Ангел тьмы-божественный Демон

Элина Вячеславовна Фадеева (2025)

Демон Софериэль — бывший ангел-хранитель: книг о жизни и смерти, знаний, самой жизни и смерти. Когда-то, принадлежавший к высшим рядам небесных сил. Однако, с течением времени, он начинает ощущать тягу к свободе и независимости, поддержке Люцифера, воспринимая жизнь на Земле забавным увлечением и стремится к новому опыту и приключениям. Падение Ангела становится ключевым моментом в его жизни, он шагает по пути самоотверженности и самопознания, раскрывая свои собственные силы и возможности. Со временем он осознает, что его небесное прошлое и адское настоящее могут соединиться в новое эволюционировавшее существо — нового Бога, что будет править этим миром более рационально и справедливо.

Глава II. Раскол в Аду

Сидя на собрании, я заметил, что мой старший братик будто с цепи сорвался, ходил кричал и размахивал руками. К нему даже подходили несколько Демонов, что-то говорили, а он отвечал со злостью. Поэтому я решил отвести его в сторону и поговорить, как только мы отошли на несколько шагов я остановился и положил руку ему на плечо.

— Люций, рассказывай, что случилось, станет легче и многие Демоны прекратят вжиматься в кресло, да и воздух станет легче. — сказал я. — Ну? В чем дело?- раздражение кольнуло сердце.

- В чем дело? Серьезно, Софериэль?! — Ты и правда не знаешь? — спросил он со злобой, я только пожал плечами. Откуда я мог знать что с ним происходит, если он ни разу мне не говорил об этом?

— Люцифер, я без понятия от чего ты ходишь как кобель с не до трахом и гавкаешь. Может расскажешь? — я сделал серьезное лицо, он поджал губы и кивнул.

— Итак, Господа, мой брат Софериэль-предатель! Он меня предал! Он… Он поднялся в Рай и согласился пройти обряд, чтобы снова стать Ангелом и убить всех нас! — закричал Люц и все участники собрания при этом закрыли глаза, словно боясь, не сошли ли они с ума.

— Ты отдаёшь отчёт своим словам, братец?!- голос был грозен, но брат молчал, видимо, поняв, какие последствия будет иметь это признание. Я схватился за грудки его плаща и отбросил его на стул. — Да как ты смеешь называть меня предателем?! Того, кто поддержал тебя самым первым, помогал вести военную тактику! Того самого, чья помощь позволила тебе поставить свою гордыню во власть и силу. Ты серьёзно Люцифер? Благодаря мне ты сел на этот престол, ты окончательно его укрепил! Я твой соратник, друг и брат! О каком предательстве ты говоришь? Да, я был в Раю, для того чтобы увидеться с матерью, все предложения от пернатых ублюдков я отклонил. Так в чем мое предательство, брат?! — голос перешел на рычание зверя, я замахнулся на Люцифера. Тот сжался в кресле — это было его ошибкой поскольку удар пришелся на голову. И хоть силы были не равны, Люцик слабо, но всё же ответил мне ударом в печень. Несколько секунд спустя мы кружили в центре зала, продолжая наносить друг другу удары. От моего удара его отнесло к стене, и я изо всех сил ударил по ней, отчего она обвалилась внутрь зала, достав из ножен свой меч приставил его к горлу брата.

— Довольно, успокоились! Соф, убери меч от горла Люцифера, ты победил уже! — прокричала Лилит. Нужно перевести дыхание и дух, я держал Люца на острие адского меча, не давая ему подняться ни на сантиметр. Оглядев его, Лили ахнула.

— Ну как, доволен? Теперь веришь, что он не предавал никого из нас? Он бы умер в Эдемском саду, но не предал бы нас! — сказала она и повернулась ко мне: — Тебя ждёт Дэвид у замершего озера. Ну, чего же ты медлишь? Иди, пообщайся с сын…

— Мне не о чем с ним говорить, так же как и с тобой, курва. — ответ прошел сквозь зубы, скрипя. Лили сделала было шаг в мою сторону, потом остановилась. Ох, зря это она сделала, на моем лице заиграла злая улыбка, даже не улыбка только волчий оскал. — Одно лишнее слово или действие, твой дорогой Дэвид отправится в чистилище к самым ужасным чудовищам нашей Вселенной, поняла меня Лили? — спросил я и протянул к ней свой серебряный здраво наточенный меч.

— Да, Соф… — еле слышно последовал ответ, явно с трудом сдерживая слезы. Но я уже чувствовал, как слабеет ее воля и усиливается страх. Убрав меч в ножны, я поспешил уйти из зала, все Демоны были потрясены зрелищем, что предстало перед ними и проигрышем Люцифера, не придя Лилит было бы совершено еще одно братоубийство, правда меня уже хуй проклянешь и некуда больше изгонять.

Мне хотелось побыть одному, чтобы разобраться в происходящем, прийти в себя, успокоиться в конце концов. Ничего нового я не узнал, но происшествие давало пищу для размышлений, и я решил прогуляться по дворцу, пока ни у кого нет ко мне вопросов. Я чувствовал — это ненадолго, надо было подумать о том, кому нужно стравливать меня и Люцифера, а главное зачем. Мысленно я называл своих противников — Рафаил, Ангеил, Уриил и скотина Михаил, это самые главные, но есть еще мои враги среди Ангелов. Поразмышляв, все оказалось не так уж страшно, к ним нужно относиться снисходительно, они слабые, но хитрые пернатые крысы, пусть немного порезвятся пока не захлебываются кровью.

Спустя пару часов окончательно успокоившись я зашёл в свою спальню, разделся и лёг в кровать, решив больше не думать о проблемах, занимаясь релаксацией. Скоро боль утихла, рассудок обрёл ясность и умиротворение, исчезла неясность вокруг, осталось лишь успокоение и тихий покой. Через некоторое время я снова вернулся мыслями к делам насущным, снова стал продумывать свое положение и своё место в том мире, которое уже видел однажды. Теперь все изменилось и скорее всего меня попытаются упечь в темницу, где будут пытать.

