Песнь Сорокопута. Да здравствует принц!

Фрэнсис Кель (2025)

«Песнь Сорокопута. Да здравствует принц» — третья книга цикла «Песнь Сорокопута» в жанре dark academia. Жизнь в Ромусе и Запретных землях накалена до предела от интриг и тайн. Друзья становятся опаснее врагов, а враги превращаются в союзников. Готье осознал, что Скэриэл не тот, кем кажется. Теперь чистокровный хочет узнать всю правду и ради этого пойдет на многое. Джером больше не намерен, как доверчивый низший, следовать за Скэриэлом и собирается его остановить. Борьба ожесточается, когда в игру вступает команданте Франк Лафар, Октавианский крысолов. Его целью становится Скэриэл Лоу — первый за всю историю Октавии полукровка, поступивший в Академию Святых и Великих. Да здравствует ПРИНЦ! Да здравствует ОКТАВИЯ! Да здравствуют ЗАПРЕТНЫЕ ЗЕМЛИ! Мир закрытой Октавии — альтернативной авторской вселенной в сеттинге реализма с классовым разделением — расширяется: это уже история не отдельных персонажей, а нескольких поколений в социально неравном мире, который они хотят изменить. Герои взрослеют, маски срываются, прошлое проясняется, ставки растут, а интриги закручиваются. Игра на эмоциях и догадках. Сюжет выходит на новый виток — герои становятся студентами. Но кто знает, что скрывают за собой стены академии? Еще больше сильных, искренних эмоций между персонажами — испытания дружбы, непонимание и потери. Какие еще преграды встретятся на пути к заветной мечте? Даже малейшая деталь играет немаловажную роль — вы вряд ли догадаетесь о правде.

— Я бьюсь не за себя, я бьюсь за Империю.

— Я бьюсь не за себя, я бьюсь за Бёрко.

1

— Думаешь, они знают? — нахмурив брови, обратился я к Леону.

Небрежным жестом он убрал светлые волосы под бейсбольную кепку, бросил беглый взгляд на второй этаж арендованного коттеджа и деловито отозвался:

— Мне кажется, нет.

Я чуть не заскрипел зубами. Спокойствие Леона меня раздражало — сам я был как на иголках, хотя прекрасно понимал, что всё к этому шло. Нам бы в любом случае влетело. Полукровка в стенах Академии Святых и Великих — додуматься же до такого!

Прошло чуть больше недели со звонка Джерома. От Скэриэла не было вестей, но я хоть знал, что с ним всё в порядке. По крайней мере, так мне передал Джером. Ему я бы не шибко верил, но сейчас был не в том положении, чтобы выбирать. Оставалось довольствоваться малым: Скэриэлу лучше, а где он и когда мы увидимся, да и увидимся ли вообще — это всё под вопросом.

— Почему ты так считаешь? — спросил я, запустив руки в карманы куртки. — Для чего они тогда собрались и нас с собой взяли?

Леон оставил аккуратно сложенное пальто на стойке и протянул мне шлем. Я нехотя его принял, надеясь, что меня не заставят играть. Скажи мне кто-то ещё месяц назад, что Леон Кагер увлечён бейсболом, — не поверил бы. Когда он предложил прогуляться на заднем дворе, я и представить не мог, что в итоге окажусь у ограждённого сеткой бейсбольного коридора с перчатками и шлемом наперевес.

— Если бы мой дядя узнал, что я подписал рекомендательное письмо полукровке, я бы сейчас с тобой не разговаривал, — хмыкнул Леон, натягивая перчатки. — К тому же здесь только твой отец и мой дядя. — Взглянув на коттедж, он продолжил: — Они не позвали мистера Брума, хотя именно Оливер оформил заявку на сайте. Мне кажется, мы рано переживаем.

— Просто я не привык куда-то выезжать с отцом. Когда он сказал, что мы поедем за город с тобой и мистером Кагером, я решил было, что всё, наша песенка спета.

