Планета Ган, или Исповедь молодого офицера

Чен Ганский (2024)

Дальний гарнизон на окраинах Советского Союза — планета со своим укладом, нравами, несчастьями, радостями и лицемерием последних лет существования КПСС. Период начало развала СССР, как военный городок выживает в, ставшей вдруг чужой, стране. Но любовь не боится политики! Но он женат, она — замужем. Через какие препятствия приходится пройти влюблённым в замкнутом пространстве маленькой планеты. Поиск выхода, терзания совести между семьёй и любимой женщиной, муки любви. Поиски ответов на многие вопросы. Красивая, но запретная любовь. Нелогичная логика трагедии.

Глава 2

КИТ

В любом коллективе найдётся человек, страстно увлечённый своим хобби, который способен своей страстью увлечь других, растормошить, расшевелить болото равнодушия и пассивности.

Кит, так называли его сослуживцы, так обращался к нему и командир, слыл одним из лучших стрелков в Городке. За что и пользовался заслуженным авторитетом среди охотничьего братства. Организовать загон, найти верёвку, нужной толщины и длинны, навязать на неё красных флажков, гремящих консервных банок — кому-то такая задача показалась бы непосильной, но только не Киту.

Для него — это совершеннейший пустяк. Если, что-то надо добыть — преград не существовало. Даже если за это надо было отдать то, чего у него не было, он мог построить многоходовую комбинацию: ты мне — я тебе.

На этот сезон Кит остался без напарника: тот нашёл место на Земле и перевёлся. Через общих знакомых Кита познакомили с Лексом — отчаянным, — одним из лучших, «наездников», владельцем тяжёлого мотоцикла.

Кит родом был из небольшого украинского городка. Рос тихим, домашним мальчиком. В школе успевал хорошо. Друзей не было, вернее, когда-то был приятель — Андрей.

Однажды, когда они вечером с Андреем возвращались домой из кинотеатра, к ним подвалила компания пацанов из другого микрорайона, и, узнав, что Кит с Андреем не из «ихних», потребовали вывернуть карманы, полукольцом окружив ребят.

Малолетних «разбойников» было пятеро, но атлетическими данными никто не отличался и только стайный инстинкт придавал им смелости. Кит же с Андреем ростом были выше даже их предводителя, не говоря уже о других и могли бы без труда вдвоём накостылять нападавшим, но… Кит, вдруг отступив на шаг назад, резко обернулся и пустился наутёк.

На следующий день, в школу Андрюха пришёл с распухшим носом, фингалом под глазом и слегка прихрамывая.

Столкнувшись в коридоре с Китом, он, ни слова не говоря, заехал ему кулаком в нос и спокойно отошёл. Тот даже не пытался дать «сдачи». Он стоял, зажав разбитый нос платком и плакал, недобро сжав губы.

После этого случая с Андреем стали происходить странные дела. То пальто в раздевалке окажется совсем в другом месте, и он вынужден был подолгу его искать, то вдруг в ручке, перед контрольной, окажется пустой стержень, то на стуле парты прилипшая жвачка.

Со временем история забылась и странности, происходившие с Андреем, прекратились, но близких друзей у Кита так больше и не было.

Ему очень хотелось научиться метко стрелять, также метко, как это делал кумир пацанов — Шаттерхэнд, он же Верная Рука из фильмов про индейцев о покорении дикого Запада. И он записался в стрелковую секцию при ДОСАФ.

Тренер проверил его способности и одобрительно кивнул, глядя на результаты стрельбы. Кит быстро дошёл до третьего взрослого разряда, но полюбившееся занятие пришлось прервать. Тренировки и соревнования оставляли очень мало времени для учёбы. Он стал заметно хуже учиться. Тогда родители запретили ему посещать секцию.

Когда ему было двенадцать, в дом пришла беда — отца завалило в шахте насмерть. Мать не стала выходить второй раз замуж. Всю любовь перенесла на сына. Как могла, баловала, пытаясь заменить ему недостающего отца. После школы Кит поступил в летное училище и успешно его окончил.

Однажды, будучи уже курсантом, на танцах в училище он познакомился с девочкой. Её звали Мира. Стали встречаться. К тому времени Кит уже был сформировавшимся молодым человеком.