Но там можно было найти и надежду на то, что рано или поздно это им надоест и меня благополучно отпустят. От моих мыслей меня отвлек звук, открывающейся двери и голос Дэвида.

— Прости, что так поздно, можно ли мне войти? — спросил он, забыв постучаться.

— Войди, если не шутишь. — буркнул, не поднимая взора. Дэвид растерялся и удивился моему поведению, его энергетика пошатнулась и ослабла, это было сильно заметно особенно если ты не долбоеб.

Возможно, его удивило то, с какой легкостью я решил дать ему зайти. Парень сел в одно из двух кресел, стоявших напротив кровати и стал пристально смотреть на меня. Наконец он вздохнул, поднял голову и собрался с мыслями.

— Почему ты так странно себя ведешь?-донесся до меня его неуверенный голос.

— Разве странно? — спросил я. — По-моему, очень даже нормально. Вот ты, например, меня совсем не боишься? Ты ведь знаешь, кто я такой? — поинтересовался я. Сын отрицательно помотал головой.

— Тогда в чем дело? Мне ведь просто хотелось с тобой пообщаться, папа. Ты же не станешь меня прогонять? — он перевел свой взгляд на дверной проем.

— Нет, если только сам не захочешь уйти. — сказал я. — Не бойся, я ведь только что разрешил тебе остаться. И я не прогоняю тебя, Дэвид. Я действительно рад тебя видеть, как хорошо, когда к тебе приходит сын, правда? — спокойно отчеканил я, лицо сына сразу же посветлело. Он робко улыбнулся мне, и я почувствовал, что с ним происходит что-то хорошее. Затем он вдруг оживился и внимательно поглядел на себя в зеркало, выпрямляясь.

— Так о чем ты хотел поговорить со мной? — перебирал свои заметки об колебаниях баланса и прямой зависимости от наших действий на земную жизнь.

— Обо мне, тебе с мамой. — ответил он и опять улыбнулся, но задумавшись он погрустнел. — Почему вы ни разу не навещали меня, не интересовались мной? Я ведь так похож на тебя. У тебя такие же волосы и глаза, как у меня. Только я более хрупкий и по-другому одет. Почему, папа? — уже совсем грустно спросил он. В его глазах блеснули слезы, смешно.

— В отличии от твоей мамочки я всегда был рядом, во снах общался с тобой через Абаддона, видел твою жизнь. Когда тебе было пять, то твой приемный отец подарил тебе щенка лабрадора, и ты назвал его Ангел. Все свое детство ты проводил с Ангелом, однажды он укусил тебя, что остались шрамы на голени и ты обиделся на него так, что привязал его у магазина.

Это был длинный поводок, сделанный из брезента, с двойным концом, поэтому Ангел не мог убежать и когда ударили морозы ты вспомнил о нем. В одной только пижаме побежал на место где ты его оставил, а когда повернул за угол дома, услыхал тихий лай, выскочил на дорогу и увидел Ангела. Он стоял у высокой ограды и грустно глядел на машины и прохожих, словно совсем забыл о тебе.

Тогда ты, подбежав, схватил его за ошейник и стал звать, чтобы он пошел с тобою. Он печально поглядел на твои запыхавшиеся от бега босые ноги, потом на свои худенькие лапки с острыми коготками и покачал головой. Тщетно ты просил его — он только повернул к тебе свой печальный глаз и дал себя повести. С тех пор ты стал лучше к нему относиться, пока он спустя пять лет не умер от остановки сердца, пока ты был на учёбе. Или как ты влюбился в Марию, но как только она отказала тебе со своими дружками избил её до полусмерти, потом приходил к ней в больницу с цветами, а у неё при виде тебя случалась истерика, а сынок, и я не навещал тебя? Ты помнишь её зеленоватые глаза, чёрные волосы и милое лицо? Она уже давно лежит в психушке. — закончил я и отложил бумаги.

— А что с мамой? — не унимался юнец.

— А что с ней? Вроде всё как всегда, она та же дьяволица, только немного исхудавшая. — не понял сути его вопроса.

–Пап, я про то что было между вами и есть. Наверно. Я ведь не видел, как вы там ебались, но ты ведь её любишь и ревнуешь. А когда ты один… Ты ведь хочешь, чтобы она с тобой по-прежнему была. Как раньше, вы же хотели поженится. Ты ревнивец, да? Тебе кажется, что ты можешь всё взять и забыть, а она тебе, наоборот, напоминает, что у вас было. — сказал Дэвид, усмехнувшись. — Я вот о чём думаю, пап… Ты её ни разу не трахнул, когда она была беременная. — он попытался кинуть в мою сторону издевку.

-Ты хочешь узнать всю правду, Дэвид? Тогда слушай внимательно и не смей перебивать. — слегка рыкнул я. — Всё началось тогда, когда она сбежала от Адама и за ней началась охота Архангелами, которые её нашли и наказали. В период охоты, твоя мамаша благополучно по ебалась с Люцифером, на момент наказания была от него беременна, как в итоге после рождения её ребёнок умер.

Так было до бесконечности, пока она не призвала меня, дабы я сохранил жизнь её отпрыску. Те первые Суккубы были очень слабые и не жизнеспособные, ради жизни Аксиля она продала мне свою душу, точнее остаток ее шлюшьей душонки. В этом была тайна создания и выживания Суккубов, однако для этого нужен был один ингредиент — моя кровь.

Я не был ей мужем, и она долгое время мечтала со мной переспать, чтобы я помогал я безоговорочно. Но это ей никак не удавалось, потому что я был занят своими делами, находясь с другой демоницей в одной комнате, Лилит полюбила меня, и её мечта стала животным инстинктом, что не давал ей покоя.

Меня просто несло, я не обращал внимания на её запреты и требования, а когда она стала Демонессой, я осуществил её мечту, но с одним условием — стать только моей. Тогда она с восторгом подчинилась, таким образом это длилось два тысячелетия, пока ей не надоело быть верной, после этого я отослал её за младенцами и в это время стал развлекаться с Демонессами и чертовками, одна из Демонесс забеременела от меня и родила мне сына. Только я не успел дать ему имя, как Лилит убила его тупо из ревности и своей тупости, что я должен быть только ее, в то время как она скачет с одного хуя на другой и так далее.