— Я стараюсь об этом не думать. — Он подставил лицо солнечным лучам, сощурился и вдохнул полной грудью. — Будь что будет.

Леон был в приподнятом настроении и, в отличие от меня, прямо-таки наслаждался нашей дружеской вылазкой на природу. Я не горел желанием надевать шлем и входить с ним в бейсбольный коридор. Честно говоря, мне было совсем не до игр. Казалось, я был единственным, кто осознавал всю серьёзность ситуации. Скоро все узнают, что Скэриэл Лоу — полукровка с Запретных земель — пытается поступить в Академию на равных правах с чистокровными. Но это ещё не всё. Скэриэл владеет тёмной материей на высоком уровне. Я боялся, как бы СМИ не раздули из этого сенсацию, по уровню не уступающую убийству Джона Кеннеди.

Леон не спеша размял плечи, взял биту и пару раз замахнулся, тренируя удар.

— Давно ты играешь? — Я неловко натянул перчатки. — Балет, теперь и бейсбол… Если бы меня спросили, во что ты играешь, чисто гипотетически, то я бы предположил что-то спокойное. — И, задумавшись на секунду, добавил: — Может, гольф или крокет?

— Мне не нравится гольф, — усмехнулся он. — Крокет — это игра с длинными молоточками?

Сгорбившись, он расставил ноги на ширине плеч и, используя биту в качестве клюшки, ударил по невидимому шару.

— Ага. — Я повторил движение, имитируя удар в крокете. — Ну, помнишь, ещё у Льюиса Кэрролла Алиса играла с Королевой.

— Фламинго вместо клюшек и ежи вместо мяча, — прыснул Леон.

— Да-да. Вот что-то типа такого я и ожидал от тебя.

— Я не то чтобы играю в бейсбол. — Он смущённо почесал шею. — Мне просто нравится отбивать мячи. Мы часто сюда приезжаем, когда у дяди появляется свободная минутка. Попробуешь?

— Можно. — Я нерешительно указал на аппарат, подающий мячи. — Но мне кажется, эта штуковина попадёт прямо в меня. С моей везучестью не удивлюсь, если получу в пах при первом же выстреле.

Леон хихикнул.

— Главное, будь в шлеме. Это питчер-машина. Но вообще-то она не так опасна, как кажется.

Готовясь, он пару раз ударил битой по гравию, приподнял кепку и кивнул полукровке в голубой униформе спортивного комплекса. Я отошёл на пару шагов и прижался к ограждающей сетке. Полукровка запустил пушку, помахал мячом в руках и направил аппарат в нашу сторону. Через пару секунд белый мяч устремился в Леона. Я охнуть не успел, как он ловко отбил его.

— Ого!

Мяч отлетел в сторону. Леон не отреагировал, вновь встал в стойку, крепче сжимая биту. Двигался он чётко, уверенно, концентрируясь на цели, отдавая всего себя игре. Именно таким он был на сцене. Я будто заворожённый наблюдал за тем, как профессионально он бьёт по мячу. Вены на его руках вздулись, челюсть напряглась, он хищно сощурился, поджал губы и, широко расставив стопы, застыл в ожидании.

Леон отбил мячей десять, а затем жестом сообщил сотруднику комплекса о перерыве и, повернувшись ко мне, протянул биту:

— Так что, хочешь попробовать?

Подходя, я поражённо присвистнул:

— Нет, все-таки не сегодня. После твоих ударов буду выглядеть как последний неудачник.

— У меня тоже не с первого раза получалось, — скромно проговорил он.

— Слабо верится! — Я дружелюбно похлопал его по спине.

— Ладно, тогда я добью оставшиеся мячи.

К моему удивлению, он отбросил в сторону биту и встал в стойку.

— Что ты делаешь? — Я переводил непонимающий взгляд с питчер-машины на Леона. — Возьми биту!

— Тренируюсь, — без тени сомнения ответил он. — Всё под контролем.

Леон напрягся, на ладонях появилась тёмная материя — и стала расти, принимая знакомые очертания биты.

