Обычай умирать

Чингиз Абдуллаев, 2017

К знаменитому эксперту Дронго обратился израильский бизнесмен Меир Блехерман. Два года назад в результате теракта в центре Москвы погибла его единственная дочь. Блехерман недоволен ходом следствия, он уверен, что осуждены были лишь «пешки», при этом настоящие организаторы преступления так и остались безнаказанными. Несчастный отец утверждает, что располагает неопровержимыми доказательствами, которые прольют свет на это темное дело, и предлагает эксперту провести повторное расследование. Дронго берется за это опасное дело, еще не подозревая, что уже попал в поле зрения спецслужб сразу нескольких крупных мировых держав.

Глава третья

В это утро Дронго сидел перед своим компьютером, просматривая материалы из газет и журналов, связанные со взрывом в Москве двухлетней давности. Событие было очень резонансным. В Германии с резкой критикой происшедшего выступила оппозиция, которая заявила, что взрыв был целенаправленно организован против немецкой группы. За месяц до этого правительство ввело жесткие ограничения против иммигрантов, посчитав, что это поможет получить новые голоса избирателей на выборах. А получилось все наоборот.

Он читал сообщения о суде и приговоре двум членам группы, оставшимся в живых. Было доказано, что организация взрыва и его финансирование осуществлялось через Джумшуда Шовдыгова, тогда как двое остальных — Ламиев и Захохов — были только сообщниками погибшего при взрыве смертника Хаджирова. Дронго обратил внимание на статью в «Комсомольской правде», где подробно рассказывалось о судьбах всех четверых членов группы. Шовдыгов воевал в Чечне, определившись туда контрактником еще во время второй Чеченской войны. У него было четверо братьев, живущих в Черкасске, и сестра, вернувшаяся в Москву. Захохов работал товароведом, Хаджиров окончил педагогическое училище и временно нигде не работал. Ламиев числился сотрудником строительного треста, работая там охранником и выходя на работу один раз через трое суток.

Дронго начал поиски семей через социальные сети и почти сразу обнаружил фотографии Левицкой, которые она охотно публиковала. Обнаружил там и фотографии племянника Шовдыгова, который уже женился. У старших братьев Шовдыгова было по четверо детей, у двоих младших — двое и трое соответственно. Сведений о Ламиеве и Захохове в социальных сетях он не нашел.

В полдень приехал Эдгар Вейдеманис. Увидев, как напряженно работает его напарник, он спросил:

— Я могу чем-то помочь?

— Можешь. Возьми свободный компьютер и садись за телефон. Обзвони всех наших знакомых и покопайся в Интернете. Найди все, что можно найти про следователя по особо важным делам Глеба Юрьевича Полякова.

— Лучше я позвоню нашим знакомым, — решил Вейдеманис, — наверняка его знают следователи и прокуроры.

— Только из другой комнаты, чтобы мы не мешали друг другу.

Дронго продолжал читать поступающую информацию. Через два часа он поинтересовался у Вейдеманиса:

— Есть какие-нибудь подробности?

— Нашел, — кивнул Эдгар, — он, оказывается, очень известная личность. Ему за пятьдесят, скоро должен выйти на пенсию. Все говорят, что он образцовый следователь, но не очень приятный человек. Педант, служака добросовестный и честный. Почти все дела сдает в срок. Звания получал досрочно. Имеет несколько наград и поощрений. В общем, очень хороший послужной список и очень сложный человек, с которым будет нелегко разговаривать.

— Такой педант и может быть хорошим следователем, — заметил Дронго. — Номер его телефона тебе дали?

— Можешь ему позвонить. — Вейдеманис набрал номер и протянул телефон своему другу.

— Добрый день, — сказал Дронго, услышав незнакомый мужской голос. — Простите, что я вас беспокою. С вами говорит эксперт Дронго, меня обычно так называют. Это Глеб Юрьевич Поляков?

— Да. Чем обязан?

