Шатурская обитель

Хьюго Борх (2025)

Молодая пара Егор с Василисой, познакомились на железнодорожном вокзале и отправляются в заброшенный дом на Шатурских болотах. Там их должны дождаться друзья. Но много слухов и мифов вокруг дома. Даже о том, что не все вернулись из тех путешествий. Друзья добираются до леса, но все идет не по плану. И странные приметы растут как грибы. И те, кто должен был их дождаться, пропали куда-то. Что ждет гостей леса этой ночью в доме? Смогут ли они выдержать магию дома, когда узнают его кровавую историю? Книга содержит нецензурную брань

2

С неба нас орошает мелкая ледяная морось. Изо рта клубится склизкий пар — напоминание о будущей зиме. Идеальным наше путешествие не назовешь, — после электрички, в Шатуре мы наняли одного «бомбилу» до урочища. Такси тут отродясь не было. Как говорится: «Гладко на бумаге, да ехать в колымаге».

Дорога показалась мрачной. За городком шли опустевшие цеха предприятий и ржавая техника без стекол и дверей. Заброшенная деревушка производила впечатление, что ее посетил Змей Горыныч: почерневшие избы и пара-тройка сгоревших сараев и колодцев. Ближайший лес, раскинувшийся сразу за деревушкой, манил своей темной густотой, день стоял пасмурный, небо как чернилами залили, но наверняка и в солнечные дни, ярким лучам тут не пробиться через бурелом.

Вот бывает лес живой, а бывает мертвый, даже не знаю причины такого восприятия природы. В этот раз, пришла на ум вторая метафора.

На душе было не по себе, да, чего там говорить, банальный страх появился, — необъяснимый страх.

Ехали, ехали, пока не застряли на участке дороги, где асфальт был снят, и вокруг разбросаны кучки песка и гравия. Новое покрытие в планы дорожников явно не входило. В ямах лужи, хоть карасей разводи, пришлось толкать засевшее в грязи авто. Метров через 60–70 мы остановились возле столба «Ремонтные работы». Тут шатурянин заявил, что дальше он не поедет, показал направление к заброшенной церкви, да еще добавил, мол, всех тянет в дом бесов, а потом смельчаки драпают оттуда, аж пятки сверкают.

Сказал со злобой, даже сплюнул.

Мы слегка опешили, его за язык никто не тянул. Попросили дать справку о доме подробнее, но водитель отмахнулся, громко хлопнул дверью и нажал на газ.

— Туда нормальные люди ходят? — вдруг спросила Василиса.

— Знаешь, у Бродского есть слова: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку». Так вот я выхожу, чтобы глотнуть какого-никакого экстрима. Но тебя всегда прикрою.

— Ух ты! — Василиса подарила мне кусочек иронии.

Мы решили срезать путь до урочища и оказались на поле гигантского борщевика. Ядовитый сорняк слегка подсох, но держался достойно. Мы его и не тревожили, учитывая его способности делать пакости, типа удушья и ожогов.

Когда ступили в лес, я обернулся, буквально за спиной послышался звук шагов, но вокруг не было никого, только холодный ветер с шелестом неразборчивых слов.

Лес, поначалу хвойный, оказался настолько завален сухостоем, что поворачивая голову, можно было увидеть, как стволы гниющих деревьев, искалеченные бурями и временем, безучастно перекрывают все проходы и тропинки. Густая подлеска постепенно редеет, обвита плетистыми растениями. Под ногами все хрустит. Воздух смешан запахами гнилья и сырой земли. Ветра нет, — уже лучше.

Василиса боится клещей — осмотрел ее костюм, ничего не обнаружил. Спросил, осмотреть ли внутри? Получил отпор. Если серьезно, я слышал от ребят-поисковиков, в этих местах с одного сняли 11 паразитов за раз. Успокоил, что в таком «комбезе» и акула не прокусит. Шутка получилась неудачной. Сам знаю. Но стараюсь идти впереди, за ней идти просто невозможно. Это же дал бог такую фигуру.

Василиса после моих неудачных шуток иронии прибавила еще больше.

— Телефон специально забыл?

— Ты что! Зачем мне это нужно?

