@ Актер. Часть 1

Юлия Ковалькова

Почти 10 лет Интерпол шел по следу международных охотников за бриллиантами, но не смог найти их главаря.10 лет назад Андрей Исаев стал сотрудником Интерпола, Алекс Ресль – одним из наиболее перспективных актёров театра и кино, а высокопоставленный российский чиновник чуть не потерял дочь, которая сходила с ума из-за актера.Что связывает эти события?Казалось бы, ничего. Но Интерпол по-прежнему ищет главаря, Андрей будет вынужден ввязаться за друга в бой, а девушка просто исчезнет.

ЧАСТЬ I. Интродукция¹

@ Почти за десять лет до описываемых событий

Tu l’as voulu, Georges Dandin!

(«Ты этого хотел». )

Жан-Батист Мольер

ГЛАВА 1

Ранним, ещё совсем сонным серым лондонским утром заспанные жители Сити стали свидетелями одной сценки: из монументальной, похожей на сизый растекшийся стеклянный кулич гостиницы «Park Plaza Riverside» пулей вылетел взлохмаченный русоголовый молодой человек в драных джинсах и майке. На бегу продевая руки в рукава куртки, юноша со всех ног устремился к Ламбетскому мосту. В две минуты проскочив его, парень кошкой сиганул с последних ступенек на мостовую, с ходу взял бодро начатый темп, обогнул шедших дружной стайкой китайских туристов и, быстро преодолев улицу Хорсферри, понёсся к пересечению Ромни и Маршам Стрит. Парень держал путь к одному неприметному зданию, которое мало когда привлекало внимание любопытных туристов. А зря: с марта 2005 года в этом доме находился аналог секретной британской службы MI-6 — Home Office, иначе, МВД Великобритании. К тому же в этом здании скрывался ещё один секрет: здесь прописались представительства Интерпола и Европола в Лондоне.

Подлетев к центральному входу в здание, юноша ударил узкой ладонью по стеклянной вертушке двери. Вертушка полетела каруселью вперед, молодой человек ловко, как уж, проскользнул в стеклянный отсек дверей и ворвался в мраморный и пока что безлюдный холл. Пустынный светлый вестибюль отозвался гулким эхом на звуки его шагов. За столом приёмной, украшенной гербом МВД Великобритании, подняла голову девушка, одетая в синюю форму. Обозрев запыхавшегося молодого человека, девушка выпрямилась на офисном кресле, ожидая, когда ранний визитёр подойдёт к ней и закажет гостевой пропуск. Но парень проигнорировал её и рванул вправо, к стоявшим стеной турникетам.

Здесь находился Пост Интерпола №1.

Чтобы пройти его, посетитель должен был иметь специальное разрешение, которое представляло собой сине-белую голографическую карточку с его персональными данными, защищенную системой EDAPS, разработанной Интерполом. Примерно это и попытался объяснить юноше охранник — массивный, высокого роста мужчина с серьёзным, поистине пуленепробиваемым лицом.

— Остановитесь, — приказал охранник юноше, — этот вход только для сотрудников. Если вам действительно нужно сюда, то будьте любезны, подойдите к ресепшен и закажите пропуск.

«Или я препровожу тебя туда», — мысленно добавил мужчина и многозначительно положил пальцы на портупею магнума. Парень замер, его миндалевидные, чуть вздернутые к вискам серые глаза неприятно сузились. Охраннику хватило одного взгляда, чтобы понять: с парнем будут проблемы.

— Сэр, пройдите к ресепшен, — ледяным голосом отчеканил страж врат. Вместо того, чтобы подчиниться приказу, молодой человек опустил в карман левую руку. Охранник напрягся. Поединок двух глаз — мужчины и юноши — длился ровно секунду, пока парень, точно фокусник, не извлек из кармана заветный пропуск, который и сунул под нос охраннику. Мало того, что это было разрешение на вход в Интерпол, так оно еще было увенчано голограммой «INTERPOL Special».

«INTERPOL Special» означало «особый сотрудник».

Увидев то, что он не ожидал увидеть ни при каких обстоятельствах, охранник моргнул. Юноша, не сводя с мужчины сощуренных глаз, провел пропуском перед датчиком турникета. Мгновение — и устройство дало посетителю зелёный свет.

— Теперь всё в порядке? — поинтересовался сероглазый молодой человек на безупречном английском, причем его произношение выдавало в нем выпускника Оксфорда. Но даже его искаженный легкой надменностью голос показался охраннику просто бархатным. Мужчина сглотнул, кивнул и отступил. Ухмыльнувшись, молодой человек змеей проскользнул через турникет и бегом устремился к лестнице, ведущей к блокам «А», «В» и «С», относящимся к юрисдикции Интерпола.

«И куда только катится этот мир? Какой-то мальчишка может входить туда, куда даже мне нужно пропуск заказывать», — провожая глазами молодого человека, охранник недовольно покачал головой и уныло воззрился на вверенные ему турникеты.

Между тем удивительный молодой человек уже приближался к переходам, ведущим к отделам «А», «В» и «С» Интерпола. Проигнорировав указатели к двум первым подразделениям, где располагались помещения младшей администрации, парень подлетел к блоку «С», где находились казначейство и отдел аналитики. Вход туда также блокировался. Однако в отличии от Поста №1, этот пост замыкал в себе специальную зону, похожую на ту, что сегодня используется во всех крупных аэропортах для проверки пассажиров.

Чтобы пройти Пост №2, посетителю предстояло вывернуть карманы и выложить их содержимое на магнитную полосу, а самому вступить в стеклянную капсулу, поставленную вертикально на подвижную платформу. Платформа представляла собой защищенный сканер. Капсула надежно запирала посетителя в своем периметре, после чего однократно проезжала вместе с ним вокруг встроенной антенны. Антенна, используя сверхчувствительные волны, в течение пары секунд убирала любые ткани с тела визитера и сканировала его на предмет обнаружения спрятанных на его теле предметов. Проще говоря, микроволновой сканер полностью обнажал посетителя и распознавал не только спрятанные на его теле нож, пистолет или USB-носитель, но и незаметное для обычных металлоискателей углеводородное оружие и даже вшитый под кожу микрочип. Таким образом, охранник Поста №2, сидевший перед монитором в специальной кабине, видел на компьютере сразу две реалистичных картинки: первую с полосы, которая демонстрировала всё, что было спрятано в одежде посетителя, вторую — представлявшую гостя Поста №2 в костюме Адама и Евы. Для сотрудников здания, не желавших подвергаться подобной процедуре полного обнажения, существовал и другой вариант прохода, однако он требовал чуть больше времени. Но молодой человек был уверен в себе и лишним временем не обладал.

