Женщины Донбасса. Истории сильных

Юлия Барановская (2023)

Последние полтора года я постоянно бываю на Донбассе. Приехав один раз, я поняла, что все, что там происходит, касается и меня лично… Проходит через сердце. Женщины, которые здесь живут, особенные: их глаза полны боли, но в них нет отчаяния. Они знают, что надо ценить каждый день, особенно когда над головой летают снаряды и рвутся где-то рядом. Я восхищаюсь их стойкостью и характером. Эти женщины не просят помощи, а сами готовы помогать каждому. Но я знаю, что в наших силах им помочь. В этой книге я рассказала тридцать историй о женщинах Донбасса, чьи судьбы драматически изменились за последние девять лет. Они спасали раненых и пленных, хоронили близких, брали в руки оружие и боролись за независимость, под обстрелами учили детей и помогали младенцам появиться на свет. Эти честные истории простых людей дают возможность всем жителям нашей страны понять, как и чем живут женщины на Донбассе. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Юлия Михайлова

22 января 2015 года в 8–30 утра двадцатитрехлетняя Юля Михайлова как обычно ехала на работу в райотдел милиции, не подозревая, что у нее, как и у десятков пассажиров, оказавшихся с ней в одном троллейбусе N17, с этого дня начнется совсем другая жизнь… Потому что какой-то ВСУ-шник-артиллерист, у которого, возможно, тоже были и семья, и родные, и друзья-приятели, отправил недрогнувшей рукой на остановку «Донгормаш» в микрорайоне, который в народе зовут Боссе, Ленинского района Донецка четыре дальнобойных снаряда…

Взрывы, крики, боль, темнота…

Пятнадцать человек погибли, больше двадцати — ранены.

Юля Михайлова:

— Когда разорвался первый снаряд, меня сильно оглушило… В голове звон, ничего не можешь понять… Тут еще раз ШАРАХ! Пронзила острая боль. Не могу пошевелить правой рукой, она висит плетью, с нее кровь течет… Я пыталась себя успокоить: «Ничего… и с одной рукой живут, ты справишься». Понимаю, что надо спасаться, выбираться из автобуса. Хочу встать и падаю, смотрю на свою ногу, а она вывернута в обратную сторону. Кричу: «Помогите!» А вокруг все кричат, кровь везде, запах горящего металла и человеческой плоти: это горела рядом машина с пассажирами…

Какой-то мужчина перевернул меня на спину и оттащил подальше от троллейбуса, под козырек остановки.

Первыми приехали наши военные. Они вкололи мне обезболивающее и вместе с другими повезли в больницу. Со мной что-то происходило: я порывалась встать, говорила: «У меня нога болит… Почему здесь столько крови?» Ребята меня удерживали на носилках, в которых я лежала просто в луже своей крови…

В итоге в больницах Донецка, потом Ростова-на-Дону и Москвы я перенесла двенадцать операций. И осталась без ноги и без руки… А вот осколок снаряда, что застрял в легком, мне не вытащили: сказали, что я сильно слаба после операций, и организм может не выдержать… Видимо, мы и дальше будем с ним вместе жить…

Первое, что я помню, когда пришла в себя, — слезы, которые душат и рвутся из груди криком: — Не-е-е-т!!!

Рядом стояла доктор, успокаивала меня. Спрашиваю у нее, что со мной? Она отвечает: «Все в порядке». — «Подождите-подождите, как в порядке? Я же вижу, что у меня руки нет!» Доктор кивает: «Да, у тебя руки нет». Что-то мучительно вспоминаю и спрашиваю ее про ногу. Доктор опустила глаза и говорит: «И ноги нет…» Я кричу во весь голос: «Как нет?! Она же была со мной? Почему ее отрезали?!» Меня успокаивают, что-то колют и опять чернота…

Я долго не могла смириться, приезжала к хирургу в травматологию и кричала: «Где моя нога! Что такое? Почему, почему вы ее не спасли? Как я буду жить?!» С одной рукой как-то можно приспособиться, но с одной ногой?!

Прийти на место трагедии я смогла только через три года — до этого, когда проезжала мимо, зажмуривала глаза и плакала… На остановке стоит обелиск с именами погибших в обстреле. На нем надо было написать и мое имя: там осталась частичка моей души, моя жизнь, которую они убили… Да, вроде как жива, но жизнь уже не та: старую забрали, а с новой что делать?..

Тогда я не представляла, как жить дальше. Иногда даже думала: зачем меня спасли?!

Но мне стали помогать люди — совершенно незнакомые люди: сдавали кровь, приносили в больницу вещи, ободряли, поддерживали… Вот этот платочек — я его берегу, в храм в нем хожу. И другие вещи — они напоминают мне о самых горьких и самых светлых днях… Никому не могу их отдать… Нет, не могу.

Моя подруга Лера, которая все время операций и реабилитаций была со мной, сказала: «Все! Хватит киснуть: будем тебя вытаскивать!» И отвезла меня в бассейн, где я узнала про «Дельфинов». А потом пришла к ним.

Ольга Волкова^[1]:

— Когда взрослые люди теряют ноги, это не просто депрессия, это комплекс неполноценности. Я всегда поступала по-хитрому, я звала их на тренировку с детьми, а там все без ноги, без руки, слепые, ДЦП… И когда они видели, как малыши азартно соревнуются, плавают, как радуются своим и чужим пусть маленьким, но победам, им ничего другого не оставалось, как начать новую жизнь. Вот и Юля пришла настороженно…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Ольга Волкова — руководитель общественной организации «Дельфины» г. Донецка, которая занимается спортивной реабилитацией взрослых и детей с ограниченными возможностями.