Всадница ветра

Ф. К. Каст, 2018

Мари, Ник и уцелевшие люди их клана и племени, объединившись в Стаю, отправляются в долгий путь, чтобы найти новые земли и жить там в мире и согласии со своими животными-спутниками. Их подстерегает множество опасностей, главная из которых исходит от страшного человека, называющего себя Богом Смерти, и его приспешников… Тем временем в далеких зеленых степях юная Ривер из народа всадников готовится к ежегодному испытанию – главному событию в ее жизни. Ривер не только заботится о своей лошади, но и тайно опекает дикого жеребца по прозвищу Призрак. Она еще не знает, что свободолюбивому коню с серебристо-белой гривой суждено сыграть важную роль в судьбе людей Табуна и Стаи.

Глава 7

Мари направилась к границе круга, образовавшегося вокруг ярко пылающего огня, где Данита разместила Голубку и Лили, но путь к ним занял больше времени, чем она рассчитывала. Как она и подозревала, не только она пострадала от длительной гребли, поэтому ей пришлось, заручившись помощью Дженны и Изабель, обработать больные ладони мазью и объяснить каждому, как важно забинтовать с утра руки и тщательно следить за их состоянием, пока потрескавшаяся кожа и кровавые волдыри не превратятся в твердые мозоли.

Почти все были в приподнятом настроении, особенно когда огонь запылал ярче, а Спенсер раздала кружки с медовым вином. Умиротворенные голоса объединялись с ароматами бурлящего рагу, создавая иллюзию дома. Наконец Мари в сопровождении Ригеля добралась до Голубки и Лили. Они сидели в общем кругу и в то же время находились вне его. Никто не поддерживал с ними беседы. Впрочем, они потягивали мед, а значит, кто-то его принес — скорее всего, Спенсер. Сидели они на плетеных ковриках, и кто-то поделился с ними тяжелым конопляным одеялом, но остальные их словно не замечали.

Приблизившись к ним, Мари заметила, что Лили что-то шепчет Голубке, и догадалась, что девушка служит ей глазами. Все же она остановилась на почтительном расстоянии, не желая застать незрячую девушку врасплох.

— Приветствую вас, Голубка и Лили. Я бы хотела с вами поговорить.

— Жрица Луны Мари, я рада, что ты нашла для меня время, — улыбнулась Голубка и жестом пригласила ее присесть рядом с ними.

Пока она обрабатывала раны Сары и Лидии, Ник накинул ей на плечи дорожный плащ, и теперь она, мысленно поблагодарив его, расстелила плащ на земле и со вздохом села, запахнув края, чтобы сохранить тепло. Ригель улегся рядом с ней, с щенячьим кряхтением копируя ее усталость.

— О, с тобой твоя собака! — Голубка оживленно повернула незрячее лицо в сторону Ригеля.

— Обещаю, он вас не обидит — если только вы не попытаетесь причинить мне вред.

— Тогда мы с ним станем хорошими друзьями, потому что я никому не желаю вреда. — Голубка помолчала. — У меня есть одна просьба, которая покажется тебе довольно странной.

Мари охватило любопытство.

— Я тебя слушаю. Но имей в виду: я оставляю за собой право отказаться.

Она безмятежно улыбнулась.

— От предводительницы этих славных людей меньшего я и не ждала.

— Мы с Зорой ведем их вместе. И стараемся выслушивать каждого.

— Мне нравится идея Стаи, — произнесла Лили робко, но Голубка кивнула, подбадривая ее, и та продолжила чуть увереннее: — Женщины должны управлять жизнью общества. Они дают жизнь. Они сострадательнее мужчин. Это гораздо естественнее, чем когда все решают мужчины.

— Я никогда не знала другой жизни, — сказала Мари. — У Землеступов матриархальное общество.

— А твой избранник, Ник? — спросила Голубка. — Он ведь из Древесного Племени?

— Официально он не мой избранник — пока, — поправила ее Мари. — И он был из Древесного Племени. Теперь он часть Стаи.

Голубка склонила голову, обдумывая слова Мари, прежде чем заговорить.

— Но ведь Древесное Племя патриархально?

