Белые кресты

Юлия Булл

Провинциальный российский райцентр, самый конец девяностых. Изнасилована и убита с особой жестокостью несовершеннолетняя девушка. Пока главный герой детективной повести ищет виновных и пытается восстановить картину совершенного преступления, автор выводит на сцену драму исторического момента, сконцентрированную в жизни и судьбах обычных людей.Для читателей старше восемнадцати лет. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 6. Мнимый свидетель

Утром в доме следователя зазвонил телефон. Козырев не сразу сообразил сквозь сон, что происходит, а потом резко вскочил с дивана и поднял трубку:

— Да, слушаю.

— Владимир Алексеевич, убийство тут у нас, подозреваемого задержали.

— Что за убийство?

— Семья местного предпринимателя, Чернышовы. Ночью к ним в дом вломились, в живых дочка осталась, она без сознания была, а потом в себя пришла, позвонила родственникам.

— Скоро буду, адрес знаю.

Козырев положил трубку и обернулся, за спиной стояла София. Убедившись, что отец больше не разговаривает по телефону, девочка подошла к нему, обняла:

— Я сама братиков покормлю, а тебе бутерброд сделаю, только ты чайник нагрей, а то я спичку боюсь.

— Хорошо, дочка. Нагрею чайник и кашу для близнецов сейчас сварю. Мама пусть спит, а я тебе звонить буду, телефон вот на кухне будет стоять.

Маленькая Софи заверила отца, что беспокоиться ему не о чем, и направилась к холодильнику. Козырев помог ей нарезать хлеб и сварил кашу.

После чего, на ходу откусывая бутерброд, залпом выпил остывший чай, схватил ключи от машины, сигареты и вышел из дома.

На улице было комфортно, не так жарко, как в последние дни. Козырев сел в автомобиль, доел остатки бутерброда, отряхнул брюки от крошек и тронулся с места.

У ворот дома, к которому он подъехал, стояли люди, судя по всему соседи, и оперативник, который что-то записывал в блокнот. Подойдя ближе, следователь протянул в ответ руку для приветствия и прошел во двор, где вовсю уже работала оперативная группа.

— В машине все произошло? — обратился к эксперту Козырев, который обследовал автомобиль убитого.

— Приветствую, Алексеевич. Начали в машине. Здесь хозяину нанесли несколько ударов, остальным жертвам уже в доме — я туда пока не дошел. У Шмидта спроси, что там у них за картина вырисовывается.

Козырев взял под мышку папку с документами и направился к дому, откуда в этот момент на крыльцо вышел капитан Шмидт, который ему тут же принялся рассказывать:

— Скорее всего, нападающие ждали, когда хозяин откроет ворота и загонит автомобиль, вот и воспользовались возможностью проникнуть во двор. В гараже стоит второй автомобиль, а этот, видимо, все время ставили во дворе под навесом. Главу семейства здесь всего исполосовали, а потом вошли в дом. По предварительным данным жены и дочери дома быть не должно было, но они там были. В общем, женщину избили прямо в прихожей и, так подозреваю, задушили, на шее бельевая веревка, а дочка в комнате спала, проснулась от шума. Ну ее чем-то оглушили, она упала, потеряла сознание. Почему не добили — непонятно. Как только она пришла в себя, тут же позвонила родителям своего отца.

— А сейчас она где?

— В больничку увезли, рассечение у нее, ну и сотрясение, наверное.

— А подозреваемый? Мне сказали, задержали кого-то.

— Одного удалось, он ногу вывихнул, подельники его и бросили.

— Здесь бросили?

— Нет, его же дочка убитых опознала, она и сказала, кто напал. По адресу задержали, а двое в розыске сейчас.

— Допросили?

— Я сейчас в отдел поеду, сам допрошу.

— Хорошо, я тогда пока протоколом займусь, там с улицы понятых бы.

— Сейчас организуем.

Козырев подошел к телу женщины: примерно средних лет, худощавая, ухоженная, даже следы асфиксии не портили ее внешний вид. Следователь прошелся по комнатам, где работали оперативники, и вернулся в прихожую. У входной двери висели зеркало и полка с разными предметами женского предназначения, среди которых Козырев заметил флакон духов в форме губ. Открыл крышку, поднес к носу, вдохнул запах, поставил все на место и вышел на улицу.

У автомобиля лежало тело мужчины, под которым растекалась лужа крови. Козырев, сев рядом с экспертом, поинтересовался:

— Шансов я так понимаю, у него не было?

— Правильно понимаете, товарищ следователь, не было. Так всего затыкали — живого места не осталось. Супругу вон, нелюди, задушили.

— Видел. Дочь, на удивление, выжила.

— Выжила, это уже ваша работа — выяснить, почему так получилось. А по своей работе я вам все подготовлю — не сегодня, так завтра. Сами знаете, холодильники в нашем разваленном морге не работают, тела завтра родственникам уже отдадут для захоронения.

Эксперт вернулся к осмотру, а Козырев, все еще ощущая запах духов, попытался сосредоточиться на своих записях.