После этого мы разошлись окончательно, теперь иногда встречаемся и трахаемся и то не охотно с моей стороны. Раньше были большие драки за неё, сейчас на её блядство закрываются глаза, она жена Сатаниила, мы с братом с переменным успехом её любовники. Я давно её не люблю и не ревную, а вот Люцифер еще как. Хули ревновать эту кошку, что котиться раза 4 за год, самое долго, когда она ходила с брюхом был ровно год и то потому что Алфуриил не хотел из нее вылезать наружу. — хоть мне и было противно рассказывать эту историю, сын слушал с жадным вниманием. Будь тут Алфуриил началась бы драка, он слишком любит свою мать и забывает, что я отец.

— А что если она всё еще любит тебя, пап?- прошептал он, переминаясь с ноги на ногу будто долго стоит на морозе.

— Это исключено, страсть еще может быть, но не любовь. Она опять играет, в свои блядские игры, и я не особо хочу в них участвовать. Не зря я с самого начала хотел с ней порвать отношения, чтобы не было проблем. Часто, с Люцом мы ссорились из-за неё, никто не хотел уступать её другому, а её это забавляло. Разговор окончен, свободен. — от моего ответа мальчик поморщился и покосился. Мне пришла идея, что нас стравливают и единственный житель Ада, что легко сломается под угрозами или силой — Лилит.

Я молча поднялся и пошел в спальню любовницы. Зайдя к ней без какого-либо предупреждения увидел, что на сидела на кровати в нижнем белье, как обычно, расслабленная и мечтательная. Подошел к ней и осторожно сжал ее руку, лежащую на покрывале. Когда Лили посмотрела на меня, и я склонился над ней, и схватив за горло, почувствовал сопротивление и сжал сильнее почти до хруста.

— Дорогуша, будь мила рассказать о своих связях с Архангелами, если они есть. А если будешь мне лгать, убью сначала всех твоих детей у тебя на глазах, а затем и тебя саму! — крикнул я и сильнее сдавил ее горло, в ответ она только тихо захрипела изо рта у нее пошла пена, я отпустил ее и резко поставил на ноги, она упала.

— Соф… — прошептала Лили, хватая ртом воздух, глаза ее закрылись, дыхание стало хриплым и судорожным. Через несколько секунд она снова открыла глаза и уставилась на мое лицо. На губах ее была пенистая светло-розовая слюна. — Ты… Ты собираешься меня убить, да? — потирая свою глотку спросила изменщица.

— Ответь сначала на то что меня интересует. — по тому, как она мне улыбнулась, было ясно, что она уже забыла о наших прежних ссорах и решила лгать.

— Соф, я клянусь тебе, что не связана никак с Архангелами, можешь посмотреть мои воспоминания… — она облизнула губы и провела рукой по простыне, миг и тут же вскрикнула от боли и полезла под простыню, пытаясь спастись от меня.

— Стоять, плутовка! — рыкнул с отвращением, встал на кровать, завернул ее в простыню и сильно прижал к кровати. — Чего ты боишься раз не врешь мне? Ты в курсе, почему я здесь, и, думаю, ты знаешь, зачем. Теперь отвечай, знаешь кто нас пытается стравить и уничтожить Ад изнутри? Имя, назови мне имя, пока я не выпустил тебе кишки и не повесил на них же, ну жду! — я поднял с пола спрятанный у Лили под кроватью меч, она испуганно и инстинктивно сжалась в комочек.

— Соф, не надо, прошу. Я думаю, что это Михаил, это он хочет втянуть меня в свои гнусные планы. — она бормотала это очень быстро, а в глазах ее стояла паника.

— Хорошая девочка… Надеюсь не солгала, если узнаю, что это ложь исполню обещанную кровавую жатву во благо Ада. Выдохни, а то еще скинешь, а без выродка Сатаниил тебя сам убьет, особенно когда выясниться, что в Суккубы в браке не от него. — убрав меч в ножны наконец-то отпустил ее и быстро вышел из ее спальни, захлопывая за собой дверь.

Направляясь к тронному залу, я столкнулся с Вельзевулом, что выходил из моей комнаты — его волнистые длинные волосы были уже убраны, выглядел он усталым и неухоженным. Увидев меня, он почему-то улыбнулся, хотя обычно его улыбка была мрачной, звякнул меч где-то неподалеку от нас с ним, я кивнул ему и пошел дальше. Мне сейчас было не до него, надо навестить моего любимого старшего и слабенького братца.

Зайдя в лазарет и увидев койку, на которой лежит король я стремительно пошёл к ней. Люц лежал неподвижно и не шевелился, я уселся на койке рядом и поднял его голову за подбородок. Да уж, сильно я его сегодня помотал, весь еблет в крови. Попробовал приподнять веки, они были плотно сжаты, но глаза всё же открылись и посмотрели на меня.

— Пришёл, чтобы добить меня? — еле слышно спросил Люцик, я качнул головой, на самом деле я не хотел его убивать. Мне нужно было просто поговорить.

— Ты думаешь я настолько ужасен, чтобы уподобляться пернатым уебанам, которым нет разницы кого убивать? — хриплым шёпотом спросил я. Несколько минут мы молчали, мне было очень его жаль, поэтому я решил его немного подразнить. — Что сука за которую мы дрались тысячу лет так и не пришла тебя пожалеть, Люся? А? Она блядовала от тебя ко мне и обратно, потом к другим. Однако, ты все бесишься от того, как она смотрит на меня, то как касается. Когда повзрослеешь, брат? Ты, блять, взрослый уже, сам должен понимать, что она тварина, которая хочет только секса и более мощных Суккубов с Инкубами, а это может достичь только со мной. А ты сука хочешь меня убить, потому что ты не её, сука!

Это ты её сначала убивал, просто ржал и скалился — мол, трахнем ещё разок, пока не передумала и не начала сопротивляться. Люсик, я тебя не понимаю, ты ведь знал, на что подписываешься, когда развращал ее.