Статный, русоволосый, кареглазый в курсантской форме он выглядел весьма привлекательно. Мира ему тоже сразу понравилась: миловидное личико, стройная фигурка, тихая, застенчивая. Учится в институте. Остальные данные для него значения не имели. Она полностью вписывалась в представление Кита об идеале.

А после, побывав в её доме и познакомившись с родителями Миры, Кит ещё больше укрепился в мысли о правильности своего выбора. Её отец, полковник, преподавал тактику в его училище.

На последнем курсе Кит женился и очень надеялся на то, что тесть, заслуженный лётчик, поучаствует в распределении и его оставят где — нибудь неподалёку. Авиационных полков на Украине было достаточно, как и тёплых мест. Но не угадал: тесть оказался мужиком старой закваски и блата не любил.

«Куда Родина пошлёт туда пусть и едут!» — сказал, как отрезал. Поэтому в распределении зятя участия не принимал, несмотря на бурные возражения его жены. Все её настоятельные просьбы он жёстко пресёк: «В моём доме блатных не было и не будет!». Кит ещё не раз припомнит эти слова и отыграется на безответной супруге.

Ему повезло с женой: Мира была тихая, послушная, безропотно выполняющая все указания мужа. Кит в семье был деспотичен. Иногда, когда жена жаловалась на некоторые трудности с продуктами, и он каждый раз не забывал напомнить ей о том, что если бы не тупое упрямство её папочки — они могли бы жить в приличном городе, а не на этой песчаной планете.

Инакомыслия не допускал. Краситься жене запрещал. Правда она и дома с родителями не сильно была балована. Мать, может быть и позволяла бы ей кой-какие вольности, но отец строго следил за нравственность дочери.

«Куда такую короткую юбку одела. В таких только на панель ходят» или «Что как шалава размалевалась. Сотри и чтобы я этого больше не видел. А ты, мать, куда смотришь? Один я должен следить?»

А ведь было бы за что? Юбка чуть выше колена, она и так ловила на себе удивлённые взгляды одноклассниц. Макияж — чуть реснички, да еле заметная стрелочка у глаз.

Однажды ещё до знакомства с Китом, на летних каникулах, после первого курса института, она училась на экономиста, подруга позвала кататься на велосипедах. Мама, узнав о том, с кем дочь едет кататься, отпустила её.

Неожиданно оказалось, что с ними вместе поедут двое мальчиков, которых пригласила подруга. Чтобы было веселей, как она объяснила. Один — приятель подруги, а другого пригласили для неё. Ребята учились в том же институте, только старше курсом.

Ехали по полевой дороге среди бескрайних полей и лугов. Сенокос шёл полным ходом. Местами недалеко от дороги были смётаны огромные стога. Попадались и небольшие копёшки. А где-то только собирали скощенное сено. Запах наполнял воздух ароматами трав. Подруга заговорила:

— Ой, ребята, давно мечтала поваляться на сене. Пахнет-то, как вкусно! Айда!

И направила велосипед к ближайшей копне. Остальным не оставалось ничего другого, как последовать за подругой. Огляделись. Никого близко не видать. Сначала один из парней подсадил приятеля, а потом совместными усилиями помогли забраться и девчонкам.

Нина обнималась со своим мальчиком и даже целовались. Когда же и к ней попытался приблизиться второй мальчик — Миру, как ветром сдуло с копны, чем очень смутила его и вызвала смех подруги и её приятеля.

«Да она ещё не целованная!» — рассмеялась Нина.

Когда вечером Мира явилась домой, чуть позже установленного отцом времени, он устроил форменный допрос с пристрастием:

— Почему так поздно? Где была?

Попыталась вмешаться мать:

— С Ниной на велосипедах катались.

— А ты, мать, помолчи. У неё самой язык есть.

— Что за Нина? — обратился он к матери, — это та, о которой ты мне рассказывала? Которая уже с мужиками шастает? — спокойно и даже ласково продолжат тот, — Хорошая компания, ничего не скажешь. Есть чему поучиться.

Спокойный тон отца всегда пугал Миру больше, чем когда он кричал. Если он «закипал», то всегда начинал говорить тихо.

— Так, а с кем ещё были? — продолжал допрос папаша.

Мира хоть и боялась отцовского гнева, но не настолько, чтобы обманывать.

