Всадница ветра

Ф. К. Каст, 2018

Мари, Ник и уцелевшие люди их клана и племени, объединившись в Стаю, отправляются в долгий путь, чтобы найти новые земли и жить там в мире и согласии со своими животными-спутниками. Их подстерегает множество опасностей, главная из которых исходит от страшного человека, называющего себя Богом Смерти, и его приспешников… Тем временем в далеких зеленых степях юная Ривер из народа всадников готовится к ежегодному испытанию – главному событию в ее жизни. Ривер не только заботится о своей лошади, но и тайно опекает дикого жеребца по прозвищу Призрак. Она еще не знает, что свободолюбивому коню с серебристо-белой гривой суждено сыграть важную роль в судьбе людей Табуна и Стаи.

Глава 4

Два года назад — равнины Всадников Ветра — близ весенней стоянки Табуна Мадженти

Что за ними с Анджо следят, Ривер поняла еще до того, как над равниной раздался грозный крик летуна. Благодаря духовной связи она чувствовала напряжение Анджо, но решила было, что двухлетка просто волнуется, потому что сегодня им предстоял первый официальный выезд, которого они с кобылой ждали весь год. Сегодня, спустя семнадцать лет грез и ожидания, мечтаний и желаний, Ривер станет Всадницей ветра.

И вместо того, чтобы довериться лошади, остановиться и попытаться понять, что ее встревожило, Ривер послала Анджо успокаивающие мысли, заверяя ее, что все хорошо — что они готовы к своему первому выезду, — а потом ускорила шаг и затрусила рядом с Анджо, удаляясь от весенней стоянки табуна Мадженти. Идея оправдалась лишь наполовину. Ривер предположила, что Анджо успокоится, если никто не будет им мешать, и, говоря откровенно, она была согласна со своей спутницей. Двухлеток обычно объезжали медленно, осторожно, под надзором старших лошадей и их Всадников, но Анджо и Ривер, как обычно, думали одинаково.

Они были не просто двухлеткой и Всадницей. С того самого дня, когда Анджо выбрала себе Всадницу, в табуне Мадженти не стихали разговоры о том, кто станет следующей Старшей кобылой и ее Всадницей, — и Табун почти единодушно склонялся к тому, что это будут Анджо и Ривер. На то были причины. Анджо обещала стать кобылой удивительной красоты, а учитывая, что десять лет правления Эхо подходили к концу, Табун, естественно, строил догадки. Неудивительно, что Табун делал ставки на одаренную дочь Всадницы, чья кобыла вела за собой Табун десять долгих лет, за которые родилось невиданное число сильных, здоровых жеребят и счастливых Всадников. Скрыться от сплетен и предположений было решительно невозможно, и обычно Ривер их просто игнорировала. Как говорила мать: «Будь лучшей версией себя, а не той, какой тебя хотят видеть другие». Но это не означало, что в их первый выезд Ривер и Анджо нуждались в зрителях.

Вот почему они покинули стоянку на рассвете и теперь целеустремленно шагали прочь от вездесущего Табуна.

Заслышав пронзительный визг летуна, Анджо вскинула голову и фыркнула. Ривер захлестнула волна ее страха.

— Тс-с, все хорошо, Анджо. Я пока ничего не вижу.

Прикрывая глаза ладонью от утреннего солнца, Ривер осмотрела небо у них за спиной. Далекий крик летуна как будто доносился спереди, но эти опасные твари умели вводить в заблуждение. Пытаясь убежать от пронзительного крика летуна, ничего не подозревающая добыча попадала прямиком под удар чудовища. Но Ривер нельзя было назвать добычей.

— Время еще есть. Смотри, вон граница леса. — Ривер указала на зеленое пятно, которое, казалось, было невозможно далеко от них. Летуны нападали на добычу только на открытом пространстве. Даже редколесье мешало им пикировать и вцепляться в жертв. — Там мы будем в безопасности. Пойдем, я буду держаться за тебя, чтобы не отстать.

Ривер крепко взялась за длинную гриву Анджо, и крупная кобыла, перейдя с рыси на легкий галоп, едва не поволокла Ривер за собой.

Но Анджо вовремя остановилась, всхрапнула, мягко боднула Ривер лбом, а потом — так, словно делала это каждый день, — согнула колени, приглашая девушку сесть верхом.

— Ты ведь знаешь, что нельзя. Твои кости еще не окрепли, чтобы нести меня на бегу. Нельзя рисковать нашим будущим — десятилетиями, которые у нас впереди. Ты можешь пораниться или, чего доброго, сломать ногу. Нет, я не отстану, если буду держаться за тебя. Я же говорю, время у нас есть.