— Я хотел бы с вами встретиться и поговорить.

— По какому вопросу?

— Меня интересует одно дело, которое вы вели два года назад. О взрыве в Петровском пассаже.

— Это дело закрыто, — сразу ответил следователь, — еще два года назад. Уже состоялся суд и вынесен приговор. Я не могу комментировать решение суда. Извините.

— Подождите, — попросил Дронго, понимая, что следователь больше не хочет с ним разговаривать, — у меня действительно важное дело.

— Я не даю комментариев по поводу завершенных дел. Получите разрешение на наше общение у моего руководства. Если они сочтут нужным, мы сможем встретиться. Вы, очевидно, журналист?

— Нет. Я же сказал, что я эксперт по вопросам преступности.

— Очень хорошо, но нам больше не о чем разговаривать.

— Неужели вы не понимаете, — начал злиться Дронго, — что речь идет о судьбе человека? О его жизни.

— О чем вы говорите? — не понял Поляков.

— Супруга Блехермана тяжело больна. После смерти дочери она тяжело заболела…

Поляков молчал.

— Вы слышите меня? Неужели вам так сложно со мной поговорить?

— Я не знаю, кто вы такой, — неожиданно очень жестко ответил Поляков, — поэтому прошу вас больше не звонить, — и тут же отключился.

— Что-то не так, — сказал Дронго, взглянув на Вейдеманиса. — Поляков не очень хотел разговаривать, но когда я сказал ему о больной жене Блехермана, он сразу изменился и, кажется, даже разозлился, будто я поступил не совсем корректно. Ты можешь уточнить семейное положение следователя?

— Конечно. Мой товарищ сейчас работает в Следственном комитете Москвы. Он хорошо знает Полякова. Я ему сейчас позвоню и все уточню.

Он действительно набрал номер, поговорил пару минут, затем несколько виновато посмотрел на Дронго:

— Ты, как обычно, прав. В прошлом году у него умерла жена. Но как ты это понял?

— Почувствовал, что ему неприятны мои слова. Словно я использовал недозволенную тему в разговоре и повел себя не совсем правильно.

— Попытайся снова выйти с ним на связь. Расскажи ему о супруге Блехермана. Можно на этом сыграть, как ты считаешь?

— Нет, — решительно ответил Дронго, — так нельзя. Он достаточно умный человек, чтобы понимать, как я пытаюсь вызвать сочувствие к Блехерману. Видимо, он так и подумал. Поэтому нужно извиниться. — Он перезвонил Полякову и с ходу начал: —  Только не отключайтесь, я позвонил, чтобы извиниться. Я не знал про вашу супругу и не хотел вас разжалобить. Просто так получилось. Извините, что я невольно причинил вам боль. Это не нарочно. До свидания…

— Подождите, — неожиданно проговорил следователь, — как, вы сказали, вас зовут? Дронго? Я, кажется, слышал об этом необычном имени. Вспомнил, что вы работали с группой Резунова, когда искали этого сексуального маньяка. Вениамина Баратова, который оказался директором института. Это были вы?

— Я, — просто ответил Дронго.

— Понятно. Давайте сделаем так. Приезжайте ко мне через два часа. Я закажу для вас пропуск, только назовите мне ваше настоящее имя, я же не могу заказывать пропуск на имя Дронго.

— Иногда быть просто порядочным человеком гораздо выгоднее, чем пытаться обмануть или словчить. Жаль, что многие люди этого не понимают, — отключившись, улыбнулся эксперт.

— Поедешь на встречу? — понял Эдгар.

— Обязательно.

Через два часа Дронго уже сидел в небольшом кабинете следователя Полякова. Глеб Юрьевич внешне также соответствовал своему имиджу. Немного потертый пиджак, редкие седые волосы, чуть покатый череп, глубоко посаженные глаза в очках, резкие складки на щеках, выпирающий подбородок. Он пожал руку гостю, показывая на стул у приставного столика рядом с ним.

