Любовь за кадром

Эммануил Тафель, 2012

В книге отражена жизнь людей, которые делают кино, но лиц которых зрители, чаще всего, не видят. Люди это всегда – люди, независимо от специальности, профессии или внешности. Перед читателем проходят дни жизни кинооператора Васильева, молодой актрисы и певицы Наташи, их товарищей по общей работе: режиссера Светланова, директора картины Юрия Анатольевича, художника Бориса, помощника режиссера Тани и множества других персонажей, связывающих повествование и судьбу главных героев в единую мозаику. В книге живо описаны моменты обучения в театральном институте, сложные рабочие будни и веселые праздничные часы съемочной группы, профессиональные и личные отношения между коллегами и соратниками, сцены работы над фильмом и жизнь за кулисами концертного зала, незабываемые минуты жизни на съемках в павильонах, на натуре, в операционной или в экспедиции; съемки дублей и эпизодов, секреты и нюансы, перепитии жизни героев и тонкие нюансы их существования, лирические сцены и захватывающие “кадры”жизни съемочной группы в Крыму и похищения героини керчинскими бандитами. Река позитива струится сквозь повествование и обрушится ли в конце водопадом счастливого финала, – об этом узнает только благодарный читатель.

Глава вторая Павильон

Во втором павильоне студии кипела работа. Осветители поднимали лебёдками тяжёлые приборы и устанавливали их на лесах, подвешенных над декорацией. Бригадир осветителей Егорыч степенно ходил между рабочими и давал указания:

— Две десятки поднимите на крайние леса, что в углу декорации и закрепите их понадёжней. Нам сегодня придётся поставить много приборов, так как оператор заказал двести киловатт света, а размещать его практически негде.

— Ничего, Егорыч, не робей, — отвечал бригадиру высокий, длинноволосый парень, которого все за глаза называли «Пузырь».

— Виноградов хоть оператор и молодой, но толковый. У него ни один прибор без дела стоять не будет, так что подключай всё что можешь.

Виноградов появился на площадке в десятом часу утра, когда установка света была в самом разгаре.

— Как дела, Егорыч? — негромко спросил он, подходя к бригадиру.

— Да вот видите, Александр Михайлович, — возбуждённо заговорил Егорыч, мы уже по всем лесам приборы расставили, а схема освещения ещё не готова.

— Когда же мы сможем включить свет? — как бы не обратив внимания на жалобу Егорыча, спросил оператор.

— Думаю часам к двенадцати, как только закончим подключение приборов.

В это время в павильон вошёл ассистент оператора Игорь Беляев. Невысокого роста, скромно одетый паренёк. Он подошёл к Виноградову и, поздоровавшись, сказал:

— Александр Михайлович, плёнку я уже получил и зарядил кассету «Аррифлекса», так что к съёмке у меня всё готово.

— Люблю аккуратных людей, — улыбнулся оператор, — и я рад, что мой ассистент является именно таким человеком.

— Стараюсь.

— У меня к тебе просьба, Игорь. Егорыч обещает к двенадцати часам включить свет и мне бы хотелось снять пробу плёнки. Так что подготовь, пожалуйста всё, что для этого необходимо.

— Значит к двенадцати я с механиками на площадке, — сказал Беляев и отправился на базу съёмочной техники.

Виноградов подошёл ко второму режиссёру Петру Свиридову и, рассказав о своих планах, попросил пригласить актёров после обеда в павильон.

— Хорошо, — ответил Пётр, — с актёрами, я надеюсь, мне удастся договориться.

В декорации послышалась перебранка осветителей и Виноградов направился туда.

— А я сказал, что ты будешь работать до конца смены, — распекал Егорыч своего подопечного. — Я не потерплю бездельников у себя в бригаде.

— Да не бездельник я! — оправдывался высокий парень в мятой спецовке. — Мне сегодня родителей встретить надо, а поезд приходит в четыре часа.

— Знаю я твоих родителей, Смирнов, — всё более горячился Егорыч.

— Позавчера приезжал племянник, вчера тётка, а сегодня родители. Сказал бы лучше что тебе очень выпить хочется и поэтому ты решил пораньше удрать с работы.

Не дав оправдаться осветителю, Виноградов вмешался в спор:

— Довольно бессмысленных споров, — строго сказал он. — Все мы находимся на работе и трудовая дисциплина для нас закон.

Сегодня освоение декорации и все посторонние дела надо отложить!

Осветители снова принялись за работу и уже через час зажглись первые приборы. Как бы угадав этот момент, в павильон вошёл второй оператор Виктор Кравцов.

Он был среднего роста с широкими плечами, светлые волосы вились как у девушки и можно было подумать, что он их накручивает. На шее у него висел японский «Секонек», а в руках он держал «Спотметр» — прибор для измерения света. К съёмке он был практически готов и поэтому настроение у него было хорошее.

— Виктор, — обратился ко нему Виноградов, — поработай сейчас со светом и учти, что у нас сегодня будут актёры, так что добавь больше заполняющего чтобы на лицах не было тяжёлых теней.

— Эй, ребята, наверху, — обращаясь к осветителям, громко сказал Кравцов. Приборы номер 10-А и 11-Б поверните левей по лучу и направьте в центр площадки.

Когда работа по установке света в павильоне набрала обороты, Виноградов направился в комнату съёмочной группы, чтобы договориться с директором картины Семёновым о пробной съёмке актёров во второй половине дня.

Он поднялся на второй этаж нового корпуса и вошёл в комнату, где было сильно накурено. Директор сидел за столом у окна, а режиссёр Светланов пытался выяснить с ним отношения.

— Юрий Анатольевич, со мной не надо так шутить! — горячился режиссёр. — Мои актёры это не оловянные солдатики, которых можно передвигать куда угодно по желанию оператора.

Виноградов подошёл к столу и Светланов, заметив его, немного смутился.

Вообще-то режиссёр был человеком добрым и покладистым, так что Виноградов решил переубедить его.

— Владимир Сергеевич, — обратился он к режиссёру, — вы тратите время на разговоры с директором, а ведь сначала надо было поговорить со мной. Дело в том, что если мы сегодня снимем пробу, то уже завтра можно будет входить в павильон, приглашать для работы актёров и выдавать полезный метраж. В этом заинтересованы не только мы, но и дирекция студии тоже.

— Ну если дело обстоит именно так, — неуверенно проговорил Светланов, то я не имею ничего против вызова актёров на съёмку.

— Вы пришли вовремя, Александр Михайлович, — обратился к Виноградову директор, — иначе мне пришлось бы долго уговаривать режиссёра, который и слышать не хотел о вызове актёров на освоение декорации. Но я считаю, так как начинаются павильонные съёмки, то все актёры должны находиться на студии, чтобы в любой момент приступить к работе.

Операторская группа собралась в павильоне после обеда. Сюда же ассистенты привели актёра Сергея Давыдова, чья выразительная внешность производила неизгладимое впечатление на женщин. А бригада осветителей уже была на лесах.

— Ребята, — негромко сказал Виноградов, — мы начинаем пробную съёмку. Хочу сразу предупредить, что работы у нас немного и если всё будет сделано быстро и без ошибок, то уже через пару часов я всех отпущу по домам.

— Меньше слов и больше дела! — громко сказал осветитель Смирнов, который спешил поскорее освободиться. Егорыч сердито погрозил ему кулаком и, по команде оператора, включил осветительные приборы.

Яркий свет залил съёмочную площадку и Виноградов попросил актёра встать перед камерой.

— Игорь, — окликнул он своего ассистента, — мы будем снимать варианты по диафрагме и я прошу внимательно следить за оптикой.

— Кравцов, — обратился ко второму оператору Виноградов, — держи на актёре стабильную освещённость, а мы, изменяя диафрагму, снимем экспонометрический клин.