Крик летуна раздался снова — на этот раз ближе. Ривер оглянулась и окинула взглядом небо. Похолодев, она различила темный силуэт, который кружил вдалеке, приближаясь к ним с каждым взмахом крыльев. С того места, где они находились, существо выглядело обманчиво безобидно. Но Ривер знала, что это не так. Летуны умели притворяться простыми стервятниками, хотя вместо перьев у них были кожистые крылья, покрытые чешуей, и темный мех, покрывающий их лукообразные тела. В отличие от обычных падальщиков они питались свежей добычей, атакуя с неба и поедая ее живьем. Один крошечный укус острых, как бритва, зубов — и жертва получала такую дозу яда, что ее мгновенно парализовывало, так что тварь могла медленно поедать свою добычу, которая была не в состоянии ни двигаться, ни звать на помощь, ни даже просто кричать.

Анджо снова всхрапнула и беспокойно затрясла головой, но не встала, даже когда охотничий крик летуна раздался опять — на этот раз гораздо ближе. Анджо дрожала, и разум Ривер заполнило страстное желание убежать.

— Ты права. Если кого-то из нас цапнет летун, будущего у нас не будет. — Ривер приблизилась к голове Анджо и заглянула в прелестный карий глаз своей спутницы. — Мы будем осторожны. Мы не будем разгоняться сильно — только чтобы успеть до деревьев прежде, чем нас настигнет летун. — Она положила руку на широкий лоб кобылы. — Не таким я представляла себе наш первый заезд.

Анджо хлестала себя по бокам хвостом, всем своим видом показывая, что согласна.

Быстро, но осторожно Ривер отступила к плечу Анджо, ухватилась за гриву и скользнула на широкую, гладкую лошадиную спину.

Анджо без усилий поднялась на ноги и немного погарцевала, привыкая к весу Ривер. Разумеется, за минувший год Ривер ложилась на спину своей кобылы несчетное число раз, постепенно подготавливая ее к своему весу. Ни в одном из табунов лошадей не торопили брать на спину Всадников, и это была одна из причин, почему такие пары здравствовали долгие десятилетия. Анджо уже успела привыкнуть к легкой Ривер, хотя раньше девушка никогда не садилась на ее спину всем весом.

Несмотря на парящего над ними летуна, Ривер охватило радостное возбуждение и гордость. Она подалась вперед и погладила Анджо по лоснящейся шее.

— Ты умница — ты просто идеальна!

Летун завизжал снова, пронзительно и громко, и на этот раз звук донесся спереди. Ривер не стала тратить время и оборачиваться. Она и без того знала, что увидит: темный силуэт в небе, который приближается к ним со спины. Она сжала бока Анджо бедрами.

— Пошли!

Анджо легким, мягким галопом сорвалась с места. Ривер пригнулась к ее шее, подбадривая ее, но в то же время приговаривая: «Тише, тише, Анджо. Время есть. Не спеши, моя хорошая».

Кобыла шла ровно и уверенно, и хотя Ривер ездила верхом с тех пор, как научилась ходить, от гладкого галопа Анджо ее охватила безумная радость.

А потом случилось это. Удивительная волшебная связь, которая зародилась между ними год назад, когда Анджо выбрала Ривер, разрослась, укрепилась и наконец обрела законченность. Ривер задохнулась от нахлынувших на нее новых ощущений. Ее обоняние вдруг обострилось, зрение стало кристально-четким, превысив пределы человеческих возможностей. А еще Ривер знала то, что не мог знать человек. Она чувствовала, что на них ведется охота, — ощущала грозящую им опасность с небес. Она разделила с Анджо ее едва сдерживаемую панику и машинально направила кобыле успокаивающие мысли: «Мы доберемся до деревьев. Все будет хорошо». Ее заполнила сила. Ривер чувствовала мощь кобылы, чувствовала, как разогреваются и работают ее мышцы, а копыта бьют по мягкой зеленой траве.

— Ох, Анджо! Так вот о чем говорили мама и другие Всадники — о чувствах, которые ты разделяешь с лошадью и понимаешь, только когда сама становишься Всадницей. Это невероятно!

Кобыла прянула ушами, чтобы лучше ее слышать, и Ривер рассмеялась, потому что и слух у нее благодаря связи с Анджо стал лучше.

— КРА-А-А! КРА-А-А!

От вопля летуна кобыла и ее Всадница задрожали. На этот раз все обостренные чувства Ривер кричали: «ОПАСНОСТЬ!» Она изогнулась, чтобы посмотреть на небо у них за спиной.

Летун нагонял их. Еще несколько секунд — и хищник сложит свои чешуйчатые крылья и спикирует на них.

Ривер прикинула расстояние до границы леса, которая с каждым мгновением становилась ближе, и поняла, что, если не прибавить шагу, они просто не успеют. Она зарылась пальцами в гриву Анджо, борясь с желанием сорвать с пояса кожаный ремень, вложить в него короткое копье, развернуть кобылу и метнуть оружие, усилив бросок энергией несущейся на полной скорости лошади весом в тысячу фунтов. Но они с Анджо еще не упражнялись в метании копья. Команды Всадников и двухлеток приступали к тренировкам лишь после первого выезда, когда их связь становилась абсолютной. У Ривер была меткая рука, но она понимала, что ее неопытность может их погубить.

