Книга Азраила

Эмбер Николь (2022)

Когда-то мир Богов был уничтожен, а его осколки попали на Землю… Тысячу лет назад Дианна пожертвовала жизнью ради спасения своей умирающей сестры. Она взывала ко всем, кто был готов помочь, не ожидая, что призовет могущественное чудовище, которое хуже любого кошмара. Теперь Дианна на службе у зла и делает все, о чем просит Каден, даже если это означает, что девушка должна украсть таинственную книгу Азраила. Король думал, что его имя забыто, а память о нем стерта… В старом мире его нарекли Самкиэлем. В новом его имя Лиам, но одно осталось неизменным — он предвестник конца света, легенда для врагов, правитель для преданных ему. После войны Богов он скрылся от мира, сложил корону и оставил тех, кто нуждался в нем больше всего, выживать на умирающей земле. После многовекового заточения и нападения на его близких Самакиэль отправляется на встречу с врагом, которого он сотни лет назад оставил гнить в тюрьме. В это время Дианне поручено отвлекать царя Преисподней, однако его не провести, и, чтобы выжить, девушка заключает с ним сделку, скрепляя ее кровью. Дианна должна отыскать книгу Азраила, работая рядом с очаровательным и дьявольски привлекательным Богом. Но что, если их единственной надежды на спасение никогда и не существовало?

5. Дианна

Уже две недели я не получала вестей от Кадена. Целых две недели с моей сестрой. Мне это нравилось, но грызущее чувство беспокойства заставляло меня снова и снова проверять свой телефон. Я не до конца понимала, в чем дело, но чувствовала, что что-то не так.

Мы с Габби только что закончили смотреть фильм в местном кинотеатре и шли по солнечной набережной к небольшому ресторанчику. На деревьях вдоль тропинки щебетали птицы, а вокруг нас смеялись счастливые беззаботные люди. Все наслаждались полуденным солнцем. На Габби была широкополая коричневая шляпа и самые большие черные солнцезащитные очки, которые я когда-либо видела. Я целый день подшучивала над ней из-за этого странного аксессуара. Ее бронзовая кожа блестела, красиво выделяясь на фоне белой майки и рваных джинсовых шорт. Простая, сдержанная красота Габби привлекала мимолетные взгляды и комплименты прохожих.

Я выбрала черную майку на тонких бретельках и белую кожаную юбку. Я выглядела полной противоположностью Габби. На нас были одинаковые белые сандалии. Они ей нравились, потому что в них был виден педикюр, который мы сделали сегодня утром.

— Обожаю это место, — сказала Габби, придерживая шляпу из-за усиливающегося ветра.

Она направилась ко входу, миновав вывеску «Современный гриль». В центре зала находился бар, рядом расположились столы и стулья, а под потолком висели большие плоские телевизоры. Внутри было шумно и людно.

— По-моему, тут все занято. Наверное, нужно было заранее забронировать столик.

Она отмахнулась от моих слов.

— Не беспокойся, я знаю владельца.

Я ухмыльнулась.

— Сколько раз ты тут была?

Габби улыбнулась мне в ответ:

— Месяц назад жене хозяина делали операцию на сердце, я ассистировала. Они очень милые, он сказал, что я могу рассчитывать на столик в любое время.

— Ах, моя милая, заботливая сестра, — поддразнила я ее.

Габби игриво толкнула меня, прежде чем помахать пожилому джентльмену. Увидев ее, хозяин был в восторге, и Габби незамедлительно представила нас друг другу. Я думала, что мы будем есть внутри, но официантка провела нас на террасу. Столы располагались немного дальше друг от друга, и нам открылся восхитительный вид на морскую гладь.

Теплый океанский бриз растрепал мои волосы, и я убрала за уши выбившиеся пряди. Габби сняла шляпу и положила ее на край стола, в то время как наша официантка принимала заказ. Мы наблюдали за тем, как несколько смеющихся детей резвились в волнах, бьющихся о берег.

— Это настоящий рай. Не думаю, что я когда-нибудь устану от океана, — вздохнула Габби.

— Да, это определенно лучше, чем океаны песка, среди которых мы выросли, — сказала я, глядя на Габби, которая с улыбкой наблюдала за детьми на пляже.

Ее длинные волосы сияли на солнце, образуя вокруг нее ореол света. Она выглядела как ангел.

— Знаешь, ты напоминаешь мне маму. — Я сложила руки под подбородком. — Ты похожа на нее, особенно когда дело касается помощи другим людям. Я знаю, она бы тобой гордилась.