— С нами ребята с института были, — глядя в пол, честно, но робко ответила она.

— Ага, значит с ними в сене и валялись, понятно. Хоть бы спину отряхнула, ни стыда ни совести. Посмела так отцу и заявить. А, что ещё делали? — не унимался отец.

— Ничего, сено очень пахнет здорово, Нина предложила просто полежать, отдохнуть, — чуть слышно, еле сдерживая слёзы ответила дочь. И добавила: — Мы потом всё на место сложили аккуратно.

— Мать, ты посмотри кого мы вырастили. Она уже с мужиками в сене валяется, как последняя шалава, а делает вид, будто не понимает ничего. Прикидывается бедной овечкой, — громыхал на всю квартиру отец. — Чтобы и духу этой прости господи, этой Нинки около тебя больше не было. Я тебе запрещаю с ней знаться! Ты поняла? И чтобы вечерами дома сидела. — закончил допрос тот.

Так что после тирании отца Кит был просто — ангелом. Одевалась она невзрачно, выглядела «серой мышкой». Хотя недостатка в деньгах семья никогда не испытывала. Сказывалась привитая с детства умеренность.

А вкус привить было некому. Всё свободное время посвящала маленькой дочери. Правда, Кит иногда напоминал, что она замужняя женщина и форсить нарядами здесь нечего, как некоторые с дурной репутацией и приводил примеры. Так что Мира тоже была в курсе того, что слышал её муж о неверных жёнах.

Друзей у них не было, праздники отмечались в семье. Жена ни в чём не ограничивала его, да и не смогла бы. Кит был свободолюбив. Однако поводов для волнения не давал. Хотя в узком кругу и любил прихвастнуть своими любовными похождениями, чтобы не прослыть «тюфяком», но, на деле, никаких таких подвигов у него никогда не было.

А очень хотелось: ранняя женитьба лишила его такой сладкой, на первый взгляд, холостяцкой жизни и всех прелестей, которые она сулит. Человеку вообще свойственно желать того, чего невозможно получить, поэтому он и рвётся наверстать упущенное, хотя бы в своём воображении и упиваясь грязными сплетнями.

Обожал мусолить сальности — кто с кем, где, когда… И, вообще, всех женщин считал потенциальными шлюхами. Его любимая фраза: «не дающих женщин нет, есть плохо просящий мужчина». Что и отражалось на его отношении к жене.

Весёлый, но без чувства юмора, разбитной, но сосредоточенный, немного хамоватый в компании равных и пай-мальчик с начальством, но очень аккуратно пытался быть на короткой ноге. Слегка высокомерен с равными и холодно-сух и презрительно-надменен с людьми от которых он никак не зависел, и которые обращались к нему с различными просьбами.

В коллективе охотников никто не сближался с ним. Как человека его немного недолюбливали. Говорили о нём, что тот готов к начальству без мыла в одно место залезть. Да и он никого не подпускал близко. Уважали его лишь за неуёмную страсть к охоте.

Ружьё у него было самое лучшее на планете — бельгийский пяти зарядный браунинг. Предмет всеобщей зависти и необычайной гордости его обладателя. Нужно отдать должное — пользовался он им мастерски. По летающим бутылкам, а равно как и по летящим уткам стрелял без промаха, превосходя прочих членов охотколлектива.

Кит, обладал ещё одним удивительным качеством. Он мог обратиться к любому незнакомому человеку с совершенно обескураживающей простотой и вульгарностью, какая свойственна торговцам урюком.

Со стороны это выглядело очень забавно — Кит сиплым свистом, а затем окриком привлекал к себе внимание нужного человека, потом, подойдя, шлёпал его по плечу или протягивал руку для приветствия. В первое мгновение его манера вызывала у собеседника оторопь и недоумение и даже удивление.

Пользуясь мимолётным замешательством, Кит успевал выложить свою мысль и всегда добивался нужного ему результата. За пределами Городка для него не существовало авторитетов, да, собственно, и внутри их было очень ограниченное число. Он подхалимничал перед начальством, но за глаза выражал полное непочтение и независимость.

Когда наступили трудные времена и Городок лишился московского обеспечения, Кит проявил инициативу и уговорил начальника выделить машину. Проехался по предприятиям отдалённых сфер, далеко за пределами планеты. Там он перезнакомился со всеми нужными людьми, представляющими интерес для него лично и для обеспечения Городка.