К обеду тела погибших увезли, и Козырев вскоре тоже покинул место происшествия. Остановившись в центре города на светофоре, он подумал, что надо бы пообедать

Подъехав к кафе, Козырев глянул на вход и переключил передачу на задний ход, но не успел тронуться, как к машине подошла девушка. Она провела указательным пальцем по капоту и, подняв его вверх, пристально посмотрела на Козырева через ветровое стекло. После чего открыла дверцу и уселась на пассажирское сиденье, повернулась к Козыреву и произнесла:

— Обычно ты такой пыльный бываешь, когда со мной за город выезжаешь, чтобы заняться сексом. — Она потянулась к его лицу. — Ты заблудился?

— Вик, ты-то хотя бы не начинай. Знаешь же, что́ в городе произошло.

— Я знаю только то, что твоя пьяная жена опять ко мне приходила. Я же просила, я же неоднократно просила сделать так, чтобы она здесь никогда не появлялась. Мне проблемы на работе не нужны.

— Я поговорю с ней сегодня, обещаю.

— Ты это уже обещал. Я хочу понять, услышать от тебя: кто я для тебя? Ты зачем опять приехал? Думаешь, мне легко тебя видеть?

— Пообедать.

— Кто бы сомневался, вот ты весь такой!

— Какой?

— Непробиваемый! Бессердечный! Тебя только еда и секс со мной всегда интересовали! И это твое полное безразличие к моим чувствам — как можно быть таким?

— Каким?

— Ты издеваешься? — выпалила девушка и заплакала.

— Вик, извини. Я правда думал о тебе, просто сейчас все навалилось. Я не хочу тебя загружать своими проблемами, поверь, их хватает. Но зачем искать причины и повод для ссор, ведь мы и так редко видимся. Я тебе обещаю, что скоро все изменится.

— Редко видимся? А ты женись на мне, будем чаще встречаться! Я никуда переезжать не буду. У меня здесь мать больная, работа, да и вообще хоть какие-то люди, которые обо мне беспокоятся больше, чем ты!

— Если ты все решила, пусть будет по-твоему.

— Вот ты весь такой, никогда не пытаешься успокоить, уговорить, убедить, объяснить, в конце концов! Скажи, я тебе нужна?

— Я же тебе уже говорил.

— И снова ты вокруг да около! Все из тебя вытягивать надо.

— Что ты хочешь от меня? Я ничего не обещал. Вспомни, ты сама говорила, что тебя все устраивает. Ты знала, что у меня есть жена, дети. Вик, я хочу просто нормальной жизни, без всех этих головняков. Мне работы хватает, а тут еще вот это все. Ну давай, ты же взрослая девочка: не хочешь, чтобы я приезжал, так скажи, это не проблема.

Девушка толкнула Козырева и, громко хлопнув дверью, убежала. Козырев закинул руки за голову, а потом провел ладонями по лицу и выдохнул. Подкурив очередную сигарету, завел автомобиль и уехал.

Добравшись до своего кабинета, Козырев положил на стол нарезку колбасы и батон, бросив взгляд на кипу документов. Как найти время, чтобы со всем этим разобраться, он понятия не имел, но понимал, что сроки поджимают, надо все успеть до отъезда. Позвонив домой и убедившись, что все в порядке, Козырев решил еще раз изучить все заключения и собственные записи по делу о погибшей Ане Кравцовой. Он поочередно просмотрел каждую страницу, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, но ничего не складывалось. Встав из-за стола, он подошел к окну и взял в руки зажигалку, но тут постучали в дверь.

— Можно? — В кабинет заглянула женщина.

— Да, входите, — ответил следователь, убирая в сторону сигареты.

— Я классный руководитель Ани Кравцовой, директор сказала, чтобы я с вами пообщалась.

— Присаживайтесь. Меня Владимир Алексеевич зовут.

— Очень приятно, а я Марина Викторовна.

— Взаимно, Марина Викторовна, расскажите мне про подруг Ани. В частности, меня интересует Наташа Попова — они же одноклассницы с Аней были и дружили?

— Да, верно. Про Наташу особо рассказывать нечего. Успеваемость ниже средней, интереса к учебе не проявляет, но педагоги от нее ничего сверхъестественного и не требуют. Четверти закрываются, годовые оценки выставляются. По предметам, что попроще, иногда бывают четверки, а с такими науками, как математика, вытягиваем как можем.

— Если девочка не особо любит учиться, зачем она в старшие классы пошла? Можно было бы в ПТУ, получить профессию продавца, к примеру, и идти работать.

— Училище для Наташиной семьи — это не престижно. Я думала, вам сообщили.

— Что именно?

— Мама Наташи в администрации города работает. Наша школа от этого имеет некие привилегии: ремонт там, к примеру, или закупка спортивного инвентаря, или вот на экскурсии транспорт предоставить. Поэтому мы стараемся особо девочку не дергать. Ну не дано ей, понимаете? Она ведь себя даже в каких-то творческих направлениях не проявила. Аня у нас была умница и красавица, с Наташей подружились классе в шестом, она ведь новенькая была: мама у Ани учитель английского, перевелась к нам в школу, и дочка ее.