Виктор понимающе кивнул и медленно обошёл всю декорацию, тщательно замеряя прибором свет. Когда у операторов всё было готово к съёмке и загримированный актёр встал перед камерой, Виноградов скомандовал:

— «Мотор!»

Беляев сразу же включил камеру, Сергей Давыдов улыбнулся неотразимой улыбкой и в павильоне началась кропотливая работа. Они снимали дубль за дублем, меняя освещение, точки съёмки, оптику и когда актёр, изрядно вспотевший под ярким светом, попросил передышку, Виноградов остановил съёмку.

Материал, снятый в павильоне в этот день, дал положительные результаты. В техническом плане оператор был готов к съёмке, творческую же часть работы ещё предстояло уточнить с режиссёром.

Светланов, узнав что у оператора всё в порядке, сразу же потребовал от директора Семёнова подготовить всё необходимое для съёмки в декорации.

И вот настал тот день, когда Наташа Васильева вошла в павильон. Всё здесь было ей в диковинку: и большие осветительные приборы, и размеренная работа операторской бригады, и та забота, которой окружили её костюмеры гримёры и помощники.

К актрисе подошёл Светланов и, улыбнувшись, сказал:

— Вы замечательно выглядите, Наташа. Я даже не предполагал, что у меня будет сниматься такая красивая актриса.

— Владимир Сергеевич, если вы всегда будете говорить мне комплименты, — улыбнулась Наташа, — то боюсь, что до конца съёмок я не сумею сохранить ту непосредственность, за которую вы меня так хвалили.

Немного сконфуженный режиссёр проводил Васильеву на площадку, затем подозвал свою помощницу Переверзеву, взял у неё постановочный сценарий и без лишних слов начал репетицию.

В это время Виноградов вместе со своей бригадой заканчивал подготовку к очередному кадру: механик Женя Жарков уже собрал и установил съёмочную камеру, ассистент Игорь Беляев зарядил плёнкой кассеты, а второй оператор Виктор Кравцов поставил свет на декорацию.

Минут через двадцать, когда Светланов закончил репетицию, оператор предложил развести актёрскую мизансцену вместе с камерой. Кроме чисто технических моментов, которые решелись этой работой, важен был и психологический фактор: актриса должна была привыкнуть к движению тележки и съёмочной камеры.

Когда техническая репетиция была закончена, Светланов приказал готовиться к съёмке. В павильоне наступила тишина и прозвучала команда режиссёра:

— Мотор!

— Есть мотор, — ответили из аппаратной.

— Камера!

— Есть камера, — сказал механик Жарков, включая мотор аппарата.

— Начали! — раздалась последняя команда режиссёра и Наташа вошла в кадр.

Действие развивалось постепенно: движения актрисы, сначала медленные, стали всё убыстряться, голос стал взволнованным и резким, в глазах появился блеск, а затем и слёзы. Хотя было понятно, что Наташа гробит первый дубль, режиссёр, с ледяным спокойствием наблюдавший эту сцену, за время съёмки не сказал ни слова.

Но как только остановился мотор камеры, Светланов взорвался:

— И кто бы мог подумать, что такая красивая актриса может так бездарно вести себя на площадке! Мы же этот простой кадр много раз с тобой репетировали и даже начинающая актриса смогла бы в такой ситуации сделать всё, что от неё требуется.

Наташа сразу же заплакала и крупные слёзы потекли по её лицу, но режиссёр был непреклонен и громко продолжал:

— Ответь мне пожалуйста, Наташа, почему ты изменила реплику, написанную в сценарии? Там же чёрным по белому написано: «На улице тепло и светит солнце, но дома у меня прохладно. Но как только придёт мой любимый потеплеет не только в квартире, но и у меня на сердце».

— Это у вашего сценариста от такой реплики потеплеет на сердце, — резко ответила Наташа, — а меня от неё трясёт.

— Хорошо, оставим в покое сценариста, хотя текст сценария утверждён худсоветом студии, и вернёмся к нашим проблемам. Нам предстоит ещё снять несколько дублей.

Светланов оглядел притихшую съёмочную группу и обратился к оператору:

— Александр Михайлович, вы готовы к съёмке?

— Да, можем начинать.

— Мотор! — скомандовал режиссёр.

После того как были сняты ещё три дубля, один из которых был довольно приличным, решили объявить небольшой перерыв для перестановки камеры и света.

Виноградов не спеша направился в коридор, надеясь спокойно покурить.

— Александр Михайлович! — остановил его возглас актрисы. — Я бы хотела узнать ваше мнение по поводу съёмки. Вам понравилось как я сегодня играла?

— Наташа, — Виноградов внимательно посмотрел на неё, — вы не переживайте пожалуйста, сегодня же первый съёмочный день. Мне кажется, что у вас всё очень даже неплохо для начала получилось, но только одна просьба: как можно меньше суетитесь перед камерой, не забывайте, что вы не в театре, а на съёмочной площадке и ваши глаза, улыбку, движение всё это видит зритель на большом экране.

— Александр Михайлович, — как-то просительно заговорила Наташа, робко заглядывая в глаза оператору, — вы ведь профессионал и можете понять моё состояние: я заканчиваю актёрский факультет ВГИКа и от результата этих съёмок возможно зависит моё будущее. Я прошу вас сделать всё возможное, чтобы я смотрелась на экране красиво.

— Я понимаю вас, Наташа и обещаю сделать всё возможное. Надеюсь, что ваше появление на экране станет событием в мире кино. Тем не менее, мне бы хотелось напомнить, что современный кинематограф не сводится только к красивости, а предполагает актёрское перевоплощение, умение выразить на экране образ, характер и мысли человека, роль которого вы исполняете.

Виноградов, так и не дойдя до коридора, прикурил сигарету и, посмотрев на Наташу, продолжил:

— Ещё хотелось бы побольше эмоций и не внешних, а внутренних. Только в этом случае на экране будет не манекен, а живой человек с оригинальным характером, со своими проблемами, мыслями и желаниями.

В это время в павильон вошёл режиссёр Светланов. Он увидел оператора с актрисой и быстро подошёл к ним.

— Александр Михайлович, — обратился он к Виноградову, — сейчас мы снимем крупный план Наташи, а потом займёмся массовкой.

— Хорошо, — отозвался оператор.

— Владимир Сергеевич, — робко спросила Наташа, — можно ли меня снимать после массовки?

— Почему ты вдруг закапризничала? — недовольно спросил Светланов. — Ты сейчас в хорошей форме, да и грим у тебя в порядке.

— Не в этом дело, — тихо ответила Наташа. — Мне бы хотелось немного отдохнуть, собраться с силами, сосредоточиться.

— Ну хорошо, — согласился режиссёр, — иди в актёрскую комнату, передохни, а мы тут пока с оператором поработаем.

Наташа, предупредив пом. режа Переверзеву, быстро вышла из павильона.

— Владимир Сергеевич, — сказал Виноградов, — съёмку крупных планов Наташи я бы отложил на несколько дней. Она слишком взволнована и возбуждена да и опыта у ней пока маловато. Боюсь, что из этого ничего хорошего не выйдет.

— Ну если каждый раз из-за плохого настроения актёров мы будем откладывать съёмку, то не только плановый метраж, но и картину никогда не снимем. — Светланов говорил возбуждённо, размахивая руками. — Актриса просто нервничает, это её первые шаги в кино, но как только она увидит себя на экране, то сразу же успокоится. Вот тогда-то и начнётся настоящая работа.

Закончив разговор, режиссёр вошёл в декорацию и подозвал к себе Татьяну Переверзеву.

— Какой кадр мы должны сейчас снимать?

— По-моему тридцать четвёртый, — неуверенно ответила Таня, быстро перелистывая постановочный сценарий. — Я сейчас точно скажу.