Никто не знал — откуда Киту известно куда нужно было ехать. Но он знал. И безошибочно находил нужные места. Таков был Кит.

В круг интересов вошли директора: винзавода, пивзавода, нефтебазы, заготконторы. Каким-то непостижимым образом все они терпели его манеру общения и она, как ни странно, помогала ему устанавливать дружеские отношения с серьёзными людьми.

Скорее всего им интересен был не сам Кит, а его возможности. Каждому из них он что-то обещал. Каждому было что-то нужно. Для себя лично или для производственных нужд. Всё-таки аэродромная свалка имела огромный потенциал, и вызывала большой интерес на периферии. Много ценного «хабара» можно было там отыскать, а Кит подогревал этот интерес, намекая на свои безграничные возможности.

В это время с прилавков магазинов стали исчезать некоторые товары, в том числе сигареты и папиросы. Эти и ещё несколько наименований товаров стали поставлять через торговую сеть Военторга, для распределения, в части, то есть поступали в распоряжение командира, и, через замполита, под контролем парторга, распределялось между работниками, с учётом полноты семьи.

Претензий и обиженных не было. Понемногу хватало на всех. Но у начальника был спецфонд из этих дефицитов, для решения неслужебных вопросов. Сигареты, сгущёнка, венгерские яблоки, спирт, стерлядь и «хабар» с базы обеспечения.

Вот с этим арсеналом и со своей особой манерой находить общий язык, Кит легко открывал двери любых кабинетов. Да, собственно, особого труда-то и не требовалось, потому что каждый руководитель был не против иметь хорошие отношения с военными с аэродрома: там было очень много различного «хлама», который очень интересовал людей хозяйственных.

Кому бочки на пару кубов, кому запчасти на грузовую технику, кому маскировочные сети, кому тепловую пушку и ещё много чего. Короче: со стороны директоров — хозяйственников аэродром вызывал очень живой интерес, чем собственно и пользовался Кит.

Он не был жаден: раздавал угощения в виде пачки папирос или банки сгущёнки всем от кого хоть в малой степени зависел успех мероприятия. Ему везде были рады и любой вопрос решался без проволочек.

Путь быль дальний и времени всегда было в обрез. Кладовщику — банку сгущёнки, чтобы быстрее отпускал, грузчику — пачку сигарет, чтобы быстрее грузил, на проходной — чтобы быстрее открывал и так далее.

И потекли в Городок ручейки пива, вина местного производства (чёрная смородина, облепиха, черноплодная рябина и тому подобное), бидоны мёда, сметаны, творога. Кит набирал заказы у начальства на все эти продукты, а остальных сортировал по признаку нужности.

Одним, — очевидно самым ненужным, — жёстко отказывал, другим, — нужным, — сам предлагал. Однажды Кит предложил Лексу составить ему компанию. Тот, учитывая непоседливый характер, сразу согласился.

Особым спросом пользовалось, конечно, пиво. Любители пенного напитка готовы были унижаться и лебезить перед Китом. Но если они не представляли какого-либо интереса — ответ был один: — «Нет, не могу. Места уже нет» Но надежды не лишал: — Может в следующий раз.

Денег на этом Кит не зарабатывал, мало того — очень боялся, что его заподозрят в коммерции, тем более, что — ещё действующий — партком пытался отслеживать все цены на привозимые товары и это недоверие, поначалу, очень бесило Кита.

Позже, когда этот институт тотального оболванивания был упразднён, статья №6 из Конституции СССР о руководящей роли партии была упразднена, а цены менялись каждую неделю, Кит стал делать маленькую наценку, такую, которая ему позволила бы взять без денег, себе и напарнику, немного из того, что он привозил. Как он выражался, обращаясь к Лексу, с которым стал ездить регулярно:

— Лекс, а чё б на халявку пивка не попить, да медка не поесть. Пошли все к черту.

Но, так называемая,"халявка"по сути была плата за неуёмную энергию, бессонные ночи в дороге, за риск связанный с длительными поездками по незнакомым дорогам и краям с чужими нравами и не всегда приветливыми аборигенами.