— Хочешь больше узнать обо мне? Я недавно с мужем развелась. Он назвал меня стервой. Сказал, что у меня, как у антарктической рыбы прозрачная кровь.

— Он что, поэт?

— Нет.

— А чего тогда разбежались?

— А что с поэтами только разбегаются? Не сошлись характерами. Когда уходил, каждый гвоздик свой забрал. Квартира моя была, об этом он сильно сожалел. Еще я ушла из института. Еще не могу определиться, чем заняться. Устраивает портфолио?

— Ну, зачем ты так. У тебя все впереди. А здесь, в этих местах впервые?

— Да.

— А я был тут на даче у одного полковника. Он нажрался, и после бани голый жену гонял вокруг дома.

— Ого! Это целебный воздух так действует?

— Нет, водка скорее всего.

— Я решила переключиться от проблем. Тут навалилось все. Еще кот у меня умер.

— Да, Шатурский лес для перезагрузки самое то.

— Что-то мне уже не по себе. Слушай, а все байки про дом, про сатанизм и издевательства, это правда?

— А! Что туда Бес хаживал? Байки на то и байки, чтобы народ пугать. Ты же читала историю дома. Реально то, то баре развлекались, а остальное — брехня.

Я опять соврал. У меня были самые жуткие сведения о доме. И народ оттуда, не просто драпал, как выразился таксист, — пропало несколько человек, вот и вся загадка.

Вышли к заброшенному храму. Здесь и было урочище Душилово. Василиса его сразу назвала «Душнилово». Копирайтер, ничего не скажешь.

Мы узнали строение по фотографии, которую ранее видели в интернете. Зрелище не для слабонервных. Свалка мусора, горы кирпича, четыре стены, ржавые железные дуги, и проломленная сверху крыша, будто на нее с неба упал метеорит. От настенных росписей лишь отдельные мутные цветные пятна.

Когда набрели на старую свалку, дружно проорали: «Ау!» «Серафим!» «Тая!». При чем в три стороны. Четвертая была за нашей спиной, откуда мы пришли, поэтому туда можно не кричать.

«Безполезняк», — как говорит тот же Серафим, когда у него что-то не получается.

Следов машины мы пока не обнаружили. Наверное, к развалинам они не рискнули подъезжать. Зато на свалке я обратил внимание на два проржавевших насквозь фонаря. Из одного даже палка торчала, кривая, в трещинах, видно из березы.

Церковные выносные фонари. В старые времена с ними выходил на Пасху священник со своей паствой — делали шествие вокруг храма.

По компасу нам следовало двигаться строго на Север, там наши друзья должны устроить палаточный лагерь.

Уходим в глубину леса. Движение затруднено заваленными деревьями. Обойти не резон, перелазим, влажной салфеткой очищаю костюм Василисы. И так на каждом препятствии.

— За нами следят, — вдруг бормочет девушка.

— Ага, тропа хоженая, не мудрено. Но не подаем вида.

— А как узнать, что тропа не свежая, а старая?

— Видишь по краям растут большие деревья и кустарники, этим деревьям не меньше полсотни лет. Устаревшие тропы неровные, меняется их ширина, камни давно раскрошились, тропы обрастают мхом и лишайниками. А в одном месте мы прошли участок, где раньше было болото. Если на тропе такие изменения в ландшафте, — тропа старая-престарая. Заметила?

— Поэтому за нами следят?

— Нет. Грибники в лесу держатся этой тропы, чтобы не заблудиться. Нас тоже могли принять за грибников, не хотят выдавать себя, вот и подглядывают. Не боись. Кому мы нужны, кроме комаров? Вон видишь, им даже наша мазь ни по чем.

Дальше лес стал редеть, болотистая местность брала свое. Березки все темнее корой становились, и кажется, все кривее стволом. Все больше попадалось осин. На одной нашли венок из засохших полевых цветов.

— Погиб тут кто?

— Неизвестно.

Запахи сырости. Болото все ближе. Комарья все больше. Пытаемся дозвониться. У ребят выключены телефоны. И это странно. Связь должна быть.

Конец ознакомительного фрагмента.