— Ты серьёзно? — выдохнул я позади. — Делал это раньше?

— Не всегда срабатывало, но попытаться стоит, — не отвлекаясь, произнёс он.

Даже отсюда было видно, что работник попятился, откровенно боясь, как бы Леон не обратил тёмную материю против него.

— Не слишком это опасно? — спросил я, нерешительно отходя к сетке.

— Забавно слышать это от того, кто дружит с полукровкой и пошёл против отца, — ехидно напомнил он.

Не знаю, что меня шокировало больше: то, что Леон собрался играть в бейсбол тёмной материей, или то, что в открытую подколол меня.

Полукровка бросился к пушке, торопливо помахал мячом и поместил его в аппарат. Леон весь задрожал от напряжения, когда мяч полетел в нашу сторону. Он взмахнул руками — тёмная материя поглотила мяч, а через секунду он уже валялся под ногами. По недовольному лицу Леона было понятно, что не этого он добивался.

Дождавшись его кивка, полукровка запустил последний мяч. Тёмная материя в руках Леона уплотнилась, стала больше. Он ударил по мячу — и тот улетел в противоположную сторону, чуть не угодив во вскрикнувшего сотрудника комплекса.

— Нужно ещё тренироваться, — отрешённо заключил Леон.

После мы сидели на скамейке, греясь в тёплых лучах солнца. С каждым днём всё явственнее ощущалось приближение весны. Леон вернул биту и перчатки сотруднику комплекса, накинул на плечи пальто, но не спешил расставаться с бейсболкой.

— Как у тебя это выходит? — Я был всё ещё под большим впечатлением от последнего удара.

— Что именно? — Леон снял кепку и рукой небрежно растрепал волосы.

— Тёмная материя. Ты, наверное, владеешь ею на уровне старших курсов академии.

— Тебе кажется, — снисходительно возразил Леон.

— Ты каждый день тренируешься?

Он медлил с ответом — помял в руках кепку, прошёлся пальцами по вышитому названию бейсбольной команды и затем нервно натянул её обратно.

— Наверное, да. Я не отслеживал это. Физические нагрузки отвлекают меня от разных мыслей.

Наступило долгое молчание. Я не стал уточнять, какие именно мысли его беспокоят.

— Кстати, слышал о результатах экзаменов Клива, — осторожно начал я спустя какое-то время. — Он хорошо сдал и, может, поступит с нами.

— И? — Леон резко ощетинился и посмотрел на меня исподлобья.

— Да просто. — Я пожал плечами, а затем тише спросил: — Будешь и дальше терпеть его выходки?

Я видел, как он сжал кулаки.

— Готье, пожалуйста, не лезь в это. — Леон сурово посмотрел на меня. — Сейчас прошу вежливо, но в последний раз. Я сам с этим разберусь.

Мы вновь замолчали. Его тон задел меня, но виду я не подал. Сам виноват, как обычно, полез куда не следовало. Клив был ахиллесовой пятой для Леона.

— Ты видел, как Скэриэл управляет материей? — Прислонившись к спинке скамьи, он посмотрел на меня. Взгляд его смягчился, уголки губ приподнялись, но меня не покидало ощущение, что он заставляет себя улыбаться.

Я кивнул.

— Намного лучше меня.

— Правда? — удивился Леон. — Это странно.

— Не знаю. — Я поднялся со скамьи. — Пойдём в дом. Холодает.

Сам того не заметил, как начал интуитивно избегать разговоров о Скэриэле. Казалось, что пока не озвучишь проблему, её нет. А проблема заключалась в том, что я не мог связаться с ним, и это меня сильно тревожило.

Леон поравнялся со мной.

— Ты спрашивал у Гедеона, почему он решил стать наставником?

— Шутишь?! — воскликнул я, направляясь к коттеджу. — Я лучше ещё раз сдам экзамен по тёмной материи, чем заговорю с ним.

— Честно говоря, я и подумать не мог, что Гедеон хорошо относится к Скэриэлу.