— Мне не нравится ваше отношение к работе, Таня, — недовольно проговорил Светланов. — Хотелось бы, чтобы в отличии от капризной актрисы и слишком уверенного в себе оператора, моя помощница была лучше всех подготовлена к съёмке. Для этого надо совсем немного: знать номер, метраж и содержание кадра.

Убедившись в том, что его слова дошли до сознания ассистентки, режиссёр подошёл к камере. Виноградов уже был на месте, проверял оптику и готовился включить свет в павильоне.

Светланов подозвал к себе второго режиссёра и попросил его организовать массовку.

— Сейчас всё сделаем, — заверил его Свиридов и пошёл созывать актёров.

Минут через пять, когда перерыв закончился, в павильоне собрались актёры массовых съёмок. Здесь были люди двух категорий: пенсионеры, которым не хотелось сидеть дома и студенты, для которых деньги получаемые на съёмках, являлись существенным добавком к стипендии. Этих людей собирали в актёрском отделе, одевали в костюмерной, при необходимости гримировали и затем приводили на съёмочную площадку.

Собрав массовку, второй режиссёр обратился к актёрам:

— Друзья, прошу внимания. Уже прошла половина смены, а нам ещё предстоит снять несколько больших кадров. Женщины в тёмных платках должны все подойти к камере, две девушки в светлых платьях встанут справа от аппарата, а молодые люди в костюмах должны стать вдоль стены декорации. — Свиридов оглядел притихшую массовку. — Я ещё раз должен напомнить, что Наташа Васильева будет стоять на переднем плане перед камерой и вы все должны ей помогать и подыгрывать.

— Минуточку, Пётр, — подошёл ко второму режиссёру Светланов. — Откуда ты взял в этом кадре Наташу? Мы ведь договорились, что её крупный план будет сниматься отдельно.

— Мне показалось, что объединяя эти два кадра, мы не только сократим метраж, но и добъёмся более динамичного действия.

— Чего мы хотим добиться в картине, могу знать только я, — сердито сказал Светланов, — но ты всё же можешь пригласить Васильеву на площадку. Должен предупредить, если потребуется мы будем снимать эти два кадра раздельно.

Бригадир осветителей Егорыч подошёл к оператору.

— Свет установлен, Александр Михайлович, — негромко сказал он. — Только замерить освещённость и можно снимать.

— А куда делся второй оператор? — удивлённо спросил Виноградов.

— Начинается съёмка, а его до сих пор нет в павильоне.

— Наверное морочит голову очередной девице, — усмехнулся Егорыч. — Он на эти дела мастер.

— В павильон, как будто догадавшись о ком идёт речь, вошёл Виктор Кравцов. Он был одет в модные джинсы и светлую итальянскую куртку.

Закончив в прошлом году операторский факультет ВГИКа, Кравцов работал на студии вторым оператором. Он подбирал киноплёнку для картины, замерял свет в павильоне, а если возникала необходимость, то снимал второй камерой монтажные кадры.

Сегодняшняя смена была для Виктора напряжённой, так как в павильоне работало много осветительных приборов и оператор Виноградов требовал менять схему освещения для каждого нового кадра.

Отрадным было то, что в павильоне работала помреж. Татьяна Переверзева, увидев которую Кравцов заволновался.

«Какая славная девица, — с восхищением подумал Виктор. — Хотел бы я с ней познакомиться, да только получится ли?»

Воспользовавшись перерывом, Кравцов подошёл к помощнице режиссёра.

Имя её он уже знал, так как работали они в одной группе.

— Таня, вы могли бы мне помочь? — негромко спросил он.

— Конечно, но только если это будет мне по силам, — девушка заинтересованно посмотрела на Виктора.

— Дело в том, что я увлекаюсь фотографией и на днях мне позвонил редактор большого иллюстрированного журнала. — Виктор сделал выразительную паузу. — Он просил сделать несколько портретных снимков красивой девушки. Вот я и решил, что снимать буду вас.

— Но я же не актриса и не умею сниматься!

— Пустяки! Качество снимков я беру на себя и гарантирую, что они вам понравятся. — Кравцов улыбнулся. — Требуется только ваше согласие.

— Ну хорошо, а где вы будете снимать?

Кравцов на секунду задумался.

— Для начала — портреты на натуре, а работа со светом у меня дома.

Наступило тягостное молчание и Татьяна вопросительно посмотрела на Виктора.

— А почему у вас дома? Вы что всех девушек домой на съёмки приглашаете?

— Нет, только вас, — Виктор немного смутился. — Но хорошие фотографии я гарантирую.

— Ну что ж, над этим стоит подумать. Позвоните мне после работы, а сейчас мне пора на площадку, — Таня направилась к съёмочной камере, у которой Светланов и Виноградов обсуждали мизансцену кадра.

Режиссёр, заметив Татьяну, громко спросил:

— Где же Наташа Васильева? Позовите её немедленно в павильон!

— Хорошо, я сейчас, — ответила помреж и направилась в актёрскую комнату.

Когда Татьяна ушла, Кравцов оглядел павильон: актёры массовки уже заняли свои места, оператор встал у камеры, а режиссёр, ожидая актрису, закурил сигарету. Он всегда курил в павильоне, несмотря на запрет.

Увидев, что в павильон вошёл пожарник Степан, Кравцов сразу же пошёл к режиссёру, желая предупредить его, но не успел он пройти и полпути, как на площадке раздался зычный голос Степана:

— Вы мне это дело прекратите! — пожарник издали грозил режиссёру. — Решили спалить весь павильон?

— Ну что ты, Стёпа, — добродушно ответил Светланов. — Я сейчас выйду в коридор.

— Нет уж, теперь в коридор поздно! Я вас сейчас оштрафую на тысячу, чтобы вы запомнили, что курить в павильоне нельзя.

— Ну зачем же так сразу, Степан, — как бы извиняясь сказал Светланов. — Мне жену и детей кормить надо, а ты меня штрафовать собрался. Ну нельзя же так!

— А курить в павильоне можно? — сурово спросил пожарник. — Так вот, немедленно тушите сигарету, а я пока схожу в бухгалтерию и оформлю штраф.

Стеран быстро вышел из павильона, а Светланов, нервно погасив сигарету, оглянулся на своих помощников.

— Только этого мне ещё не хватало, — мрачно сказал он и обратился к группе. — Давайте работать. Нам ещё сегодня весь эпизод отснять надо.

Оператор Виноградов спросил у своего помощника:

— Виктор, как там у тебя со светом? Скоро ли мы можем снимать?

— У меня почти всё готово, Александр Михайлович, — сразу же откликнулся Кравцов и повернулся к бригадиру осветителей. — Егорыч, зажигай полный свет.

И сразу же вспыхнули осветительные приборы, залив ярким светом весь павильон. Второй оператор по ходу корректировал работу приборов:

— Десятку М-13 сделайте уже по лучу, — громко сказал он, стараясь перекрыть шум в павильоне. — Так, уже стало лучше, а прибор «Свет 1000» поставьте прямо за камерой.

Внимательно контролируя работу осветителей, Кравцов давал указания чётко и быстро. Через несколько минут всё было готово.

— Александр Михайлович, — обратился он к оператору, — у нас всё готово.

— Владимир Сергеевич, — негромко сказал Виноградов, рассматривая нахмуренное лицо режиссёра, — свет горит, можно начинать.

Светланов, стоявший рядом с камерой, растерянно оглянулся.

— Таня, — громко крикнул он, обращаясь к помрежу, — где же актриса, наконец?

В павильоне стояла напряжённая тишина.

— Где Васильева? — раздражённо спросил Светланов. — Почему у оператора вся группа на месте, а актёров нет в павильоне?