Ривер мысленно выругала себя за то, что не взяла с собой лассо, — кидать веревку она училась с самого детства. Метание лассо давалось ей легко, и она не сомневалась, что могла бы забросить ее на шею летуну. «Чтоб я еще раз хоть на минуту рассталась с веревкой!»

Нет. Она не могла дать летуну отпор — по крайней мере, на открытом пространстве. Ривер быстро приняла решение. Она склонилась к шее Анджо, покрепче сжала ей бока и произнесла слова, которых молодая лошадь ждала уже давно:

— Беги, Анджо! Беги!

Ривер почувствовала исходящую от кобылы волну облегчения, и в ту же секунду ее шаг удлинился, а копыта гулко застучали по земле. Ветер хлестнул Ривер по щекам, на глаза навернулись слезы, а дыхание перехватило, но ее лицо озарилось свирепой улыбкой. Анджо неслась по прерии, как стрела. Трава доходила кобыле до колена, и Ривер казалось, что они летят над зеленым океаном.

Деревья приближались; обостренные чувства подсказали Ривер, что неподалеку от границы леса бежит ручей. Она ощутила и что-то еще — что-то темное и дикое; что-то опасное. И тогда Анджо вскинула голову и затормозила.

— Что такое? — крикнула Ривер, вглядываясь в тень деревьев и пытаясь понять, какую опасность почувствовала Анджо.

Жеребец возник словно из ниоткуда. Позднее Ривер поняла, что, должно быть, не заметила его из-за растущего перед деревьями кустарника, но в тот миг его появление выглядело как сущее колдовство. С диким ржанием он кинулся наперерез Анджо и, ощерившись, ухватил ее зубами, вынуждая повернуть влево. Кобыла запаниковала и шарахнулась в сторону, чуть не сбросив Ривер, которой оставалось только вцепиться в гриву покрепче и во все глаза смотреть на прекрасного, но совершенно обезумевшего жеребца.

— Призрак! — Она с трудом понимала, что происходит, но безошибочно узнала молодого жеребца. — Стой! Уйди с дороги!

Она даже попыталась пнуть его ногой, но конь был слишком быстр. Он продолжал теснить Анджо влево, так что теперь они скакали вдоль границы леса. Анджо прижала уши и, кося глазом, злобно заржала на жеребца.

Внезапно Призрак изменил направление и прикусил ее за круп в последний раз, на этот раз тесня к деревьям, а потом резко остановился и повернулся к летуну.

— Пошла! Пошла! — кричала Ривер на Анджо, но ее не требовалось подгонять. Никуда не сворачивая, они наконец влетели под защиту деревьев.

Сдавив коленями бока Анджо, Ривер развернула кобылу. Летун спикировал на жеребца. Призрак заржал и, оскалив зубы, ударил копытами. Летун вышел из пике и, сделав еще один круг, пошел на второй заход.

— Призрак! — закричала Ривер. — Беги сюда, под деревья!

Но молодой жеребец ее словно не слышал. Она видела, как сверкают белки его глаз, как с диким ржанием он вскидывает голову, кипя от ярости, которую готов обрушить на летуна. Черная тварь завизжала снова.

— КРА-А-А! КРА-А-А!

Призрак заржал в ответ и закружил на месте, не выпуская летуна из виду.

— Вот дерьмо! — вполголоса выругалась Ривер. «Он не отступит, а я не стану сидеть здесь и смотреть, как его убивают». Анджо отскочила в сторону, всхрапнула и затрясла головой, умоляя Ривер помочь жеребцу. Ривер сорвала с пояса широкий кожаный ремень и выхватила из притороченной к седлу сумки метательный дротик. Быстро подцепив изогнутый конец короткого копья к длинному ремню, она сдавила бока кобылы ногами.

— Я с тобой, Анджо. Мы еще не тренировались вместе, но у нас получится. Должно получиться. Нельзя, чтобы эта тварь добралась до Призрака.

Она представила, как они с Анджо мчатся к жеребцу и она кидает в летуна копье.

Анджо напрягла мышцы и приготовилась.

— КРА-А-А! КРА-А-А!

Призрак излучал силу и ярость. Он встал на дыбы и, когда хищник с визгом спикировал на него, нанес летуну страшный удар передними копытами. На этот раз он почти попал, но тварь извернулась в воздухе, чудом избежав его крепких зубов.

— Давай! Пошла, Анджо! Пошла!

Уговаривать кобылу не пришлось. Она вырвалась из-под деревьев и помчалась к разъяренному жеребцу.

Хищник кружил над головой Призрака, готовясь к новой атаке. Он сложил кожистые крылья, прижав их к жирному телу; на кончике клюва поблескивал яд. Ривер на полной скорости метнула копье. Это был хороший бросок — не смертельный, но копье задело летуна, прочертив у него на спине кровавую борозду и сбив его на землю, где Призрак, яростно взревев, принялся топтать его копытами, пока от летуна не осталась одна кровавая каша, смешанная с травой и землей.