— В том-то и соль, что он его не выносит! — Я резко остановился. Нахмурившись, Леон посмотрел на меня. — Я не понимаю, почему Гедеон поддержал поступление Скэра и решил стать наставником. Только если он что-то не задумал…

— Что, например?

— Не знаю. — Я развёл руками и нетерпеливо добавил: — Да много чего. Гедеон не так прост, как кажется.

— Твой брат никогда не казался простаком, — серьёзно произнёс Леон.

* * *

Поздно ночью мы возвращались домой. У меня раскалывалась голова, и в этом я был готов обвинить весь белый свет. Отец ехал впереди со своим водителем. Даже в дороге он просматривал документы, не желая попусту тратить время. Честно говоря, я радовался, что не приходится делить с ним салон: вежливые вымученные улыбки отнимали слишком много сил.

— Как отдохнул? — весело спросил Чарли, сидя за рулём. — Классное местечко. Там даже рыбу ловить можно. Видел пруд?

Я прикрыл глаза рукой и протянул:

— Пожа-алуйста, не спрашивай.

Он тихонько проворчал что-то себе под нос и заботливо выключил свет в салоне. Сам того не заметив, я сладко задремал прямо в машине. Проснулся, только когда Чарли тронул моё плечо.

— Просыпайся, спящая красавица, — проговорил он. — Мы приехали. — Он помедлил и все же продолжил: — Слушай… ты в последнее время выглядишь не очень. Что случилось? Экзамены прошли, но почему ты такой разбитый?

Я зевнул, потёр глаза и уставился на обеспокоенного водителя.

— Всё под контролем. Не бери в голову. — И поймал себя на мысли, что говорю, как Леон.

— Ты скажи, если у тебя что-то произошло. Или со своим психотерапевтом поговори.

— Ага, — невпопад ответил я, вылезая из салона.

Он поймал меня за руку выше локтя и чуть сжал.

— Я серьёзно, малыш. — В его тоне чувствовалось беспокойство.

Сонливость как рукой сняло. Первым порывом было оттолкнуть его, но я сдержался.

— У меня всё в порядке, Чарли. Я могу о себе позаботиться.

— Ладно, — в замешательстве произнёс он.

В комнате я оставил окно приоткрытым на случай, если Скэриэлу стало лучше и он захочет увидеться. Я ждал его каждую ночь, но прекрасно понимал, с такой раной прийти в норму будет непросто.

Леон тренировался каждый день. Скэриэл не отставал. Один я до последнего отказывался от тёмной материи, и мне было чертовски трудно. Казалось, один я так плохо с ней управлялся, в то время как остальным чистокровным она давалась играючи. И, словно этого мало, жизнь подбросила ещё проблем: я оказался извлекателем. Как контролировать эту силу? Обязательно нужно, чтобы кто-то атаковал меня, пытаясь убить? Оказаться на грани смерти ради извлечения? Нет уж, спасибо. Не интересует.

Чистокровный извлекатель, способный поглощать материю других. Я не могу справиться со своей силой, но могу забирать чужую. Звучит как злая шутка судьбы.

Спал я тревожно, к чему в последнее время уже привык. Снилось, как бегу по длинному коридору, и нет ему конца. Подобные сны выматывали, так что к восходу солнца я был уже без сил.

Утром меня разбудила Сильвия и сообщила новость, от которой я весь похолодел.

— Что?

— Через два часа приедут мистер Брум и мистер Кагер. Господин Готье, прошу вас поторопиться с завтраком.

— Кто приедет? Зачем? Отец дома?

Сильвия внимательно осмотрела меня.

— Мистер Брум и мистер Кагер вместе с сыновьями, — медленно повторила она. — Да, господин Уильям дома.

— Прямо сюда?

— Что, простите? — Сильвия настороженно подошла ближе. — Господин Готье, у вас случайно нет температуры?

— Нет, нет. — Я поднялся с кровати и отрывисто пробормотал: — Понял. Я в душ.

Она кивнула, собираясь уходить.

— Попрошу Фанни подать вам завтрак.

