А. (2024)

Что будет, если простую пенсионерку, которая спокойно себе подрабатывает в «Пятёрочке» и никого не трогает, перенести в 1992 год? А если перед нею вдобавок ещё и поставить жёсткое условие? Не знаю, как другие, но баба Люба, если разозлится, то покажет всем кузькину мать.

Глава 7

В это время в Доме молитвы (так оно у них называется, в смысле это место) почти никого не было. Ну если не считать незнакомую мне женщину, которая сидела за большим столом и переписывала что-то из книги в тетрадку. То ли она учится, то ли просто конспектирует.

Во второй комнате перекладывала какие-то открытки другая женщина. Её я уже видела.

Я поздоровалась я и спросила:

— А Всеволод Спиридонович у себя?

— Мир вам, сестра! — улыбнулась старушка. — Старейшина занят. Чуток обождите, он освободится не раньше, чем через полчаса.

— Вы не против, если я здесь подожду?

Она кивнула. Я присела за столик и принялась наблюдать за ловкой работой женщины: пальцы её мелькали как у заправского кассира или профессионального карточного шулера. Интересно, может, так на самом деле и есть?

Прошло примерно полчаса, и меня позвали:

— Можете заходить, — слегка улыбнулась мне старушка, — старейшина примет вас.

Я поблагодарила и вошла в знакомую комнату.

Главный сидел за столом и, сосредоточенно нахмурив лоб, что-то писал.

Я остановилась и тихо ждала, когда он закончит. По звуку двери ведь он явно слышал, что я зашла. Помотав мне нервы ещё минут пять, он отложил ручку в сторону, вздохнул и только потом изволил заметить меня.

Мы обменялись приветствиями, и он спросил:

— Что привело вас ко мне в такое время?

Намёк на неуместность позднего визита я предпочла не заметить и сказала:

— Квартира!

— Что квартира? — не понял он.

— Да вот, есть у меня соседка — одинокая старушка… — сказала я и осеклась, выжидательно взглянув на него.

Он не проявил интереса. Явного интереса. Но глаза подозрительно блеснули. Ага. Попалась рыбка.

— Живёт одна в двухкомнатной квартире, — принялась уточнять я. — Недавно вышла из больницы. Приступ был. Почки. Еле откачали. Мы вчера говорили о душе, о спасении. Вот я ей и предложила спасать душу вместе с вами… с нами… Я вот с Мариной поговорила, на собрание сходила, книги почитала. Мне понравилось…

— И что она? — старейшина вроде как равнодушно покрутил ручку в пальцах-сосисках.

— Обрадовалась. Готова переписать квартиру на Церковь. Но ходить на собрания регулярно не сможет — здоровье не позволяет. А вот если бы к ней заходила какая-то женщина, подсказывала бы ей, что почитать, или даже читала бы, ну и заодно там супчик сварить, пол протереть. Сколько там старушке той надобно.

— Ну перепишет, а потом не передумает?

— Да там ситуация такая… — я чуть замялась.

— Какая? — поторопил меня старейшина.

— Есть у неё племянница. Пока Ивановна была в больнице, она в эту квартиру внедрилась. Сейчас Ивановну выписали. Она дома. А племянница всё равно осталась. Боюсь, уморит старушку раньше времени из-за квартиры. А так мы поговорили, бабулька на Церковь с удовольствием всё перепишет, и той не будет смысла сидеть у неё и нервы мотать. А ещё, если сестры заходить регулярно станут, и старушке веселей будет, и племянница долго не выдержит. А мы с вами невинную душу спасем и пару лет спокойной жизни этой бабушке подарим.

(Вот в такую благородную обёртку я завернула эту «конфетку».)

Судя по тому, как мимоходом крякнул старейшина, идея ему даже очень понравилась. Ну а что — звучит благородно: нужно спасти бедную бабушку от алчной родственницы. Заодно приобщить к истинному Слову (или как там оно у них называется), ну и как бонус — двухкомнатная квартира останется в секте.

— Хочется же как-то помочь человеку, — закончила я, — а вы своих не бросаете, это я знаю…

Я встала и положила на стол перед ним листочек с адресом Ивановны.

— Не бросаем, — подтвердил старейшина и сцапал листочек.

— Только документы с квартирой этой чем быстрее, тем лучше делать надо. А то я сомневаюсь, что племянница её даже месяц пожить даст.

— Я услышал тебя сестра, — приветливо улыбнулся мне старейшина.

(Во как! Уже сестра!)

Я попрощалась и вышла.

Ну вот. Первый шаг сделан. Пользу я им начала приносить. Осталось теперь закрепить эффект и можно начинать внедрять свой план.

Как там мой Пашенька? Ничего, потерпи ещё немножко, сыночек, скоро ты вернешься к детишкам, к Елисеюшке. Мама тебя не бросит!

Но не успела я выйти во двор, как меня догнал парень лет двадцати пяти примерно. Я его видела на прошлом собрании, он активно так крутился возле старейшины. Я обратила внимание, что он старался держаться властно, отдавал какие-то указания тёткам попроще. Интересно, что ему надо?

— Мир вам, сестра! — лучезарно заулыбался он.

Его улыбка мне не понравилась. Чем-то он мне то ли хорька, то ли суслика напоминал. Хотя сам он был ничего, опрятный, хороший одеколон, причёска, добротный костюм.

Но тем не менее я ответила ему тоже улыбкой.

— Я смотрю, вам у нас нравится?