Но сейчас речь не об этом, а о том, что нас целенаправленно стравливают, чтобы мы перегрызли друг другу глотки. Нашему любимому брату Михаилу забавно наблюдать за тем, как мы пытаемся друг друга уничтожить, только он делает это не своими руками. Пытался завербовать Твою Любимую Лилит, которая никогда не будет с тобой, возможно даже уже сделал это. Михаилу удалось завербовать черта по имени Жан, никогда не любил французов и от него тебе попала видоизменённая история моего нахождения в родном нам когда-то доме. Наше единственное оружие — это наш дух, наша страсть и наша ненависть. В каждый момент своей жизни мы обязаны сохранять верность этому оружию. А вместо этого, Ты Люцифер, обвиняешь меня в предательстве и честно я мог бы сегодня убить тебя, но я хочу, как лучше для нашей семьи. Но я не делаю этого. Причина — потому что здесь ты ошибаешься. — хладнокровно чеканил каждое слово с изрядной долей иронии. Меня совершенно не волновало, захочет он дальше слушать или нет, я не мог предвидеть развития событий, но был уверен — сейчас это единственная возможность спокойно обсудить план наших дальнейших действий в такой обстановке.

— И что дальше? Что ты предлагаешь, брат? — спросил он все тем же холодным и надменным голосом, каким говорил всегда. Но на этот раз я был спокоен — все рассчитал и знал, как можно переиграть этот разговор в хороший ключ.

— Переиграть Михаила, он хочет чтобы кто-то из нас убил другого. Мне стоит напоминать кого больше знаний и сил, Люся? — раздражение нарастало. — Так, вот я предлагаю магией скрыть твою энергетику, объявив о твоей смерти и посмотреть на дальнейшие действия Михаила. Поверь мне он не заставит себя ждать, тебе ли не знать цели и способы их достижения нашего на и любимейшего брата. А после я заманю его в ловушку, где мы убьём его. — план звучал абсолютно спокойно, и это в какой-то степени подействовало. Он нахмурился, вопросительно глядя на меня, видимо, мой спокойный вид был достаточной платой за уверенность в адской победе.

— Ты псих, Софериэль. Михаил не поведётся на это! — решительно заявил он. — Я знаю Михаила, он будет биться до конца и победит! На чьей стороне будет победа, будет решать он сам! Это наш последний бой, Ад сокрушится, он его уничтожит и не дрогнет! — сказал он вставая. Похоже, моё предложение оказалось для него слишком пугающим.

— Лежи, ты слишком слаб. Даже если это последний бой, я готов умереть за правду! Знаешь, это будет самая лучшая смерть. — сказал я, укладывая брата на койку. Мои слова его явно не убедили, но он решил не спорить. Наклонился к нему, он тяжело и хрипло дышал, его глаза были полузакрыты, щёки заметно впали. Вдруг его взгляд прояснился, на меня смотрели голубые глаза, полные решимости как тогда при падении и войне.

— Черт с тобой, на рассвете собирай с Абаддоном армию и воплощай свой план! — крикнул он мне и отключился. Простояв так пару минут, я пошёл в казарму, надеясь найти там Абаддона. В казарме я никого не обнаружил, ничего блять удивительного. Не прошло и минуты как дверь открылась и оттуда вывалился Абаддон, в одних штанах и с голым торсом, с которого ручьями лился пот. Увидев меня, он побледнел и позеленел, он боится меня.

— Чтобы к утру была натренировала армия из лучших Демонов! Приступай немедленно, Абаддон! — прозвучал приказ, Демон кивнул, и я понял, что он всё знает.

Больше он не дал мне ни слова сказать, а ринулся к своей палатке в таком виде, в котором он вывалился чуть ли мне не в ноги. Силуэт быстро скрылся, поднимая по тревоге всех необходимых воинов. Нужно готовится, пойду к себе.

Путь в мою спальню перегородила плутовка. Она что-то шептала, её глаза пылали огнём, её лицо было бледным и тревожным. На ней было тёмно-красное платье с глубоким вырезом, открывавшим её нежную, дышащую шею и высокий бюст, волосы были зачесаны назад и собраны на затылке в тяжёлый узел. Я слышал, что она просит у меня прощения, но её губы дрожали, и мне не хотелось её разочаровывать. К тому же она по-прежнему выглядела бы сексуально, не будь её тело скованно крепкими цепями страха. Таково было происхождение магии Лилит — секс был её стихией. Поцеловав меня в последний раз, она скрылась в коридоре, у меня опять появилась тяга к тому, чего Лили не смогла мне дать.

В раздумьях я зашёл в свою спальню, где и повалился в постель, думая о происходящем. Но вдруг зашёл Вельзевул — повелитель мух, Демон чревоугодия, один из советников моего брата, до этого мы с ним разминулись перед лазаретом. Именно с Вельзевулом связана одна из самых знаменитых христианских притч, повествующая о царе Охозия.

Согласно легенде, иудейский царь Охозия страшно заболел. Чтобы узнать, сможет ли он поправиться или же погибнет в муках, правитель отправил несколько своих подданных в Экрон, к самому демону Вельзевулу. Весть о намерении царя обратиться к владыке тьмы быстро разлетелась по всему миру и дошла до пророка Ильи, который сильно разгневался и обрек Охозию на смерть от кары Отца. Вельзевул славный малый, но склонен к излишней самонадеянности и чрезмерно стремится к кровавой власти.

— Так значит быть войне? Но как это произойдет? Люди начнут умирать в этой толще? Или… — спросил Вель, глядя на мои картины, он с жадным любопытством во все глаза разглядывал их.

— Вельзевул, войны не избежать. Пернатые хотели войны, и они её получат и если при этом умрут все люди, пускай! Без смерти никуда, если хочешь можешь их оберегать. — приглаживая бороду ответил я советнику, не хотя вставая.