— Вы хотели поговорить о деле дочери Меира Блехермана, — напомнил следователь, — но там все давно решено и закрыто. Все участники группы либо погибли, либо получили большие сроки.

— Вы не пытались выйти на связи Шовдыгова? Он ведь проходил как организатор?

— Конечно пытались. Даже послали в Турцию нашего следователя Нигматулина, который владеет турецким языком. Там были какие-то связи, но мы передали все наработки в Федеральную службу безопасности. Мне тогда приказали как можно быстрее завершить дело и сдать его в суд. Вы должны понимать. Взрыв убил сразу нескольких иностранцев: граждан Германии, Южной Кореи, Израиля. Все требовали срочного раскрытия преступления и наказания виновных. А я не люблю, когда меня подгоняют, это всегда сказывается на качестве расследования. Но мы смогли достаточно быстро выйти на сообщников и организаторов преступления. Можно было и быстрее, но наши спецслужбы просили нас не торопиться, чтобы выявить всех участников преступной группы. Террористы были схвачены и изобличены. И я не понимаю, почему сейчас Блехерман пытается что-то найти. Оба оставшихся в живых террориста сидят в колониях и не скоро оттуда выйдут.

— Ему кажется, что можно было более подробно исследовать возможные связи организатора с зарубежными центрами.

— Связи, конечно, были, но мы такими проблемами не занимаемся. Наша задача — найти всех участников группы, выявить их и передать суду, а зарубежными связями наших доморощенных террористов должны заниматься другие спецслужбы.

— И вы точно установили, что погибший смертник был связан именно с этой группой?

— Там даже не требовалось особых доказательств. К Петровскому пассажу его привез на своем автомобиле Шамаил Захохов. Напротив пассажа Центральный банк, и машина попала в объективы камер наблюдения. Захохов проходил как сообщник. Он говорил, что не знал, зачем они туда поехали. Лгал, конечно. Но мы нашли детали «пояса смертника» в его гараже, и на них были отпечатки пальцев Захохова. А взрывчатку и все необходимые детали привозил Ламиев. Он оказал сопротивление при задержании и был застрелен. Хаджиров погиб в результате самоподрыва. Двух других мы задержали, и суд вынес им достаточно суровые приговоры. Хотя прокурор требовал пожизненного для Шовдыгова и двадцать лет для Захохова, судьи решили несколько изменить наказание. Правда, двадцать два года в колонии особого режима — это более чем много. Не думаю, что Шовдыгов когда-нибудь сможет вернуться к нормальной жизни. И вообще вернуться из колонии особого режима. Оттуда не возвращаются.

— А их семьи?

— У Шовдыгова была жена, с которой он развелся. Ужасная женщина! Бывшая актриса. Достаточно было немного пообщаться с ней, чтобы пожалеть ее бывшего мужа. Она винила его во всем. Он даже записался ради нее в Чечню на контрактной основе, так она донимала его отсутствием денег в семье. Есть такие жены, которые могут разрушить жизнь любого мужчины.

— Надеюсь, он стал террористом не под влиянием своей жены?

— Нет. К этому времени они были уже давно разведены.

— А другие семьи?

— У Хаджирова не было никого. Правда, мы нашли женщину, с которой он встречался, но она даже не подозревала, чем именно он занимался. Семья Захохова переехала из Москвы куда-то на Северный Кавказ. Кажется, им помогал брат жены Захохова. У него было двое несовершеннолетних детей, и судья дал ему четырнадцать лет вместо двадцати, как просил прокурор. А у Ламиева осталась в Москве семья старшего брата. Я с ним разговаривал, и он очень переживал за погибшего, уверял, что его нарочно застрелили.

— Вы считаете, что других членов группы не могло быть?

— У них были большие связи за рубежом и на Северном Кавказе. Но в данном случае отвечали за это преступление именно эти четверо.