— Судя по тому, что рассказывал мне Ник и что я видела сама, правящие позиции у них в основном занимают мужчины, но для них важнее не то, какого пола член Племени, а какая собака его выбрала. Овчарки и их спутники считаются лидерами, и неважно, женщины они или мужчины.

— Из разговоров я поняла, что собаки бывают разных видов, а потом Лили мне их описала. Видов только два, большие овчарки и маленькие терьеры?

— Да. Овчарки Воины, а терьеры Охотники. И еще у нас есть Баст, но она не из Племени.

— Ах, рысь! У нее такой интересный голос.

— Уверена, Антрес не будет возражать против вашего знакомства, но Баст поступает так, как хочет. Если она не пожелает с тобой общаться, то не станет. И неважно, что говорит Антрес.

— По тому, что я слышала, могу предположить, что Антрес поддерживает матриархат.

— Наверное, ты права.

— А твоего Ника не смущает то, что Стаей управляют женщины?

— Он уважает наши решения. И, как я уже сказала, мы с Зорой даем право голоса каждому.

— Но последнее слово всегда остается за вами.

— Да. Что это за странная просьба, о которой ты говорила? — спросила Мари. Ей нравилось разговаривать с Голубкой. Девушка была спокойна и мудра, но отзывалась на происходящее с детским воодушевлением.

— Ах, да. Могу я тебя ощупать? Я вижу руками, и мне бы очень хотелось увидеть тебя.

— Ощупать? Ты имеешь в виду лицо?

— И волосы. И, возможно, плечи и немного тело, чтобы представлять, какого ты роста.

Мари фыркнула от смеха.

— Конечно, я не против. Можешь на меня посмотреть.

Голубка подняла руки, потянувшись к Мари, и та взяла их и поднесла к своему лицу.

Прикосновения Голубки напоминали крылья бабочки. Ее руки нежно запорхали над лицом Мари, потом переместились к волосам, шее, плечам. Ригель пристально наблюдал за ней, склонив голову набок, словно пытался сообразить, что эта девушка делает с его спутницей. Внимание Голубки явно его не тревожило, и у Мари возникла идея.

— Голубка, хочешь осмотреть Ригеля и кого-нибудь из терьеров, чтобы ты могла их различать?

— О, это было бы чудесно!

— Хорошо. Давай начнем с Ригеля. Иди сюда, малыш. — Мари похлопала по земле между собой и Голубкой.

В одну секунду Ригель перескочил через вытянутые ноги Мари и уселся рядом. Мари быстро представила, как ее спутник ложится и позволяет Голубке погладить себя, и Ригель немедленно лег, поглядывая на Голубку с щенячьей ухмылкой.

— Умница, Ригель! — похвалила его Мари. — Дай руку, Голубка. Я покажу тебе Ригеля. Не бойся, он любит, когда его гладят.

Мари неспешно подвела руки Голубки к голове Ригеля.

— У овчарок пушистые уши и вытянутая морда с очень мощными зубами. Потрогай его нос. Чувствуешь, какой мокрый?

Голубка, кажется, перестала дышать, но быстро кивнула.

— Почему он мокрый? Он чем-то огорчен?

— О нет! Он вовсе не огорчен. А нос и должен быть слегка влажным. Смотри. — Мари провела руками Голубки по спине Ригеля к его виляющему хвосту. — Чувствуешь, как двигается его хвост?

— Да!

— Это значит, что он доволен.

— О, я даже не думала, что он такой мягкий! Не такой, как кролики или олени, и совсем не такой, как птичьи перья. Он мягкий по-своему.

Голубка наклонилась и понюхала Ригеля, и он, задрав морду, лизнул ее в лицо.

— О, прости. Это собачий поцелуй. Слюнявый, зато от всей души.

— Он меня поцеловал? Это так мило! — Голубка захихикала, отчего показалась совсем ребенком, и притом очень счастливым.

— Можно мне тоже его потрогать? — спросила Лили.

— Конечно! — Мари кивнула, и Лили, наклонившись, погладила мех Ригеля.

— Ой! Какой у него густой мех!

— Можно я ощупаю его целиком? Я бы хотела потрогать его лапы и прикинуть, какого он размера. Собаки кажутся такими огромными, когда лают, — сказала Голубка.