Почему, я вас спрашиваю?

— Татьяна пошла за Васильевой в актёрскую комнату, — стараясь успокоить режиссёра, сказал Виктор Кравцов. — Очевидно, скоро вернётся.

— Вернётся, не вернётся, — недовольно забормотал Светланов, усаживаясь на режиссёрский стул. — Во время съёмки все должны быть на площадке!

В павильон вошла Таня Переверзева, а за ней, на ходу приподнимая длинное платье, актриса Васильева. Девушки о чём-то оживлённо беседовали не подозревая о плохом настроении режиссёра.

— Татьяна, если вы ещё раз без разрешения покинете площадку, то я буду вынужден отстранить вас от работы. — Светланов покраснел от гнева и его слова звучали угрожающе.

— Но позвольте, Владимир Сергеевич, — сказала Наташа Васильева, — если бы Переверзева не поднялась в актёрскую комнату, кто бы пригласил меня на съёмку?

— А вас, Наташа, я попросил бы не вмешиваться, — резко ответил Светланов. — Сейчас мы прекращаем дискуссию и начинаем репетировать.

Когда Васильева, стараясь подавить раздражение, встала перед камерой ассистент оператора Игорь Беляев, растянув ленту рулетки, замерил расстояние до лица актрисы.

— Ну что, Игорёк, получим мы наконец резкое изображение? — шутливо спросил у ассистента Виноградов.

— Всё вам будет, Александр Михайлович, — в тон оператору ответил Беляев, — и резкость, и качество, и даже хорошая цветопередача.

— Сплюнь, чтобы не сглазить, — Виноградов уже смотрел в лупу кинокамеры.

— Трансфокатор возьмёте сами или мне перехватить? — негромко спросил ассистент, наклеивая на объектив ленту белого пластыря.

— Сейчас я попробую сам, — ответил Виноградов, не отрываясь от камеры. — В конце кадра мы выйдем на крупный план актрисы, у неё такие выразительные глаза и улыбка как у ребёнка.

На съёмочной площадке началась репетиция, которая неоднократно прерывалась, так как Наташа, по неопытности, не выходила на заданную точку, отчего попросту не попадала в кадр. Светланов начал сердиться и уже послышались обвинения в адрес актрисы, когда Виноградов предложил закрепить на полу деревянную дощечку, которая ограничивала бы движения актрисы.

Постановщики быстро сработали это нехитрое приспособление и уже в следующем кадре Наташа чётко встала перед объективом кинокамеры.

После очередной репетиции выяснилось, что массовка движется несинхронно с актрисой и поэтому её крупный план не соответствует сценарию. Режиссёр долго работал с актёрами и, наконец, построение мизансцены завершилось.

Когда оператор попросил время для технической репетиции, зароптали актёры массовки, долгое время стоявшие под светом. Светланов призвал всех к порядку и, после небольшой паузы, скомандовал:

— Внимание! Всем приготовиться к съёмке. Аппаратная, мотор!

— Есть мотор, — ответил звукооператор Иван Спиридонов.

— Камера! — приказал режиссёр.

— Есть камера, — откликнулся механик Жарков, включая аппарат.

Съёмка началась и пошли актёры массовки, а Наташа, собравшись, начала играть. Вдруг громкий взрыв разорвал тишину в павильоне, заставив вздрогнуть не только актёров, но и всю съёмочную группу.

— Что случилось? — как-то неуверенно спросил Светланов.

— Да ничего особенного, — ответил бригадир осветителей Егорыч, быстро пробираясь к дымящемуся прибору. — Просто от перегрева взорвалась лампа.

— Нет, так больше работать невозможно! — возмущённо заявил режиссёр. Это чёрт знает что, а не съёмка. Я просто отказываюсь работать в таких условиях. Мне нужно выполнять план, а вы все только тем и занимаетесь, что вставляете мне палки в колёса.

— Владимир Сергеевич, — стараясь охладить пыл режиссёра, сказал Виноградов, — мы с вами за людей поручиться не можем, а вы хотите, чтобы техника никогда не отказывала.

— Да, я этого хочу! — запальчиво произнёс режиссёр. — Мы собрали сильный творческий коллектив и я требую, чтобы люди отвечали за технику, которую им доверяют. Любой человек, работающий в кино, понимает, что если актриса вошла в роль и делает именно то, что я от неё требую, то надо немедленно снимать, а вы в это время ищете оправдания для своих сотрудников, которые не могут устранить неисправность.

Светланов, высказавшись, с досадой отвернулся.

— Такая ситуация возникает всегда, когда режиссёр, пришедший из театра в кино, приносит с собой на съёмку свои театральные замашки, — раздражённо сказал Виноградов. — И нет ничего удивительного в том, что этот режиссёр может создать фильм, на экране которого двигаются не люди, а манекены и живых характеров нет! А всё происходит от того, что режиссёр плохо разбирается в технике кино и не может понять того, что без камеры, плёнки и осветительных приборов кинематографа существовать не может!

Светланов с удивлением посмотрел на оператора, не ожидая от него такого красноречия.

— Если вы всё это сказали в мой адрес, Александр Михайлович, то я обязательно приму это к сведению, — режиссёр говорил негромко, стараясь подавить волнение, — но давайте не будем обострять наши отношения, так как нам ещё всю картину работать вместе. Ваши замечания я учту, но и вы пожалуйста примите к сведению, что больше подобных случаев я не потерплю.

— Понятно, — ответил оператор и вернулся к камере.

В это время осветители закончили ремонт прибора. Воспользовавшись паузой, актрисе Ваильевой подошла гримёр Инна Михайловна и начала поправлять грим, а Татьяна Переверзева и Виктор Кравцов, выйдя в коридор, разговорились.

— Таня, мы с вами на площадке работаем по разные стороны баррикад: я в операторской группе, а вы в режиссёрской, но мне бы хотелось чтобы в жизни мы стали друзьями.

— Я думаю, что это во многом зависит от вас, Виктор.

— Я постараюсь сделать всё, что в моих силах!

— Попытайтесь, — усмехнулась Таня и направилась в павильон, где громко звучал голос второго режиссёра Петра Свиридова.

— Всем участникам съёмки срочно вернуться на площадку!

Татьяна и Кравцов подошли к камере, у которой стоял Виноградов.

— Александр Михайлович, — бодро сказал Виктор, — у нас всё готово и мы можем продолжить съёмку.

— Ну что ж, давайте, — отозвался оператор и оглянулся в поисках режиссёра, но ни его, ни актрисы в павильоне не было.

Татьяна, сразу же оценив ситуацию, быстро сказала:

— Я сейчас сбегаю в буфет, возможно Наташа там.

Виноградов попытался ей возразить, но Таня уже побежала к выходу из павильона. Она вернулась через несколько минут, а вслед за ней, на ходу дожёвывая бутерброд, появилась Наташа Васильева.

— Уж и на минутку в буфет нельзя заскочить, — недовольно сказала она, вытирая салфеткой руки. — Обед-то не объявляете!

— Тут кинопроизводство, а не детский сад, — серьезно заметил Виноградов.

К нему подошёл второй режиссёр и спросил всё ли готово к съёмке.

— У нас всё в порядке, — ответил оператор. — Вот только Светланова нет.

— Я сейчас позвоню ему в группу, — сказал Свиридов и направился к телефону, висевшему на стене у входа в павильон.

Через несколько минут режиссёр был на площадке и, отдав последние распоряжения, начал съёмку.

Всё было хорошо: и игра актрисы, и работа массовки, и движение камеры, но Светланов всё-таки остался недоволен. Он подошёл к Виноградову и тихо сказал:

— Прошу тебя, Александр Михайлович, снимай актрису как можно крупнее чтобы её глаза и улыбка были ясно видны на экране. Только в этом случае мы сможем выйти из положения, ведь Наташа ещё ничего не умеет.

