Эмпирическая психология. Часть первая. О человеческой душе в общем и способности познания в частности

Христиан Вольф

В «Эмпирической психологии» Вольф — сформулировал отчетливые понятия о том, что мы воспринимаем в душе» и отмечает важные истины, которые могут быть доказаны. Он ограничивает эмпирическую психологию изучением наблюдаемых психических явлений, не углубляясь в метафизические вопросы о природе души. Перевод осуществлен с латинского языка, аналога на немецком языке не существует.

Предисловие

В первой части психологии, которую мы называем эмпирической, мы рассматриваем душу как нечто, что обогащается опытом, извлекая идеи из того, что мы наблюдаем в себе. Эта дисциплина приносит значительные преимущества. В ней раскрываются способности человеческой души, которые мы применяем как для познания, так и для действий, а также для принятия свободных решений. Логика обучает нас использовать нашу познавательную способность, особенно высшую, которую мы называем разумом, для сравнения и понимания различных вещей. Поэтому, если кто-то хочет глубже разобраться в том, что изложено в логике, ему будет предложено изучение способности познания, особенно в её высшем аспекте. Не зря трудится тот, кто, как только хорошо разберется и полностью усвоит то, что мы излагаем в первой части эмпирической психологии о нижних и верхних аспектах познавательной способности, подвергает тщательному анализу всю теорию логики. Он заметит неожиданное просветление, благодаря которому его рекомендации становятся более понятными и глубокими, а их применение оказывается гораздо шире, чем казалось ранее, когда разум еще смотрел на себя сквозь некое облако. Искусство изобретения также оценивает использование познавательной способности и, как легко заметить, является ее основным аспектом. Поэтому невозможно продвигаться по этому определенному пути, если в психологии не будет нити Ариадны, связанной с теорией познавательной способности. Здесь традиционно описан метод поиска истины, которая нам еще неизвестна, как через нижние, так и через верхние способности, а также через правильно оформленный союз обеих. Следовательно, тот, кто хочет глубоко понимать обе стороны познания, должен уметь видеть с открытыми глазами в искусстве поиска и не быть слепым, как крот. Логика вероятностей учит нас важности душевных способностей, что является весьма полезным. Поэтому, когда эта часть философии станет особенно полезной, не только тот, кто будет изучать ее для превращения в искусство, но и все остальные, кто будет работать над правильным пониманием ее принципов и их применением, не будут использовать другие инструменты, кроме тех, что предоставляет эмпирическая психология, где в умении различать и распознавать не будет недостатка в остроте ума. Философия морали показывает правильное направление для свободных действий. Таким образом, нет никого в этой благородной области философии, кто бы не знал о всех способностях души, пока не столкнется с ними лицом к лицу. Не менее важной причиной является то, что философы до сих пор не смогли привести всю практику добродетелей и нравов к форме искусства, поскольку они совершенно не поняли, как, согласно законам, которым подчиняются способности души, эти действия поддаются нашему произволу. Свободные действия должны быть направлены туда, куда они должны стремиться, так что определения и направления отдельных человеческих действий могут быть объяснены понятным образом через определенные законы и выведены из природы души а приори, как это сегодня объясняется в физике в отношении действий тел и изменений, возникающих из этого во вселенной. Мы сможем это прояснить, когда метафизика станет абстрактной, а естественное право будет достигнуто в своей сути, и мы сможем рассмотреть этику по нашему методу. Тогда, даже пробежав мимолетным взглядом, станет ясно, насколько эмпирической психологией становится практика поведения. Более того, это станет очевидным и в универсальной практической философии, в которой мы собираемся изложить общую теорию этой практики. Эмпирическая психология также имеет значительное применение, но до сих пор это не было замечено в самой концепции естественного права и естественных обязательств, которые вновь проявятся в универсальной практической философии. Более того, в естественном праве наиболее важная часть обязанностей перед самим собой, которые, безусловно, касаются души, еще не могут быть полностью поняты, поскольку мы не исследовали душу; это станет очевидным из Корпуса естественного права, который мы собираемся представить. В первую очередь, в области философии; моральной семиотики, которая называлась искусством