— Конечно. Ригель не возражает. Но знай, что он еще молод и еще продолжает расти. Я позову его отца, Лару, чтобы ты могла представить, каким он вырастет. — Взглядом она нашла Ника — он разговаривал у костра с Уилксом и Клаудией, которые передвинули свои плащи поближе к теплу. — Ник! — позвала она. Он поднял голову, улыбаясь на звук ее голоса, и Мари помахала ему, подзывая к себе. Он что-то быстро сказал Уилксу и направился к ней, а Лару, как обычно, затрусил рядом.

— Ник, вы с Лару не возражаете, если Голубка ощупает Лару? Она видит через прикосновения, и я бы хотела, чтобы она почувствовала разницу между щенком овчарки и взрослым псом.

— О, гм… нет, я не возражаю. И, думаю, Лару тоже не против.

— Спасибо, Ник, — вежливо сказала Голубка.

— Не за что. Логично, что тебе нужно ощупать их, чтобы представить. Иди сюда, Лару. — Ник поманил Лару, и тот без колебаний лег рядом с Ригелем.

Как и с Ригелем, знакомство Голубки с Лару Мари начала с его мощной головы. Изучив голову, Голубка легкими прикосновениями ощупала его тело, и на губах у нее заиграла улыбка.

— Он такой большой! И сильный — это понятно по его мышцам. Он великолепен! Вы хотите сказать, что Ригель вырастет таким же?

— Думаю, Ригель будет еще больше, — сказал Ник. — Он крупнее, чем Лару был в его возрасте.

— Ты знаешь, где сейчас Дэвис с Кэмми? — спросила его Мари.

— Они помогают Шене и О’Брайену готовить еду для собак. К счастью, мы все скоро сможем поесть. Хочешь, я их приведу?

— Было бы замечательно, спасибо. — Когда Ник и Лару ушли к берегу, Мари продолжила: — Дэвис — это спутник Кэмерона. Хотя мы зовем его Кэмми или Кэммчик. Он терьер.

— Терьеры тоже любят, когда их гладят? — спросила Лили.

— Думаю, почти все псы любят, когда их гладят, но у каждого из них свой характер, совсем как у людей, — ответила Мари. — Кэмми обожает, когда его гладят. — Тут к ним подлетел маленький пшеничный ураган. Первым делом он поприветствовал Мари, вскарабкавшись ей на колени и облизав лицо. — Здравствуй, Кэммчик! А где Дэвис?

— Дэвис помогает с едой, — крикнул Ник с песчаного пляжа. — Но я объяснил ему, зачем тебе Кэмми, а ты знаешь, как Кэмми любит внимание.

— Еще бы! — Мари рассмеялась, и Кэмми с радостным пыхтением снова облизал ей лицо. — Погоди, погоди. Голубка хочет с тобой познакомиться. Ты готова к знакомству с терьером, Голубка?

— О да!

— Он гораздо меньше Лару и даже Ригеля, так что будь готова. Вот он.

Мари взяла Кэмми на руки и посадила его на колени Голубке.

— Ой! — Голубка пискнула и обняла терьера, прижимая его к себе. Кэмми уселся на хвост и, задрав морду, лизнул Голубку прямо в губы. Отплевываясь, она рассмеялась и ощупала его морду и тело. — Он виляет хвостом!

— Кэмми очень дружелюбный — и очень счастливый, — сказала Мари.

— Шерсть у него совсем другая. Все терьеры и овчарки на ощупь одинаковые?

— В основном, — кивнула Мари. — Но у Кэмми светлая шерстка, и, наверное, она помягче, чем у темных терьеров, но в целом они очень похожи. А вот у овчарок шерсть может различаться. У Марии, спутницы Клаудии, мех длиннее, чем у Лару и Ригеля, а у Капитана, овчарки Шены, короткий и жесткий — жестче, чем у большинства овчарок, с которыми я знакома.

— И овчарки с терьерами хорошо ладят? Они ведь такие разные, — спросила Лили, поглаживая Кэмми, который благодарно лизнул ее руку.