— Хорошо, — коротко ответил Виноградов, — но повозиться с техникой мне ещё придется.

— Возись себе на здоровье, — режиссёр заметно повеселел, — у нас ещё есть время.

Он подошёл к Петру Свиридову и они начали обсуждать варианты съёмки предстоящих кадров.

Виноградов попросил своих помощников поставить на камеру трансфокатор, с помощью которого можно было плавно изменить крупность снимаемого кадра. Теперь вместе с операторской тележкой, поставленной на рельсы, достигалось динамичное изменение всего изображения.

— Владимир Сергеевич, мы готовы, — громко сказал оператор, садясь за камеру. — Снимаем крупный план актрисы. Поправьте грим, пожалуйста.

Вокруг Наташи засуетились гримёры, поправляя тон, подкрашивая глаза и губы.

— Все готовы? — спросил режиссёр. — Сейчас сделаем последние уточнения и будем работать.

Он подошёл к актрисе и коротко пояснил ей, что съёмка будет происходить как и раньше, но только с одним добавлением:

— Когда ты выйдешь на крупный план к камере, постарайся играть не жестом или движением, это тебе сейчас не нужно, так как в кадре только твоё лицо, а улыбкой или даже глазами, чтобы выразить своё состояние: влюблённость, неуверенность, надежду.

Наташа внимательно слушала режиссёра.

— Тебе всё ясно? — Светланов с сомнением посмотрел на неё.

— Да, я поняла и готова работать, мне только не нравится очерёдность снимаемых кадров: сперва мы снимаем трагедию, почти горе моей героини, а затем начинаем снимать, как она на вершине радости и счастья. И всё это в один съёмочный день. Тут в сценарии всё перепутано. Мне тяжело так!

— Ах вот ты о чём! — воскликнул режиссёр. — Так ведь это же специфика кино, в том-то и вся соль: сначала снимается смерть героини, а уж затем её рождение. И не думай пожалуйста, что мы это делаем специально, якобы во вред актёрам, нет! Просто технические особенности съёмки нас к этому обязывают. Дело в том, что какие-то кадры снимаются в павильоне, а какие-то на натуре и допустим, что рождение героини происходит в весеннем саду, так записано в сценарии, а её смерть — на убогой кровати в тёмном подвале. Съёмочной группе, по плану студии, сначала предоставляют павильон, так как на дворе зима и снимать весну невозможно. Творческий коллектив вынужден работать над последними днями героини, а заодно и над всем действием, которое происходит в павильоне.

И только весной, когда устанавливается погода, съёмочная группа выходит на натуру и снимает рождение героини или её свадьбу. В общем всё, необходимо для фильма. В результате получается, что актёры и съёмочная группа переносятся не только в разные города и страны, но и в различные промежутки времени.

— Так что, Наташа, раз уж ты решила стать актрисой, то тебе придётся смириться с этой ситуацией и даже приспособиться к ней, иначе ничего хорошего из этого не выйдет, — Светланов бодро прошёлся по павильону и повернулся к актрисе. — Соберись, пожалуйста и будь внимательна, так как снять мы можем только два дубля, но помни, что в этом кадре самое главное это твои глаза. Мне хотелось бы увидеть в них радость и счастье, а не мысли о том, какими вкусными были сегодня бутерброды. Понятно?

— Понятно, — засмеявшись, ответила Наташа. — Я сделаю всё как вы сказали.

— Внимание, мы начинаем съёмку последнего кадра, — громко сказал режиссёр, становясь рядом с камерой. — Я прошу всех собраться с силами и отработать чётко и быстро. Как только закончим, я отпущу всех актёров, не дожидаясь конца смены.

Одобрительный гул прошёл по павильону. Виноградов сидел у камеры, внимательно наблюдая за действиями режиссёра.

— Вы готовы? — спросил его Светланов.

— Готов, — последовал лаконичный ответ.

— Внимание, мотор! — режиссёр поднял руку, камера выехала на исходную позицию, актёры заняли свои места и съёмка началась.

Виноградов смотрел в лупу кинокамеры, правой рукой поворачивал ручку штатива, а левой плавно вёл трансфокатор. Актриса появилась в кадре и её лицо уже заняло весь экран. В этот момент Наташа начала монолог и, когда его заканчивала, Виноградов укрупнил план до предела, оставив в кадре только её глаза.

Когда глаза актрисы наполнились слезами и они потекли по её лицу, раздался громкий возглас режиссёра:

— Стоп! Отлично! Актёрами я доволен и если у операторов всё в порядке, то на сегодня съёмка закончена.

Механик Женя Жарков быстро открыл камеру и проверил кадровую рамку.

Соринок не было, царапин на плёнке тоже.

— Всё нормально, Александр Михайлович.

Оператор с улыбкой кивнул режиссёру, тот зам. директору и Костя Петров объявил об окончании смены. Актёры массовки, получив талоны за работу, стали расходиться. Ассистент оператора Игорь Беляев разрядил кассеты и отнёс материал в лабораторию на проявку, а режиссёр и оператор в опустевшем павильоне всё продолжали обсуждать съёмочный день.

Наташа подошла к ним.

— Я вам не помешаю?

— Ну что, вы, — сказал Виноградов, — я думаю, что с вами мы решим этот вопрос быстрее. Дело в том, что Владимир Сергеевич сомневается пока в успехе всего нашего замысла, так как не видел ещё отснятый материал на экране. Он даже подумывает о том, правильно ли мы сделали, выбрав вас на главную роль.

Наташа побледнела, лихорадочно открыла сумочку и вынула из неё несколько фотографий.

— Но ведь были пробные съёмки, — воскликнула она. — Вы отобрали меня из большого числа претенденток. Вот фотографии, вы сами ещё совсем недавно хвалили их, говорили, что у меня прекрасная фактура и что кроме меня никто этой роли сыграть не сможет.

Наташа раскраснелась, глаза от волнения искрились, она, сама того не замечая, размахивала фотографиями, стараясь убедить режиссёра.

— Вы говорили, что я подхожу на роль героини не только внешне, но и по характеру. Что же вы сейчас сомневаетесь? Разве я не справляюсь с ролью?

— Наташа, — успокаивающе сказал Светланов, — вы пожалуйста не переживайте, вот посмотрим материал на экране и тогда всё станет ясно. А пока идите домой и отдыхайте.

Актриса попрощалась и пошла к выходу, а Виноградов, глядя ей в след вспомнил как всё начиналось во время подготовительного периода…

На улице была поздняя осень. Утром по радио объявили о наборе девушек для съёмок в фильме. Предупредили, что конкурс будет большой и отбор сложным. На объявление откликнулись десятки претенденток. Среди них были выпускницы школ, мечтавшие стать актрисами, студентки актёрских вузов и актрисы, уже снявшиеся в нескольких фильмах.

Все они горели одним желанием: получить роль в фильме, сняться в кино у известного режиссёра Светланова. Некоторые из них, более опытные, приносили с собой комплект фотографий, снятых в разных вариантах, а одна из девушек принесла школьную фотографию, где она была изображена вместе с тридцатью своими соучениками и, стыдливо улыбаясь, пояснила режиссёру что другой фотографии у неё нет. Работы было много и требовала она много сил и большой отдачи, так как ошибка в выборе актрисы, могла повлечь за собой неудачу всего фильма.

Светланов и Виноградов смотрели на этих девушек, слушали как они говорят и как двигаются. Спрашивали умеют ли они танцевать и что их интересует в жизни, а потом, стараясь не смотреть девушкам в глаза, говорили о том, что они не подходят для съёмок в фильме. Это было тяжело видеть то количество слёз, которое пролилось из девичьих глаз и наводило на мысль, что любая неудача в жизни — это всегда трагедия. Самое печальное заключалось в том, что актрису, столь необходимую для съёмок, творческая группа среди этой толпы желающих, так и не нашла. Ситуация складывалась просто трагическая, так как подготовительный период подходил к концу и уже была известна дата начала съёмок, а актрисы на главную роль всё ещё не было.