предсказания человеческого поведения, неожиданно также использует эмпирическую психологию: это станет ясным, когда мы поднимем основы этого искусства в универсальной практической философии и в моральной философии обсудим знаки добродетелей и пороков, которые помогают понять внутренние состояния разума. Политика занимается управлением делами. Мы основываем гражданскую доктрину на естественном праве и моральной философии, которые служат более близкими принципами. Поэтому, учитывая, что психология активно используется в естественном праве и моральной философии, через предписания естественного права и этики, она переходит в область моральной философии. Действительно, это хорошо известно: мы можем обратиться к этому среднему использованию, которое имеет непосредственное и весьма значительное применение в гражданской философии, не только в контексте заботы правителя о душах своих подданных, но и в других аспектах, что станет очевидно, когда мы будем рассматривать политику общественного блага. Остается исключительно важное использование, которое могло бы лишь рекомендовать эмпирическую психологию и подчеркивать ее необходимость, конечно, тот, кто проявляет себя в естественной теологии. Когда мы начнем обсуждать эту тему в общественном контексте, станет очевидно, что без четких понятий о способностях разума невозможно понять различные божественные атрибуты. Насколько важно иметь ясные представления о этих понятиях, станет понятно, когда мы рассмотрим в естественном праве обязанности перед Богом, в моральной философии такие добродетели, как благочестие, а также в телеологии — познание Бога через природу и в естественной теологии — методы, которые следует применять в этом познании. То, что мы обсуждали в контексте эмпирической психологии, не следует считать частью этого обсуждения, поскольку это скорее желаемое, чем ожидаемое: мы говорим только о том, что было проверено на практике. Поэтому разумным решением было отделить эмпирическую психологию от рациональной, чтобы основы этой сложной работы оставались прочными. Поскольку мы исследуем природу человеческого разума и его эффективность в рамках рациональной психологии, а также пытаемся выявить причины тех явлений, которые наблюдаются в нашем сознании, важно, чтобы в литературной истории незнакомец и гость не игнорировали существующий в образованном обществе обычай: новые идеи обычно не принимаются, если они не подвергнуты критике в течение определенного времени и не вызывают зависти или угрозы искоренения. Мы пришли к выводу, что основы учений, полезных для человечества, не должны даже ставиться под сомнение. Хотя кто-то может обладать более выдающимися умственными способностями, чем те, которые необходимы для понимания рациональной психологии, если ему будет позволено, осуждённому на философию, немедленно продвигаться вперёд, будучи уверенным, что он движется по безопасному пути в этом обширном поле, так же, как тот, кому дано знать свою душу заранее. В то время как в эмпирической психологии мы не представляем ничего, кроме фактов, основанных на достоверном опыте и доступных каждому для личного испытания, при условии, что он развил свои способности до уровня, необходимого для таких упражнений, тем не менее, следуя законам нашего метода, мы организовали все учение в таком порядке, чтобы выводы следовали один из другого, а выводы демонстрировались из предыдущих утверждений. Это, прежде всего, мы сочли необходимым, чтобы было очевидно, что отдельные утверждения правильно определены и определения, необходимые для их демонстрации, являются достаточными, что должно быть продемонстрировано. Таким образом, обе эти части являются принципами, полезными для рассуждений и применимыми в других дисциплинах. На самом деле, из одних понятий можно вывести другие, и мы объяснили различные способности в том порядке, в котором они проявляются в изменениях души. Под этим термином мы рассматриваем не только способность познавать, прежде чем перейти к способности стремиться, но и точно различаем обе нижние части от верхней. При объяснении каждой способности мы движемся от нижней к верхней по тому же пути, по которому происходит непрерывный прогресс в развитии способностей. О других аспектах, которые становятся известны из этого объяснения, я умалчиваю. Тем не менее, те, кто в будущем захотят стать участниками стольких плодов, о которых я говорю, должны будут усердно заниматься эмпирической психологией, пока не смогут наслаждаться полным пониманием тех понятий, которые им знакомы. Мы искренне надеемся, что они будут стремиться изучать это с серьезным намерением.

Марбург, Кассель, 19 апреля 1732 год.