Глаза Габби загорелись от удовольствия.

— Надеюсь, это и правда так. И если уж я похожа на маму, то ты точно пошла в нашего папу. Такая же упрямая, готовая позаботиться о всех на свете, кроме самой себя. — Она присвистнула себе под нос. — Точно как папа.

Я не могла не рассмеяться.

— Я скучаю по ним. Иногда я представляю, какой была бы наша жизнь, если бы они не заболели.

— Я тоже. — Она вздохнула. — Но, думаю, все на свете происходит по какой-то причине, даже такие ужасные вещи. Мы не можем жить прошлым, Ди. Там нечего искать.

— Ты и твой дурацкий оптимизм.

Она хихикнула.

— Хоть кто-то из нас должен так думать. А помнишь наш поход в Эканусе? Ты думала, что мы заблудимся, потому что ты не умеешь определять дорогу по компасу. Это одно из моих любимых воспоминаний, даже несмотря на передрягу, в которую я попала, когда пыталась накормить диких животных. — Она рассмеялась, прикрыв рот рукой. — Я так благодарна за свободу, которую ты мне дала.

Она улыбнулась мне, но я почувствовала, как моя собственная улыбка померкла. Мы нечасто говорили о моей жертве — о том, что я отдала, чтобы она могла жить. Мы не любили думать о том, какой ценой ей досталась свобода, и эти разговоры неизбежно заканчивались ссорой. Ей не нравились Каден, Тобиас и Алистер. Она не понимала власти Кадена надо мной, а я не хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой. Я жила для нее, страдала за нее, и ни на минуту не жалела о своем выборе.

— Да, и тебе всего-то пришлось почти умереть, — попыталась пошутить я, когда официантка вернулась с нашими напитками и закусками.

Габби размешала свой салат, полив его заправкой.

— Я серьезно. Я довольна своей работой и своей жизнью. Я хочу этого и для тебя.

Мой желудок заныл. Я знала, к чему все идет.

— Габби…

— Что? — невинно спросила она, сосредоточившись на салате. — Я просто говорю…

— Я не могу уйти и не хочу ссориться с тобой из-за этого, — оборвала я ее строгим голосом. — Ты знаешь это, и ты знаешь, что я ненавижу об этом говорить.

Она покачала головой, опуская вилку.

— Ты когда-нибудь пыталась?

— Габби. Серьезно. Я не могу. Ты хоть понимаешь, что это значит? Он полностью мной владеет. Помнишь, что ты только что сказала о твоей жизни? За это пришлось заплатить — заплатить цену, о которой ни одна из нас не любит говорить.

— Я это знаю.

Ее голос был мягок, но в нем звучал наш семейный характер. Она не обладала моей силой, но могла быть дерзкой, особенно когда дело касалось близких. Под ее кожей, как и под моей, горел огонь. Разве что в моем случае это было буквально.

— Но…

Я опустила вилку и положила голову на руки.

— Нет никаких но, Гэбс. Он мной владеет. Я не знаю, как сказать это еще яснее.

— Никто тобой не владеет.

Я почувствовала, как во мне просыпается Иг’Моррутен. Мои глаза вспыхнули, и я увидела красные огоньки, отражающиеся в солнцезащитных очках на ее голове.

— Владеет, и во всех смыслах. Мы можем притворяться, что две последние недели — обычные будни, где мы идеальные сестры, которые заплетают друг другу косички, ходят в клубы и красят ногти. Но правда в том, что это не так. Мы обе погибли много веков назад в этой проклятой пустыне. Хочешь ты этого или нет, но мы другие. Я другая.

Моя сестра не шелохнулась. Она не боялась и знала, что я никогда не причиню ей вреда.

— Ты не можешь винить меня за то, что я желаю тебе счастья. Я хочу, чтобы в твоей жизни было хоть что-нибудь нормальное — что-то помимо тех жалких подачек, которые он бросает, чтобы держать тебя в узде.

— Габби. Это не какой-то фильм, в котором все живут долго и счастливо. Этот мир не мой и никогда таким не был. В моем нет ни цветов, ни ласковых слов, ни сладких обещаний. Мой мир жесток, реален и неизменен.

Она покачала головой, волны ее волос качнулись в такт.

— Ты думаешь, я не понимаю, что происходит, даже если ты мне не говоришь? Я видела синяки. Ты не спишь, ворочаешься каждую ночь. Ты все время настороже. Я вижу, как ты смотришь на двери и окна, как ты ведешь себя, когда мы выходим из дома. Я вижу, как ты вздрагиваешь, когда кто-то тебя касается. Почему бы тебе не дать отпор? У тебя есть навыки и силы. Почему ты позволяешь ему…

— Остановись!