— Абаддон подключил Каина для сбора и тренировки армии. — доложил он. — Твое задание не так уж сложно сделать — возьми старые книги и прочти их внимательно. Единственное хватит ли у тебя, Соф, сил на столь сильную и чёрную магию, чтобы разрушить защиту ворот Рая, не убив тебя? — уточнил он.

— Хватит, не сомневайся. Мне хватит сил провести все обряды и проткнуть грудь Михаила первородным клинком Ада! Я сделаю это с радостью! — выпалил я, гордо улыбнувшись, победный и ехидный смешок вырвался сам, это месть.

— И вот, нам остается лишь ожидать развязки. Вероятнее всего, тебя ждет гибель, но знай: Ад и Рай — это вечное поле битвы за выживание, где ты правитель всех существ. — товарищ скрылся из поля моего зрения. И прежде, чем я опять мог бы погрузится в свой внутренний крохотный мир, я увидел Абаддона, который держал передо мной мраморную пустую чашу, что тряслась в его руках пред мной.

Вот что писали о нем людишки: По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же её — как лица человеческие; и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у неё были, как у львов; на ней были брони железные, а шум от крыльев её — как стук от колесниц, когда множество коней бегут на войну; у неё были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах её были жала; власть же её была — вредить людям пять месяцев. Царем над собой имела она ангела бездны; имя ему по-Еврейски Абаддон, а по-Гречески Аполлион. Он несёт в себе воинские разрешения и долгие тысячелетия подготавливает нам Адских Рыцарей, с которыми мы воюем бок о бок, за что ему не приписана порка.

— Слышал, что для обряда тебе понадобится эта чаша и решил заранее принести. — с этими словами он положил на стол у входа в спальню эту чашу, чуть не уронив ее, собирать осколки мне не охота.

— Спасибо, Абаддон, как продвигается подготовка войска? — спросил я, оглядывая комнату на наличие повреждений.

— Хорошо, к утру можно уже будет штурмовать Райские врата. — с гордостью ответил Демон. — А как себя чувствует Люцифер? — поинтересовался мой маленький приспешник, рассматривая меня и пытаясь поймать волну моей энергии, чтобы достаточно напитаться.

— Хуёво, поэтому к вратам вас поведу я, а не он. К тому же он играет роль трупа в нашем спектакле для Михаила. А теперь ступай, не забывая о том, что всем надо выспаться. Сначала я проведу все обряды и после начнём штурм. — сказал я и раздевшись лег в кровать, укрываясь тоненькой простынкой. Вскоре я почувствовал знакомый сильный аромат Лилит, который заполнил всю мою спальню, я не придал этому значения и попытался уснуть, но не удалось поскольку из дремоты меня вырвал голос тупорылой дьяволицы.

— Ты спятил?! Как ты собираешься победить Небеса, ты хоть понимаешь, что будет если ты проиграешь, Софериэль?! — я услышал в её голосе неподдельную тревогу и попытки пристыдить меня.

— Да, черт возьми, я спятил. Я собираюсь победить силой знаний. И да, Лилит, я понимаю, что на кону стоит падение Ада! Но пока я и Люцифер жив этого не произойдёт! Пошла нахуй отсюда! — мой голос стал громче и злее. Наконец я затих и провалился в глубокий сон, оказавшись по середине лесной опушки моему взору предстал маленький домик, где было просторно, уютно и светло, как в детстве.

В нем стояло несколько скамеек и стол, за которым сидели Михаил, Гавриил, Люцифер и мать с Отцом. Они ждали меня, Михаил как всегда задирал Гавриила и Люцифера из-за чего мать шикала на него, сверля хмурым взглядом. И вот раздался громкий голос Отца.

— Где Софериэль?! А ты, Михаил, почему не смотрел за младшим братом?! Я велел тебе и глаз с него не спускать, а ты?! — спросил строгий голос и в этот же момент Михаил упал со скамейки от пощёчины Отца. — А ты бестолочь потерял брата! Сейчас же вставай и приведи его сюда! Я объясню тебе, что такое дисциплина и порядок! — он вышвырнул Михаила из дома, как только за ним захлопнулась дверь, он побежал на запад, очень быстро, и скоро скрывшись за деревьями, исчез из виду в далеких кустах Солнечного леса.

И я зашел в этот домик, мать сразу же подлетела ко мне, осматривая меня и мои сломанные крылья. Вид у нее был странный — бледный и испуганный.

— Яхве, у Софериэля сломаны крылья! Почему, что случилось сынок?! — прошептала она, сдерживая свои слезы. — Он не сможет летать! Зачем ты послал его с Михаилом?! Зачем, Яхве, зачем? — она не выдержала и зарыдала в полный голос.

— Прекрати истерику, Люцида! Сядь на лавку и выпей вина. А то что у него сломаны крылья он сам виноват! — жестко сказал Отец. И она послушалась, выпив несколько глотков, она успокоилась.

— Но, Отец, это Михаил сломал мне их! Я и теперь не могу взлететь! И должен остаться здесь внизу навсегда! Отец… Но зачем ты отправил его со мной?! Чтобы он меня опять избил или вовсе убил, пока ты этого не видишь? — я поднял опухшие от слез глаза на Отца, больно.

— Я отправил вас тренироваться, ты слишком слаб и поэтому остался без крыльев Это было моим решением. Но ты должен помнить, что на пути к победе у тебя всегда есть соперник. Не забывай об этом! — не дослушав Отца, я скрылся за дверью нашей с Люцифером комнаты.

— Отец ему всего 10 лет, против 20 лет Михаила это была не тренировка, а издевательство над ним. — сказал Люц и встал из-за стола, направившись в нашу комнату. Когда дверь за ним закрылась, раздался тихий почти шепчущий голос отца.

— Мне очень жаль Софериэля, Люцида, я отправлю его вместе с тобой. Ему необходимо такое восхождение, он мечтает узнать правду о мире, в котором живет, хочет понять, чего хотят те, кто рядом, зачем они здесь и как сделать так, чтобы их желания не мешали нам жить. В противном случае, он погибнет как никчемная букашка. — сказал уже спокойно Отец.