Приблизившись к магнитной ленте, парень сдернул с плеч серую кожаную куртку, швырнул её на конвейер ленты-полосы, а сам направился к капсуле и приложил к датчику свой пропуск, что активировало систему EDAPS. Далее изображение молодого человека поступило на монитор охранника. Юноша вступил в кабину, и сканер ощупал его вещи и худощавое тело. Убедившись, что парень и его одежда не представляют угрозы, охранник открыл дверь сканера, что означало: посетитель может пройти в блоки «А», «В» или «С». Однако подхватив с магнитной полосы свою куртку, загадочный молодой человек кивнул охраннику и бегом устремился к холлу, ведущему в блок «D».

В зоне «D» находилась святая святых — лондонская штаб-квартира Интерпола, а также крупнейший в Европе центр хранения данных, собравший в себе йоттабайты картотек, фотороботов, отпечатков пальцев и следов ДНК с мест преступления. Вход в этот блок для простых смертных был недоступен. Проникнуть в него можно было только в одном случае: если посетитель ДЕЙСТВИТЕЛЬНО имел право туда войти.

Для подобной проверки существовал Пост №3.

Пост №3 отделялся от посетителя стальной дверью. Охранник поста не мог ни видеть, ни слышать вошедшего, пока тот проходил проверку согласно разработанной процедуре защиты. Такой подход полностью предотвращал проникновение посторонних в святая святых Интерпола, а заодно защищал охрану от соблазна пропустить хорошо знакомого им человека или высокопоставленного чиновника в зону «D» без надлежащего досмотра. Для досмотра в блоке «D» находилась невинная на первый взгляд кабина, напоминавшая стальную, в пол, просторную будку таксофона, буквально нафаршированную сверхчувствительными приборами. И едва сероглазый молодой человек вступил в неё, как незримый сенсор послал сигнал сотруднику безопасности, находящемуся в центре слежения.

«Итак, у нас гость». Охранник расправил плечи и нажал первую комбинацию клавиш. Кабинка осветилась, запирающаяся решетка пришла в движение, и за спиной юноши мгновенно вырос стальной блок. Это означало, что посетитель попал в ловушку. Молодой человек, нервничая, закусил губу и посмотрел на часы: время, отпущенное ему, уходило. В это время охранник нажал вторую комбинацию клавиш, и перед юношей из стены выдвинулась подставка с тёмно-зелёным сканером для снятия отпечатка пальца, снабженная микрофоном для распознавания голоса, и окуляром для считывания сетчатки глаза.

— После сигнала будьте готовы назвать голосовой пароль и пройти сверку отпечатков, — металлическим голосом произнесла система.

Усмиряя дыхание, юноша приложил подушку большого пальца левой руки к темно-зелёному сканеру, наклонился и приблизил глаз к линзе. Он знал, что его голос будет сверяться со сверхчувствительным камертоном, а вместе со сканированием его папиллярных линий и глазного яблока система безопасности произведёт сверку показателей биения его сердца с имевшейся в базе данных оригинальной кардиограммой владельца пропуска. И если данные не совпадут, то чужака, вторгшегося на территорию Интерпола, ожидают порция усыпляющего газа, доставка в Скотленд-Ярд, обвинение в шпионаже и пожизненный срок в тюрьме, по сравнению с которой пребывание в легендарной Гуантанамо покажется детской забавой.

— Назовите голосовой пароль, — безжизненно приказала система. И молодой человек на чистом русском языке произнёс:

— Андрей Исаев. Пароль «Варг». Код для входа: двадцать один четырнадцать.

При звуке его голоса система EDAPS издала характерный звук, напоминающий щелчок пальцев, что означало: голос молодого человека… принят. Из недр сканера и окуляра на поверхности сканеров возникло по тонкому лучу. Первый просканировал глазное яблоко молодого человека, в то время как другой считал отпечаток его пальца и кардиограмму и послал в систему EDAPS подтверждение: этот человек действительно является тем, кем он назвался.

И на мониторе перед охранником возникла трехмерная картинка: фотографический портрет серьезного парня с ясными и вдумчивыми глазами и данные, внесённые в картотеку:

«Андрей Сергеевич Исаев.

Текущий возраст: 25 лет.

Статус: особый сотрудник.

Национальность: русский.

Языковые знания: билингв (второй язык — английский). Также владеет баскским, японским и чешским языками.

Идентификационный номер в телекоммуникационной системе Интерпола i-24/7: ХХХ.

Принят на службу 13 августа 2008 года. Контракт действителен до 13 августа 2015 года.

Примечание: в случае форс-мажорных обстоятельств (вход под принуждением, задержание) может быть крайне опасен: изобретателен, при контактном бое использует технику айкидо ёсинкан.

Особые пометки: левша.

Кураторы сотрудника:

1. Максим Домбровский — Заместитель генерального директора НЦБ Интерпола МВД России.

2. Мари-Энн Бошо — Глава группы гражданских служащих НЦБ Интерпола Великобритании».

Изучив карточку Исаева, охранник ошеломленно распахнул глаза. Мало того, что ЭТОТ РУССКИЙ умел удивлять, так еще и подчинялся сразу двум могущественным главам Интерпола.

Подумав о превратностях собственной судьбы, охранник вздохнул и нажал последнюю комбинацию клавиш.

— Идентификация завершена. Допуск разрешен, — заключила система.

