Необратимый урбанизм

Эмиль Ахундов

Действие книги разворачивается в Санкт-Петербурге в 2030-х годах. Технологии стали незаменимыми в жизни людей настолько, что весь мир погружается в индустриальный мрак, что приводит к разрушению мира и общества. Это дневник Виктора Дроздова, человека, который работал в компании, которая первая выпустила роботов, и разбогател в ней. Спустя много лет он понимает, что совсем скоро от мира не останется и следа. Виктор пытается как-то изменить мир, бросая вызов мерам безопасности. Удастся ли ему это?

5

22 июня 2038 года.

Вот уже несколько дней мы не можем купить щенков, и нас это уже выводило из себя, тем более, что никто не мог нам объяснить, что же случилось.

Поэтому последние несколько вечеров мы были обижены на Талеко и на его комплексную политику. Мы с женой вспоминали про те времена, когда еще не было индустриальных роботов, и как же нам было тогда хорошо. Это была очень болезненная тема, потому что частично я всегда винил себя за то, что случилось с планетой. Ведь именно я работал в «AGV Solutions», и именно с этой компании началась такая безумная гонка автоматизации.

В этот вечер, мы всей семьей сходили в нашу сауну и почему-то зашёл разговор о тревогах, наверное, опять это было связано с не купленными в очередной раз щенками, тревогами, и вот я впервые признался своей семье в своём главном страхе. Удивительно, но меня никто и не собирался успокаивать.

— Я чувствую себя виноватым во всем этом. — Моя фраза прозвучала внезапно, я очень хотел, чтобы меня утешили.

— Это потому, что ты и виноват! — Марина выпалила свою реплику как грубую шутку, но я понял, что она тоже считала меня причастным к катастрофе в мире.

— Но я же не знал, что так выйдет! — Я начал инстинктивно оправдываться.

— И что? Теперь до конца дней будешь сожалеть? — Моя жена внезапно указала мне новый смысл моей жизни.

Я не помню, чем кончился тот вечер, и о чем мы говорили, потом мы всей семьей спали под старое кино в диванной. Никаких ссор не было, но и сна у меня как не бывало. Я потихоньку встал и пошел подышать чистым воздухом. Я шагал максимально тихо, чтобы никого не разбудить, даже не стал обуваться. Все равно летние ночи в Эдеме были очень теплыми. Я решил погулять по своему участку. Роса касалась моих голых ног, обжигая их приятным холодком, а в моей голове крутились мысли, о том, как же я могу исправить ситуацию в целом. Но идей у меня не было, хотя я пытался думать по-разному. И вот каким-то чудом мне пришла в голову странная, но полезная мысль.

Я подумал: что же самое страшное в жизни трущоб? Это жуткая экология и отсутствие занятий у людей. Что, если я смогу решить эти проблемы одновременно? Самое опасное — это смог и зола, которую надо убрать в первую очередь. Талеко и его компаниям было плевать на простых людей, поэтому тут им придется спасать самих себя. Если у них будет постоянное и полезное занятие, возможно, еще есть время все исправить. Именно с этой мыслью я вернулся в дом и лег спать на диван поближе к своим родным.

За завтраком я решил поделиться вечерними размышлениями со всей семьей. Я никогда бы не подумал, что они воспримут эту идею с энтузиазмом. Они все были полны желания помочь мне, возможно, в первой моей полезной инициативе. Поэтому их немного обидело мое нежелание взять их с собой, потому что я всю жизнь работал для того, чтобы моя семья жила именно здесь. Нет, я не позволю им добровольно от этого отказаться, тем более ради провокационной идеи старика, который, может быть, просто начал сходить с ума. Несмотря на обиду, они все так же активно обсуждали мою идею, пытались давать советы и планировать этот процесс со мной. Только вот то, что я задумал, никак не поддавалось планированию, поэтому мы просто решили: я возвращаюсь в нашу старую квартиру в Купчино и там импровизирую на месте, а если что-то пойдет не так, я сразу же возвращаюсь в Эдем.

До самой ночи продолжались разговоры о моей будущей попытке спасти человечество, и каждое новое слово об этом только добавляло ответственности, становилось страшно, мне уже как-то даже не очень-то и хотелось никуда ехать, но мужская гордость сделала свое дело. Я твердо решил попытаться — вот прямо завтра поеду и будь что будет, в конце концов, чему суждено быть, того не миновать, а тем более, лично мне терять-то и нечего. Свои главные жизненные цели я уже выполнил, и рисковать я мог только своей жизнью, но я и так прожил достаточно долго, чтобы за нее опасаться, с возрастом страх смерти сменился на страх невыполненных обязанностей, и это единственный страх, которого меня до недавнего времени не было.