— Всё о чем мечтают наши дети, это получить твою любовь, Яхве, чтобы ты им сказал «Молодец, так держать!», им нужен отец, а не повелитель, как ты этого не понимаешь?! Будь снисходительней, Яхве, не отворачивайся от них. — крикнула мама и входная дверь хлопнула. В это время Люцифер пытался вправить мои крылья, сломанные при падении, и я чувствовал страшную боль, даже думать было больно. Вскоре мне дали выпить какой-то раствор. Через несколько минут мне стало лучше, но боль никуда не ушла, в конечном итоге было принято решение вырвать мне крылья, авось новые отрастут, но расти они будут очень долго и еще более болезненно, чем мне вырвут старые.

После этого случая я потерял к Отцу всякий интерес, а любовь родителей я перенес с иронией. Наверно именно в этом и была причина, почему все кончилось так ужасно, я стал свое рода инвалидом, но это только закалило меня, однако часто вспоминал свои черно-белые крылья с переливом бархата и золота. Иногда мне снились эти крылышки, переливающиеся в лучах света. Потом отрасли золотые крылья, которые мне вырвали с корнем, перед тем как швырнуть в Ад, ими сломанными можно было бы вспахать поля.

Вдруг я проснулся в холодном поту и болях в лопатках на том месте, где когда-то у меня были крылья. Рядом со мной лежала Лили и гладила меня по шрамам от крыльев, она никак не реагировала на мое пробуждение, как будто была очень далеко где-то в своих мыслях.

— Тебе снились твои крылья? — спросила она, я кивнул. — Так вот чего твои шрамы нагрелись и стали светиться, эти воспоминания своего рода твой кошмар. — ответила она и засмеялась, что от злости чуть не укусил ее и чего она этим хочет добиться? Я не смог больше летать, с такой силой во мне теперь была сосредоточена ненависть к миру! До моих ушей долетел смех Лили, и я разозлился еще сильнее.

— Лилит, если ты пришла дабы поиздеваться надо мной в моей же постели, пошла вон! — послышался рык, в ответ на мою реплику она расхохоталась сильней и обняла меня. А когда я открыл глаза, чтобы в ответ укусить ее, она как ни в чем ни бывало сидела на краю кровати, подобрав ноги и сцепив руки в замке. — Хитра сука! — воскликнул я и повалился на подушки, Лилит села рядом и прижалась ко мне. На ней был только корсет из черного атласа, открывавший голое и прекрасное тело, уже даже не в первый раз заставлявшее меня забыть о моей ненависти к ней. Она обвила руками мою шею и притянула меня к себе. Так мы и сидели некоторое время, мне это на порядок надоело.

— И что ты, Лилит, хочешь по трахаться на тот случай, если я не вернусь с войны? И почему я это делаю, сижу с тобой в обнимку? Ведь я тебя ненавижу. — спросил я тихо и продолжил, глядя ей в глаза.

— За то я люблю тебя, Соф. — сказала она, щелкнув меня по носу, я засмеялся не в силах сдерживаться от абсурда. Она провела рукой по моему прессу, положила ладонь на член и сжала его. Дьяволица отодвинулась от меня и нагнулась, оттягивая ткань моих боксеров. Ее губы коснулись головки, нежно и ласково она стала водить по ней языком, я почувствовал резкий приток крови к члену, к этому моменту он уже стоял торчком и понемногу твердел, наливаясь соком, выделяя естественную природную смазку наружу. Что же она делает со мной? Физическая привязь с примесью сексуальных нот. Тогда она подняла голову и поглядела мне в лицо, где вместо злобы и ненависти, читались нетерпение и ожидание большего.

И Лили, смеясь, еще крепче прижалась к моему телу, ее рука соскользнула на мою щеку и пальцы заскользили по моей челюсти, груди и животу вниз, ища эрогенные точки. В конце концов ее рука нашла член, который она стала дрочить перед тем как взять его в рот.

Ее прикосновения были одновременно нежными и властными. Я чувствовал, как ее пальцы скользят по моей коже, вызывая мурашки и волны желания. Вкус ее губ был сладким и соленым, а ее дыхание — горячим и учащенным. Она двигалась ритмично, с изумительным знанием моего тела, каждый ее жест был точным и уверенным. Я рычал, теряясь в водовороте удовольствия, чувствуя, как нарастает напряжение, вдруг она села на меня сверху, положив мне руки на плечи.

Ее движения ускорились, это был вихрь лихорадочной страсти, от ее ритмичных сокращений вокруг моего пульсирующего члена у меня по спине побежали мурашки. У нее перехватило дыхание, глаза потемнели, превратившись в озера ненасытного желания, гортанный стон сорвался с ее губ, когда ее пальцы впились в мои плечи, и наши тела с грохотом обрушились друг на друга. В этот момент она, казалось, осознала свою собственную опьяняющую силу, и ее зубы впились в мои губы с новой яростью. Но я не обращал на нее внимания, растворяясь в шелковистой ласке ее волос, нежном изгибе шеи, тепле ее кожи, и увеличивал темп нашего танца. Вскоре ее реакции прекратились, глаза закрылись, когда она полностью отдалась изысканной пытке. Резкая остановка вызвала у нее тихий рык протеста, мои движения были затруднены — постоянное, раздражающее трение о ее бедра вынуждало меня сбавлять темп. Наконец, с ее губ сорвался стон, звук удовольствия и капитуляции одновременно. Ее ноги сжались, притягивая меня глубже, ближе.

А затем что-то изменилось. Глубокая перемена, это был не просто физический контакт, это было так, словно поднялась завеса — пропасть между нами исчезла, сменившись знакомой близостью. Передо мной лежало не просто тело, а Лилит, женщина, которую я любил тысячу лет назад, сияющая и захватывающая дух. Я обхватил ее голову руками, добиваясь идеальной синхронности наших движений и прижимая ее горячее тело к своему, она снова начала вести эту игру. Ритмичные толчки стали более интенсивными, вдавливая меня глубже в шаткую кровать.