— Ладят они или нет, зависит от характера, а не от размера. Но — да, в основном они ладят.

— Мне очень нравится этот терьерчик, — призналась Лили и, бросив на Мари испуганный взгляд, поспешно добавила: — Я не хотела обидеть тебя и овчарок — просто они такие большие и… жутковатые.

— Ты меня вовсе не обидела. Я тебя понимаю. Я всего несколько месяцев как спутница Ригеля. Сказать по правде, я до сих пор привыкаю к их размерам. Когда я впервые встретила Лару, я была потрясена тем, какой он великан.

С противоположной стороны круга раздался свист, и собаки Стаи дружно навострили уши.

— Терьеры! Овчарки! Пора ужинать! — донесся до них голос Дэвиса.

Кэмми сорвался с коленей Голубки, а Ригель уставился на Мари, поскуливая и пуская слюни.

— Иди, малыш!

Он с радостным лаем рванул с места, разбрасывая песок и землю.

— Наверное, они проголодались, — заметила Голубка.

— Им кажется, что они голодны всегда, — сказала Мари.

— Твое рагу, Жрица Луны! — К ним подошла Дженна с дымящейся деревянной миской, из середины которой торчал большой ломоть хлеба.

— Спасибо, Дженна. Ты не могла бы показать Лили, где у нас миски, чтобы они с Голубкой тоже поели?

— Конечно. Пойдем, Лили. Все необходимое лежит у костра. После еды каждый моет за собой миску и относит ее к остальной посуде.

Лили застенчиво закивала и поспешила за Дженной. К Мари подошла Зора. Она расстелила на земле рядом с ней свой дорожный плащ и опустилась на него с облегченным стоном.

— Как приятно просто сидеть на неподвижной земле. У меня ужасно устали плечи.

— Здравствуй, Жрица Луны Зора, — сказала Голубка.

— Привет, Голубка. Вы с Лили понемногу осваиваетесь?

— Да. Мари позволила мне ощупать собак. Пожалуй, они мне очень нравятся, — сказала Голубка. Лили вернулась с хлебом и мисками, полными горячего рагу.

— Ощупать собак? — переспросила Зора с набитым ртом.

Прежде чем Мари успела объяснить, ей ответила Голубка:

— Да. У меня нет глаз, но я вижу руками.

— Хм. Логично.

Сонная Хлоя высунула головку из кармана, который Зора закрепила на груди, чтобы не расставаться со своей маленькой спутницей. Щенок принюхался и настойчиво запищал. Зора снисходительно поцеловала малышку в нос, макнула кусочек хлеба в ароматное рагу и дала щенку его облизать.

— Это пищала твоя спутница, Зора? — спросила Голубка.

— Да. Она пока питается материнским молоком, но любит пробовать разные вещи. В основном те, что ем я. — Зора задумчиво посмотрела на Голубку. — Если хочешь, я дам тебе ее подержать, когда ты доешь.

— Я была бы тебе очень признательна. Спасибо. — Голубка помедлила, прежде чем продолжить: — Ты оказываешь мне огромное доверие. Это честь для меня.

— Ты дала слово, что будешь с нами честна, — заметила прагматичная Зора. — Мы приняли твое слово, а значит, мы тебе доверяем.

— И будем доверять, пока ты не дашь нам повода сомневаться, — добавила Мари.

— А… а что будет, если вы на нас рассердитесь? — тихо спросила Лили.

— Рассердимся? — переспросила Мари. — Из-за того, что вы лжете?

— Нет! — торопливо воскликнула Лили. — Мы с госпожой ни за что не будем лгать, ведь она дала вам слово.

— В Стае все споры разрешаем мы с Мари. Если у вас возникнут какие-то проблемы, обращайтесь к нам, — сказала Зора.

Ник вернулся к их маленькой компании и уселся рядом с Мари.

— Ты назвала Голубку своей госпожой, — сказала Мари. — Что ты имела в виду?

— Простите. Я не хотела…

Голубка подняла тонкую руку, знаком останавливая Лили.

— Сознательно скрывать, чем мы жили до того, как присоединились к этим добрым людям, — все равно что лгать, Лили. Я не стану этого делать. — Голубка повернулась к Мари. — Лили называет меня госпожой, потому что она была моей Помощницей в храме Бога-Жнеца. А я была оракулом божественной воли.