— Я не голоден, — бросил я, направившись в ванную комнату.

— И всё же вы должны позавтракать. Я настаиваю. Господин Уильям просил проследить за этим.

Я вышел к ней с зубной щёткой в одной руке и пастой в другой.

— Ладно, хорошо, — проворчал в ответ. — Вы все и мёртвого заставите.

Она улыбнулась и, довольная, покинула комнату. Я вернулся к чистке зубов, угрюмо пялясь на себя в зеркало. Выглядел я кошмарно: бледная кожа, впалые щёки, мешки под глазами. Я с остервенением чистил зубы, думая только об одном.

Кажется, сегодня будет мой последний завтрак. Отец всё узнал и решил устроить нам всем очную ставку.

* * *

Оглушительный звук пощёчины раздался в тишине. Я вздрогнул, хотел было ринуться на помощь, но отец властным взглядом пригвоздил меня к полу. В кабинете словно разом потемнело; всё застыло в полудымке, казалось каким-то нереальным, будто мне снился очередной тревожный сон. Я видел недовольного отца, разгневанного мистера Брума и на удивление спокойного мистера Кагера. Они время от времени переглядывались. Леон, Оливер и я предстали перед ними как провинившиеся мальчишки.

— Что вы де… — пролепетал я, обращаясь к мистеру Бруму.

Сжав кулаки, Оливер стоял с опущенной головой и весь клокотал от ярости. Его щека покраснела; он зажмурился, сжал губы в тонкую линию и шумно выдохнул через нос. Ему явно стоило огромных усилий не устроить истерику.

Допрос с пристрастием начался, не успели мы войти в кабинет. Никогда бы не подумал, что у мистера Брума настолько взрывной характер. Он толком не позволял Оливеру объясниться — перебивал, кричал, оскорблял его. Не выдержав потоков ругани, Оливер грубо ответил, за что мигом получил. Я впервые увидел, как мистер Брум поднял руку на сына, а потому шокированно уставился на него. Оливер рассказывал, что отец чаще предпочитает его не замечать, однако сегодня что-то пошло не по плану: мы все стали свидетелями просто отвратительной сцены.

— За что вы так с ним… — осуждающе начал я, шагнув вперёд. Мне хотелось поддержать Оливера, сказать, что он не один.

— Готье, — осадил меня отец, призывая, по всей видимости, взять себя в руки. — Лучше молчи.

Но не тут-то было.

— Мы вместе это устроили! — продолжил я, обведя рукой нашу троицу.

Леон даже не шелохнулся. Он уверенно стоял сбоку, расправив плечи и сложив руки за спиной, и непроницаемым взглядом смотрел куда-то между мистером Брумом и своим дядей, мистером Кагером, — это был высокий, хорошо сложенный мужчина средних лет с серо-зелёными глазами и горбинкой на носу. Он походил на выжидающего белоголового орла. Леон словно тоже чего-то выжидал, явно готовый принять любое наказание с гордо поднятой головой. С самого начала Леон не произнёс ни слова, в то время как мы с Оливером безуспешно пытались что-то сказать в свою защиту.

— Подставить меня решил?! — Мистер Брум навис над Оливером и пару раз ткнул его пальцем в грудь, отчего тот отступил на шаг. — Я не знаю, что ты там задумал, но я выбью всю дурь из твоей головы! Тебе мало было журналистов?! Почему ты вечно попадаешь в скандалы?!

Я был поражён тем, что мой отец держится куда спокойнее. Я ожидал чего угодно, но не того, что он постарается сгладить конфликт. Ещё больше я удивился, когда он подошёл к разъярённому мистеру Бруму и мягко проговорил:

— Что сделано, то сделано, Хантер. Успокойся. — Он незаметно оттеснил Оливера и встал напротив мистера Брума. — Подумай лучше о другом. Скоро это станет известно общественности. Что собираешься делать?

Мистер Брум уже весь покраснел от гнева. Он был ниже моего отца и мистера Кагера на полголовы; синие глаза и вздёрнутый нос не давали усомниться, в кого пошли близнецы.