Она выгнулась, издав низкий, грудной стон, ее руки сжали мои бедра в поисках поддержки, когда она оказалась на четвереньках, полностью поглощенная моментом. Давление на ее шею, нежная, но настойчивая ласка в сочетании со сжатием груди довели напряжение до невыносимых высот. Наше окончание наступило одновременно, волна общего экстаза, от которой у нас перехватило дыхание, и мы рухнули на смятую простынь, переводя дыхание и пытаясь собраться с мыслями, вернутся в реальность от которой отводило удовольствие после небольшого секс-марафона с демонницей Лили.

Отдышавшись, я натянул свои боксеры и аккуратно поднявшись подошел к мольберту, взяв холст и краски начал писать картину, не думая ни о чем. Картина рождалась под моими руками, словно по мановению волшебной палочки. Краски смешивались, создавая неповторимые оттенки, а кисть скользила по холсту, воплощая мои эмоции и экстаз после всего.

Лилит подошла ко мне сзади, и чтобы не сильно отвлекать меня, приобняла. Затем стала водить пальцем по моим татуировкам вырисовывая каждый элемент. Свет падал на мой торс, подчеркивая каждый мускул, каждую прожилку. На груди она обводила огромный крылатый череп барана, выполненный в чёрно-белом стиле. Его рога, подобные ветвям могучего дерева, расправлены, а крылья, словно мрачные знамена, распространяются по ключицам. В центре черепа — затейливый орнамент из моей книги. Снизу, череп словно зажат в плетении колючей проволоки. Татуировки на руках продолжают эту мрачную, но захватывающую тематику. На правой руке тату, напоминающая сцену из средневековой повести о смерти: скелет, одетый в плащ с капюшоном, нечто вроде костлявого смертью с косой, выше него одноглазый Ангельский страж в доспехах с мечом. На левой руке — Адская жизнь: Скалящийся Дьявол на троне с пентаграммой на подоле рясы, вокруг него ледяное пламя, скелеты, змеи и крепкие корни адских растений, что удерживают души грешников в Аду, не давая им выбраться из их нового дома. Так же в самом низу убитый мною Ангел, чье крыло торчит из-под корней, много ужаса и злорадной властной боли моего мира, что стал родным за сотни лет.

Я вздохнул, сделал несколько отрывистых мазков, после я развернулся и крепко прижал к себе Лили. Она оказалась совсем рядом и усадив к себе на колено, продолжил заниматься портретом. Она взяла в руки кисть, нанося мазок за мазком, все увереннее и уверенней раскрасила мне лицо, я нахмурился. Спустя некоторое время я закончил работу, и, не отрываясь, смотрел на картину. Эта картина… она немного больше, чем просто изображение двух людей. Она о времени, о контрастах, о преемственности, написал момент, когда эпохи встречаются. Что было прежде и что стало спустя столько лет, Отец очень сильно изменился.

-Ты хотел написать своего отца? — спросила она,гладя меня по бедру.

-Нет, изначально я не думал, что именно буду писать, это получилось само.- ответил я, и поднялся, чтобы поправить простыню. Но Лили опередила меня, ловко накрыв меня со своей стороны одеялом. Теперь она выглядела очень довольной собой, она поцеловала меня в губы, что-то шепча и ожидая хоть какой-то хорошей реакции с моей стороны.

— Доброй ночи, Соф… — выдавила она, выходя из спальни и закрыла за собой дверь.

И вновь я остался в тихом одиночестве, чтобы можно было предаться размышлениям и поискать ответы на возникающие вопросы. Подойдя к шкафу мне необходимо было взять древнюю книгу, в которой был как раз — таки описан ритуал скрытия энергии. Разбирать рукопись, переводить ее — дело не для слабых духом, а я собирался совершить именно это.

Вот только я решил немного изменить ингредиенты, нужные для ритуала. Переведя весь ритуал дословно стало проще дать задание собрать все необходимое для этого, пришлось отправится в магическую лавку. Там я мог найти все что нужно, но только в случае, если на это будет спрос — в обычном же случае пришлось бы добывать всё это самому.

Сборы заняли у меня чуть больше трех часов и собрав требуемые ингредиенты я отправился домой, чтобы убрать их до завтрашнего дня. Уже дома я посмотрел на руны, спрятанные в книге и убедился, что все уже готово. После этого я поставил книгу в шкаф на полке так, чтоб она была все время в поле моего зрения и лег спать. Сначала сон не шёл, ибо мешали мысли, которые копошились в моей голове и не давали расслабиться. Но их было так много, и они так беспорядочно перемещались внутри меня, стараясь что-то сделать со мной, разложить меня на составные части и разорвать, в таком состоянии спать не хотелось.

Я встал с кровати и несколько раз прошелся по комнате, оделся, после пошел к вратам Ада, что был искажены потоком воздуха и являлись лишь иллюзией, у которых лежали Адские гончие. Они открыли глаза и приветливо тявкнули мне. И получили свежего мяса, которое они с жадностью съели, раздирая его клыками на волокна, не хотелось бы попасть на зуб разорвут на мелкие атомы ведь зубищами.

— Милые пёсики, у вас будет своя роль в этой войне. Как только мы про штурмуем врата Рая вы прошмыгнёте внутрь и начнёте рвать на куски Ангелов! — задавал им установку действий, почесывая их за холки и глядя в светящиеся глаза.

Они были преданы мне, они приняли мою судьбу, поэтому я не сомневался в их верности, потому что знал их давно. Сначала они начали завывать, махая своими хвостами, затем и вовсе крутились около меня, будто бы зовя поиграть. Я привык к этому шуму и даже не обращал на него внимания, пошел спать. Но через несколько часов во сне я услышал голоса. Кто-то разговаривал с гончими, плакал и смеялся, звал меня по имени.

Когда я проснулся, голоса пропали так же, как и завывания псов. Но теперь вновь уснуть не удастся, придётся чем-то себя занять, наступила тишина на сей раз она была полна уверенности, силы и покоя. У этой тишины был вкус горечи, похожий на вкус полыни. Потом рядом со мной раздались чьи-то шаги, и я опять услышал женский голос. В нем прозвучали страх, печаль и надежда на что-то.

