Краткая история экономической мысли

Хайнц Д. Курц (2017)

В этой краткой, но всеобъемлющей истории Хайнц Курц прослеживает долгую траекторию развития экономической мысли от ее зарождения в Древней Греции к систематической форме, которую она приняла в трудах классиков конца XVIII — начала XIX века, и до трудов таких ученых, как Пол Самуэльсон и Кеннет Эрроу. Внимательно наблюдая за тем, как экономические идеи зарождаются, забываются и вновь воскресают, Курц сосредоточивает свое внимание на тех мыслителях, которые придают старым идеям новую жизнь, и исторических событиях, которые порождают различные подходы и теории. В ходе этого путешествия автор объясняет, что имел в виду Смит под «невидимой рукой», как «закон движения» Карла Маркса действует в капиталистической экономике, каковы корни идей Австрийской школы об информации, неполном знании и неопределенности, в чем состоят принципы эффективного спроса и экономической стабилизации Джона Мейнарда Кейнса, идеи и вызовы, предлагаемые теориями экономического роста, экономикой благосостояния, теорией игр и др. В заключение он кратко суммирует в чем состоят основные проблемы, стоящие перед современными экономистами, и их отношение к тому, что происходит в нашем мире. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Heinz D. Kurz

GESCHICHTE DES ÖKONOMISCHEN DENKENS

Перевод Н. В. Автономовой

под научной редакцией В. С. Автономова

© Verlag C. H. Beck oHG, München 2017

© Издательство Института Гайдара, 2020

* * *

Предисловие к русскому изданию

Я очень рад тому, что третья моя книга переведена на русский язык. После сборника некоторых из моих эссе «Капитал, распределение, эффективный спрос» (1998) и трактата «Теория производства. Долгосрочный анализ» (2004), написанного в соавторстве с Нери Сальвадори, в России выходит «Экономическая мысль: краткая история». Почему же я так этому рад?

Я учился в школе-пансионе в Баварии, в деревушке Марквартштайн, недалеко от озера Химзее. Мне было, должно быть, 16 или 17 лет, когда я прочел «Преступление и наказание» Достоевского в переводе на немецкий язык. Я был поражен этой книгой и тем, как глубоко автор проникает в душу и ум человека. Она оказала на меня неизгладимое впечатление. В то время я также переживал период юношеского увлечения Октябрьской революцией; мне казалось, что в ее основе лежало стремление создать справедливое и равноправное общество — это стремление я разделял. Я хотел выучить чудесный язык Достоевского. Узнав, что в деревне есть частный преподаватель русского языка, я взял свои карманные деньги и отправился по адресу. Преподавателем оказалась очаровательная русская дама, худая и невысокая, но крепкая и все еще красивая женщина лет около 65, с очень выразительным лицом. Она жила очень скромно, в двух маленьких комнатках в деревенском доме. Очевидно, она с трудом зарабатывала на жизнь, так что с радостью взяла еще одного ученика. Комнаты были завалены реликвиями и фотографиями из тех времен, когда она жила в Санкт-Петербурге. Она наливала нам чай из самовара, с клубничным вареньем, и рассказывала мне о своей жизни. Я узнал о том, что она была балериной и певицей, что часто выступала перед царем Николаем II и его большой семьей в Александровском дворце под Санкт-Петербургом. Ее жизнь текла легко, пока царя не вынудили отречься от престола в марте 1917 года, после чего в декабре того же года началась гражданская война и царь со всей семьей был расстрелян в Екатеринбурге в июле 1918 года. Конец династии Романовых стал также окончанием хорошей жизни моей учительницы, ее работы в театрах и концертных залах Петербурга. Неудивительно, что она вспоминала о прошлом с нежностью и печалью. Ей пришлось бежать из страны и зарабатывать на жизнь подработкой в разных местах, пока она, наконец, не оказалась в сельской глуши в Марквартштайне.

Я слушал ее, вероятно, открыв рот в изумлении, с удовольствием вслушивался в ее записи на старых, поцарапанных пластинках, которые она ставила мне, рассматривал пожелтевшие фотографии, на которых она и ее балетная труппа были изображены с царским семейством. В следующие несколько месяцев я провел с ней много часов, наполненных историями из ее жизни, которые я готов был слушать бесконечно, и немного занятиями русским языком. Я многому научился у этой отважной, хрупкой женщины, которая жила только своим великолепным прошлым, которое заставляло ее забыть о скучном настоящем. Увы, в следующие годы у меня не было возможности практиковаться в русском языке, так что мои знания быстро улетучились, о чем я крайне сожалею.

Видеть, что моя книга издана на языке Достоевского, доставляет мне громадную радость.

Я хотел бы от всего сердца поблагодарить В. С. Автономова и О. И. Ананьина за их предложение перевести мою книгу на русский.

Отдельное спасибо Наташе Автономовой, которая перевела мой текст; наше сотрудничество было гладким и приятным.

Наконец, моя глубокая благодарность всем моим давним русским друзьям. Я упомяну лишь нескольких из них, подразумевая многих других: это Ирина Елисеева, Леонид Широкорад, Владимир Быков и Денис Мельник.

Один знаменитый ученый однажды сказал, что история экономической мысли — это не что иное, как мертвые теории мертвых авторов; в этом презрительном отношении он не одинок. Однако его вердикт ошибочен во всех возможных отношениях. Многие «мертвые идеи» живы по сей день и счастливо существуют с нами рядом. Некоторые идеи, хотя и не мертвы, ошибочны, и все знают, что они ошибочны. Другие, напротив, и сегодня сохраняют свое влияние на умы.

Как гласит знаменитое высказывание Джона Мейнарда Кейнса: «Идеи экономистов и политических мыслителей — и когда они правы, и когда ошибаются — имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В действительности только они и правят миром». Если Кейнс прав (а я считаю, что это так), то изучая эти идеи, нам нужно быть одновременно непредвзятыми и осторожными. Как справедливо предупреждал нас Достоевский: «Ни до одной правды не добирались, не соврав наперед раз четырнадцать».

Грац, 5 мая 2018 г.Хайнц Д. Курц