Я ударила руками по столу, отчего вся терраса затряслась. Я знала, что стол раскололся от удара, но скатерть скрыла трещину. Несколько человек замерли и уставились на нас. Те, кто сидел внутри здания, не заметили суматохи — шум голосов заглушил грохот. Я крепко закрыла глаза, желая успокоиться.

— Посмотри… — Я подняла глаза и посмотрела на Габби, положив свою руку на ее ладонь. — У меня есть все, чего я могу пожелать. Деньги, одежда, которую ты так любишь одалживать, возможность мгновенно отправиться в любую точку мира. Тебе же понравились наши каникулы, верно? Ты сама это сказала.

— Ты говоришь только о материальных вещах, Ди. Это не все.

— Мне этого достаточно.

Габби высвободила свою руку из-под моей и вытерла со щеки слезу.

— Ты отказалась от всего ради меня, и теперь ты навсегда связана с кем-то, кто никогда не будет любить тебя и никогда не будет заботиться о тебе. Он видит в тебе всего лишь инструмент, оружие.

— Я знаю, но все эти вещи — любовь и забота — не для меня.

У меня заболело сердце. Я никогда об этом не говорила, но я знала, что Каден не любит меня, и я не люблю его. Габби хотела для меня только лучшего — того же, чего я желала для нее, — и это разбивало мне сердце.

— Эй, посмотри на меня.

Когда она подняла на меня взгляд, я продолжила:

— Я не жалею об этом, понимаешь? Ни секунды. Я бы тысячу раз отдала свою жизнь за тебя.

— Но ты не должна.

Ее губы дрогнули, и я поняла, что это беспокоит ее с первой секунды нашей встречи. Она держала свои чувства за такой же стеной, которую я возвела вокруг своих эмоций. Я ненавидела видеть ее грустной, поэтому сделала то, что делала всегда, — попыталась поднять ей настроение.

— Эй, вообще-то это я здесь старшая сестра, ясно? Я о тебе забочусь. Можешь считать, что это моя работа — между прочим, в ужасных условиях. Во-первых, вред здоровью, во-вторых — уйма денег, которую я трачу на телефонные звонки…

Габби с горечью рассмеялась, вытирая покрасневшие глаза.

Официантка вернулась с едой и снова наполнила наши стаканы. Габби улыбнулась, взяла вилку и накрутила на нее спагетти. Она почти поднесла ее ко рту, но вдруг остановилась. Она посмотрела мне за спину, и ее глаза расширились — тогда я все поняла. Холодный озноб пробежал по моему позвоночнику, и я осознала, что за моей спиной появилась тьма. Птицы замолкли, дети перестали смеяться. Даже шум волн стих. Словно сама жизнь пыталась спрятаться от того, что только что сюда явилось. Я вскочила, перевернув стул, и схватила Тобиаса за горло.

— Ты знаешь, что бывает, когда ко мне подкрадываются исподтишка — особенно когда я с ней, — прошипела я.

Мои ногти удлинились и впились ему в горло.

Тобиас улыбнулся моим словам. Он наклонился ко мне, и я увидела в его глазах отражение моих собственных. Он прекрасно знал, что я не могу убить ни его, ни Алистера. Это было бы смертным приговором для нас с Габби.

Он прикусил губу и обвил рукой мое запястье.

— Сожми сильнее. Я почти что-то почувствовал.

Я закатила глаза и оттолкнула его от себя, прежде чем поправить стул и снова сесть.

Террасу заполнил смех Алистера.

— Кто-то не в духе. Соскучилась по нам?

Я не ответила, и Габби замерла. Алистер повернулся к ней.

— Прекрасный день, не так ли?

Он схватил стоящий неподалеку металлический стул и, развернув его, сел напротив нас.

У меня скрутило желудок, и я опять схватилась за телефон, опасаясь, что пропустила звонок от Кадена. Но уведомлений все еще не было. Я стиснула зубы, ругая себя за то, что я не заметила их раньше. Как долго они тут стоят? Подслушивали ли они нас с Габби?

Тобиас затаился где-то на периферии моего зрения, в то время как я изо всех сил пыталась справиться с раздражением. Он знал, как сильно я это ненавижу.

— Что вы тут делаете? — спросила я, поворачиваясь к обоим. — Каден мне не звонил.