Ривер торопливо перебросила метательный ремень через плечо и достала нож, который она, как любой член Табуна, носила с собой во время выездов в прерию. Анджо приблизилась к жеребцу. Всего одна царапина ядовитого клюва даже мертвого летуна могла искалечить Призрака — возможно даже, на всю жизнь, — и, едва Анджо остановилась, Ривер спрыгнула на землю и подскочила к нему.

— Тише, малыш! Успокойся! — ласково обратилась она ко взбешенному жеребцу.

Она бросила взгляд на кровавое месиво, которое прежде было летуном, и почувствовала прилив облегчения. От ящероподобной птицы осталось отвратительное пятно, которое уже не представляло угрозы ни для Призрака, ни для кого-либо еще. Она взглянула на золотистого жеребца.

— Тише, малыш. Ты его убил. Все хорошо. Все хорошо.

Жеребец прекратил метаться и молотить копытами мертвого летуна и повернулся к Ривер и Анджо. Всхрапнув, он отпрянул в сторону и насторожил уши. Казалось, он готов в любую секунду сорваться с места, так что Ривер сосредоточилась на своих эмоциях. Любой член Табуна знал, что эквины чувствуют все, что испытывают люди, — даже те, у которых нет своей лошади. Ривер замерла и постаралась успокоиться и дышать глубже, и, чем уверенней чувствовала себя она, тем спокойнее становился жеребец.

Анджо тонко заржала, подбадривая Призрака.

— Хорошо… Хорошо, — пробормотала Ривер. — Что ты здесь делаешь, Призрак?

Она шагнула ближе; он фыркнул и попятился. Ривер как никто другой знала, что не стоит преследовать робкую лошадь, а потому повернулась к Анджо. Шкура кобылы была мокрой от пота и исходила паром, но дыхание уже выравнивалось. Нашептывая успокаивающие слова, Ривер тщательно ощупала мокрые ноги Анджо, проверяя, нет ли прогибов и ссадин. Кобылу до сих пор слегка потряхивало, но в остальном она, кажется, была в полном порядке.

— Нам нужен песок и вода. Я почуяла воду в лесу. Посмотрим, что там, — сказала она Анджо. Она обняла кобылу за шею, но прежде, чем они вернулись под кроны деревьев, Ривер поймала любопытный взгляд жеребца — который явно был адресован им с Анджо. — Пойдем, — позвала она. — Пойдем с нами, красавчик. Позаботимся и о тебе. — Она прищелкнула языком, и они с кобылой направились в сторону леса.

На Призрака Ривер не оглядывалась. В этом не было нужды. Благодаря пробудившимся в ней чувствам она знала, что он идет за ними, как знала это Анджо. Не прошли они и нескольких ярдов, как Ривер услышала шум бегущей воды. Вдоль пологих берегов росли дубы и кустарники, а у самой воды, у песка, раскинулись ивы.

Анджо охотно побрела в воду, и Ривер, быстро сбросив штаны, поспешила за ней. Она сняла дорожный мешок с потной спины кобылы и отнесла на берег, пока кобыла пила из неглубокого, но быстрого ручья. В мешке Ривер отыскала кусок плотной конопляной ткани и начала обтирать лошадь, пока та довольно вышагивала по песчаному дну.

— Умница. Не выходи пока из воды. Пусть связки остынут.

Ривер присела, снова ощупала ноги Анджо и с облегчением выдохнула, не обнаружив признаков травмы или перенапряжения. Анджо мысленно успокаивала Ривер и мягко подталкивала ее носом, когда вдруг насторожила уши и всхрапнула.

Призрак присоединился к ним. Внимательно осмотрев кобылу и Всадницу, он опустил морду в воду. Ривер продолжила обтирать Анджо, исподтишка поглядывая на жеребца.

За минувший год он заметно вырос, и она с удовольствием отметила, что он в хорошей форме. Каким-то чудом ему удалось пережить долгую холодную зиму без видимых последствий. Конечно, его красивая серебристая грива и хвост были покрыты колтунами, но в остальном он выглядел здоровым. После того, как Призрак сбежал со Сборного места, о нем долго судачили, но в конце концов все пять табунов согласились, что жеребенок был порченым. Никто — даже Ривер — не думал, что он выживет в одиночку. Мать Ривер считала, что, хотя жеребенок выглядел здоровым и сильным, у него был внутренний, незаметный до поры до времени порок, который стал бы для него роковым. В конце концов, здоровые стригунки всегда выбирали себе Всадника. Лишь больные и увечные жеребята не создавали связь с человеком. Ривер не хотелось в это верить, но она видела все своими глазами. Призрак перемахнул прямо через ее голову, чтобы сбежать с Избрания, а значит, с ним что-то было не в порядке.

За этот год его никто не видел — ни члены табуна Мадженти, ни гости из других табунов, — хотя его не раз пытались искать общими силами. Все решили, что несчастный жеребенок сбежал, чтобы умереть в одиночестве. Печально, но такова была великая, бесконечная спираль жизни.

