Тринадцатое дитя

Эрин А. Крейг (2024)

Хейзел всегда отличалась от своих братьев и сестер. Ей было суждено родиться тринадцатым ребенком и крестницей бога Устрашающего Конца. Бог наделил ее великим даром — умением исцелять больных. Но божественное благословение обернулось проклятием. Если больному нельзя помочь, Хейзел видит его смерть и вынуждена облегчить страдания. Хейзел мечтает сбежать от призраков убитых ею людей и обрести спасение в королевском дворце. Но именно там ее ждет самое жестокое испытание — чувства к легкомысленному принцу, презирающему всё и всех, и больной король, обреченный на гибель. Все имеет свою цену — дар, любовь и даже смерть. Но какую цену Хейзел готова заплатить?

Глава 14

К ТОМУ ВРЕМЕНИ как мы добрались до фермы, Рейнар Лекомпт почти обезумел от боли.

Кирон проводил нас до дома, но застыл на пороге, когда из комнаты в конце коридора донесся пронзительный крик.

— Он у себя в спальне…

— Я больше не выдержу! Не выдержу! — хрипло кричал больной.

— Ты меня не представишь? — неуверенно спросила я.

Мой взгляд заметался между Мерриком, Кироном и темным коридором, ведущим в спальню, где лежал его дядя.

— Я не… — Кирон смущенно откашлялся. — Если тебе это не так важно… Я не могу видеть его в таком состоянии. — Он нахмурился и добавил: — Наверное, ты решишь, что я трус, но я… не могу… — Он тяжко вздохнул.

Крики переросли в дикий вой, исполненный такой боли, что, казалось, она разрывает мир в клочья. Кирон поморщился.

— Отошли его прочь, — посоветовал Меррик. — Тебе надо сосредоточиться, а от этого нервного юноши помощи никакой. Он будет только мешать.

Мысли вихрем неслись у меня в голове.

— Камфора! — выпалила я первое, что пришло на ум.

Кирон удивленно вскинул брови.

— Я забыла камфорное масло. Может быть… ты съездишь в город? Возможно, оно есть на рынке?

Кирон долго молчал, и я начала опасаться, что сказала что-то не то. Я даже не знала, далеко ли до ближайшего города и есть ли там аптекарская лавка. Но потом он кивнул:

— Я возьму дядину лошадь. Вернусь через час. Самое позднее через два.

— Ты мне очень поможешь, спасибо, — отозвалась я, и мой голос утонул в криках больного.

Кирон посмотрел в глубину коридора:

— Я постараюсь управиться как можно быстрее. — Он развернулся на месте и помчался прочь.

Меррик посмотрел ему вслед, но его взгляд оставался непроницаемым.

— Ну что, пойдем? — сказал он, указав в сторону спальни.

Чувство облегчения разлилось в моем сердце, как теплый бальзам.

— Ты идешь со мной?

— Конечно. — Меррик пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку, и заглянул в спальню.

Фермер увидел его и взвыл, как раненый зверь.

— Ты же сказал, что тебя никто не увидит, — нахмурилась я.

Меррик небрежно взмахнул рукой, будто речь шла о каких-то пустяках.

— Я сказал, что меня не заметит мальчишка. Но его дядя, конечно, другое дело. Он близок к смерти. Но если ты все сделаешь хорошо, он об этом забудет. — Он слегка подтолкнул меня в спину. — Давай заходи.

Мой кожаный саквояж был набит до отказа. Эликсиры и порошки, бинты и всевозможные хирургические инструменты. Я собиралась впопыхах и набрала много лишнего, боясь забыть что-то нужное. Я поставила саквояж на комод с громким стуком и вздрогнула от этого звука, но дядя Кирона ничего не заметил.

Он метался и корчился на кровати, сбивая мокрые простыни, от которых воняло потом, мочой и разжиженными фекалиями. Его кожа была ужасающе бледной, почти серой, но с желтоватым отливом. Ее покрывали темные язвы.

Мне стало понятно, почему Кирон не хотел заходить в эту комнату. Мне тоже не хотелось заходить сюда, в эту тесную душную спальню, где пахло чем-то похуже смерти. Но Меррик снова подтолкнул меня вперед.

— Сударь… — Мой голос дрогнул. — Меня зовут Хейзел. — Я стиснула руки, чувствуя себя маленькой, глупой и беспомощной. Мне хотелось бежать отсюда без оглядки. — И я… я пришла вам помочь.

Он издал душераздирающий стон и перевернулся на другой бок. У него изо рта пахло так, как пахло у моего отца после вечера пьянства. Впрочем, и неудивительно. На полу валялись пустые бутылки. Возможно, он сам же и готовил это пойло — по пути сюда Кирон провел нас через ржаное поле, — но я решила не поддаваться любопытству, осознавая, что тяну время, пытаясь отдалить неизбежное.

— У меня все горит. — Он задыхался и дергал ногами. Борясь с подступающей тошнотой, я заметила, что пальцы у него на ногах почернели. — Помоги мне, богиня Священного Первоначала. У меня все горит.

— Что горит? — спросила я, но он, терзаемый болью, меня не услышал. — Рейнар?

Он свесился с края кровати, и его вырвало на пол. Мне пришлось отскочить, чтобы меня не забрызгало рвотой, и меня саму чуть не стошнило. Желудок будто подпрыгнул к горлу, желая извергнуть торт, который Меррик приготовил к моему дню рождения. Я в отчаянии обернулась к крестному.