На помощь пришёл случай. Проезжая на машине мимо Института кинематографии, режиссёр и оператор решили, как бывшие студенты этого вуза, зайти посмотреть что и как, а заодно пообедать в институтском кафе. Взяв подносы и став в очередь, они обсуждали возможность съёмки натуры в деревне, из которой вернулись, выбирая натуру. Так как Светланов и Виноградов находились в Институте кинематографии, где такие разговоры считались обычным явлением, на них никто не обращал внимания.

Расплачиваясь у кассы, Виноградов почувствовал, что его сзади кто-то толкнул. Он повернулся и увидел среднего роста девушку с модной причёской в синих джинсах и розовой кофточке. В руках она держала поднос, на котором была выставлена тарелка с супом, мясо с гарниром и компот. В следующую секунду произошло непредвиденное: режиссёр Владимир Светланов, тоже с подносом в руках, стал поворачиваться, чтобы пройти от кассы в зал, при этом он своим подносом задел девушку. Если бы Светланов был худеньким мальчиком то ничего серьезного бы не случилось, но Владимир Сергеевич весил восемьдесят семь килограммов!

Раздался грохот падающих тарелок, всё содержимое которых оказалось на светлых брюках режиссёра и джинсах девушки. Владимир Сергеевич от неожиданности наклонился вперёд и содержимое его подноса вылилось на кофту девушки… Душераздирающий крик разнёсся по столовой!

Что можно было с уверенностью в тот ужасный момент сказать, так это то, что голос у девушки поставлен замечательно. Её одежда была запачкана незначительно, всё основное досталось Светланову, но крику было как на хорошей ярмарке в базарный день, причём кричала девушка не переставая, используя весь нотный диапазон. Вокруг стала собираться толпа любопытных, все оживлённо жестикулировали и громко высказывали своё мнение, стараясь перекричать девушку.

— Да перестаньте же вы в конце концов! — досадуя сказал Светланов.

— Вы испортили мои джинсы и кофту, — прекратив вдруг кричать, громко сказала девушка. — Мне не в чём будет ходить в институт. Как я домой заявлюсь? Что мне скажет мама?

Вопросы сыпались без остановки и создавалось впечатление, что девушка и не ждёт ответа. Однако Светланов вмешался:

— Я куплю вам новые джинсы и кофточку, только перестаньте кричать.

Девушка неожиданно умолкла.

— Садитесь сейчас с Александром Михайловичем и ведите себя прилично, а я тем временем восстановлю ваш пропавший обед.

Когда они, наконец-то, сели за стол и Владимир Сергеевич принёс еду для девушки, порядок в столовой был восстановлен: шум прекратился, любопытные разошлись по своим местам, а уборщицы быстро навели порядок. Инцидент был исчерпан. Знакомство состоялось, а пострадавшая оказалась студенткой актёрского факультета ВГИКа. Звали её Наташа Васильева.

На вопрос о причине скандала и громкого, необоснованного крика, Наташа ответила, что ей было обидно, так как это новые джинсы и любимая кофта. Надо также учитывать и то, что завтра она сдаёт экзамен по вокалу.

— Голос у вас действительно хорош! — улыбаясь сказал Светланов.

— Таким голосом можно ночью хулиганов распугивать.

— Такое тоже в моей жизни случалось, — улыбнулась Наташа. — Беда только в том, что мой голос мне завтра вряд ли поможет. У нас очень строгий преподаватель, а я пропустила много занятий и восполнить пробелы самостоятельно не смогу.

Светланов внимательно посмотрел на девушку, затем, повернувшись к оператору, спросил:

— Александр Михайлович, вам нравится эта девушка?

— Девушка мне конечно же нравится, но я чувствую, что вы думаете совсем о другом… Будем её пробовать на роль?

— Да, — сказал Владимир Сергеевич и спросил у Наташи:

— Хотите сниматься в нашем фильме?

— А что за фильм и какая роль? — Наташа вопросительно взглянула на режиссёра.

Светланов начал объяснять, что у нас полнометражная, музыкальная картина, в ней много музыки и песен, но большая роль отводится и драматургии.

Актрисе, по ходу съёмок, придётся танцевать, петь, грустить и конечно же влюбляться. Какой же фильм без любви!

— По поводу того, что вы перечислили в начале, это я всё смогу, — Наташа поправила волосы и стала салфеткой вытирать джинсы. — А вот насчёт любви — не знаю. Для того, чтобы сыграть любовь по-настоящему, надо самой хотя бы раз влюбиться, а у меня ещё такого не было.

— Как же так? — удивился режиссёр. — Такая славная, красивая девушка и без любви! Куда же смотрят все наши мужчины, где толпы поклонников, почему не звучат серенады?

— Серенады уже отзвучали, а любовь так и не пришла, — печально сказала Наташа.

— Эх, скинуть бы мне годков двадцать, избавиться от жены и детей, — шутливо произнёс Светланов, — и я бы показал вам, что такое настоящая любовь.

— Но это зависит и от моего желания, — засмеялась Наташа.

В результате они договорились встретиться завтра и попытаться сделать первые пробы. Наташа пошла переодеваться, а затем на лекцию. Режиссёр с оператором после необычного обеда вернулись на студию.

На следующий день, войдя в павильон, Виноградов увидел Наташу. Она была необычайно хороша: светло-синий брючный костюм, высоко взбитая причёска, блестящие от волнения глаза и дрожащие руки, в которых актриса держала сценарий.

Оператор подошёл к девушке и они поздоровались. Из её короткого рассказа Виноградов узнал, что джинсы и кофта отданы в химчистку, а экзамен по вокалу сдан на четыре балла. Поэтому настроение сейчас хорошее и есть желание получить роль в фильме.

На площадку вошёл режиссер и Виноградов попросил осветителей включить свет. Как только камера была готова, съёмка началась. В визире камеры Наташа выглядела замечательно: красивое лицо со стильной причёской, костюм, облегавший тонкую фигуру, выразительные жесты, блестящие глаза и непосредственная улыбка делали её яркой и привлекательной.

— Наташа, теперь вы нам споёте, а мы вас запишем, — сказал Светланов приглашая актрису к микрофону.

Звукооператор Иван Спиридонов надел наушники и потребовал тишины.

Надо заметить, что звукооператоры народ строгий и если на натурной площадке они не заметны, то в павильоне они полные хозяева и без их разрешения съёмка не начинается. Пользуясь синхронной записью звука, они всюду подсовывают свои микрофоны, требуют полной тишины и чётких реплик актёра.

И даже команды на съёмку подаются сначала звукооператору, а уж затем оператору и съёмочной камере.

Иван Спиридонов внимательно оглядел павильон и под его взглядом вся съёмочная группа затихла.

— Начали! — скомандовал режиссёр. — И Наташа запела. Голос её высокий и чистый зазвучал в павильоне и сразу же все замерли, поражённые силой и красотой этого голоса. Он обволакивал, притягивал, о чём-то просил и в то же время успокаивал.

Виноградов увидел как заулыбались осветители, как стал притопывать ногой Светланов и в павильоне наметилось заметное оживление, что сразу же привело к протестующим жестам Ивана Спиридонова.

Наташа пела профессионально, на уровне известных эстрадных певцов, а может быть и чуточку лучше. Вполне возможно, что на эстраде её ждал бы успех, но желание стать актрисой взяло верх. Закончилась фонограмма, Наташа замолчала и отошла от микрофона. Все зааплодировали и в том числе Светланов.