— Что это за Бог-Жнец? Существо с рогами оленя, которое ты зовешь Смертью? — спросил Ник.

— И да, и нет. До того, как Бог пробудился в теле нашего Заступника, Верного Глаза, наша богиня молчала. — Голубка повернула безглазое лицо к Лили. — Прости меня за то, что я сейчас скажу. Я поклялась говорить только правду, но, даже если бы я этого не сделала, мне давно следовало все тебе рассказать.

Лили недоуменно захлопала глазами.

— Простить тебя? Я не понимаю.

— Ты поймешь, друг мой. Я лишь надеюсь, что ты позволишь мне называть тебя так после того, что услышишь. — Голубка глубоко вздохнула и склонила голову, словно в молитве павшему богу. — До нашего с Лили побега я никогда не бывала за пределами Храма нашей Богини. Меня принесли туда младенцем, чтобы принести в жертву Жнице, но Стражницы — старухи, которых мой народ считал вестницами Богини, — решили, что меня коснулась сама Жница. Они пощадили меня. Я быстро поняла, что должна доказать свою ценность Стражницам, иначе они могли передумать и принести меня в жертву или хуже того — изгнать из Храма, обрекая на голодную смерть. И потому с самого детства я притворялась, что слышу голос Богини.

Лили ахнула и быстро прикрыла рот ладонью. Голубка понимающе кивнула. Она провела по лицу дрожащей рукой и продолжила:

— Правда в том, что притворялась не одна я. Притворялись все Стражницы. Все они были лжевестницами. Богиня не говорила ни с кем. А потом мой Верный Глаз вошел в Храм и избавил его от гнусных Стражниц, а меня пощадил. Как и я, он знал, что Жница нема — что все это было выдумкой старух, желающих сохранить власть над Народом. А еще он знал, где скрывается источник болезни, которая заражала и убивала людей.

— Зараженное мясо, — сказал Ник.

Голубка кивнула, не поднимая головы.

— Да, но не только. Он считал, что животные в нашем городе были заражены людьми, потому что те ели плоть Других и объединяли ее с собственной плотью в надежде исцелиться от струпной болезни.

— Звучит очень похоже на паршу, от которой страдает Племя, — заметила Мари.

— Так значит, старый стишок не врет. — Зора побледнела. — «Близ городов ты будь внимателен — остерегайся свежевателей».

— Я не знаю о других городах. Только о своем.

— Почему вы с Лили не заболели? — спросила Зора.

— Я никогда не ела мяса, и тем более мяса Других, — пояснила Голубка. — Сначала мне не позволяли старухи, а потом я сама решила этого не делать. Одна мысль о нем вызывала у меня отвращение.

— А я начала заболевать, прежде чем стать Помощницей Голубки, но я мала и всего лишь женщина, поэтому мне приходилось ждать, пока насытятся остальные, а это нередко означало, что мяса мне не достанется вовсе. Мне никогда не позволяли есть мясо Других. — Лили вытянула руку и закатала рукав. На сгибе локтя виднелось несколько маленьких нарывов. — Видите? Дальше они не пошли.

— А когда она оказалась со мной, я позаботилась о том, чтобы она ела то же, что мой Верный Глаз, — а он ел только зверей, которых находил в самой чаще леса. Именно охота на здоровую дичь натолкнула его на мысль о Древесном Племени, — сказала Голубка.

— Лили, я дам тебе мазь, которая успокоит зуд. Завтра будет третья ночь, когда мы призываем силу луны и очищаем Стаю. Тогда ты окончательно исцелишься от болезни.

Лили благодарно поклонилась ей.

— Спасибо, Жрица Луны Зора.

— В словах Голубки есть смысл, — протянула Мари. — Запрет на поедание человеческой плоти — один из фундаментальных законов, которые передаются из поколения в поколение. У него должна быть причина, и дело не только в том, что это гнусно. Это вызывает болезнь. Так, выходит, ваш Верный Глаз и есть Бог Смерти?

