Прикосновение смерти

Элис Вайлд (2023)

Я внезапно оказалась в странном новом мире. В Царстве, где мне известна только Смерть. Где жизнь, которую я вела раньше, — не что иное, как тень на периферии сознания. Она зовет меня, умоляет вспомнить, что же со мной произошло… Но чем больше я пытаюсь это сделать, тем сильнее забываю все, и тем страшнее для меня становится этот жестокий новый мир. Я загадка не только для себя, но и для всех вокруг. Душа, затерянная в мире Тьмы, которых хочет сожрать меня и объявить своей, прежде чем у меня появится шанс сбежать. Прежде чем у меня появится шанс вспомнить, кто я… И как я сюда попала. Прежде чем я вспомню его. Но даже тогда Преисподняя не отпустит меня.

Глава 4. Смерть

— Нет, — наконец отвечает Харон, выпрямляясь, — теперь ее душа принадлежит Подземному Царству. Она уже поднялась на борт лодки, еще одно действие и мои обязанности будут полностью выполнены.

— Харон, не испытывай мое терпение, — молвлю я, оскалив зубы.

— Испытывать твое терпение? Я не посмел бы, — усмехается Харон, — я просто констатирую факт. Ты уже выполнил свою работу, Смерть. Теперь позволь мне выполнить мою.

— Ты, кажется, стал забываться, паромщик.

— Да нет, скорее наоборот, это ты забываешься. Долг реке должен быть выплачен, — говорит Харон, хватая Хейзел за волосы и оттаскивая ее назад к краю лодки, — и поскольку у нее нет монеты, чтобы сделать это…

— Я заключу с тобой сделку, — выкрикиваю я, слезая с Кнакса, и мои ботинки с тяжелым грохотом ударяются о землю. Гнев мгновенно вспыхивает во мне при виде того, что он прикасается к ней. Но я сразу же осаждаю себя, осознавая, что если ударю его сейчас, то окончательно определю наихудшую судьбу для Хейзел на Стиксе.

— Сделка со Смертью, — размышляет Харон. — Ну и что же ты предлагаешь?

— Я заплачу за ее проезд, — отвечаю я, — и за свой собственный. Просто переправь нас вместе и ты выполнишь свои обязанности, а долг реке будет выплачен. А потом вернешь нас на эту сторону и позволишь ей уйти со мной.

— А если я откажусь?

— Тогда я позабочусь о том, что это будет последним решением, которое ты примешь в этой жизни.

Харон на мгновение еще сильнее сжимает волосы Хейзел, но затем отпускает и отталкивает ее назад в лодку. В этот момент я начинаю продумывать все возможные способы мести. Как только Хейзел будет в полной безопасности, он сполна заплатит за всю боль, которую ей причинил…

— Хорошо, — говорит он, фыркнув, — я согласен на твою сделку… но только при одном условии.

— Каком же?

— Ты заплатишь двойную плату.

Меня охватывает отвращение. Ну, конечно, что еще можно было ожидать от жадного демона.

— Ну ладно, будь по-твоему, — говорю я, вытаскивая из кармана четыре тяжелых золотых монеты.

Глаза Харона загораются при виде них, и он торопливо направляет лодку обратно к суше.

Я сжимаю в руках золотые монеты, и тени сгущаются вокруг меня, когда он приближается к берегу. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы обрушить на него всю свою ярость, — это маленькая фигурка Хейзел, свернувшаяся калачиком на дне его лодки.

Кнакс бьет копытом о землю у меня за спиной. Он единственный, кто ненавидит Харона сильнее меня.

— Монеты, — настойчиво молвит Харон, когда лодка садится на мель.

— Сначала мы должны подтвердить сделку рукопожатием, — говорю я, подходя ближе. — Мне бы не хотелось, чтобы ты потом обманул и отказался от выполнения свой части сделки.

Я протягиваю ему пустую руку. Харон долгое время настороженно смотрит на нее, а затем протягивает свою костлявую руку и пожимает мою.

Рукопожатие заканчивается за считанные секунды, но он еще некоторое мгновение содрогается от холода, которым его одарило мое касание. Мне нравится чувствовать его страх, я бы и дальше им наслаждался, но я приготовил для него нечто похуже. Небывалые пытки и муки в отместку за Хейзел. И лицезрение его мучений доставит мне гораздо большее удовольствие, чем просто ощущение его страха.

Я бросаю золотые монеты Харону в руку, и он тут же отстраняется.

— Давайте выберемся отсюда, пока я не пожалел о своем решении, — бормочет паромщик, внимательно осматривая меня и пряча монеты в складки своей мантии.

Едва сдержавшись, чтобы не выпалить что-нибудь в ответ, я забираюсь в лодку и устраиваюсь на скамейке напротив того места, где, все еще съежившись, лежит Хейзел.

— Вот, крошечное создание, — мягко говорю я, наклоняясь вперед и протягивая ей руку, — позволь помочь тебе подняться.

Она окидывает меня испуганным взглядом, но затем, не произнеся ни слова, лишь подтягивает колени еще ближе к груди и по-прежнему продолжает лежать. Харон так резко отталкивается от берега, что лодка начинает качаться и накреняться из стороны в сторону. В этот момент Хейзел вздрагивает и ладонями закрывает лицо.

Как бы я хотел сейчас притянуть ее к себе, прижать к своей груди и больше никогда не отпускать, но мне приходится собрать всю силу воли в кулак и сдержаться.

Я не могу сделать это из-за страха, что она теперь меня ненавидит.

Поднявшись, я устремляю свой взгляд на темные воды Стикса, пытаясь скрыть, как сильно ранит меня эта мысль. Но я не стану заставлять ее быть со мной, если она того не хочет.