Теперь же он, лучась здоровьем, стоял перед Ривер и по загадочным причинам испытывал желание их защищать.

Ривер пальцами расчесывала запутанный хвост Анджо, когда Призрак приблизился к кобыле. Он шел медленно, опустив голову, и слегка пританцовывал, рисуясь.

Пока Анджо наблюдала за ним, Ривер тихонько перешла к ее голове и принялась приводить в порядок гриву, как бы не замечая Призрака. Жеребец подошел ближе, негромко заржал и вытянул шею по направлению к кобыле.

— А, вот оно что. Тебе нравится моя Анджо. — От звука ее голоса он отпрянул, но Ривер снова повернулась к Анджо и продолжила причесывать кобылу, обращаясь к Призраку. — Я тебя понимаю. Она идеальна, правда? — Ривер улыбнулась, когда жеребец заинтересованно прянул ушами.

Ей в голову пришла идея.

— Пойдем, Анджо, давай закончим на берегу.

Ни кобыла, ни Всадница даже не взглянули на Призрака, но они слышали, как он бредет за ними по воде. Пока Анджо щипала молодую траву на берегу, Ривер натянула штаны и, покопавшись в дорожном мешке, достала любимое угощение Анджо — сладкую весеннюю морковку. Захватив горсть моркови, она вернулась к Анджо, которая, позабыв о траве, с удовольствием переключилась на угощение.

Когда жеребец вышел из воды и неуверенно подошел к Анджо, Ривер медленно подняла еще одну морковку.

— Эй, красавчик. Хочешь? У меня еще много. Это наша награда за первый выезд. Мы не думали, что придется делиться, но и не ожидали, что выезд окажется таким напряженным.

Стараясь двигаться как можно более плавно, Ривер протянула жеребцу морковку.

Призрак всхрапнул и попятился. Ривер улыбнулась и пожала плечами.

— Не хочешь — не надо. Анджо их обожает. Держи, моя славная девочка.

Она протянула морковку кобыле. Та поспешно взяла ее в уже набитый рот и довольно захрустела.

Когда Ривер отвернулась от жеребца, Призрак снова сделал в их сторону несколько шагов. Она подняла еще одну морковку.

— Передумал?

Она предложила морковку снова. На этот раз жеребец изо всех сил вытянул шею, чтобы взять морковку губами, после чего торопливо выхватил ее из руки Ривер и отошел в сторону, чтобы съесть.

Ривер протянула ему еще одну, порадовавшись, что взяла лакомства с запасом.

— Хочешь еще? Мы не против поделиться. В табуне Мадженти ее полно. Тебе стоит пойти с нами. Мы бы распутали тебе гриву и хвост.

Она говорила небрежно, словно они с Анджо каждый день натыкались на диких жеребцов, и, пока она говорила, Призрак понемногу придвигался к ним, пока не оказался прямо перед Ривер и Анджо.

— Держи, красавчик.

Она дала ему следующую морковку. На этот раз он не отступил, чтобы ее съесть, и Ривер поспешно вернулась к мешку, выудила оттуда еще несколько и вручила одну Анджо, а вторую Призраку. Жеребец принял ее мгновенно — и тогда Ривер воспользовалась возможностью и погладила его по широкому лбу.

Он всхрапнул и застыл, но не сдвинулся с места.

— Хороший мальчик! Славный мальчик. Почему ты сбежал со Сборного места? Что ты здесь делаешь совсем один? — пробормотала Ривер, пока он жевал морковь, медленно приблизилась к нему вплотную и, проведя руками по его шее, принялась распутывать узлы на его серебристой гриве. Призрак вытерпел ее прикосновение, но, когда она нагнулась, чтобы ощупать его ноги, шагнул в сторону — мол, не настолько они близки.

Пока.

— Поняла, поняла. Я бы тоже не позволила незнакомцам трогать себя за ноги, — сообщила ему Ривер и, вернувшись к шее, продолжила пальцами расчесывать его запутанную гриву, жалея, что не взяла с собой деревянный гребень Анджо. Он позволил ей тряпкой стереть с него пот, и Ривер не смогла сдержать восхищения при виде его развитой мускулатуры и гладкой золотистой шкуры. — Не вижу в тебе ничего неправильного. По-моему, ты великолепен — в точности такой, каким я представляла тебя, когда ты был еще годовалым стригунком.

Под ее спокойными, уверенными руками Призрак расслабился, и вскоре они с Анджо бок о бок щипали траву, пока Ривер приводила в порядок гриву и хвост жеребца. Поддавшись порыву, Ривер сняла с гривы Анджо несколько ярких пурпурных лент с тонкой вышивкой и с молчаливого согласия Призрака вплела их в его серебристую гриву.

