Про нежность

Энди Кворри (2024)

Алина и Альберт были дружны более десяти лет, однако затем Алина неожиданно исчезает, и целых четырнадцать лет Альберт не имеет никаких сведений о ней. Но вот в 2021 году Алина неожиданно вновь появляется в жизни Альберта…

Сирота

Всё стало ухудшаться в 2003 году, после смерти Алькиной бабушки Нади, которая не очень-то долго продержалась после кончины своего мужа. Случилось это утром 13-го октября, в понедельник. Альберт узнал об этом в тот же день от самой Альки, которая на него снова как бы случайно наткнулась где-то на улице, примерно в полукилометре от дома. Алина тогда рассказывала Хохлопскому: «Подошла к кровати, а бабушка не дышит. У матери, как обычно, гости её, пьют, веселятся. Я к ней подхожу, говорю, погляди, бабушка не дышит. Она подошла. И потом сразу в рёв».

В школу Алька в тот день уже не пошла. Да и в следующие тоже…

Когда в школе заинтересовались, где ребёнок делся, уже прошёл почти месяц. Учителя накапали Алининой маме, понятное дело, и мама некоторое время пыталась «следить за ситуацией». Но вскоре снова запила, предпочитая все свои проблемы решать при помощи алкоголя — иллюзии, к которой устремляются обычно люди слабовольные.

Так с октября 2003 года Альберт стал подкармливать помаленечку Алину: сметаной с печением, какао, если было. Иногда и суп у него водился. Или даже шоколадка. Денег-то в те времена практически у всех было аж никаких; с продуктами в магазинах — тоже негусто: 1990-е всё ещё продолжали настойчиво напоминать о себе. Однако, рассуждал Альберт, там кто где малость подкормит, сям — вот уже и сытый ребёнок. О том, что Алина прогуливает школу, Хохлопский не знал.

Удивительное дело, что во дворе вокруг этого росшего полуголодным ребёнка собирались стаи дворовых кошек или же приблудившиеся порой собаки. Было забавно наблюдать, как они послушной стайкой следуют за Алиной, когда та, пригнувшись и слегка присев, пятится задом, совершая виражи влево и вправо, и манит их протянутой вперёд рукой, ладошкой вверх с собранными вместе кончиками выпрямленных пальцев, — и вся эта стайка послушно повторяет её путь едва ли не след в след. Затем Алина, когда ей надоедало пятиться, приседала, и вся толпа собранных ею зверушек тут же оказывалась возле неё и начинала усердно об неё тереться, порою выталкивая её из хрупкого равновесия; Алина в ответ смеялась восторженно и звонко, с примесью своей обычной хрипотцы, — как треснувший бронзовый колокольчик. Впрочем, съестного им тоже перепадало от Алины, догадывался Альберт, иначе они, пожалуй, не были бы столь послушными Алькиными приверженцами.

В сентябрь 2003 года довелось Альберту навещать Альку в районной больнице, куда она попадала с каким-то отравлением, в инфекционное отделение. Тогда Хохлопский удивлялся, как ему помнится, что при столь необустроенной жизни ребёнок оказался в больнице лишь впервые: «Крепкая растёт, как сорная трава», — подумалось ему тогда. В отделение Хохлопского, разумеется, не впустили, и даже передачу от него взять отказались: запрещено, — лишь рукой в окошко помахал ей. Благо, через пару недель выписали тогда Альку.

А ещё ранее, на 10-летие, подарил он Алине электрическое пианино, небольшую пластмассовую коробку с тремя октавами клавиш — чёрных и белых, как у настоящего пианино. Пианино это куплено было изначально для дочери, но не слишком долго успело ей послужить. Работала эта штука от батареек, однако Хохлопский разыскал старенький блок питания подходящий, выдрал из двух «Крон» ¹ контакты, припаяв и закрепив затем одну пару этих контактов на корпусе и другую на выводном проводе блока питания, — получилось вполне удобно, чтобы не тратиться на частую смену батареек. Звук был у этого устройства синтетический, электронный, что по тем временам тоже выглядело престижным, поскольку навело ассоциации с весьма ставшими популярными в позднем Советском Союзе ВИА — вокально-инструментальными ансамблями, чьи песни и в начале «нулевых» всё также активно ещё появлялись в телевещании. Идея Хохлопского была простой: увлечь ребёнка чем-то таким, чтоб времени не оставалось ни на проказы, ни на грустные мысли, — обычная такая идея из советских педагогических популярных брошюр, выпускавшихся в помощь родителям. Нельзя сказать, чтоб эта затея удалась, однако некоторое время она действительно занимала Алину. Первые «уроки», — если их так можно назвать, учитывая, что никакого музыкального образования у Хохлопского и близко не было, — проходили в те их редкие встречи, когда Алина заходила к нему в гости. Тогда этот инструмент ещё работал от батареек. Переделать его Хохлопского побудило как-то оброненное замечание Алины, что, дескать, на батарейки к нему денег не напасёшься.