— Понятно. И первой, кто к новенькой проявил интерес, была, значит, Наташа?

— Да, стали они вместе на уроках сидеть, в буфет ходить. У нас в школе есть некие льготы для учительских детей: талоны на питание или булочка с компотом в буфете — зарплаты сейчас задерживают и… в общем, а Наташа всегда имела карманные деньги и как-то этим кичилась, что ли.

— Что делала, простите?

— Ну гордилась, что деньги есть, точнее, что всегда может позволить себе купить любые продукты в буфете, не по талону порцию, как Аня, к примеру. Наташа раньше так себе подруг искала: возьмет девочку какую-нибудь и в буфет с ней. Купит ей корзиночку с белковым кремом, угощает и спрашивает, будет ли она с ней дружить. Но как-то ни с кем у нее дружба не складывалась, а вот с Аней вдруг сошлось. Не могу сказать, что Аня бедствовала и ей нужны эти корзиночки были, но вот приняла она Наташу характерную, потому что сама Аня характером мягкая была.

— Получается, Наташа всем обеспечена и находится под покровительством влиятельной матери?

— Можно и так сказать.

— А скажите мне, Марина Викторовна, были ли у девочек парни?

— Не уверена. Вы знаете, Аня ведь девочка привлекательная… извините, была. Мальчишкам она, конечно, нравилась. Ее издалека видно было в школьном коридоре, фигура такая точеная, как у мамы, лицо приятное, голос, манера общения. Но, как Тамара Александровна говорила, Аня вся в учебе. У них такие планы были грандиозные.

— А Наташа? У нее как с мальчиками?

— Не могу ничего сказать. Популярностью у противоположного пола Наташа точно не пользуется. Хотя она в этом, может, и заинтересована, но вы же видели ее. Я не пытаюсь обидеть Наташу, но сказать, что она привлекает внимание, не могу.

— Я вас понял. А вот есть еще девочка, соседка Ани.

— Вера? Она на год младше, после девятого класса поступила в колледж, который у нас в соседнем городе открыли. Девочки общались вне школы, я так понимаю, раз соседками были. У Веры своя компания друзей, есть и старшие ребята, которые уже давно школу окончили, ученики мои, но плохого ничего сказать не могу. Слушают какую-то свою музыку, тяжелую, невыносимую просто. А что выпивают и курят — так сейчас вся молодежь у нас употребляет. Им же кроме как выпить больше заняться здесь нечем. Все в городе развалилось, раньше кинотеатр был, в музей ходили, на разные…

— Давайте не будем про раньше. Я знаю, что сейчас происходит у молодых, и очень хочется верить, что жизнь у них все же сложится. У меня к вам еще один вопрос: замечали ли вы у Ани и Наташи вещи одинаковые, ну, может, там юбки или куртки?

— Ой, вы знаете, сейчас девочки так хитрят, но это и в мое время было. Одеждой меняются. Сами понимаете, богатым гардеробом не каждый располагает, вот они и находят выход из ситуации: одна кофточку даст, взамен юбочку получит, с другой платьем и джинсами обменяется.

— Интересную вы мне информацию поведали про гардероб, не знал. Спасибо, что нашли время и смогли со мной пообщаться.

— Мне совершенно не сложно было приехать, главное, чтобы это хоть как-то помогло в расследовании. Тамара Александровна совсем плохая, говорят. Каково это матери, детей своих пережить, врагу не пожелаешь. Вы найдите виновных, телефон мой у вас есть, если что еще потребуется — звоните.

— Буду иметь в виду.

Козырев проводил женщину до дверей и вернулся к окну, чтобы наконец покурить, но в дверь снова постучали и вошел Шмидт. Капитан подошел к Козыреву, достал свои сигареты и произнес:

— Чету Чернышовых убил несостоявшийся их зять. Парень из простой семьи влюбился в девушку, но она его отвергла. Да понятное дело: дочь богатых родителей, медалистка, студентка медицинского университета. Семье девушке, конечно, такой бесперспективный не нужен был. Она с ним как вроде просто общалась, а он себе нафантазировал. Мать предпринимателя говорит, он внучке обещал, что разбогатеет и придет свататься. А обогатиться наш парень решил вот таким способом — ограбить семью девушки.

— Нормальный он способ придумал, а действительно — чего голову ломать. А тех двоих, кто с ним был, нашли?

— Нашли. Вся троица у нас. На выезде из города их перехватили. Украли у соседа машину, тот заявил об угоне, сообщил даже кто. Подельникам наш жених обещал много денег и безнаказанность, но просчитался. А сейчас с нами пытается договориться: мол, он знает, кто Аню Кравцову убил.

— О как!

— Он нам сведения, а мы ему сам знаешь что!

— Максимум, на что он может рассчитывать, так это трехразовое питание и хорошее отношение до вынесения приговора.

— Думаешь, блефует?

— Не знаю, может, он что-то и знает. Надо подумать, каким образом из него вытянуть информацию — надеюсь, она будет полезной.

— Хочешь пообщаться?

— Мне же все равно с ним диалог вести. Хотелось бы верить, что он не мнимый свидетель.