— Наташа, вы просто молодец! — сказал он, подходя к актрисе. — Я и не знал, что у вас такие вокальные данные. Думаю, что нам придётся несколько изменить сценарий, чтобы была возможность вставить в фильм песню в вашем исполнении.

— О, я буду только рада, — улыбнулась Наташа, — но мне бы хотелось не только петь, но и сниматься в вашем фильме. Я прочла сценарий и главная женская роль мне понравилась. Я подумала и согласна играть.

В павильоне негромко засмеялись, адекватно отреагировав на непосредственность актрисы, а режиссёр сказал:

Меня радует ваше желание, девочка, но мы для начала посмотрим материал на экране, а уж затем решим подходите вы на эту роль или нет.

— Понятно, — грустно проговорила Наташа, — и у меня в институте тоже дел полно. Через неделю экзамены должны начаться.

Помреж Переверзева проводила Васильеву до выхода из павильона. Вся группа ей сочувствовала, но окончательное решение мог принять только режиссёр.

— Ну как она тебе, Александр Михайлович? — спросил Светланов, подходя к оператору.

— В общем-то актриса достойная, — серьезно ответил Виноградов. — Красивая, умная, хорошо поёт и двигается свободно, ко всем достоинствам ещё и студентка актёрского факультета. Мне кажется, Владимир Сергеевич, что ваши биографы обязательно напишут о том, что вы первый открыли в этой девушке будущую звезду экрана.

— Ты всё на до мной издеваешься, — проворчал Светланов, — а мне не до шуток. Если эта актриса нам не подойдёт, то у нас возникнут серьезные проблемы, так как съёмочный период уже на носу.

— Владимир Сергеевич, наш профессор в институте всегда говорил: «Язык на экран не повесишь». Так что посмотрим актёрскую пробу и тогда уж окончательно решим!

Но посмотреть кандидатов на роль на экране творческой группе не удалось, так материал по техническим причинам не был выдан лабораторией.

Огорчённые этим обстоятельством, режиссёр и оператор отправились на художественный совет.

Поднимаясь в лифте на четвёртый этаж, Виноградов обратил внимание на лицо режиссёра: бледное, землистого оттенка, с тёмными кругами под глазами оно производило болезненное впечатление. Светланов сильно волновался и мучился дурными предчувствиями. Он, известный театральный режиссёр, пробивший свою первую кинопостановку, должен был предстать перед худсоветом не имея утверждённой актрисы на главную роль. Он мог рассчитывать только на свой авторитет и тщательно разработанный постановочный сценарий.

Режиссёр и оператор вошли в большую, светлую комнату, в которой уже собралось множество людей: здесь были и известные режиссёры, и художественные руководители творческих объединений и даже сам директор студии Михаил Владимирович Твердолобов.

Им предложили сесть и без всяких предисловий началось обсуждение будущей картины. Вопросы посыпались со всех сторон:

— Когда вы предполагаете начать съёмочный период?

— Куда собираетесь поехать в экспедицию для съёмок натуры?

— Какова финансовая смета картины?

— Как обстоят дела с выбором актёров на главные роли?

Светланов, заметно нервничая, поднялся со стула, раскрыл режиссёрский сценарий и неторопливо, но чётко стал зачитывать исходные данные картины.

Виноградов с сожалением подумал о том, что у режиссёра сейчас подавленное настроение, а ведь от его темперамента, умения доходчиво говорить и способности убеждать людей зависит судьба картины.

Истории кино не забывает о том, что часто, только благодаря активности режиссёра, его умению пробивать свою идею, начинались съёмки фильма, становившегося впоследствии знаменитым. А не будь у режиссёра этой пробивной силы, поднять громоздкую машину кинопроизводства, в которую втягивались многие организации и десятки людей, было бы практически невозможно.

Художественный совет уже обсудил почти все моменты предстоящих съёмок и сейчас режиссёр должен был представить актёров, как вдруг дверь приоткрылась и, в образовавшуюся щель, робко, как бы извиняясь, протиснулась актриса Васильева…

Первое на что Виноградов обратил внимание, так это на сразу же посветлевшее, как бы помолодевшее лицо режиссёра. Он смотрел на Наташу, как на своего спасителя, который подал ему руку в самый трудный момент. Светланов улыбнулся, как герой рекламного плаката и жестом пригласил актрису войти.

— Простите пожалуйста, — робко проговорила Наташа, — меня задержали занятия в институте. Сегодня на репетиции присутствовал профессор и я должна была оставаться до конца.

Она поправила выбившуюся прядь волос и непроизвольно одёрнула юбку.

Маститые режиссёры удивлённо переглянулись: обычно на художественных советах актёры не присутствовали, а тут в святая святых вторгается девчонка да к тому же ещё что-то лепечет про свои институтские дела.

Но дело в том, что девушка эта была необычайно хороша и её открытое, непосредственное лицо озаряла такая чистая и добрая улыбка, не ответить на которую было невозможно. Поэтому большинство серьезных членов худсовета дружески улыбнулись, а Наташа, уверенная в том, что вокруг одни друзья, прошла на свободное место.

— Кхе, кхе, — негромко прокашлял директор студии. — Друзья, мы немножко отвлеклись, а у нас на очереди вопрос об утверждении актёров на главные роли. Какие у режиссёра будут предложения?

Твердолобов вопросительно посмотрел на Светланова, при этом его немолодое, с глубокими морщинами лицо, не выражало никакой поддержки. Режиссёр взглянул на директора и уже собрался произнести хорошо подготовленную с подробными пояснениями речь, но вдруг вместо этого, повернувшись к Наташе, сказал:

— Вот моя героиня, на ней и будет держаться весь фильм! Я думаю, что мне не надо много говорить, так как, действительно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Все члены худсовета, как один, посмотрели на Наташу и она, смущённая столь пристальным вниманием, опустила голову. Затянувшееся молчание прервал главный редактор объединения Борис Иванович Гребенников:

— Господа, мы видим перед собой актрису с хорошими внешними данными, но для утверждения на главную роль этого недостаточно. Располагает ли режиссёр картины материалом актёрских проб?

Светланов, поднявшись, начал оправдываться, ссылаясь на плохую работу лаборатории. Он просил обратить внимание на малые сроки подготовительного периода, на трудности в поисках актрисы, на свою уверенность в том, что Наташа Васильева справится с ролью, так как она является студенткой актёрского факультета.

— Друзья мои! — сорвавшись со стула, отчаянно заговорила Наташа.

— Прошу поверить мне, хоть это и моя первая роль, но я даю вам слово, что сделаю всё возможное, чтобы сыграть её удачно! Я надеюсь, что режиссёр Светланов поддержит меня своим авторитетом.

— Да, конечно актриса Васильева права! Мы обязательно снимем хорошую картину о дружбе и любви, — поднимаясь сказал режиссёр, — не забывая при этом об изобразительной стороне фильма.

— Я захватила с собой несколько фотографий, — уже спокойнее сказала Наташа. — Мне сделали их во ВГИКе и их одобрил оператор фильма Виноградов. Вот посмотрите их, они должны вам обязательно понравиться.

«Что эта девчонка такое говорит? — с ужасом подумал Виноградов.

— Сейчас её выгонят из этого кабинета и за наглость вообще запретят появляться на студии».

Однако этого не произошло и реакция маститых кинодеятелей была как раз обратной. Вероятно, Наташе сделали скидку на молодость и чисто женское обаяние, так как члены худсовета с интересом стали рассматривать фотографии, передавая их из рук в руки.

В кабинете все заметно оживились и даже директор негромко покашливал изредка бросая на актрису дружелюбные взгляды. Затем Васильеву попросили выйти, мотивируя это тем, что вопрос об утверждении актрисы на главную роль в её присутствии решаться не может. Бросив на режиссёра умоляющий взгляд Наташа скрылась за дверью.

