Страх

Эдуард Хруцкий, 1944

Поздним вечером в одной из подворотен Леонтьевского переулка Москвы обнаружен труп мужчины. На место преступления незамедлительно прибыли эксперты-криминалисты и опергруппа уголовного розыска во главе с подполковником Даниловым. В карманах убитого кроме денег, пачки сигарет и счета из ресторана «Астория» найдено удостоверение работника МУРа. Вот только подлинность его вызывает большие сомнения. Похоже, оперативникам предстоит в очередной раз решить непростую задачку со многими неизвестными.

Данилов

— Вы Мартынова?

— Да.

— У вас вчера был гость?

— Да.

— Кто?

— Его зовут Боря, он из органов.

— Откуда вы это знаете?

— Это он мне сказал, потом я у него пистолет видела.

— Какой?

— Черный.

— Белов.

Сергей подошел.

— Дай свой ТТ. Такой?

— Вроде бы.

— Посмотрите.

И вновь зажгли фонари. Женщина, страшась, через силу подошла к трупу. Данилов откинул брезент.

— Он?

— Да! — закричала, заплакала Мартынова.

— Успокойте ее, — приказал Данилов. — Степан Федорович, а пистолет-то мы не нашли. Патроны были, а пистолет-то…

— Точно, что его забрал убийца. — Чернышов достал пачку папирос «Бокс», закурил.

— Вы же раньше «Дели» курили, — усмехнулся Данилов.

— Так это раньше было. А теперь по талонам или десять пачек «Дели», или двадцать гвоздиков. Вот и выбирай.

— И то верно. Обыск у Мартыновой делать будем?

— Всенепременно, а где музыкант, который труп обнаружил?

— А вон на лавочке сидит.

— Вы с ним не говорили, Иван Александрович?

— Пока нет.

— Поболтайте.

Данилов пошел к лавочке, думая о том, что хорошо, что он опять работает с Чернышовым. Степан Федорович был следователем опытным, да и человеком добрым и смелым, а главное, не боялся начальства.

* * *

Он подошел к лавочке и сел рядом с Кацем. И сразу обратил внимание на две нашивки за ранение и три медали на пиджаке.

— На каком фронте?

— Под Сталинградом.

— Артиллерист?

— Нет, пехота-матушка.

— Я начальник отдела борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска подполковник милиции Данилов. Называйте меня Иваном Александровичем. А как вас величать?

— Григорий Давидович.

— Вот и познакомились. Расскажите, как дело было.

— Шел с работы из ресторана «Астория»…

— В какое время?

— Я у дома на часы посмотрел.

Кац отогнул рукав, и Данилов увидел часы-цилиндр с черным циферблатом и красной секундной стрелочкой. Такие часы в сорок первом ребята из его батальона снимали с убитых немцев.

Но он не брал. Брезговал.

— Немецкие?

— Взводный подарил, когда меня в госпиталь увозили. Так вот, на моих было пять минут первого.

— Вы больше ничего не заметили?

— Нет. Я сразу домой и милицию вызвал.

— Значит, вы работаете в «Астории»?

— Да.

— Вот посмотрите. — Данилов протянул Кацу ресторанный счет.

— Наш.

— А вы этого человека раньше в ресторане видели?

— Точно нет. Возможно, официанты… А впрочем…

— Что «впрочем»?

— Есть один человек.

— Кто?

— Знаю, что его зовут Борек, в нашем кабаке почти каждый день. Он-то наверняка всех видит и помнит.

— Почему?

— Так я думаю.

— Опишите его.

— Всегда хорошо одет, лысый, высокий, денежный.

— Это не приметы.

— Ну, худощавый, суетный такой.

— Спасибо, Григорий Давидович, вы идите отдыхайте, а как проснетесь, попрошу к нам на Петровку, пропуск будет заказан. Мы ваши показания на бумаге закрепим.

— Буду. — Кац встал.

Данилов поднялся в восьмую квартиру.

В комнате за столом сидел Чернышов и писал протокол обыска. На диване устроились понятые — дворник с женой.

— Нашли что-нибудь? — спросил Иван Александрович.

— Ничего.

— Я так и думал.

— Я тоже. — Чернышов аккуратно закрутил колпачок авторучки. — Как жить-то дальше будем?

— Что Мартынова показала?

— Обычное дело. Познакомились в кинотеатре. Пару раз в цирк сходили, один раз на джаз-оркестр Утесова. Потом он к ней пришел. Работает, сказал, в органах…

— Тоже мне гинеколог, — зло прокомментировал Данилов.

Чернышов хохотнул и продолжал:

— Вчера выпили, закусили, легли. Поздно ночью звонок. Голос мужской, низкий. Наш «сыщик» сказал, мол, на работу вызывают, и ушел.

— Где живет, не говорил?

— Нет.

— История обычная, сколько мужиков на войне погибло-то. Застоялись бабы, любого дай. А здесь бугай из органов. Ну, я на Петровку, связь держим постоянно.