— Люди хорошие, душевные, — кивнула я. — Сердцем у вас отмякаешь. Словно в деревню к бабушке попадаешь, такое же уютное ощущение, если вы понимаете, о чём я.

— И с Всеволодом Спиридоновичем вы общий язык нашли, я смотрю, — продолжал мироточить парень.

Я чуть напряглась, но виду не подала. Интересно, что ему надо?

Но вслух ответила:

— Да я со многими здесь уже подружилась. И с Мариной, и Саша с Сергеем тоже мне понравились.

— Вы уже два раза заходили к Всеволоду Спиридоновичу, — брызнул елеем парень, — а он у нас обычно мало кого из прихожан так привечает… особенно если это новички…

А вот и хрен тебе, а не информацию! Он меня начал выбешивать. Нет, ну ты гля, всякая сопля будет у меня выспрашивать. Вот прям сейчас возьму и всё тебе расскажу! И про планы мои и про стратегию. Но вслух, конечно же, я так не сказала. Вместо этого изобразила придурковатый вид и спросила:

— А как вы думаете, всем прихожанам, которые читают Истинное Слово, — последние слова я произнесла с восхищённым придыханием, — получается спасти свои души?

Парень завис, потом что-то пробубнил и, пообещав дать мне почитать книгу Елены Уайт «Вера и дела», отчалил.

Вот так бы и сразу. А то возомнил себя хитреньким.

— Я передумала поступать в педучилище! — заявила мне Анжелика, когда я вечером мыла посуду.

Дед Василий в комнате смотрел по телевизору новости, и мы могли поговорить спокойно.

— Интересненько, — удивилась я и сполоснула тарелку.

— Да!

— А с чего такой резкий поворот? И куда ты будешь поступать?

— Я решила на бухгалтера, — вильнула взглядом Анжелика, — в наше училище. Говорят, его скоро переименуют в колледж. Круто же!

— Постой, — я даже бросила вытирать тарелку и развернулась к ней, — насколько я знаю, для поступления на бухгалтера нужно сдавать математику и обществознание. А у тебя с математикой, насколько я помню, не очень. Ты экзамен не сдашь.

— Но я и так её учу! В педучилище тоже надо математику! — фыркнула Анжелика.

— На бухучёт нужна профильная математика. Это не одно и то же, — не унималась я. — Да я не понимаю тебя, ведь ты никогда не высказывала восторга от пересчитывания денег и сведения дебета с кредитом. А тут вдруг.

— А вот так, — упрямо вздёрнула подбородок Анжелика.

— Это потому, что тот мальчик на бухучёт поступает, да? — вдруг осенило меня.

— Это моего решения вообще не касается, — ответила Анжелика, но выглядело это неубедительно.

Я рассердилась. Не на Анжелику. Что с неё возьмёшь, ребёнок ещё. Сама до конца не понимает, что хочет. Но вот этот её выбор меня совсем не радует. Если она закончит педучилище, то сможет работать хоть в детском саду, хоть в школе, хоть частной гувернанткой. И поступать можно куда угодно — там спектр вузов, куда берут, огромный. А бухучёт достаточно узкая специальность. Нет, я не против профессии бухгалтера. Но это же люди особого склада мышления, люди-компьютеры. Не каждый имеет такие способности, не каждый может, не делая ошибок, битый час оперировать огромными массивами данных. Я хорошо помню, как в девяностые все толпой ринулись становиться бухгалтерами и экономистами. Поголовно. Это казалось так круто. Казалось, что получи вожделенную корочку и деньги сами потекут к тебе рекой. А на самом деле это самая ответственная и недооценённая работа. Эти же бухгалтера зачастую сидят до ночи, особенно если квартальные отчёты. А зарплаты у них не то чтобы и ах. Нет. У главного бухгалтера и заместителя ещё нормально, а вот остальные. И ведь не все становятся главными бухгалтерами.

Анжелика не потянет такую нагрузку, я же вижу. Она примеры по математике по пять раз перепроверяет, и каждый раз другой результат у неё. Ну и какой из неё будет бухгалтер? Да и учёба. Это же не радость познания, а сплошное мучение будет.

Нет, я решительно не могу этого допустить! Только через мой труп!

А вслух сказала:

— А почему ты решила, что если пойдёшь на бухгалтера, то этот мальчик с тобой сразу же встречаться будет? Или у вас все девочки решили поступать на бухгалтера?

Судя по тому, как дёрнулась Анжелика, именно так всё и было.

— Я скажу тебе так, Анжелика, а ты подумай, — сказала я и села напротив неё за столом. — Вот представь ситуацию. Я просто пример рисую. Вот представь, ты поступила туда же, куда и этот парень. Хоть учёба тебе не нравится и бухгалтером ты никогда и не хотела стать. Учишься с ним в одной группе…

Глаза Анжелики затуманились, и я чуть сбавила обороты:

— И тут он начинает встречаться с другой девочкой. Вот понравилась она ему, и всё.

— Ну почему ты сразу… — взвилась Анжелика.

— Ну ты же сама всё понимаешь, — переключила я её с позиции «ребёнок» на позицию «взрослый». — Если он с первого взгляда не стал за тобой ухлёстывать, то ты можешь годами его соблазнять, и может даже что-то и получится у тебя, не спорю, но вдруг придёт какая-то девочка — и всё, его накроет. Химия. В жизни так бывает. Это называется любовь.

Конец ознакомительного фрагмента.