— Ну вот, теперь любой, кто тебя увидит, поймет, что ты из табуна Мадженти, и мы обязательно о тебе услышим — о том, что по прерии бродит золотистый жеребец в цветах Мадженти. — Произнеся эти слова вслух, Ривер ощутила страшную печаль. Она хотела было сделать из метательного ремня простенький недоуздок, но быстро отмела эту идею. — Я с таким трудом завоевала твое доверие. Я знаю, что потеряю его, если попытаюсь увести тебя с нами силой. Поэтому, Призрак, я буду надеяться, что ты пойдешь за нами сам — потому что ты устал от одиночества. Через семь дней Избрание. Могу поспорить, ты найдешь своего Всадника, если попробуешь еще раз. Знаешь, ведь не всех людей выбирают с первого раза. Может, с тобой вышло так же: просто твое время еще не наступило, — сказала она, поглаживая жеребца по золотистой шее, почесывая его широкий лоб и украшая его гриву цветами Мадженти.

Жеребец даже прикрыл глаза, согнул одну заднюю ногу и задремал — хотя, когда Анджо, которая паслась рядом, отходила слишком далеко, он просыпался и шел за ней.

— Прогресс, — сказала Ривер, поглаживая жеребца по шее. — Посмотрим, насколько далеко нам удастся зайти. Мы возвращаемся в Табун, и нам бы очень хотелось, чтобы ты пошел с нами. — Она потрепала его напоследок и вернулась к своей кобыле.

Анджо не медлила ни секунды: благодаря их связи она в точности поняла, что нужно ее Всаднице, и согнула передние ноги, чтобы Ривер могла на нее сесть. Ривер толчком развернула Анджо, и они пересекли ручей и поднялись по пологому берегу к границе леса.

Перед тем, как выехать на необозримый зеленый простор, Ривер внимательно вгляделась в небо, прислушиваясь к своим обостренным чувствам, и не обнаружила признаков опасности. Она обернулась. Призрак держался всего в нескольких футах от них и наблюдал, насторожив уши. Ривер показалось, что в его больших карих глазах стоит печаль.

— Пойдем с нами, красавчик, — подбодрила она его. — Пойдем с нами домой.

Она прищелкнула языком, но Анджо, сделав пару шагов, остановилась и всхрапнула, глядя на самый край редколесья.

Ривер была достаточно опытна, чтобы не понукать лошадь. Анджо была чем-то обеспокоена — она не боялась, но что-то рядом с ними ее тревожило. Призрак вдруг оказался рядом и встал перед Анджо, не давая ей пройти вперед.

— Да что с тобой…

И тут она их увидела. Часть стаи метнулась от густого кустарника к поваленному дереву и затаилась там в ожидании.

— Йоти!

Ривер задрожала. Внешне йоти напоминали собак размером со взрослого кролика. Поодиночке эти зубастые агрессивные зверьки могли докучать, но в целом были неопасны. Но йоти никогда не ходили поодиночке. Они путешествовали огромными стаями в двадцать пять, а то и тридцать особей. Хотя даже такое количество йоти не могло причинить серьезного вреда лошади — и даже годовалому стригунку, — лошади были их излюбленной добычей, поэтому они изобрели свой способ охоты.

— Тут повсюду норы!

Теперь, зная, что йоти рядом, Ривер без труда различила их норы. Вся прерия перед ними была изрыта ямами, которые они с Анджо не могли заметить, пока мчались к обманчиво безопасному лесу.

По спине Ривер поползли мурашки. Она посмотрела на Призрака.

— Вот почему ты гнал отсюда Анджо. Ты нас спас. Спасибо! Спасибо тебе! — Призрак, словно все понимая, вскинул голову. — Пожалуйста, пойдем с нами. Обещаю, я о тебе позабочусь — помогу тебе найти своего Всадника. — Она бросила взгляд на небо и добавила: — Нам пора идти. Нам и без того придется возвращаться в сумерках — задерживаться нельзя.

Она позвала Анджо, и кобыла зашагала вперед, осторожно обходя ловушки йоти.

Когда смертельные ямы остались позади, Анджо перешла на ровную расслабленную рысь. Они не торопились, чтобы не перегружать ее молодые суставы и связки, и должны были вернуться в Табун к закату. Призрак рысил рядом — но лишь до тех пор, пока Анджо не свернула к весенней стоянке Табуна. Когда они повернули, жеребец метнулся в противоположном направлении. Анджо притормозила, и они с Ривер провожали золотистого жеребца взглядом, пока его силуэт не растворился на фоне темнеющего горизонта.

Ривер чувствовала разочарование Анджо; она и сама его испытывала. Она вздохнула и причмокнула, и кобыла послушно зашагала дальше, хотя еще несколько раз оборачивалась на опустевшую прерию.

— Знаю, — сказала ей Ривер. — Но нельзя же его заставлять. Я расскажу маме о том, что случилось. Может, она…

Анджо заржала и встряхнула гривой, и Ривер охватило ощущение протеста.

Удивленная такой реакцией, Ривер потрепала ее по шее.

— Ладно, ладно. Не хочешь, чтобы я рассказывала о Призраке? Не буду. — Она почувствовала облегчение Анджо и решила, что согласна с кобылой. — Ты права. Пусть это будет наш секрет. Уж не знаю, почему, но он явно не хочет возвращаться в Табун. Так что мы с тобой просто будем его навещать — с морковкой. Может, когда-нибудь он доверится нам, вернется домой и снова станет частью Табуна.