— Нет! Он был моим возлюбленным — моим Заступником. Он был добр ко мне, заботился обо мне, но каким-то образом пробудил Бога-Жнеца — Бога Смерти. Мой Верный Глаз был честолюбив, но его честолюбие было направлено на благо Народа. Простите меня за эти слова, но он собирался разбить Древесное Племя и увести Народ в чистый лес.

— Вот только теперь из-за него этот лес уже не чист, — сдавленным от злости голосом сказал Ник.

— Он не хотел заразить лес, — сказала Голубка. — Но он изменился, когда в нем пробудился Бог. Сперва я не понимала, что происходит. Я думала, он просто делает то, что должен, чтобы помочь Народу покинуть город. Я ошибалась. Смерть оставил на Верном Глазе свое клеймо и постепенно поглотил моего возлюбленного, так что от него совсем ничего не осталось. Тогда Смерть начал менять и Народ — свежевать животных заживо и прикладывать их плоть к ранам людей, чтобы те приобрели звериные черты, — хотя не думаю, что кто-то из них слился со зверем так, как Смерть.

— Он сделал это с Тадеусом, когда схватил его, верно? — спросил Ник. — Срезал для него плоть с его же терьера.

Все так же не поднимая головы, Голубка кивнула.

— Да.

— И отравил животных в лесу, чтобы ослабить Племя.

— Да.

Ник отшвырнул миску в сторону и хотел было встать, но Мари остановила его, мягко прикоснувшись к его руке.

— Столько страданий! — Ник затряс головой. — Ее народ причинил нам столько страданий.

— Я никому не желала зла. Мы с Верным Глазом лишь хотели избавить от страданий свой народ.

— И вы это сделали. Смерть уничтожит то, что осталось от Древесного Племени, — сказала Мари. — Почему же вы не празднуете победу со своим Богом?

— Праздновать? — Голубка поморщилась, словно съела пригоршню кислых ягод. — Нет. У Народа больше нет причин для праздника. Есть только Смерть и Его желания. Когда я поняла это, мы с Лили обратились к Богине Жизни, которую вы, кажется, зовете Великой Матерью-Землей. Она услышала мои молитвы и привела меня к вам.

— Но ты сказала, что только притворялась оракулом вашей Жницы. С чего ты решила, что Мать-Земля тебя услышала? Что она вообще знает о твоем существовании? То, что ваш путь пересекся с нашим, скорее похоже на совпадение, — выплюнул Ник с горечью.

— Сон, — пояснила Зора. — Сон Мари.

— Сон?

Мари кивнула.

— Мне приснилась голубка, которая прилетела ко мне в поисках убежища. Голос матери велел защитить ее, но лишь при условии, что она поклянется говорить Жрице Луны только правду.

— А, тот сон. Я благодарна за него, но дело не только в нем, — сказала Голубка. — Смерть хочет пробудить во мне свою супругу — хочет, чтобы Богиня Жизни поглотила меня, как Он поглотил моего Верного Глаза, — но, слушая Бога, я поняла, что Богиня не разделяет Его намерений. Потому я сбежала. В надежде на то, что, возможно, смогу послужить Богине иначе.

— В качестве лжеоракула? — поинтересовался Ник.

Голубка подняла на него безглазое лицо.

— Нет. Никогда. Я больше ни дня не буду притворяться. — Она повернулась к Лили и протянула ей руку. Помедлив, подруга ухватилась за нее. — Прости меня, Лили. С этого дня я никогда больше не буду обманывать ни тебя, ни кого-либо еще.

— Я прощаю тебя, госпожа. — Голос Лили дрожал.

— С остальными будет сложнее. Особенно с теми, кто раньше был частью Древесного Племени, — сказал Ник. Он наклонился и быстро поцеловал Мари. — Я проверю собак и помогу Антресу выставить первых часовых.

И, не сказав больше ни слова, он зашагал прочь.

— Будьте готовы, — сказала Зора. — Боюсь, Ник не единственный, кто отреагирует на вашу историю таким образом.

— Я готова. И я готова завоевать доверие Стаи, Жрица Луны Зора.

— Не думаю, что ты сможешь его завоевать, — сказала Мари. — Тебе придется его заслужить.