Всякое случалось. Однажды зимой машина, на которой они обычно ездили — ГАЗ-66, — на скорости, с асфальта, влетела на ребристую грунтовку и стала не управляема. Водитель, — опытный парень, — не смог справиться и машина слетела в кювет.

Благо, что грейдерная дорога на этом участке стелилась по полям — без деревьев, — и глубокий снег кювета погасил скорость. Водитель успел сообразить и вывернул руль в сторону заноса. Газон съехал носом, зарывшись в снег по самое лобовое стекло. Если бы машина пошла боком, то, скорее всего, могли перевернуться или лечь на бок, в лучшем случае. Но Бог миловал.

Откос был крутой. Машина скатилась с горки и, уже в конце спуска, остановилась. Попробовали подняться на задней скорости, но два моста не справлялись: машина дёргалась, прыгая на месте, но двигаться не хотела — буксовала. Пришлось пробивать колею вперёд. В конце концов проторили дорогу в снегу и выехали в степь. Там снега было не так много и двигаться было легче. Ехали параллельно трассе пока не нашёлся пологий заезд. Потом Кит комментировал происшествие, посмеиваясь над реакцией Лекса:

— Я, бляха, ещё сообразить не успел, а он уже ногами и руками во все стенки упёрся. Ну, у тебя, Лекс, и реакция!

Лекс отшучивался:

— Инстинкт самосохранения сработал. Учись, пока я жив. Хотя, вряд ли этому можно научиться — это врождённое.

Давно не было завоза хорошего бензина на заправку у Городка. Кит предложил командиру привести тонны три с нефтебазы. С директором он уже завязал дружеские отношения. Командир дал «добро», тем более сам ездил на Жигулях шестой модели и очень нуждался в качественном бензине.

Кит раздобыл небольшой бензовоз и поехали. Туда доехали, без происшествий, залили три тонны АИ-93 и домой. Отъехали несколько километров и на окраине какой-то деревушки, в лесу с двигателем приключилась беда. Чихнул несколько раз, машина задёргалась и заглохла. Как не пытались завести — всё было тщетно. Кит и водитель поехали на нефтебазу за подмогой, а Лекс остался сторожем при бензовозе.

Сердобольный Русский народ. Как же он может оставить без внимания проблему ближнего. Подъехали молодые парни на мотоцикле:

— Эй! Дядька! Что случилось? Может помощь какая нужна? — Заботливо поинтересовался старший.

Лекс объяснил.

— А везёшь чего, не унимался тот.

Лекс опять объяснил.

— Плесни литров пять, а то в деревне плохо с бензином, — запросто попросил парень.

— Есть шланг, чем вам плеснуть? — по простоте душевной отозвался Лекс.

— А, ща в деревню сгоняем.

Через десять минут прикатило уже три мотоцикла со шлангом и канистрами. И народ потянулся.

Лекс пытался протестовать:

— Хорош, пацаны. Не наглейте. Попросили пять, а сами уже налили двадцать пять. Подошёл небольшого роста с квадратной мордой и такими же плечами, в какой-то драной куртке мужичок, — похоже местный авторитет:

— Да, ладно тебе, командир, не жмись. Не твоё же. Тебе чё, жалко? — прищурив один глаз и сверля Лекса нахальным взглядом, пробасил он.

— Мне не жалко, мне в часть надо привести. Командир послал. Денег дал. Не хватит, мне из своего кармана платить, — нашёлся Лекс.

И удивительно — этот аргумент сработал. Талян, так его называли пацаны, пошёл на попятную:

— Так, народ! Хорош, — и обратился к парню, который, как раз в это время, наливал канистру, — давай доливай последнюю и завязываем. Ему, — кивнул головой в сторону Лекса, — командиру отчитываться.

И, как, самому Таляну, показалось, — очень весело пошутил:

— А то ещё, из-за нас, мужика командир на губу посадит, — со смешком пробаси он и осклабился, — Гы-гы-гы.

«Хорошо, что шланг был один и не толстый, — подумал Лекс, — литров шестьдесят слили, не больше. Вот тебе и «халявка». Ага, как же».

Многие обижались на Кита, но многие семьи стали иметь возможность кормить своих детей натуральными молочными продуктами, мёдом. Мужики — попить пива, домашнего вина. Машины заправлять хорошим бензином.