— Как что? Я отменю заявку! — Не понижая голоса и бурно жестикулируя, он обратился к моему отцу. — Ты думаешь, я позволю полукровке учиться в моей академии? — Он обвёл нас троих возмущённым взглядом. — Чёрта с два он переступит порог в качестве патриция!

Мистер Кагер, до этого спокойно сидевший в кресле и молча наблюдавший за нами, наконец подал голос:

— Леон, кто надоумил тебя на это подписаться? — Он прищурился, тон его был ровным, но я чувствовал за этой сдержанностью угрозу. — У тебя есть силы на подобные шалости? Разве балет не отнимает всё твоё свободное время?

— Прошу прощения за доставленные неудобства, сэр, — безэмоционально отозвался Леон, продолжая упрямо сверлить взглядом стену.

— На этот раз ты действительно доставил нам всем проблемы, — елейным голосом проговорил мистер Кагер. — Может, вместо балета и Академии тебя стоит отправить в Пажеский корпус?

Испугавшись, что и он сейчас ударит Леона, я скорее выпалил:

— Это была моя идея!

Оливер вспыхнул и с вызовом бросил, обращаясь к моему отцу:

— Готье врёт. Это моя идея. Он хочет взять всю вину на себя.

— Что? — Я уставился на Оливера. Он же собственноручно роет себе могилу!

Оливер встретился взглядом со своим отцом и чуть сжался, словно предчувствуя новый удар. Казалось, мистер Брум вот-вот разразится очередной уничижительной тирадой в его адрес, но тут мы снова услышали холодный голос Леона:

— Инициатором был я.

Мы с Оливером разинули рты, но тут Леон решительно посмотрел на нас, и я почувствовал неожиданный прилив сил. Если уж попадёт, то всем троим.

— Это я познакомил их со Скэриэлом и на мне вся вина, — напомнил я.

— Я подал заявку на поступление Скэриэла, — вторил мне Оливер.

Мистер Брум чуть не взвыл. Уверен, будь его воля, он не допустил бы в академию нас троих. Отец окинул всех хмурым взглядом, закусил губу, но промолчал. Лишь мистер Кагер никак не реагировал на разгорающийся спор — только оценивающе изучал безукоризненную осанку Леона. От его хищного взгляда у меня даже мурашки пошли по коже. Подозрение, что дядя избивает Леона, всё ещё преследовало меня.

— Разве это не ошибка Академии Святых и Великих? — как бы между делом задумчиво изрёк Леон.

Мы с Оливером растерянно уставились на него. Я был готов ко всему: и что каждый из нас возьмёт вину на себя, и что мы постараемся любыми способами оправдать друг друга, но не к обвинениям в сторону Академии. Оливер вопросительно повернулся ко мне, как бы спрашивая: «Что он задумал?», но я только незаметно пожал плечами.

— Что, прости? — изумлённо выдал мистер Брум. Этот вопрос жаждал озвучить и я.

— На сайте Академии написано, что любой желающий может поступить, если сдаст экзамен на уровень тёмной материи, предоставит три рекомендательных письма от чистокровных и оплатит обучение. Зачем вводить какие-либо правила, если Академия не собирается их придерживаться? — Леон всё с тем же невинным видом обратился к мистеру Бруму: — Или я ошибаюсь, сэр? Скэриэл, как и «любой желающий», имеет право сдать экзамен и, если позволят финансовые возможности, — оплатить обучение. — Закончил он даже с чуть торжественной ноткой. — Кто мы такие, чтобы идти против устава Академии Святых и Великих? Мы в точности ему следовали.

Я отчётливо слышал, как заскрипели зубы мистера Брума. Мы все застыли, боясь что-либо добавлять. Тирада Леона нас либо спасёт, либо окончательно уничтожит. Первым не выдержал мой отец: негромко зааплодировал, отчего у меня чуть глаза на лоб не полезли.

