Стрелочник Судьбы

Эхо Дункельстрём (2024)

Он — учитель итальянского в небольшом американском городке. У него разбито сердце, но ему доступен уникальный дар. Она — его новая ученица. Нет, это не то, о чём вы подумали.

Глава 2. Увидимся в октябре

— Ещё что-нибудь? — спросил Бенни.

— Нет, спасибо, мне хватит. Пора идти.

— Это уже завтра? Твой первый день там?

— Ага.

И правда завтра. Я и не ожидал, что целый месяц пролетит так быстро.

Всего тридцать дней назад я стоял в кабинете в старшей школе Ленсон, разрываясь между стереотипом, что нужно смотреть в глаза своему собеседнику, и первобытным инстинктом, который велел мне ни в коем случае этого не делать. Она не предложила мне присесть; уже сам этот факт не обещал особо приятного разговора, и мой рефлекс «бей или беги» мог вот-вот сработать. Я заметил, что она тоже разговаривает стоя: высокая, представительная, похожая на разрастающуюся тень. На столе перед ней стояла жёлтая сумка, глянцевая, как пластик — от её вида меня аж перекосило. Надеюсь, лицо не слишком выдало меня.

— Я Белла Мёрфи, мы разговаривали с вами по телефону, — сказала она. — Полагаю, моё имя очень легко запомнить. Это же «красавица» на итальянском?

Мне трудно было сказать, к чему это она — просто к тому, что я пришёл преподавать итальянский и это было всё, что ей про меня известно, или это такая шутка, не похожая на шутку. Может, кому-то завуч Мёрфи и правда казалась красавицей — в конце концов, в каждом человеке своя красота, — но её заявление было настолько не к месту, что меня даже передёрнуло. Не помню случая, когда мне вот так, всем сердцем, хотелось не знать, что означают итальянские слова, а то слово, о котором шла речь — и подавно.

— Я отвечаю за школьную программу и буду следить за вашей работой, — наконец дошла до сути Мёрфи.

Я решил пойти безопасной дорожкой и ответил общими словами, как мне приятно встретиться с госпожой Мёрфи лично. Так я чувствовал себя безопаснее перед надвигающейся лавиной вопросов, которые вызывали у меня ужас, хоть я и понимал, что от них не убежать.

— Так, и что мне нужно знать? — спросил я, добровольно вызывая на себя все возможные беды.

— Это мне нужно много что узнать. — В её тёмных глазах сверкнула искорка обвинения. — У вас в письме говорится, что ваш опыт работы в старшем школьном звене несущественен.

Ну всё. Моя карьера сейчас закончится, даже не начавшись.

— Точнее, у вас его вообще нет!

Это было верное наблюдение, и всё же оно сразило меня, как удар кулаком в грудь. Всё правда: я никогда до этого не преподавал в старшей школе, и вообще ни в какой школе не работал, и что с того? Всем надо с чего-то начинать. Я помнил учителей, у которых были и квалификация, и опыт — как оказалось, опыт только в сфере педагогической бездарности, несмотря на все их дипломы и годы практики, которые украшали их резюме.

— Неужто вы ставите опыт выше знаний? — Я принял защитную позицию, хоть и сознавал, что мудрее всего было просто согласиться с Мёрфи.

— Вы грубо себя ведёте, мистер Миллман, — ответила она, глазом не моргнув.

Вот с этим я согласиться не мог. Пусть я и провалил экзамен на дипломатию и этикет, грубым я точно не был.

— Конечно, мы ценим знания, — уже спокойнее сказала она. — Но опыт важен.

С этим трудно было поспорить. Пришло время переводить разговор в более оптимистическое русло, пока не стало слишком поздно.

— Я буду стараться, — сказал я, но не был уверен, что вышло достаточно ободряюще, и ещё добавил: — Можете на меня положиться.

— Надеюсь, — кивнула Мёрфи, на этот раз менее враждебно. — Мы берём вас на работу потому, что…

Она замолкла, подбирая слова, но то, что я уже услышал, вызвало во мне надежду. Меня берут на работу?

–…потому что в городе действительно не хватает преподавателей итальянского. А нам сейчас очень нужен учитель.

Я даже поверить не мог своей удаче.

— У нас в школе Ленсон есть специализация по искусству. И она будет неполной, если не давать учащимся представления об итальянском языке, вы же знаете, мировая культура стольким обязана итальянским мастерам…

На это я охотно закивал, показывая, как сильно мне близка эта мысль.

— А ваши бывшие ученики дали хорошие рекомендации, — заключила она.

— Очень мило с их стороны, — осторожно сказал я. Это Марта меня порекомендовала? Или кто-то ещё? Внезапный прилив благодарности почти что вызвал у меня улыбку, но я тут же прервал эту операцию, опасаясь, что улыбка окажется неуместной.

— Мы назначим вам испытательный срок, — сказала Мёрфи. — Один месяц, начиная с первого понедельника октября. Потом посмотрим, получилось ли у вас завоевать любовь учеников…

Любовь? Я никогда не думал, что работа в школе может быть связана с любовью. Полюбят ли меня? И вообще когда-нибудь меня «любили» ученики? Как учителя, или как человека? Ясное дело, Мёрфи употребила это слово очень поверхностно. В школе «любовь учеников» наверняка сводится к тому, какой процент моих уроков они пропустят, и будет ли им за это стыдно или нет.