— Ну что ж, товарищи, — сказал директор студии, — все производственные вопросы у нас в целом решены, осталось только утвердить актрису на главную роль. Прошу высказываться.

Первым встал главный редактор Гребенников.

— Девушка, конечно, симпатичная, но не только этим мы должны руководствоваться при утверждении начинающей актрисы на роль. Я от имени творческого объединения предлагаю следующее: режиссёр Светланов может начать съёмки фильма с актрисой Наташей Васильевой в главной роли, — Гребенников выдержал паузу, — но только после просмотра первого отснятого материала на экране, худсовет примет окончательное решение.

Борис Иванович сел на свой стул и, как бы завершая дискуссию, добавил:

— В конце концов, замена актрисы даже после нескольких съёмочных дней не является для нас серьезной проблемой.

Члены худсовета поддержали Гребенникова и директор Твердолобов подвёл итог дискуссии:

— Если никто не возражает, то я думаю, что предложение главного редактора объединения необходимо принять за основу нашего решения. Группа должна в установленный срок начать съёмочный период, а с выходом материала из лаборатории мы утвердим актрису. Да кстати, Владимир Сергеевич, — обратился он к режиссёру, — как у вас обстоят дела с подбором остальных актёров?

— С этим у нас всё в порядке, — ответил Светланов. — На главную мужскую роль мы предлагаем утвердить известного актёра Театра драмы Сергея Давыдова.

— Кто за? — спросил директор Твердолобов. — Так, единогласно. На этом заседание художественного совета объявляю закрытым.

Таким образом, Наташа оказалась в съёмочной группе. Виноградов достал сигареты и вышел из павильона. Идя по коридору опустевшей студии, он заметил помрежа Таню Переверзеву и Виктора Кравцова. Они оживлённо беседовали и Виктор держал в своих руках маленькую руку Татьяны. Им было хорошо вместе и никаких проблем у них в данный момент не возникало, кроме одной, конечно, успеют ли они сегодня на метро?

— Ну что ж, мне пора, — улыбнулась Татьяна, — а то уже везде гасят свет и я боюсь, как бы нас не закрыли на студии.

— Об этом можешь не беспокоиться, — переходя на ты, сказал Виктор. — Сегодня в четвёртом павильоне ночная съёмка и поэтому корпус останется открытым.

— И тем не менее, по домам! — Татьяна встала и они пошли одеваться.

На улице шёл мокрый снег, кружился у ярких фонарей, налипал на ветки деревьев, прогибая их своей тяжестью. Таня плотнее запахнула шубку.

— А я думала, что будет мороз, — сказала она. — У меня с погодой всё наоборот получается: когда я тепло одета — начинается оттепель, а летом, если я в босоножках и без зонта, то обязательно пойдёт дождь.

— Если тебе не везёт только с погодой, то это ещё полбеды, — грустно усмехнулся Виктор, — а вот мне не везёт во всём!

— Не может этого быть! — уверенно сказала Таня. — Я не понимаю отчего у тебя плохое настроение и такие печальные мысли?

— Это всё моя жизнь! — с горечью произнёс Виктор. — Мне пришлось многого хлебнуть и не всё получилось так, как хотелось бы.

— Расскажи, пожалуйста, — попросила Таня.

— Ну если ты настаиваешь, то слушай, — он надел кофр на плечо, застегнул куртку и не очень уверенно начал:

— Я поступал на операторский факультет ВГИКа четыре года подряд и, наконец, набрав высшие балы, был принят. Учёба в институте была для меня праздником: с утра у нас были лекции и учебные просмотры, а после обеда я шёл на съёмки в павильон и там работал до самого вечера. Так продолжалось два первых года обучения. Потом, став старше и изучив основы съёмочной техники, я начал снимать совместно с режиссёрами маленькие игровые фильмы, — Виктор мельком взглянул на Таню, но она внимательно слушала. — Когда же я защитил дипломную работу, то встал перед проблемой, что делать дальше? На киностустудии, куда меня распределили, штат операторов был полностью укомплектован и единственное, что мне могли предложить, так это работу ассистентом оператора. Проще говоря — мальчиком на побегушках. Конечно, и от ассистента многое зависит во время съёмки, но для такой работы совсем не обязательно было пять лет учиться в институте.

— Извини, Виктор, — вмешалась Татьяна, — но ведь ты сейчас работаешь вторым оператором и почти на равных разговариваешь с постановщиком фильма?

— Да, надо отдать должное Виноградову, — сказал Виктор. — Я проработал с ним несколько картин, он остался мной доволен и по его ходатайству, я был назначен вторым оператором.

— А ещё жалуешься на свою судьбу! — с укоризной заметила Татьяна. — Поработаешь ещё пару картин вторым, а потом начнёшь снимать самостоятельно.

— О, это было бы здорово! — Виктор наконец-то улыбнулся.

Последний троллейбус пронёсся мимо, но они этого как-бы и не заметили. Время давно перевалило за полночь и стало ясно, что добраться домой на метро они уже не успеют. Украдкой взглянув на часы, Татьяна загрустила и Кравцов сразу же сказал:

— За углом остановка такси, мы сейчас возьмём машину и скоро ты будешь дома.

— Прости за нескромный вопрос, — смутилась Таня. — А деньги на такси у тебя есть?

— Конечно есть! — бодро ответил Виктор, прикидывая в уме много ли у него осталось. — Я же сегодня получил перевод из редакции за репортажные фотографии. Меня похвалили, хотя я сам ими не доволен.

Таня недоверчиво посмотрела на него и, ничего не сказав, взяла под руку.

Кравцов почувствовал нежность к этой девушке, у него улучшилось настроение появилось желание сделать что-то хорошее, даже взять её на руки, но они уже подошли к остановке, у которой стояло такси с зелёным огоньком.

— Вы свободны? — открыв дверь, спросил Виктор.

— А куда ехать? — оглядывая их, поинтересовался водитель.

— На Ленинский проспект, — ответила Татьяна. — Мы сами не доберёмся, уже поздно.

— Ну садитесь, всё равно других пассажиров нет.

Они быстро забрались в машину, сразу же заработал мотор и в боковом стекле замелькали расплывчатые пятна фонарей. Виктор обнял Таню, она не отстранилась, а наоборот, доверчиво положила голову ему на плечо. Хорошее доброе чувство объединило их. Он с трудом мог вспомнить, когда в последний раз целовал девушку, да и вспоминать сейчас об этом не хотелось, а Татьяне и вспоминать-то было нечего. Поэтому, даже будучи мало знакомы, они потянулись друг к другу, чувствуя взаимную привязанность и доверие.

— Тебе не холодно?

— Нет, что ты, в машине тепло.

Таня сняла варежку и Виктор взял её за руку. Она повернула к нему лицо и он осторожно, стараясь не испугать, поцеловал её. Мягкие, доверчивые губы по-детски сжатая рука, всё это надолго осталось в его памяти. Он был счастлив в эти минуты и радость била в нём через край. Казалось, что он готов на всё ради этой девушки.

— Таня, ты самая лучшая, самая красивая на свете!

— Ну не надо так, — она попыталась отстраниться. — Мы не одни в машине.

В зеркале на ветровом стекле упорно маячили любопытные глаза водителя. Виктор отодвинулся, но руку не убрал. Машина выехала на Ленинский проспект, показался универмаг «Москва» и Татьяна попросила остановиться. Расплатившись, они подошли к её дому и на лифте поднялись на пятый этаж.

Виктор на прощание поцеловал Таню и она улыбнулась в ответ.

«Жизнь прекрасна и удивительна! — улыбался он про себя. — Девушка просто сказка! И всё складывается замечательно!»