— Хантер, тебе с ними придётся несладко. Они пробили брешь в твоей защите. — Он слегка улыбнулся дяде Леона. — Что и следовало ожидать от человека из семьи полицейского.

— Должен признать, я тоже порядком удивлён, — снисходительно ответил мистер Кагер.

— Эти правила ввёл ещё Лука лет двадцать назад! Я забыл убрать их из общего свода! — возмутился мистер Брум. — Да кто бы додумался вообще туда смотреть?! В Академию никто из полукровок никогда не пытался поступить. Вот в Тритикуме есть смешанная школа-интернат для чистокровных и полукровок, но маленькая, у самой испанской границы. Им можно такое проворачивать, они на отшибе! — Он эмоционально размахивал руками. — Но Ромус, Академия! Это уже совсем другой разговор.

— Чистокровные и полукровки учатся вместе? — удивлённо спросил я у отца. — Но как?

— Это чистокровные, потерявшие финансовую стабильность, и полукровки из семей среднего достатка, — нехотя ответил он. — Тритикум у нас под большим влиянием Испании. Это не Ромус, Готье.

— Нам нельзя такое допускать здесь, в столице. — Не унимался мистер Брум, — В Тритикуме — пожалуйста! В моей Академии — нет, и ещё раз нет!

Мой настоящий отец хотел, чтобы полукровки учились в Академии Святых и Великих? Я не верил своим ушам. Если я сейчас буду единственным, кто переспросит, будет ли это подозрительно? И что это за школа в Тритикуме?! Почему о ней никто ничего не слышал? Её так хорошо скрывают? Я посмотрел на Оливера и Леона. Кажется, они тоже были в замешательстве.

— Хантер, прекрати кричать. Уилл прав, ты недоглядел, так что теперь пожинай плоды. — Мистер Кагер потянулся за сигаретами. — Наш Лука уделал тебя даже сейчас.

— Ни слова больше, — огрызнулся мистер Брум. — У меня нет сил с тобой спорить, Ян.

Мистер Кагер миролюбиво поднял руку с зажатой в пальцах сигаретой.

— Какие споры, мой друг, — в тоне я уловил лёгкую насмешку.

— Хантер, Ян, предлагаю отпустить детей, — обратился к ним отец. — Сейчас нам надо решить по поводу свода правил.

— Да что тут решать? Полукровка в Академии! С меня комитет родителей дважды шкуру сдерёт, а все патриции с префектами разбегутся, как только до них дойдут слухи. Я аннулирую заявку и всё!

— Если это просочится в зарубежные СМИ… Нас ведь так любят во Франции и Испании. Про Великобританию я вообще молчу. — Мистер Кагер закурил. — Лукиан Бёрко ввёл эти правила, а Хантер Брум самолично решил пойти против императора. И даже не подал прошение в Совет Старейшин.

— СМИ разнесут это, помяни моё слово, — произнёс отец, — Тебе надо было раньше исправить регламент поступления.

— Не удивлюсь, если Лукиан сейчас в гробу улыбается.

— Хватит! — повысил голос мистер Брум. — Осторожнее, Ян, со словами. Тебе ли, полицейскому, этого не знать? Старейшины тоже без дела не сидят. Вы не думали о том, что на это скажет Фредерик Лир?

— Подождите с обсуждениями. Господа, — отец указывал нам на дверь, — вы свободны.

Впервые в жизни я горел желанием остаться в этом кабинете. Они упоминали Лукиана Бёрко, моего настоящего отца, и мне жутко хотелось узнать о нём больше.

Мы вышли молча и заговорили, только когда оказались в моей комнате. Оливер устало плюхнулся на кровать, зарылся лицом в подушку и с облегчением застонал.

— Оливер? — осторожно позвал я.

Он обернулся ко мне с широкой улыбкой.

— Фух, легко отделался! Вы слышали моего отца? Впервые он так кричал. Не на шутку взбесился.

— У тебя всё лицо красное, — констатировал факт Леон.