— И ещё доверие школы, — добавила завуч Мёрфи.

Конечно. Мне придётся доказать, что я достоин места в платёжной ведомости. Но я просто хотел быть полезным, видеть, что мой труд приносит реальные результаты, а вовсе не доказывать свою полезность кому-нибудь ещё.

— Кстати, я посмотрела примерные планы уроков, которые вы мне послали на электронную почту.

— И что вы о них думаете, госпожа Мёрфи? — спросил я, уже представляя у себя над головой тёмные облака, которые сейчас зальют меня холодным ливнем и закидают убийственными молниями.

— Их можно использовать.

И всё?

— Я бы дала вам пару советов, но мне надо бежать, — сказала Мёрфи, напряжённо разыскивая что-то в жёлтой сумке. — Увидимся в октябре.

*

— Как-то быстро наступил октябрь, — сказал я. Бенни улыбнулся.

— До сих пор не могу поверить, что ты пошёл на такую работу, — с усмешкой заметил он. — Помню, ты клялся, что ни в жизнь не пойдёшь преподавать в школу.

— Люди меняются. — Это прозвучало резковато, так что я поспешно добавил, «наверно». — Один человек, которому я доверяю, сказал, что стоит пойти, вот я и пошёл.

— Понятно, — с сочувствием сказал Бенни. — Ну, удачи тебе. От этих ребят у кого угодно крыша съедет, так что береги свои драгоценные мозги.

— Не такие уж они драгоценные, как раньше, — вздохнул я. Но мне не хотелось, чтобы Бенни бросился меня переубеждать, и я срочно сменил тему. — Вот бы все ученики были как ты, Бенни.

— Вот бы все учителя были как ты, Бэзил. — Хоть Бенни и ответил комплиментом на комплимент, было видно, что он и правда так думает. — Мне бы никогда не пройти то обучение бариста, если бы не ты.

— Так я для себя это делал. Чтобы мне гарантированно кто-нибудь мог сварить вкусный латте в любое время суток.

Бенни посмеялся, но ему было очевидно приятно.

— Кстати! Как тебе пицца, понравилась?

Я на секунду замер, подбирая подходящую степень честности.

— Отличная, как всегда, но…

— Что такое? — Спокойное лицо Бенни мигом преобразилось. — А что было не так с этой Quattro Stagioni?

— Ну, во-первых, в меню опечатка. — Я решил сказать всё, как есть. — В слове stagioni не нужна вторая G.

— Упс, скажу боссу. — Теперь Бенни выглядел виновато, хотя лично он к печати меню не имел никакого отношения. Я терпеть не мог моменты, когда приходилось выбирать: избавить друга от пары неловких секунд или восстановить нарушенную языковую справедливость? Обычно я воздерживался от комментариев, но в этот вечер меня переполняло предчувствие большого жизненного поворота, что и привело к повышенной лингвистической честности. Мне уже стало немного стыдно за это.

— Слушай, я просто сегодня чуть на взводе. Пицца была и правда хороша. Просто есть одна штука, которую я не выношу в пицце.

Бенни был озадачен.

— У вас пекарь новый? — спросил я наугад и не ошибся.

— Ага! — слегка удивлённо закивал Бенни. — С четверга. Марко в отпуске на месяц, поехал проведать семью. А ты как знаешь?

— Там был базилик.

— Блин, точно. Я забыл ему сказать. Бэз, прости, пожалуйста.

— Ерунда. Я просто свои навыки дедукции проверяю. — Гордиться было нечем, и всё же у меня вызвала определённую гордость эта неожиданная догадка.

— Твои навыки дедукции на высоте. Чем дальше, тем лучше. — Бенни искренне улыбнулся, как и всегда. — Ну что, счёт?

Только сейчас я осознал, что ко мне не подходила официантка и Бенни сам принял мой заказ, хотя это совсем не его работа.

— Я думал, бегать со счетами не входит в твои обязанности.

— Просто сегодняшняя официантка — дочь Марко, так что она тоже уехала, — пожал плечами Бенни. — Да мне не сложно. Даже в радость поболтать с гостями.

— Хорошо тогда. — Эта черта в Бенни вызывала у меня восторг: когда речь заходила о работе, он всегда был в своей тарелке, никогда не жаловался и не высокомерничал. Если что-то надо было сделать, он просто делал. — Тогда давай счёт!

— Subito²! — откликнулся Бенни уже на пути к барной стойке. Ему нравилось вставлять время от времени фразочки на итальянском, от чего атмосфера итальянской забегаловки становилась ещё приятнее. И потом, так он демонстрировал, что помнит наши уроки. Мне было радостно видеть его в тёплом свете зала всякий раз, когда я приходил сюда: и то, как он ловко управляется с кофемашиной, и как он вкладывается в каждый напиток и в жизнь траттории, хоть и проработал тут уже несколько лет. Я надеялся, что однажды Бенни будет заправлять этим местом или откроет свой ресторан, и не сомневался, что он бы далеко пошёл в жизни, даже если бы мы не встретились. Но я оказался одним из счастливчиков, кто помог ему на этом пути, — и этим я тоже гордился.

— О, Бэзил, привет! — услышал я голос от витрины с выпечкой. Меня охватило смешанное чувство тепла и неловкости. Встреча была неизбежна.

Так что я просто двинул туда.

Примечания

2

Сейчас же! (итал.) — Примеч. переводчика.