— Хаджиров вошел в пассаж и взорвал себя в тот момент, когда там было много иностранцев. Это случилось буквально за полторы-две недели до парламентских выборов в Германии, которые правящая коалиция проиграла. Вам не кажется, что такое совпадение достаточно подозрительно?

— Мы обратили на это внимание. Возможно, Хаджиров получал непосредственные указания о месте и времени взрыва. Захохов, которого мы допрашивали, все отрицал, но такую связь исключить невозможно. Хотя со смертью дочери Блехермана это никак не связано. Просто трагический случай. Она оказалась там совершенно случайно. Водитель, который их вез, дал показания, что они должны были выйти из пассажа через несколько минут. Просто трагическое совпадение.

— Я хочу задать вам несколько необычный вопрос. Вы знали, что дядя погибшей девушки возглавляет армейскую разведку Израиля, службу АМАН?

— В тот момент не знали, но потом я узнал. Израильтяне проявляли повышенную активность, особенно их посольство. Позже мне сообщили, что брат Меира Блехермана занимает такой большой пост.

— Может быть, это преступление связано именно с ним? Кто-то пытался отомстить семье Блехермана и поэтому было принято решение убить его племянницу? Я спрашиваю в качестве невероятной, но возможной гипотезы.

— Она там оказалась случайно, — снова повторил следователь. — Нет, это слишком невероятная теория. Зачем устраивать такой взрыв, убивая остальных людей, когда нужно убить только одного человека? По-моему, это просто нерационально.

— «Лист зелени прячут в лесу», — напомнил Дронго. — Может, само преступление было организовано с целью убийства Даны Блехерман, а остальные погибшие были лишь сопутствующие жертвы. Вы так не считаете? Террористы никогда не жалели человеческие жизни для достижения своих целей.

— Нет, не считаю, — решительно произнес Поляков, — их целью была скорее немецкая группа. Увидели группу иностранцев и решили устроить взрыв именно там, чтобы сработал эффект страха. И, конечно, пропагандистский эффект тоже никто не отменял.

— Спасибо за то, что согласились со мной встретиться, — сказал на прощание Дронго, поднимаясь со стула. — Можно задать вам последний вопрос?

— Конечно.

— Как попасть в колонии, где находятся осужденные Шовдыгов и Захохов? Чье разрешение на это потребуется?

— Только не мое, — ответил Поляков. — Я думаю, нашего руководителя Следственного комитета России, и то сомневаюсь. Или же министра юстиции страны, если он сможет подписать такое разрешение. Но вас туда пропустят лишь в самом исключительном случае.

— Может, тогда взять разрешение у президента? — пошутил Дронго.

— Он не сможет разрешить, — не понял юмора следователь. — Скорее премьер-министр, как глава исполнительной власти страны. Но лучше — министр юстиции или глава Федерального ведомства по исправительным учреждениям.

— То есть никто, — подвел неутешительный итог Дронго. — Спасибо вам за беседу. До свидания!

Спустившись вниз и выходя из здания, он сразу обратил внимание на автомобиль, стоявший на другой стороне улицы, в котором сидели двое незнакомых мужчин. Когда он приехал к Полякову, эта машина стояла на том же месте. Дронго обычно не водил машину, чтобы не отвлекаться на езду и спокойно сосредотачиваться на своих размышлениях. Он сел в свою машину и попросил водителя отвезти его домой. По дороге ему позвонил Вейдеманис:

— Поговорил с Поляковым?

— Да. И нам нужно начать встречаться с родственниками осужденных. Прямо сегодня нужно, так что я еду в Измайлово.

— Что мне делать?

— Найди институт, где работает сестра Шовдыгова, и попроси ее о встрече на завтра утром. Скажи, что с ней хочет переговорить адвокат, который занимается имущественными проблемами осужденных, чтобы она согласилась. Постарайся ее убедить.

— Постараюсь, — пообещал Эдгар.

Дронго посмотрел на свой телефон и убрал его в карман. Он уже не сомневался, что и этот разговор слышат те, кто должен был их услышать.