Андрей Исаев (а это был именно он) ухмыльнулся, выскочил из кабины и в три шага достиг заветной двери. Дверь еще только приходила в движение, когда Исаев юркнул в образовавшийся проём и подмигнул охраннику. Тот нервно сглотнул, обозревая пусть молодого, но, исходя из данных, уже солидного служащего, который был взъерошен, улыбался на удивление обаятельной и в то же время нахальной улыбкой, и при этом был облачен в тертые джинсы и белую футболку, на которой был нарисован развязный чёрт с вилами, увенчанный надписью на английском: «Ад был полон, так что меня отпустили».

Секунд шесть охранник безуспешно пытался связать черта на майке со статусом специального сотрудника Интерпола. Не помогло. Мазанув хитрым взглядом по затравленному лицу охранника, Исаев хмыкнул и душевно поинтересовался:

— Добрый день, как поживаете?

Голос у парня действительно был просто бархатным.

— Спасибо, ничего, а вы как? — слабо прошелестел мужчина. Исаев сложил из пальцев значок «Окей» и бегом устремился к лифтам.

Если бы охранник поста №3 имел доступ к файлам Исаева, то это бы многое объяснило ему. Но охранник таким доступом не обладал. А между тем там было еще много чего интересного…

Андрей Исаев был, что называется, обыкновенным гением.

Родился он в Москве, в начале восьмидесятых и принадлежал к поколению «перемен», чьи родители еще помнили наизусть имена всех коммунистических лидеров и с придыханием говорили о «светлом завтра», а юность детей уже разворачивалась на фоне тех глобальных событий, которые приведут к коренным потрясениям в жизни страны. Но кто тогда думал об этом? Исаев, как и все дети, нежно любил родителей, мать — миловидную женщину с твердым характером, профессора Гнесинки, и отца, который (о чем Андрей тогда, конечно, не знал) был силовиком подразделения КГБ и работал под прикрытием. Родительские гены со временем подарят Андрею IQ, равный коэффициенту интеллекта оксфордского доктора философии, симпатичную внешность и характер, в котором будут мирно уживаться вещи, казалось бы, несовместимые: тяга к боевым искусствам будет соседствовать с абсолютным слухом мальчика и интересом к точным наукам. Самолюбие — ладить с самоиронией и нормальным для любого неглупого человека желанием проверять своё мнение прежде, чем оповещать о нем весь свет. А безграничная энергия наложится на фундамент из восприимчивого ума и физической выдержки. «Золотой мальчик», которому всё в детстве давалось легко, рос, учился в школе, в пятнадцать пережил первое серьезное любовное увлечение, в шестнадцать уверенно строил планы на будущее, когда при выполнении задания погиб его отец.

И Исаев возненавидел весь мир. Впрочем, Андрей был не из тех, кто легко срывается или, как это часто бывает с подростками, начинает ломать вокруг себя всё, что было дорого ему в той, «прежней» жизни. Он сделал хуже — он замкнулся в себе, словно обнес мягкую сторону своей души толстой, как арматура, кожей, за которой никто не смог бы разглядеть его боль и растерянность. Потом на помощь пришла та, кого он так и не перестал любить — голубоглазая и временами чересчур проницательная Ира, и Исаев поступил на юрфак. Проигнорировав на последнем курсе МГИМО предложение о трудоустройстве, которое он получил от МИДа, где он мог бы со временем сделать карьеру советника посольства или даже атташе, Андрей удивил всех, отправившись в детективное агентство «Альфа». «Альфа» принадлежала другу его погибшего отца и представляла собой развитое детективно-охранное предприятие, осуществлявшее полный спектр услуг, от технического шпионажа и создания систем безопасности до поиска украденных предметов искусств и утерянных ценностей.

Работа в «Альфе» была ровно тем, чем хотел заниматься Андрей. Пройдя в «Альфе» соответствующее обучение, он быстро влился в ряды молодых и наиболее перспективных оперативников агентства и связывал своё будущее только с «Альфой». Однако затаившаяся судьба сделала очередной кульбит, и в одной из операций, в которую был вовлечен к тому времени уже двадцатичетырехлетний Андрей, погибла похищенная шантажистом девочка. Оправившись от потрясения, снова разделившего его жизнь на неравные до и после, выйдя из больницы (в той операции Исаев получил ранение, из-за которого он так и не смог спасти ребенка), Андрей, никому ничего не сказав, отправил в Интерпол своё резюме и попросил для себя место сотрудника в группе по поиску пропавших людей. Это было искупление его вины — смерти ребенка, которую он так никогда и не сможет себе простить.

Но Интерпол смотрел на вещи иначе, и резюме Исаева легло на стол руководителю группы гражданских служащих. Начальника, а вернее, начальницу группы звали Мари-Энн Бошо. Сорокапятилетняя незамужняя француженка первым делом обратила внимание на приметную внешность Андрея. Как профессионал, Мари-Энн не могла не оценить опыт Исаева в «Альфе». Как человек, не склонный к скоропалительным выводам, мадемуазель Бошо связалась с заместителем НЦБ Интерпола в России — полковником Домбровским, которого хорошо знала, и попросила его собрать сведения о кандидате. Узнав, что послужило истинной причиной обращения Исаева в Интерпол, у Мари-Энн сжалось сердце. Но хрупкая мадемуазель была слишком хорошим психологом и давно выучила, что именно из таких, рано осиротевших и рано испытавших чувство вины молодых людей со временем вырастают безупречные специалисты, которые становятся безжалостными и смертоносными машинами, способными на всё, даже на невозможное, лишь бы трагедия снова не повторилась. И мадемуазель Бошо взяла Исаева под своё крыло. Но предварительно она все же заставила Андрея пройти несколько собеседований и тестов. Позже Исаев назовет эти испытания семью кругами ада. Но в свои двадцать пять он прошел их все, и круг замкнулся: 13 августа 2008 года Андрей Исаев подписал с Интерполом контракт и, оставшись для прикрытия в «Альфе», стал сотрудничать с командами НЦБ Интерпола в Лондоне и Лионе.