Оливер уселся на кровати и весело махнул рукой. Казалось, его щека слегка опухла, настолько крепка была пощёчина от мистера Брума.

— Ничего, скоро пройдёт, — ответил он. — Вот это ты там устроил! Даже мой отец обалдел от твоей тирады. Свалить всё на Академию! Это выше всяких похвал.

— Просто сказал как есть. — Леон пожал плечами и принялся изучать мои книжные полки, как если бы никогда прежде здесь не бывал. — Они сами виноваты.

— Твой отец удалит заявку, и на этом всё закончится. — Я расстроенно посмотрел на Оливера.

— Я создам ещё одну. И затем, если потребуется, ещё.

— Ты бессмертный, что ли? — усмехнулся Леон, вытянув какую-то книгу с полки.

Я подошёл к клетке с Килли, выпустил его и устало потёр виски, наблюдая за тем, как канарейка вспорхнула, сделала пару кругов под потолком и уселась на шкаф.

— Будет жаль, если Скэриэл не сможет с нами поступить.

— Свод правил нельзя так резко поменять. — Оливер тоже уставился на канарейку. — Как Леон и сказал, у Скэриэла есть все шансы.

— Твоего отца хватит инфаркт, — полушутя добавил я, но Оливер даже не улыбнулся.

— Ага, надейся. Всех нас переживёт, — проворчал он.

— Мне интересно, что это за школа в Тритикуме, — признался я. — Вы про неё что-нибудь слышали?

— Я нет. — Леон мотнул головой, — Думаю, что её скрывают. Если я правильно всё понял, туда поступают чистокровные, которые не могут себе позволить другие учебные заведения в Октавии.

— Учиться с полукровками… Наверное, это незабываемый опыт, — улыбнулся Оливер.

— А Гедеона они не допросили? — Леон открыл первую попавшую страницу. — Только нас решили прессовать?

— Думаю, с Гедеоном разговор ещё впереди. Решили начать с мелкой рыбёшки. — Я окинул их вопросительным взглядом. — Как думаете, они отстали от нас или продолжат?

— Мой отец всю жизнь будет меня этим попрекать, — лениво отозвался Оливер. — Я уже привык.

Я выглянул в окно.

— А где твой телохранитель? Или мистер Брум поверил, что ты больше не общаешься с Бернардом?

— Ты слишком хорошего мнения о моём отце. Ларса не уволили, а жаль. Он его до вечера отпустил.

— Временная передышка, — прокомментировал Леон, не отрываясь от книги.

— Для всех нас, — согласился я.

— Это не передышка. Это затишье перед бурей, — возразил Оливер. — Скэриэл в Академии Святых и Великих среди сотен чистокровных. Это будет интересно.

— Не думаете, что они сделают его изгоем, да и нас за компанию? — Леон поставил книгу на место и скрестил руки на груди.

— Тем хуже для них, — уверенно выдал я.

— О, мне нравится этот взгляд. — Оливер вскочил с кровати. — Вы только представьте, как мы растрясём академию!

— Хорошо, если только растрясём. Боюсь, что ты на этом не остановишься и по полной отыграешься из-за мистера Брума, — непринуждённо проговорил Леон.

Оливер скромно уселся на край кровати и сложил руки на коленях.

— Клянусь, что буду хорошим мальчиком и не разнесу академию своего отца.

— Поверим ему? — озорно спросил у меня Леон.

Я скорчил мину и покачал головой.

— Ваши клятвы, уважаемый, не стоят и выеденного яйца, — официально заявил Леон Оливеру, на что я прыснул от смеха.

Оливер вытянул мою подушку и бросил её в Леона. Тот, хихикая, увернулся.

— Вы у меня сейчас оба получите! — крикнул Оливер. — Я, чёрт возьми, обещаю быть хорошим, и вы должны поверить мне на слово!

Мы с Леоном разразились хохотом.

— Оливер Брум, вы выругались! Что вы себе позволяете? — Я не мог остановиться.

— Вы меня оба доведёте! — отозвался Оливер, набросившись на нас.