Анджо согласно фыркнула, и Ривер улыбнулась, представляя выражение лица матери, когда они с Анджо вернутся на стоянку в компании золотистого жеребца.

— А говорят, что в Табуне ничего не происходит без ведома Старшей кобылы и ее Всадницы. Ха! Представляю, как все удивятся, когда увидят Призрака, — даже мама и Эхо!

Когда солнце село за горизонтом, они неторопливой рысью вошли в весенний лагерь табуна Мадженти, который раскинулся среди каменных монолитов, отмечавших точки схождения энергетических линий. Эти камни были не так велики и многочисленны, как монолиты на Сборном месте, но в гроте в центре спирали мог разместиться весь табун Мадженти, и, хотя красивые пурпурные шатры с гордо реявшим знаменем Мадженти расположились перед гигантской расселиной, при первых признаках непогоды или хищников Табун — весь до последней лошади — мог отступить под безопасные своды пещеры, а запасы продовольствия и подземная река позволяли жить внутри много месяцев.

Ривер собиралась сразу пойти в отдельный шатер, который она делила с Анджо, — подарок матери на Избрание — но не успела она пройти и пары шагов, как несколько человек поприветствовали их с Анджо («Благослови тебя Мать-Кобылица, Всадница ветра!»), а когда все поняли, что они вернулись со своего первого выезда, вокруг них поднялось радостное волнение.

Она постаралась непринужденно отмахнуться от поздравлений и поторопила Анджо, чтобы скорее добраться до шатра, но прежде чем они успели нырнуть под защиту полога, Ривер заметила несколько Всадниц вокруг центрального монолита. Под предводительством ее красивой и сильной матери они исполняли танец ветра. Под ритмичный бой барабанов они перетекали из одной позы в другую — это развивало силу и гибкость, учило сосредоточиться на текущем моменте и черпать из него энергию во времена тревог или войн. Анджо сбавила шаг, и они остановились полюбоваться на грациозный танец, поражающий сложностью движений, из-за которой тела танцующих блестели от пота.

Тут мать подняла голову и увидела Ривер и Анджо. Она жестом велела своей второй дочери, Эйприл, занять ее место, а сама заспешила к ним.

— Готовься. Сейчас получим, — пробормотала Ривер Анджо, и та дернула ушами, прислушиваясь.

— Дочь моя! Милая Анджо! — Дон нежно погладила кобылу по носу, и Анджо приветственно заржала. — Вижу, вы вернулись с первого выезда. Да благословит тебя Мать-Кобылица, Всадница ветра.

— Спасибо, мама.

Дон обошла Анджо, придирчиво осматривая ее и ощупывая, чтобы удостовериться, что она в порядке.

— Ну что? — спросила Ривер.

Дон вскинула брови.

— Ты не хуже меня знаешь, что не въехала бы на стоянку верхом, если бы с Анджо что-то было не в порядке.

— Тогда почему ты разглядываешь ее так, будто ищешь какой-то изъян?

— Во-первых, по привычке. Во-вторых, потому что я Всадница Старшей кобылы и заметила, что на твоей лошади ездили, причем на большой скорости, хоть я и вижу, что ты не забыла остудить ее и привести в порядок. — Дон положила ладонь на ногу Ривер. — Что случилось?

Ривер не растерялась и решила, что лучше всего как можно меньше лгать.

— На нас напал летун.

— Мать-Кобылица! Вы не ранены? Если это существо оставило на Анджо хоть одну царапину, яд в будущем может сказаться на ее здоровье. А ты? Он тебя не задел?

Дон принялась осматривать их снова. Наконец Ривер, не выдержав, соскользнула со спины Анджо, взяла мать под руку и повела ее к шатру.

— Мама, все хорошо. Мы не ранены. Мы были у леса, когда он нас заметил. Нам пришлось скакать галопом, но мы успели.

— Поэтому вы так поздно вернулись? Вам пришлось ждать, пока он улетит?

Ривер гордо вскинула подбородок.

— Нет, мы убили летуна. Мы опоздали, потому что я хотела, чтобы Анджо охладила ноги в ручье, а потом я дала ей немного попастись, пока обтирала.

Дон уставилась на дочь и остановилась бы, если бы Ривер не тащила ее за собой.

— Ты убила летуна.

— Я и мощные копыта, — покривила душой Ривер. — А еще мы с Анджо собираемся начать упражняться в метании копья — прямо сейчас.

— Ты убила летуна копьем!

— Ну чему ты удивляешься, мама? Я уже не ребенок. С сегодняшнего дня я официально Всадница ветра.

Дон провела дрожащей рукой по лбу, словно пыталась унять головную боль.