Но если мадемуазель Бошо была добрым наставником Андрея, то его линейным и довольно жёстким руководителем стал сорокавосьмилетний полковник МВД России Максим Домбровский, который недолюбливал перспективного, но, по его мнению, имевшего неподходящие контакты мальчишку…

А пока Исаев преодолевал последние метры пути, быстро приближаясь к точке своего конечного назначения. Пробегая по коридорам Интерпола, он бросил взгляд на часы, стрелки которых отмерили четверть девятого. Исаев опаздывал уже на пятнадцать минут. Андрей раздраженно прикусил губу и прибавил скорость, попутно вспоминая утренний разговор с Домбровским.

В полвосьмого утра абсолютно голый Исаев безмятежно курил в своем номере, свесившись через подоконник в проем окна, механизм которого он развинтил еще три дня назад так, чтобы сигаретный дым не попадал в датчик пожаротушения. Затягиваясь сигаретой, Исаев рассеянно разглядывал крикливых чаек, мечущихся над Темзой. У Андрея был отпуск. В планах на сегодня стояли пробежка, завтрак, встреча с парой-тройкой приятелей и где-то под вечер необременительное знакомство с какой-нибудь заводной, но неприлипчивой девчонкой, с которой можно было хорошо провести время, а утром с чистой совестью распрощаться с ней и выставить ее из своего номера. Между мыслями об идеально выстроенном дне и едким чувством горечи, навещавшим его всегда, когда он думал об Ире — той самой невозможной и притягательной Ире, которая была на четыре года старше его, спасала его в его самые мрачные дни, вечно смотрела на него, как на мальчишку и категорически отказывалась переводить их дружеские отношения в любовную связь («Исаев, я тебя умоляю, забудь об этом!»), чем тоже дико бесила, зазвенел мобильник, вспоров звонком утреннюю тишину.

Исаев вздрогнул, обернулся и покосился на определитель. Увидев на определителе фамилию абонента, которую Исаева периодически так и подмывало переписать на какое-нибудь образное прозвище, Андрей тяжело вздохнул, но трубку все-таки взял.

— Да, Максим Валентинович, доброе утро, — поздоровался он.

— Привет. Ровно в восемь тебе надо быть в малом конференц-зале Хоум Офис, — в свою очередь заявил Домбровский, не утруждая себя ни сантиментами на тему «как отдыхается, Андрей?», ни просьбой «пожалуйста, постарайся успеть, Андрюша».

«Охренеть».

— Гм… Еще раз? — ровным голосом поинтересовался Исаев — большой любитель выводить суховатого начальника из себя.

— Я сказал, пойдешь в МВД Великобритании к восьми утра, — помедлив, проскрипела трубка.

— А где Логинов? — прижав трубку плечом, Исаев лениво затянулся сигаретой, разглядывая свое отражение в висевшем напротив зеркале.

«Два».

А вообще, Логинов, насчет которого интересовался Исаев, был официальным представителем МВД РФ в Лондоне и так же, как и Андрей, подчинялся Домбровскому.

— Не приехал. Не смог. Ты пойдешь, — злобно квакнула трубка.

— Вы шутите? Сейчас уже половина восьмого, — и Андрей мысленно показал «фак» и зеркалу, и Домбровскому.

«Три».

В ответ трубка возмущенно зафыркала, и из неё рявкнуло:

— Мальчишка! Опять забылся? Ты с кем разговариваешь? Да я тебе!.. Да я тебя!..

— Хорошо, я там буду, — дождавшись угрозы «показать ему небо с овчинку» спокойно произнес Андрей, в этот раз ухитрившийся достать Домбровского уже на счет «три». Разозленный Домбровский, не дослушав, бросил трубку.

Исаев улыбнулся своему отражению, без особой грусти распрощался с планами на день и мысленно прикинул расстояние от Маршам Стрит до гостиницы, где он со вкусом обосновался. Взять такси не получалось — бегом все-таки было быстрей. И послав к лешему нормальное человеческое желание облачиться в приличный костюм, Исаев влез в убитые джинсы, первую попавшуюся чистую белую майку, на которой разводы от пота будут не видны, и преодолел все три километра от гостиницы до здания Интерпола бегом. Миновав все посты, в 08:16 Андрей оказался перед заветной дверью конференц-зала. Остановившись, он перевёл дух, стащил куртку, сунул ее под мышку и толкнул дверь.

И только переступив порог помещения, Исаев понял, где же он просчитался.

ГЛАВА 2

К изумлению и даже некоторой растерянности Исаева большой конференц-зал, спускавшийся от задних рядов к сцене вниз, был полон. И хотя среди присутствующих преобладал мужской контингент, даже женщины сегодня были в костюмах. Хуже того, судя по серьезным лицам сидящих в зале, мероприятие, на которое Домбровский отправил Исаева, представляло собой не одну из банальных встреч, которые руководство Интерпола периодически проводило в преддверии кадровых перестановок, не семинар по обмену опытом, а являлось закрытым служебным совещанием, на которое собрались официальные представители двадцати двух стран — членов Интерпола.

Но самое плачевное для Исаева заключалось даже не в этом, а в том, что дверь в затемненный конференц-зал, на пороге которого он оказался, находилась на самой высокой точке помещения и прекрасно просматривалась с любого места. Свет, вылившийся из коридора в прямоугольник открытой двери, привлек к Исаеву внимание людей, сидевших в традиционно затемненном зале, и аудитория начала оборачиваться. Мужчины и женщины, кто с любопытством, кто-то с неудовольствием, а кое-кто и с нескрываемым раздражением разглядывали источник суеты и смуты. В дополнении ко всем бедам, обрушившимся на голову Андрея, на него со сцены смотрел еще секунду назад расхаживавший по ней молодой мужчина с микрофоном-петлей, закрепленным на его ухе. И было совершенно ясно, что появление Исаева прервало его выступление.