Она произнесла имя моего брата, но я не слышал его самого, потому что он ещё спал. Тогда она попросила, чтобы ей показали брата. Я подскочил с кровати и моментально двинулся в направлении ее голоса, попутно одеваясь. Идти пришлось недолго, когда я приблизился к девушке, то признал в ней свою сестру Лайлу.

— Что за дивный Ангел, забрёл к нам в Ад? Мой маленький ангел-хранитель. Ты разве не узнала меня? — спросил я ее с улыбкой и подхватил на руки. Девушка пару минут всматривалась в моё лицо, прежде чем осознать кто я такой и откуда ее знаю, она обняла меня и разрыдалась.

— Софериэль, я не верю что это ты, на самом деле! — прорыдала она в мое плечо. Затем она прижалась к моим рукам и поцеловала их нервно будто я призрак. — Ты знаешь где Люцифер? И что замышляет, спятивший Михаил? — по ее глазам я видел, как сильно она переживает из-за всего этого грядущего кровавого месива.

— Люцифер в лазарете, мы подрались с ним после Мишкиных козней. Я догадываюсь, что хочет Мишка. Он решил, что, сцепив нас с Люцифером как собак он продвинется к престолу Отца. Он и его приспешники пытаются погубить нас всех. — я поглядел на младшую сестренку. Она выглядела удрученно, как бы подтверждая мои слова, кивая мне в ответ.

— Что он будет делать? Убьет кого-нибудь? — спросила она дрогнувшим голосом, в ответ я лишь пожал плечами.

— Придёт время и ты сама всё увидишь, а теперь ступай в Рай пока тебя не хватились и никому не рассказывай, что ты была здесь. Ты поняла меня? — не дожидаясь ответа, поцеловал сестру в лоб, открыл портал и втолкнул её в него. Портал захлопнулся за ней, и я остался в темноте.

Холод пронизывал меня насквозь, хотя физически я не чувствовал ни холода, ни тепла. Только пустоту и гулкое эхо собственного сердцебиения, словно барабанная дробь в безмолвной пещере. Я протянул руку, ощупывая окружающую тьму. Она была липкой, тягучей, словно пропитанная пылью веков и забытыми слезами, а запах стоял удушающий — смесь серы, гнили и чего-то ещё, невыразимо древнего и мерзкого. Предательства.

Где-то в глубине этого мрака, за гранью восприятия, продолжал тлеть остаточный огонь Ада: не яркий, не ослепительный, а тусклый, угрюмый, похожий на умирающий уголек. Он освещал лишь узкие участки пространства, бросая дрожащие, искаженные тени. Я чувствовал себя слепым кротом в бесконечном лабиринте своего добровольного заточения.

Вдруг что-то острое ткнулось мне под ребро, я дернулся, но вспомнил, где нахожусь, переместил себе меч и нанес удар. Острое лезвие вошло в темноту, через несколько мгновений донесся хруст костей и хрип. Из тёмной дыры показался череп, который вместе с шейными позвонками был отделен от тела, все скрывали пары серы и сложно было разглядеть свой палец на вытянутой руке.

Минус предатель — Жан, подумал я и вытащил из своего бока кинжал. Если что, он сможет еще пригодиться, не так ли?

Предатели не могут жить вечно… Сейчас не остается ничего как идти вперед и умереть с честью, нежели трусливо бежать от судьбы. Я провел пальцем по лезвию кинжала, по этому холодному тусклому металлу теперь сочился какой-то странный ало-желтый цвет, будто в нем содержится струя крови. И запах был — смесью запаха малины, гари и крови…

Теперь, когда нет пути назад и впереди только разрушающая война, я понял, чего мне не хватало. Вернее, того что я не нашел за всю свою бессмертную жизнь — настоящую любовь. Ту любовь, ради которой я бы сравнял Небеса с Землей или отрекся бы от долгого бессмертия!

Возможно я даже и не встречу её, потому что умру на войне, которую так хотел Михаил. Если не вернусь, так умру героем за правду, но клянусь, что унесу с собой ни одну душу пернатых! А если вернусь живой, начну жизнь с чистого листа, хотя бы постараюсь. Сейчас главная задача не допустить Михаила к власти любыми способами, самый лучший — убить его, хотя после этого я думаю войны не закончатся, ибо наша сущность такова, что мы не можем без этого ужаса

Однако, возможно я уговорю Отца создать место, где Ангелы и Демоны без войн и конфликтов смогут сосуществовать вместе ну или хотя бы их отпрыски. Но это уже неважно, главное уничтожить Михаила во время войны. Я говорю за то время, которое мне осталось и которое было мне предначертано. Прошу, не дай произойти худшему из вариантов, Отец, иначе я уничтожу твоих любимых людей.

Ведь именно, Ты, определил мою судьбу и Твой суд предопределил мое посмертное искупление. Прошу, вразуми Михаила и предотврати бесконечные войны, не ради нас, а ради Лайлы, мамы ну и твоих жалких питомцев. Защищай их, даже если у тебя будет кончаться воздух в легких. Я знаю, ты добрее к ним, чем ко мне. Не дай им пасть духом, жить в страхе. Что бы ты ни услышал, как бы ни отвернулся, будь рядом с ними.

От меня с Люцифером ты отвернулся слишком давно и это привело к тому, что ебанутый Михаил хочет занять твое место. Он слаб и не достоин, труслив! Ярость, из-за которой он сотворил такое, привела бы к уничтожению всех существ, живущих в этом мире.

И я говорю не про уродов-оборотней и прокаженных, с которыми ты боролся когда-то на Земле. А про тебя и Ангелов! Ты был на Земле, очень много сделал для нее, защищая людей от всего и наказывая. Так сделай хоть что-то для нас, объедини своих детей! Пусть они знают, какой ты в действительности. Помоги им увидеть истинную природу нашего Отца-Бога!

Хотя ты никогда не слушал нас, не хотел слышать, стало быть войны и братоубийства не избежать так же, как и падения Рая. Будь, что будет, знай я не хотел всего этого. До скорой встречи, Отец, надеюсь ты будешь рад всех нас видеть.