Темнота постепенно сгущается, погружая нас в свои недра. Спустя мгновение единственным источником света остается одинокий фонарь, подвешенный на носу лодки. Однако его свечение настолько тусклое, что нам не видно ни берега, ни того, что находится впереди. В какой-то момент я чувствую чей-то взгляд и, оглянувшись, замечаю, что это Хейзел наблюдает за мной. Нахмурив брови, она поднимает на меня глаза, и мы встречаемся взглядами… В этот момент я наконец понимаю, что на самом деле она ощущает.

Нет, это не ненависть, как я думал, а страх.

Страх, ведь она забыла меня.

В ее взгляде нет ни капельки теплоты, она не узнает меня, и мне до жути больно осознавать, что это действительно так. Только я один храню воспоминания о наших моментах, проведенных вместе.

Лишь я один помню нас.

Ее душа по-прежнему поет для меня, как и прежде, но я был глупцом, полагая, что оставил в ней достаточный след, чтобы суметь противостоять опустошающей ее смерти.

Но именно поэтому я здесь. Я найду способ спасти ее, я разыщу способ помочь ей все вспомнить и снова начать жить.

И неважно, захочет она прожить эту жизнь со мной или нет.

Ворчание Харона становится все громче, прерывая мои мысли, и я прочищаю горло в знак предупреждения… которое он благополучно предпочитает проигнорировать. Его ворчание только усиливается. Он жалуется на то, что ему придется сделать практически тройную работу только ради того, чтобы переправить меня туда и назад через его реку.

Время идет, и раздражение разгорается во мне все сильнее и сильнее до тех пор, пока я оказываюсь уже просто не в состоянии выносить его стенания ни секундой дольше.

— Хватит, Харон, — злобно молвлю я. — Я хочу, чтобы ты замолчал. Выполнишь это и я дам тебе еще две монеты за все твои хлопоты, как только мы доберемся до другого берега.

Как и ожидалось, это предложение моментально срабатывает. Он тут же оживляется, выпрямляется и продолжает везти нас вдоль реки. При этом я прекрасно понимаю: он считает, что с легкостью обвел меня вокруг пальца. И несмотря на тяжелый, надвинутый на лоб капюшон, мне удается на мгновение разглядеть его довольную ухмылку, но затем он снова становится серьезным и принимается насвистывать тихую мрачную мелодию.

Устремив взгляд вперед, я сжимаю челюсть, решая избавить себя от «удовольствия» в виде общения с Хароном. Чем скорее мы переправимся через эту реку и будем подальше от него, тем лучше.

Я уже не в первый раз пересекаю Стикс, но сегодня складывается впечатление, что ей нет конца, и она простирается в бесконечные дали окружающей нас тьмы. Старая лодка, преодолевая оглушительные волны бушующей реки, то и дело издает скрипы, похожие на душераздирающие стоны боли. Души, обитающие в этих волнах, с неумолимым рвением бросаются на борта лодки, словно пытаясь забраться внутрь.

Наконец, темнота уступает место приглушенным краскам противоположного берега и освещенному фонарями причалу. Я подавляю в себе вздох облегчения, потому как не хочу давать Харону очередной повод поглумиться надо мной.

Скоро первый этап нашего путешествия будет завершен. Мне уже не терпится избавиться от паромщика и наконец-то побыть наедине с Хейзел. Мне нужно заверить ее, что она в полной безопасности и что я намерен исправить все то, что натворил с ней.

Если только она позволит мне это сделать.

— Приготовьтесь, — запоздало говорит Харон, когда лодка с грохотом влетает в причал. Он ставит лодку на якорь, используя свой шест, как клин. Выходит на пирс и протягивает Хейзел свою костлявую ручонку.

— Во что ты играешь, Харон? — спрашиваю я.

— Долг реки, — отвечает он. — Чтобы поездка на пароме считалась завершенной, вы оба должны сойти с лодки.

Я стискиваю зубы, глядя, как Хейзел берет его за руку. Гнев пылает во мне от этого зрелища. Возможно, это ревность из-за его прикосновений к ней, а может, это просто ненависть к самому демону, я не знаю.

Поднявшись со своего места, чтобы присоединиться к ним на причале, я смеряю Харона взглядом, но в этот момент краем глаза замечаю, что Хейзел вдруг напрягается и резко задерживает дыхание.

Повернувшись, чтобы проследить за ее взглядом, я тут же понимаю, почему Харон так быстро согласился на мою сделку. Из тени ближайших руин выходит огромное чудовище. Устремив свой взгляд на нас, оно направляется к концу причала.

Цербер.

Я ставлю Хейзел позади себя, когда адский пес издает низкий рык. Его губы приподнимаются, обнажая клыки размером практически с мою руку.

— Какого черта он здесь делает? — шиплю я.

— Новые правила, — произносит Харон, тем самым возвращая мое внимание к нему.

— Будь ты проклят, Харон, мы же договаривались! — выкрикиваю я, замечая, что он уже вернулся на борт и отчалил от берега. На поверхности реки осталась лишь мягкая рябь от его лодки, отправившейся по бушующим водам Стикса назад на тот берег.

— Проклинай меня сколько угодно, но я никогда не соглашался ни на какие временные рамки. Теперь лучше сосредоточься на том, как разобраться с ним, пока у твоей маленькой смертной еще есть время, — мрачно усмехнувшись, молвит Харон и исчезает во тьме.

Он обязательно заплатит мне за содеянное, я разберусь с ним, но позже. Как бы мне ни не хотелось этого признавать, но Харон прав в одном: сначала нужно найти способ разобраться с Цербером.

Иначе пути назад не будет…

Если я хочу вернуться назад с целой и невредимой душой Хейзел.