— Sorry, — быстро извинился Андрей. Поздно: взгляды присутствующих уже переместились с его лица на картинку на его футболке, и кое-кто в зале весело хмыкнул. Исаева передернуло: «Черт… всё-таки подставился!» Затянувшееся молчание уже било по нервам и резало слух, и вся эта немая сцена начала напоминать Исаеву как-то раз увиденную им свадьбу в пятизвездочном отеле, на которую в разгар торжества заявился подвыпивший гость в шлепанцах и банном халате. Редко когда терявшийся Андрей даже поймал себя на том, что машинально перекидывает куртку на руки и поднимает их повыше в нелепой попытке закрыть курткой черта на майке.

Тем временем мужчина на сцене склонил голову набок, продолжая с интересом рассматривать Исаева.

— I beg your pardon, — громче повторил Андрей и приготовился юркнуть на задние ряды, где и раствориться, когда услышал низкий насмешливый голос, усиленный динамиком:

— Добрый день. Вы не могли бы представиться?

Исаев вскинул голову, прошил взглядом сцену. Увы, к нему действительно обращался тот, кто на ней стоял. Голос мужчины звучал дружелюбно, но чуткое ухо Андрея уловило и чистую, без малейшего акцента, английскую речь, и саркастичные нотки в ней. Еще пять минут назад Исаев точно также «здоровался» с охранниками на входе, а теперь сам стал объектом для шутки.

Не привыкший к подобному обращению Исаев прищурился, пытаясь лучше рассмотреть своего обидчика и, приглядевшись, сообразил, что мужчина на сцене… почти его ровесник! Может, чуть старше его (возраст молодому человеку добавлял хорошо сидевший на его фигуре костюм), но в этом парне чувствовались настоящий апломб и самоуверенность. К тому же по виду он казался крепче и выше Исаева, был смугл, обладал ярко выраженной ямочкой на подбородке и черными вьющимися волосами с глянцевым, характерным для многих южан блеском, уложенными гладко, но стильно.

Поймав взгляд Исаева, «южанин» снисходительно улыбнулся и, чуть манерно растягивая слова, повторил на английском:

— Представьтесь, пожалуйста.

Представляться Исаеву не хотелось. Зато захотелось медленно сойти вниз по ступенькам, неторопливо, под вопросительным взглядом этого хлыща поискать себе место в первом ряду, с удобством там усесться и в процессе выступления завалить этого манерного сукиного сына парой неудобных вопросов. Но переступая порог Интерпола, Андрей оставлял подобные игры для детской песочницы.

— Сотрудник Национального центрального бюро Интерпола России Андрей Исаев, — помедлив, ровным голосом произнес Андрей. Молодой человек на сцене в ответ изумленно поднял вверх брови. Впрочем, судя по выражению его лица, он уже собирался добавить к сказанному Исаевым что-нибудь едкое от себя, когда позади Андрея раздался грудной женский голос, характерно грассирующий «эр»:

— Коллеги, позвольте мне сделать небольшую р-ремарку.

Андрей обернулся и встретился взглядом с Мэри-Энн Бошо. Француженка едва заметно кивнула ему и продолжила:

— Андр-рей — мой сотр-рудник. — Сделав акцент на слове «мой», мадемуазель Бошо помолчала, неторопливо заправляя за ухо прядь золотистых волос, подстриженных в длинное каре. — Андрей был вынужден замещать официального представителя МВД России. Тот не смог приехать, а Андрея мы предупредили слишком поздно. Так что опоздание — не вина господина Исаева, — подчеркнула она.

Казалось, конфликт был исчерпан. Больше того, после слов авторитетной мадемуазель, руководившей одной из ключевых групп Интерпола, аудитория в зале вежливо заулыбалась, а кое-кто и одобрительно кивнул. И Исаев расслабился. Зря.

— Опоздание — это не вина. Но для некоторых это большая беда. Правда, дружище? — внезапно по-русски отозвался парень на сцене.

Исаев замер, не веря ушам. Мало того, что к нему прицепился его ровесник, так тот еще, как выяснялось, неплохо владел русским. Впрочем, в себя Исаев приходил быстро. Вот и сейчас, плюнув на условности вроде «Интерпол — не место для словесных баталий», Исаев открыл рот, готовясь влепить зарвавшемуся хлыщу одной хлесткой фразой между глаз, когда молодой человек на сцене быстро добавил:

— Проходите и занимайте место, — и, словно забыв об Андрее, перевел взгляд на зрительный зал, играя в задумчивость. — Ну, а мы продолжим. На чем мы остановились?

При этих словах головы людей как по команде повернулись к нему, и в помещении воцарилась первозданная тишина. Вот только поле битвы, как подозревал Андрей, осталось не за ним, а за этим излишне сообразительным типом. Но Исаева уже тихо окликала мадемуазель Бошо:

— Андр-рей, иди сюда.

Женщина даже приглашающе похлопала по откидному синему сидению кресла, находившегося от нее справа. Андрей шагнул к ней, сел и, наклонившись к Мари-Энн, благодарно шепнул:

— Спасибо. Что я пропустил?

— Потом. — Бошо покачала головой, обдавая Андрея легким облачком неизменных «Шанель номер пять» и указала глазами на сцену: — Сначала главное. Слушай.

–… Итак, недавнее вступление в Евросоюз ряда стран Восточной Европы привело к росту числа мигрантов и беженцев, — между тем уже вещал со сцены молодой человек. — Но, прежде чем развивать эту мысль, предлагаю разобраться с терминами. Как, по-вашему, есть ли разница между мигрантами и беженцами?

«Есть. Одни приехали в ЕС на заработки, другие — из-за бедствий в собственной стране», — мысленно огрызнулся Исаев.

Молодой человек в костюме помолчал и сцепил за спиной смуглые руки.

— Между этими понятиями нет НИКАКОЙ разницы, — произнес он. — Оба термина относятся к тому относительно недавнему прошлому, когда приезжающих в ЕС добровольно-принудительно делили на мигрантов и беженцев. А сегодня этот подход вообще лишен смысла, поскольку в ЕС едут или, если хотите, бегут люди двух типов.

Южанин помолчал, подошел к краю сцены, где и остановился. Он покачался с пятки на носок, и в свете софитов блеснули носы его начищенных туфель.

