Жаба. Рассказы

Эльдар Турабов

Добрая ирония, красочные и выразительные детали, описывающие мир героев, неожиданные повороты авторской мысли, жизненные наблюдения делают рассказы по-настоящему интересными.

© Эльдар Турабов, 2019

ISBN 978-5-0050-6817-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Угол зрения

Оптимистов и пессимистов отличает то, что одну и ту же вещь (проблему, явление и т.д.) они рассматривают под разным углом зрения. Классический пример: стакан с водой. Наличие воды в стакане не вызывает споров, но одни видят его наполовину полным, другие наполовину пустым.

Оставаться оптимистом в наше суетное время нелегко, но в любом случае предпочтительнее, чем тащить ярмо пессимиста. Нескончаемыми жалобами последние отравляют настроение и себе, и окружающим, в то время как оптимисты ищут пути выхода и не теряют чувства юмора. И то, и другое придает сил. Не все в нашей жизни идеально, уверяют они, но могло быть хуже.

Один молодой человек подарил любимой духи на день рожденья. Чтобы сделать сюрприз, не стал выведывать ее вкус, а приобрел парфюмерию по собственному усмотрению. Как же бедняга был подавлен до глубины души, как же был шокирован, когда на следующий день подруга, шипя от недовольства, сообщила, что от подарка не замедлила избавиться. Сплавила маме-пенсионерке. Красавица категорически не переносила духи с ароматом дыни, вон оно что! А он-то по старинке полагал, что дорог не подарок, а внимание. Другой на его месте точно надулся бы. А что же наш кавалер? Не разгневался, не вспылил. Успокоился тем, что могла сгоряча слить в унитаз — но не слила же!

Мой друг Султанов Валид, замечательный учитель, носитель поистине энциклопедических знаний, вместе с тем настроенный ко всему сущему крайне пессимистически, отказался однажды обедать, будучи у меня дома. Когда так поступают, право же, кусок в горло не лезет!

В двух словах о нем. О чем бы друг ни заводил разговор, куда бы ни обращал взор, во всем видит только негатив. В подавляющем большинстве случаев, соглашусь, справедливо видит. С ним невозможно не согласиться, когда труднооспоримыми доводами, будто катком бульдозера, начинает он утюжить подряд всех и вся. Ругает на чем свет стоит реформы, чиновников от образования, плохие дороги, блондинок за рулем, депутатов всех уровней, звезд эстрады, врачей, правоохранителей, банкиров. Объектом его беспощадной критики стали историки, пару лет назад укоротившие возраст нашего достославного города.

Но вернемся к обеду. Только накрыли стол, подали суп с лапшой, как пессимист-энциклопедист непреклонным тоном заявил:

— Мне не надо!

Чем же был мотивирован категорический отказ? Очевидно, лапша, предположил я, чересчур скромное предложение для человека, привыкшего к кулинарным изыскам. Что я имею в виду? И жена его, в не меньшей степени он сам, оба отменно готовили. Примерно год назад супруга уехала погостить к детям в Москву. И что же? Без нее друг не только не голодал — поправился! С ростом метр восемьдесят стал походить на большого откормленного медвежонка. Мы, одноклассники, частенько забегали к нему после работы — под предлогом скрасить его одинокое прозябание. Но, между нами пацанами говоря, забегали больше, чтоб полакомиться. Сами подумайте: у приятеля зараз бывало несколько блюд; смотришь, супчик какой-нибудь подаст, курочку с жареной картошкой, котлеты, долму, пирожки, соленья разные. Если прихватывали с собой пиво, мог расщедриться и выложить свежевяленую шамаечку, качества, причем, превосходнейшего. Ко всем прочим достоинствам он любил порыбачить.

Но продолжим. Интересуюсь: в чем дело, почему мой дорогой друг не ест лапшу? Вот что поникшим голосом отвечает:

— Полнеть стал. 120 кг набрал.

То звучал ответ закоренелого пессимиста! Нет, чтоб взглянуть на свои формы под другим углом зрения и добавить:

— Полнею, брат. Но как здорово, что при весе 120 мой рост не метр сорок!

А однажды тот же Валид попросил съездить с ним на оптовый рынок, дабы закупить на зиму картошки, лука, морковки, кабачков и т.д., и по личной просьбе жены — дыню. Поскольку вышеназванный товарищ разборчив абсолютно во всем, включая продукты питания, решил я воспользоваться его знаниями и тоже прикупить чего-нибудь для дома по его рекомендации.

Дружба не бюро приятельских услуг, писал поэт. Категорически не согласен! А кто, как не друг, протянет руку помощи, выручит в трудную минуту?.. Переполненный благородными думами, я был уверен, что моя роль ограничится перевозкой. Поначалу всезнающий Валид просил именно об этом — подсобить транспортом. Но в скором времени утренний настрой дал трещинку. Вот после чего. Будучи уже на базаре, смотрю, вместо одного мешка картошки Валид выбирает несколько, размерами поменьше, но общим весом равным одному большому, выбирает, причем, заведомо зная, что проиграет в цене. Спрашиваю, а почему бы не купить один большой мешок, тем более что так выгоднее?

— Так его ж потом наверх поднимать, — бросает, не оборачиваясь.

Резонно, черт побери! А жил Валид на четвертом этаже. В доме без лифта. Думаете, совесть позволила бы мне наблюдать со стороны, пока грузный приятель, пыхтя и изливаясь потом, будет таскать продукты в одиночку?

В конечном счете, не добившись ощутимой скидки, Валид выбрал все же чувал устрашающих размеров. Представив, что придется соучаствовать в его доставке наверх, я содрогнулся. Правда, по дороге товарищ попросил тормознуть около магазинчика, купил целлофановые пакеты и успокоил, что по приезду переложит картошку. Прочие овощи и дыню, купленную в знак супружеской верности, в расчет мы не брали. По причине малого количества и веса.

Попыхтеть-попотеть пришлось на пару. Разделив клубни по пакетам, в три или четыре захода подняли наверх. Начало дня было отравлено. Минут через десять мы представляли крайне удручающее зрелище: дыхание сперло, взоры потухли, пальцы предательски подрагивали. Священное кредо не терять стойкость духа в любой ситуации с треском было провалено.

Четвертый этаж поистине вылился для нас в Голгофу!

На прощание захотелось выдавить из себя что-нибудь боевое. Но покуда я вырубал в мыслях изречение, достойное скрижали, друг-пессимист меня опередил. Вот что он констатировал, сверля меня пристальным взглядом:

— Повезло нам с тобой, братец, что живу я на четвертом этаже.

Повезло?! Я не ослышался? Но он именно так и сказал и, похоже, не оговорился. Хотя глагол «повезло» шел вразрез с его принципами… Пока я осмысливал сказанное, Султанов, испепелив взглядом мою жалкую фигуру с головы до ног, забил решающий гол:

— А представь, если б дом 12-этажный был, и жил я с семьей не на четвертом, а на последнем этаже? И лифт не работал бы? Конечно же, повезло!