— Я не могу. — Я понимала, что во мне говорит паника, нарастающая истерика, но ничего не могла поделать. Все было плохо. Ужасно. Гораздо хуже, чем я себе представляла.

Я полагала, что буду оттачивать лекарское мастерство постепенно. Начну с простого — с головной и зубной боли, с неопасных ушибов и ран, с легких случаев летней простуды. Но не… с такого.

Меррик смотрел на меня сверху вниз и был так спокоен, что мне хотелось кричать от злости. Неужели он не понимает, что происходит?

— Я не могу… Он… — Я обреченно вздохнула. Ни один из моих аргументов не складывался в связную мысль. — Он меня заразит.

Меррик покачал головой:

— Нет.

— Тут даже воздух пропитан заразой. Я не удивлюсь, если ты сам заболеешь, — прошипела я.

— Ты не заразишься, — повторил он. — У тебя всегда было крепкое здоровье. Ты хоть раз в жизни болела гриппом?

Я вспомнила детство. Вспомнила, как громко кашляли и чихали братья и сестры, так что их было слышно даже из моей крошечной спальни в сарае. Но сама я ни разу не кашлянула, ни разу не шмыгнула носом. Я покачала головой.

— Пятна на коже?

Я опять покачала головой.

— Аллергия? — упорствовал он.

Я долго молчала.

— Как я понимаю, твоих рук дело?

Меррик улыбнулся, будто мы с ним вели приятную беседу за вечерним чаем.

— Зачем мне целительница, которая будет подхватывать болезни у своих пациентов? — Он сочувственно цокнул языком. — Я понимаю, сейчас это кажется трудным, но я в тебя верю и знаю, что ты способна помочь этому человеку. Так что… давай. Приступай.

У меня за спиной фермер издал истошный вопль боли, его руки судорожно забились, как у сломанной марионетки.

— Зачем ты притащила с собой этого дьявола? — закричал он и, собрав последние силы, швырнул в моего крестного вонючую подушку. Его снова стошнило, и он упал на постель, спрятавшись под грязным одеялом. — О, богиня Священного Первоначала, спаси меня от этого чудовища!

— Он не чудовище! — крикнула я, сердито ударив по изголовью кровати. Я хотела, чтобы шум прекратился. Чтобы больной перестал издавать эти ужасные звуки. — Не называй его так!

Несмотря на хаос, тяжесть ситуации, истошные вопли и вонь, Меррик мне улыбнулся. Он прикоснулся к моей щеке, заставив поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Ты неплохо справляешься, Хейзел.

— Нет! Что тут хорошего?

Фермер бился в конвульсиях и кричал об огне преисподней, который испепелял его заживо. Он разговаривал с кем-то, кого не было в комнате, и я с мольбой посмотрела на крестного, не зная, что делать.

— Сосредоточься, — сказал он, и его голос показался мне невыносимо спокойным. — Найди внутреннее равновесие и попробуй еще раз.

Я тихо всхлипнула:

— Я не могу. Не хочу. Ты можешь сам вылечить его? Пожалуйста, вылечи его. А потом мы вернемся домой, и я просто… — Я осеклась, ненавидя себя за трусость.

Меррик покачал головой:

— Здесь все подсказки, Хейзел. Нужно только внимательнее смотреть.

— Я не хочу смотреть, — призналась я, и у меня на глаза навернулись слезы.

Крестный долго молчал, и я начала думать, что он понял свою ошибку: я не целительница. И никогда ею не стану. Он отменит все, и мы вернемся домой. В моем сердце затеплилась надежда. Я ждала, что Меррик признает свою ошибку.

— Если ты так торопишься сдаться, тогда прикоснись к нему и посмотри на это по-другому.

Моя надежда угасла, как крошечный язычок пламени, залитый холодной водой. Он хотел, чтобы я использовала дар. Волшебство.

— Я не хочу. — Мой голос был слабым и тонким, полным презрения к себе.

Меррик вздохнул и отошел в дальний угол, давая мне больше пространства для действий, а сам занимая выгодную позицию, чтобы наблюдать за происходящим.

— Мы не уйдем, пока все не закончится, — сказал он, скрестив руки на груди. — Так или иначе. Либо ты его вылечишь, либо он умрет в муках. Решать тебе.

Меня пробрала дрожь. Передо мной стоял невозможный выбор. Я не хотела, чтобы этот человек умер. Но и боялась его спасать.

— По крайней мере скажи, что ты видишь. — Меррик решил испробовать новый подход. — Не обязательно к нему прикасаться. Просто скажи, что ты видишь.

Я нехотя посмотрела на больного. Я видела хаос. Предельное отчаяние. Я видела самое страшное, на что способно смертное тело, извергавшее свое содержимое в этой душной вонючей комнате.

— Для начала сосредоточься на мелких деталях, — подсказал Меррик, увидев мое потрясенное лицо.

Фермер вновь заметался на грязной постели и принялся кричать о кошмарном огненном существе, которое пришло сжечь его заживо. Я попыталась отвлечься, найти деталь, за которую можно уцепиться.

— Его простыни мокрые, — сказала я, чувствуя себя глупым ребенком, который изображает взрослого. — Его тошнит и… — Я помедлила, стараясь подобрать слова, от которых не стошнит и меня. — И… он не может сдержать кишечник.

Конец ознакомительного фрагмента.