— Первый тип представляет собой рабочих относительно низкой квалификации, и их можно назвать «руки», — продолжил он. — И эти «руки» едут на благополучный Север с более отсталого Юга, чтобы трудиться. Но не стоит обманываться на их счет. В действительности эти люди хотят остаться здесь навсегда. Что касается второго типа, то он замыкает в себе людей несколько иного склада. Этих людей можно назвать «мозги». Они — выходцы из влиятельных кругов, имеют высшее образование, культурный, социальный и денежный капитал и бегут от существующего в их стране строя. Таким образом, — молодой человек на сцене развернулся и сделал несколько шагов к плазме, — сегодня в общем потоке оказываются те, кто действительно вынужден бежать от опасности, и те, кто просто хочет жить лучше. Но поскольку любое государство прежде всего направляет усилия на преодоление безработицы в собственной стране, то люди, желающие получить статус трудовых мигрантов, могут не достичь своей цели, и вот тогда они говорят, что они — беженцы. А теперь второй вопрос, — южанин склонил голову набок, — что будет, если мужчина, приехавший в ЕС, не найдет здесь работу? И что будет, если таких мужчин здесь окажется много?

«Все эти люди будут вынуждены уехать домой», — мрачно отрезал Исаев и оглянулся на аудиторию. Но люди молчали, очевидно, сообразив, что и этот вопрос с подвохом.

— Они все всё равно останутся в ЕС, — кивнул парень со сцены. — И вот тогда мы получим следующее…

Развернувшись лицом к плазме, он выбросил вперед руку и щелкнул кнопкой серебристого «IdealPen», который до этого прятал в кулаке. И на экране возник слайд: белый фон и два столбца. Причем один из них был синего цвета, с венчающей его цифрой «75%», а другой — зеленого и с цифрой «25%». И зеленый столбик почти потерялся на фоне синего.

Посмотрев на слайд, южанин перевел взгляд в зрительный зал, а у Исаева возникло стойкое ощущение, что этот тип буквально сканирует зал глазами.

— Перед вами — пример того, что сегодня происходит в Германии, — между тем продолжал неторопливо говорить темноволосый молодой человек. — Это, — кивок на слайд, — соотношение мужчин и женщин, которые в начале прошлого года въехали в ФРГ под видом беженцев, но семьдесят пять процентов этих «беженцев» составили не женщины, а мужчины. Причем, мужчины активного возраста, отлично понимающие разницу между уровнями жизни у себя, на родине, и здесь, в ЕС, и большинство из них — выходцы из культур, возвышающих оружие. — Сделав паузу, молодой человек повернулся к залу, точно хотел, чтобы аудитория обратила внимание на эти слова. — И вот теперь все эти мужчины имеют право свободно перемещаться между европейскими странами и будут считаться с правилами и порядками приютившего их государства, но ровно до тех пор, пока им это выгодно.

«С чего ты это взял?» — изумился Исаев, вспоминая Москву, где в никогда не спавшем мегаполисе вполне мирно уживались люди разных национальностей.

— Я сделал этот вывод, обратившись к элементарной статистике, — отчеканил «инквизитор» Исаева, и Андрей поежился, подумав, что они с этим парнем почему-то все время ухитряются быть на одной волне. Но южанин безучастно повернулся к плазме, щёлкнул гаджетом, и перед зрителями возник второй слайд: квадрат, который составляли миниатюрные синие и зеленые фигурки, и синих по-прежнему было в три раза больше.

«А всего сто фигурок», — отметил Андрей, машинально перемножив их количество по длине на количество по ширине квадрата. В этот момент пять синих фигурок в квадрате начали менять цвет на красный, после чего квадрат уменьшился, и на экране возникло еще девять подобных квадратов.

Люди в зале вопросительно переглянулись.

— Это пример все той же Германии, — любезным тоном пояснил со сцены темноволосый молодой человек. — Общее количество квадратов — это десять тысяч беженцев, принятых ФРГ только в прошлом году. Что обозначают синие и зеленые цвета, я вам уже рассказывал. А красным выделены преступники, въехавшие в Германию под видом беженцев. Таким образом, в течение прошлого года одна только Германия приняла к себе пятьсот потенциальных убийц, грабителей и насильников.

«Ну и что? В масштабах одного государства это очень немного», — снова мысленно возразил Исаев. Южанин, словно прочитав его мысли, иронично заломил правую бровь.

— Казалось бы, что здесь такого? — и он оглядел зрительный зал. — Всего пятьсот преступников на огромную, вполне благополучную страну, жители которой исчисляются десятками миллионов… Но я покажу вам эту разницу, — зловеще пообещал он и снова щелкнул гаджетом.

И на плазме возникло изображение черноволосых, смуглых и темноглазых мужчин лет двадцати — двадцати пяти, выхваченных объективом камеры где-то на улице. Судя по вывескам на магазинах, начертанных на немецком языке, речь шла о той же Германии, только внешне эти молодые люди очень походили на… молодого человека на сцене.

Кое-кто в зале недоуменно переглянулся.

— Думаете, эти люди — представители той страны, где родился и вырос я? — с легким сарказмом поинтересовался южанин. — Не обольщайтесь, перед вами новые коренные немцы. А если уж быть совсем точным, то это турецкая преступная группировка, известная в Германии как «36 Boys», то есть «36 мальчишек». И появлению этому бандформированию предшествовало одно событие. — Молодой человек помолчал, сделал по сцене несколько шагов и покосился на привлекательную блондинку, сидевшую в первом ряду. Та слегка ему улыбнулась, но молодой человек равнодушно отвел от нее глаза и развернулся к залу. — Дело в том, что с середины восьмидесятых Германия приняла к себе примерно три миллиона турецких мигрантов. И между турками и ключевым населением Берлина возник конфликт, вызванный тем, что граждане ФРГ хотели жить, как мы говорим, «культурно», а турки боролись за своё место под солнцем. Конфликт интересов, обостренный расизмом со стороны настоящих коренных немцев, заставил детей турецких гастарбайтеров собираться в группы для самозащиты. Но очень скоро наши «36 Бойз», поднаторевшие в уличных баталиях, перешли от самозащиты к грабежам, рэкету и нападениям. Считается, что эта банда распалась в конце 90-х, но в действительности это была операция, подготовленная и проведенная Интерполом, полицией и нашими агентами влияния. Вместо того, чтобы отлавливать членов банды по одному, мы столкнули их с местными скинхедами и наци, после чего полиции оставалось лишь обезвредить оставшихся преступников.