Алистер потянулся, стащил фрикадельку с тарелки Габби и засунул ее себе в рот. Он взглянул на Тобиаса, проглотил фрикадельку и с ухмылкой ответил:

— Он занят.

Они засмеялись над какой-то шуткой, понятной только им двоим. Мне было все равно. У них всегда были свои секреты. С годами я к этому привыкла.

Задул ветер, и у меня заурчало в животе. Я подавила чувство голода и сказала:

— От вас обоих пахнет кровью с примесью чего-то незнакомого. Что происходит? Почему он не звонит?

Алистер ухмыльнулся, качая головой.

— Разве ты не жаловалась, что редко видишь свою милую сестру? — сказал он, многозначительно глядя на Габби с хищным блеском в глазах.

Габби оставалась молчаливой и неподвижной, не сводя с них глаз.

— Кроме того, — вмешался Тобиас, — ты была не нужна.

Алистер снова усмехнулся.

— Преуменьшение века.

Это рассмешило Тобиаса.

Габби швырнула вилку на стол.

— Не смейте так с ней разговаривать! — отрезала она.

Оба повернулись к ней со скоростью хищных змей, а их улыбки и смех исчезли.

— Да что ты? И как ты хочешь, чтобы я с ней разговаривал, а? Может, мне лучше поговорить с тобой? — Алистер наклонился к ней с холодной ухмылкой. — Знаешь, мне не потребуется много времени, чтобы залезть в твою хорошенькую головку. Я могу заставить тебя делать все, что захочу, в любое время и в любом месте. — Его глаза блуждали по Габби. — Где и как угодно.

— Алистер.

Это было предупреждение. Они могли говорить со мной как угодно, могли угрожать мне, но никто не смел проявлять неуважения к Габби.

Он обернулся, прекрасно понимая, что разозлил меня. Габби ничего не сказала, откинувшись на спинку стула и отодвинувшись от Алистера на несколько дюймов.

— Не волнуйся, Дианна. Мы знаем правила. Никто не тронет твою драгоценную сестру, — сказал он.

Он был явно раздражен, но потерял интерес к спору, как только мимо прошла симпатичная молоденькая официантка.

— Хватит болтать, — вздохнул Тобиас, сложив руки на груди. — Каден занят, так что мы приехали, чтобы тебя забрать. Твои каникулы окончены.

Я встретилась взглядом с Габби, и мое сердце упало. Две недели… По крайней мере, мы провели их вдвоем.

Алистер вскочил на ноги, и я встала вслед за ним. Я подошла к Габби, и она поднялась, чтобы крепко меня обнять. Мои глаза невыносимо щипало, когда я прошептала ей на ухо:

— Я вернусь как можно скорее. Я обещаю. — Я отстранилась, нежно держа ее за руки. — Помни, что я тебя люблю.

Она кивнула, прежде чем я ее отпустила. Обойдя сестру, я направилась к выходу из ресторана, Алистер и Тобиас последовали за мной. Я хотела, чтобы они как можно быстрее оказались подальше от Габби.

— Где теперь мы нужны?

Алистер медленно потер руки.

— О, тебе понравится. Мы возвращаемся в Эль-Донуму.

Мой желудок сжался.

— В Офаниум, если быть точным. Наконец-то объявился наш маленький небесный друг Питер.

— Эль-Донума? Но это территория Камиллы. Ты же знаешь, как она меня ненавидит.

Алистер только пожал плечами.

— Кадена она боится гораздо сильнее.

— Прекратите болтать, — рявкнул Тобиас, и я напряженно обернулась к нему.

Он смотрел не на меня, а на что-то или кого-то в глубине ресторана. Его зрачки загорелись красным, и я проследила за его взглядом. Никаких угроз. Поблизости не было существ из Потустороннего мира.

— Здесь? — спросил Алистер, посмотрев сперва на Тобиаса, а затем в сторону ресторана.

Тобиас покачал головой, и Алистер выругался.

— В чем дело?

— Ни в чем, — сказал Тобиас, бросив многозначительный взгляд на Алистера.

Я снова осмотрела ресторан, пытаясь понять, что именно привлекло их внимание, но я по-прежнему не видела ничего тревожного. Пожав плечами, — это вызвало у них еще большее раздражение, — я повернулась к Габби и слегка ей улыбнулась.

— Я вернусь, как только смогу.

Габби снова кивнула, и я помахала рукой, оставляя позади мою сестру, ресторан и то, что так напугало самых страшных существ, которых я знала.