Другой раз как-то привёз для Алины магазинный развивающий набор из гипса и формочек, решив, что девочке, всё своё малолетнее детство провозившейся с глиной у ручья, наверняка, захочется поработать и с более сложными материалами. Среди других мелких подарков преобладали книги, которые должны были, по мнению Хохлопского, соответствовать актуальным возрастным интересам ребёнка. Вообще Хохлопский составил себе в уме как бы план, маленький, но вполне целостный, какими развивающими воздействиями полезно будет подбадривать Алину. Однако события стали развиваться иначе.

А ещё-ещё ранее, — как-то раз, ещё по весне 2003 года, — застал он Алину во дворе возле её дома; на его обычные расспросы о новостях та сообщила, что с её мамой теперь живёт «дядя Серёжа».

— Как Серёжа? — удивился Хохлопский. — Ты ведь прежде рассказывала, что с вами там живёт теперь «дядя Петя»?

— Не, она его выгнала.

— А до этого был какой-то Коля ведь?

— Ну, да. Был.

— А отчего выгнала она этого Петю?

— Ну, я моюсь в душе; она заходит, и видит, что у меня вся жопа синяя. Спрашивает, что это такое, я и отвечаю, что это от ремня. Она его тут же и погнала прочь.

— Так он что ж, бил тебя?

— Ну, да. Воспитывал.

— А мама что ж, не знала?

— Неа.

Тогда Хохлопский и решил попробовать побеседовать с Алькиной мамой. Познакомились они уже прежде, так как Хохлопский обычно перед прогулкой с Алиной сообщал Алькиной маме и о том, что возьмёт её к себе в гости или на прогулку. Маму Альки звали Зина; знакомые её порой дразнили: «Уж ты бы Зина, помолчала бы!» ² — но, следует отметить, Зина, крикливая в своём кругу общения, терялась сразу при властных должностных лицах. Начал тогда Альберт с максимально деликатностью, как ему думалось: «Зина, приходило ли тебе задумываться, что твоя дочка может болезненно воспринимать смену твоих ухажёров: для неё ситуация выглядит неустойчивой и непредсказуемой, а такие ситуации всегда создают стресс, порождают тревогу». Слова мамы Алькиной его просто обескуражили: «Ну, а чего? Мы ж под одеялом, она ничего не видит. Стоит себе в окно спокойно глядит. Ой, Альберт, короче, не парь мне мозги».

Закончилось всё тем, что в сентябре 2004 года Алькину маму таки лишили родительских прав. По инициативе школьных учителей и работников муниципального отдела образования. Но до того Алине ещё довелось пережить череду весьма болезненных для неё событий.

Уже совсем стемнело, когда Хохлопский добрёл, наконец, со своей затянувшейся прогулки домой. «Среда пролетела сегодня как-то совершенно бездарно. Благо, что отпуск сейчас, — подумал он, проворачивая ключ в замке входной двери своего жилища. — Утро вечера мудренее; погляжу, какие настроения завтра меня посетят».

Примечания

1

«Крона» — традиционное для России название 9-вольтовой батарейки специального типоразмера, под которым этот элемент питания выпускался во времена СССР. Отрицательный вывод батареи имеет форму гнезда (охватывает ответный штырь), а положительный вывод — в виде штыря с углублением в центре. Выводные контакты батареи и входные контакты потребителя электроэнергии одинаковы, и при подключении переворачиваются на 180°; при этом подключить батарею в неправильной полярности невозможно.

2

Слова из песни Владимира Высоцкого (1938 — 1980), популярного советского барда.