«Разделяй и властвуй?» — вздрогнул Андрей.

— Divide et impera. Разделяй, чтобы контролировать, — помолчав, чуть рассеянно добавил со сцены южанин. — «36 Бойз» закончили свое существование, когда количество этих «мальчишек» приближалась уже к полутысяче.

«К черту такие операции», — и Андрей, больше не сдерживаясь, выбросил вверх левую руку, показывая, что у него есть вопрос.

— Не надо, — наклонилась к нему Мари-Энн Бошо. Но Исаев, виновато и коротко улыбнувшись ей, продолжал упрямо тянуть вверх узкую кисть руки. Зал замер в предвкушении не то развлечения, не то надвигающегося скандала. Молодой человек на сцене помолчал, после чего холодно поинтересовался:

— Вам что-то непонятно?

Правда на этот раз он предпочел обойтись без снисходительного обращения «дружище», и Исаев моментально это отметил.

— Да, есть вопрос, — Андрей встал, игнорируя взгляды присутствующих, снова обращенные на игривого черта на его майке. — Если эта преступная группировка была такой значимой для Интерпола, то почему она называлась «36 мальчишек», а не «36 мужчин» или… сколько их было, полтысячи? — уточнил Исаев, и южанин, помедлив, кивнул. — Тогда почему бы их вообще не назвать «Пятьсот кровожадных головорезов»?

Блондинка в первой ряду отвернулась, пряча улыбку. Кое-кто из мужчин в зале хмыкнул. Мари-Энн тяжко вздохнула.

— Хороший вопрос, — парень на сцене, продолжая разглядывать Исаева, пятерней пригладил свои черные волосы, которые и так лежали почти идеально. — Вы, очевидно, считаете, что Интерпол с помощью преступников решил разобраться с детьми? — в свою очередь уточнил он.

Да, именно так и считал Андрей. И судя по выражению лиц некоторых людей, сидящих в зале, точку зрения Исаева разделяли. Посмотрев на замершую в ожидании ответа аудиторию, лектор-южанин развернулся к Андрею и заложил за спину руки.

— Видите ли, в чем дело, — неторопливо начал он, — за основу названия своей группировки эти мальчишки взяли берлинский почтовый адрес Судост 36, который относился к самому неблагополучному району Берлина — Кройсбергу. Именно там власти Германии десятилетиями селили приехавших на заработки турецких мигрантов — родителей этих детей. Так что название банды — «искренняя» благодарность этих мальчишек стране, которая их приютила.

Кое-кто в зале отвернулся. Блондинка вздохнула. У Исаева заходили желваки.

— А вот этот юноша вообще стал убийцей, — негромко продолжил молодой человек и, щелчком переведя «IdealPen» в режим указки, направил ее лазерный луч в самого юного парня на фотографии. Темные волосы, наивное лицо… — Здесь, на снимке, ему двадцать три. И ровно двадцать три жертвы было на его счету. Последняя жертва — вообще трехлетняя девочка. Он глумился над ней в течение нескольких часов, а потом забил ее до смерти. Могу показать вам снимки, которые были сделаны на месте преступления, но предупреждаю, зрелище не для слабонервных. К тому же, в зале есть женщины, — и южанин с сомнением оглядел зрительный зал.

Исаев сглотнул, покачал головой, показывая, что снимает вопрос, и опустился в кресло под взглядами аудитории, недоумевающей, почему настырный русский отказался развивать эту тему.

— А что стало с тем турком? — поинтересовалась блондинка, не сводя глаз с парня на сцене.

— Во время стычки он был убит скинхедами. Мы не успели ни отнять его, ни спасти. Еще есть вопросы? — с прохладцей в голосе осведомился молодой человек. Но блондинка сконфуженно отвела глаза, зрительный зал молчал, и южанин, пожав плечами, снова щёлкнул кнопкой на гаджете.

И на правой стороне плазмы появилось новое изображение.

Теперь это был снимок, сделанный в неуютном и мрачном зале Парижского окружного суда. Посреди зала стояла группа черноволосых и черноглазых смуглых мужчин, одетых в неброскую темную одежду. Внешность этих людей мало чем отличалась от внешности «36 Бойз», но показалась Исаеву знакомой. И хотя Андрей мог поклясться, что никогда не видел ни одного из них раньше, их смуглая, почти кофейного цвета кожа, удлиненные лица, прямые и слегка покатые лбы, вьющиеся волосы цвета воронова крыла и орлиные носы напомнили ему… «Цыгане?» — изумился Исаев, продолжая изучать лица этих мужчин, на которых всеми красками играли жгучая ненависть, ярость и отчаяние. Их волчьи взгляды, брошенные в толпу… И в толпе этих мужчин выделялся только один человек — еще совсем не старый мужчина, который стоял, ссутулившись, и, уставившись в пол, безучастно смотрел в одну точку, точно силился понять, как случилось, что он оказался среди преступников? Кисти его рук были сцеплены в замок, запястья скованы наручниками, на его лице красовались кровоподтёки и синяки — видимо, результаты перенесенных побоев.