— Ривер, я не сомневаюсь в твоих способностях, но я беспокоюсь за тебя. Вот почему я хочу, чтобы ты прекратила свои одиночные вылазки и всегда брала кого-то с собой. В следующем году завершится правление Эхо. Ты сама знаешь, что Табун видит в тебе и Анджо наше будущее.

— Знаю, мама. Я никогда об этом не забываю — ни на секунду с тех пор, как Анджо меня выбрала. Но год — долгий срок. До Испытания Кобылицы может случиться что угодно. Как знать? Может, Мать-Кобылица нашепчет старейшинам имя другой пары. У Скай и Скаут первый выезд уже был, и они успели прекрасно сработаться. Может, Мать-Кобылица скажет старейшинам выбрать их.

— Это невозможно. Скай слишком много думает о себе, а Скаут, конечно, славная кобыла, но слишком хрупкая, чтобы стать во главе нового рода. Нет, Ривер. Вы с Анджо победите в Испытании Кобылицы и волей Совета и с моего благословения будете названы Старшей кобылой и ее Всадницей. Если только за этот год с вами ничего не случится. Вот почему ты должна всегда помнить о своих обязанностях перед Табуном и заботиться о себе и своей кобыле.

Ривер остановилась и повернулась к матери.

— Моя обязанность — учиться, получать опыт и становиться мудрой, как моя мать, но я не могу учиться, если меня постоянно контролируют и опекают. Клетка есть клетка, какими бы благими намерениями ни руководствовался тюремщик. И поэтому я говорю еще раз: я не буду ездить с сопровождением. Мне нужно набраться опыта, чтобы мы с Анджо могли доверять самим себе — нашим суждениям и решениям. Пожалуйста, не вынуждай меня прятаться и играть с тобой в глупые игры.

Мудрые каштановые глаза Дон пристально изучали Ривер.

— То есть ты не хочешь поделиться со мной мыслями?

— Вся в мать, — улыбнулась Ривер.

— Вот только твоя мать знала, когда прислушаться к старейшинам и голосу Великой Матери-Кобылицы, который раздается в шепоте степных трав.

— А кто принимает решения за тебя, мама? — без обиняков поинтересовалась Ривер.

Мать явно удивил вопрос, но она ответила не задумываясь:

— Я сама принимаю решения, хотя и ценю мнение окружающих, особенно Эхо. Ты прекрасно это знаешь.

— Знаю. И то, о чем я тебя прошу, ничем не отличается от жизни, которую ты ведешь, сколько я тебя помню. — Ривер мягко коснулась материнской руки. — Ты научила меня думать, прежде чем действовать, и рассматривать любую ситуацию с разных сторон. Позволь мне расти, мама. Я не смогу этого сделать, если ты будешь подавлять мою свободу.

Дон вздохнула.

— Похоже, мне остается только сдаться или превратиться в доброго тюремщика. — Помолчав, она добавила: — Но я хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь.

— Смотря какую.

Мать безмятежно улыбнулась и отвязала один из поясов, лежащих на ее бедрах. Это была нить ограненных камней цвета зимнего неба, которое вот-вот затянут снежные облака. Дон обернула нить вокруг талии дочери и, отступив на шаг, удовлетворенно кивнула.

— Будто для тебя делали. Это твои камни.

Ривер ошарашенно уставилась на пояс — первый в ее жизни. Такие носили только в табуне Мадженти. Пояс из драгоценных камней свидетельствовал о том, что его носительница — Видящая, обладающая способностью пробуждать спящие свойства кристаллов.

— Но, мама, я ведь не Видящая! Я только начала обучение.

Дон указала на пояс, низко сидящий на бедрах дочери.

— Что это за камень?

— Халцедон.

— Его главные свойства?

— Халцедон укрепляет мир и дружеские отношения. Это камень, который заботится о владельце, а в активной форме защищает от враждебности, гнева и тоски. Он пробуждает щедрость, отзывчивость, открытость и желание доставлять радость.

— Очень хорошо. Он потеплел от твоего прикосновения?

Ривер помедлила с ответом, прислушиваясь к непривычной тяжести на поясе, и действительно ощутила тепло, пульсирующее в такт ее сердцебиению.

— Да.

— Тогда я попрошу тебя дать слово, что ты будешь носить его всегда, когда вы с Анджо выезжаете — публично и в одиночку — на поиски опыта, необходимого мудрому лидеру.

Ривер встретила взгляд матери.

— Даю слово, что буду с гордостью носить его не снимая как подарок матери, которая милостью Великой Матери-Кобылицы достаточно мудра, чтобы позволить дочери…

— Учиться и расти, а со временем встать во главе Табуна, — закончила за нее Дон.

— Не все сразу, мама, — сказала Ривер, обнимая Дон.

— Говори что хочешь, но помни: Всадница Старшей кобылы всегда… — она замолчала, ожидая, пока Ривер продолжит традиционные слова.

— На шаг впереди Табуна, — закончили они вместе.

Ривер закрыла глаза и расслабилась в материнских объятиях, а в голове у нее стучало, вторя пульсу камней у нее на поясе: «Не все сразу… не все сразу…».