Дав зрителям насладиться этой фотографией, южанин на сцене еще раз щёлкнул гаджетом, и на другой стороне плазмы возникла врезка видео: изображение когда-то одной из самых благополучных окраин Парижа, славившейся ухоженными парками. Но теперь на аллеях высились горы мусора, на лужайках под порывами ветра трепыхались потрепанные красные и желтые палатки. На заднем фоне была видна группа женщин. Их лица, одежда, особенно разноцветные, с крупными воланами юбки выдавали в них принадлежность к той нации, которую безошибочно распознал Андрей. Но изображение женщин отошло в тень, когда на передний план вышел худенький мальчик лет десяти. Не обращая внимания на снимавшего его оператора с камерой, и женщин, оживленно переговаривающихся между собой, мальчик подошел к мусорной куче, сел на корточки и, присмотревшись, потащил из кучи пищевых отходов разорванный пакет с чипсами. Мальчик заглянул в пакетик, и его глаза жадно блеснули. Трясущейся рукой он перевернул шуршащий пакет, высыпал в грязную ладонь остатки чипсов и с жадностью отправил их в рот.

Кое-кто из женщин, сидящих в зале, жалостливо вздохнул.

«Постановочное видео?» — подобрался в кресле Исаев.

— Думаете, этот мальчик — юный актер? — криво улыбнулся со сцены молодой человек. — Не обольщайтесь, никаких постановочных сцен тут нет и не будет. Здесь и там, — кивок на избитого мужчину, потом на мальчика, который продолжал в поисках еды рыться в куче отходов, — ещё два новых жителя Евросоюза. А это видео было любезно предоставлено нам новостным каналом «Франс 24», который готовил репортаж о судьбе этого ребенка.

Южанин подошел к краю сцены, разглядывая замерший в ожидании продолжения зал:

— Этот мальчик и мужчина — ромы. Так называют себя цыгане из Восточной Европы. Присоединение к ЕС стран, где они проживают, вызвало массовый наплыв цыган в такие благополучные города, как Париж, Берлин, Лондон… Большинство цыган, как известно, безработные. Но этот мужчина в наручниках, — и молодой человек снова указал на правый слайд, — безработным не был. Он был цирковым артистом, фокусником. Причем, фокусником очень хорошим. На родине у него были дом, работа, счет в банке, на который он ежемесячно переводил суммы на обучение сына. Но этот артист решил переехать в Лондон, чтобы жить лучше, и не нашел здесь работы из-за дискриминации. И вот тогда этот фокусник вместо того, чтобы вернуться на родину, решил одним махом вернуть себе всё, вошел в группу профессиональных воров и стал натаскивать на кражи подростков. Он учил детей вполне артистично вынимать кошельки из карманов и сумок.

Благодаря британскому Хоум Офис деятельность группы была пресечена, группировка выдворена из Королевства, но уже через три месяца обнаружилась в Париже, где ее мишенями стали полторы тысячи клиентов банкоматов — в основном, женщины и пожилые люди. В прошлом месяце эта преступная группа из двадцати семи цыган, которая к тому времени прославилась благодаря французскому телевидению как «Двадцать семь цыганских баронов», была обвинена в совершении ста пятидесяти краж. Сейчас их ждет срок в тюрьме. А что касается мальчика, чью историю я обещал вам рассказать, — и южанин опять указал на правый слайд, — то этот фокусник — его отец. А мальчик на видео — сын этого фокусника. Причем ребенок играл в группе не последнюю роль, отвлекая потенциальных жертв. Теперь отец этого мальчика — клиент французской пенитенциарной системы, а что касается самого мальчика, то он был помещен в приют, где ожидал депортацию на родину, но сбежал. И теперь этого мальчика ищет полиция.

Несколько женщин в зале жалостливо переглянулись.

— Дай Бог, чтобы ребёнка нашли, — прошептала на ухо Андрею Мари-Энн Бошо.

— Дай Бог, если мальчик ещё жив, — тихо отозвался южанин на сцене.

Зал молчал, и он быстро оглядел лица слушателей. А Андрей вдруг подумал о том, что этот парень умеет удивительно тонко чувствовать аудиторию. Он словно впитывал в себя эмоции людей, но вел свою игру. Так скрипачи-виртуозы, понимая все оттенки тональности, выбирают нужные ритм и силу удара смычка, чтобы мелодия идеально звучала. Но это — власть музыки, а парень на сцене был одарен иным талантом: он умел соединять слова в образы, заставляя людей его слышать.

«Интересно, кто он?» — впервые задал себе вопрос Исаев. Он уже собирался спросить об этом у мадемуазель Бошо, но южанин снова нажал на кнопку «IdealPen», и Исаев удивленно захлопал глазами.

ГЛАВА 3

И было отчего. На этот раз на экране появилось не статичная диаграмма, не фотография с мест преступлений, а изображение розовой мультяшной пантеры, которая, забавно кривлялась, сжимая в лапах огромный алмаз. Люди в зале заулыбались, раздался чей-то одобрительный смех. Улыбнулся и Андрей.

— О да, этот слайд нравится всем, — добродушно кивнул южанин. — Кстати, эта розовая пантера должна быть неплохо знакома людям старшего поколения по названию одноименной криминальной комедии, снятой в шестидесятых. Но проблема в том… — он выдержал паузу, и улыбка слетела с его полных губ, — что речь у нас с вами пойдет не о комедии.

Розовая пантера, а вернее, «Розовые пантеры» — это название преступной группировки из Восточной Европы, в которую сегодня по оценкам Интерпола входит от ста пятидесяти до восьмисот человек. Считается, что эта банда была образована в 90-х, а ее костяк составляли выходцы из Черногории. Кстати, характерный анекдот тех лет. Так сказать, для описания климата Черногории того времени. Плакат на въезде в Черногорию: «Добро пожаловать к нам! Возможно, ваша машина уже здесь». — Южанин помолчал. Поняв смысл шутки, люди в зале расхохотались. Исаев улыбнулся и почесал нос. Анекдот ему в общем понравился — он прекрасно отражал историю Югославии начала девяностых, когда в этой стране прекрасно чувствовали себя только черный рынок и криминал, сросшийся с экстремистскими формированиями. — Но специализируются наши «Розовые пантеры» не на рэкете, как «36 Бойз», не на банальном воровстве, как «27 цыганских баронов», — продолжал со сцены южанин, — а на кражах бриллиантов, наличных денег и наручных часов эксклюзивных марок. Американский тележурнал «60 минут славы» недавно даже посвятил «Розовым пантерам» целый репортаж, назвав их самой успешной бандой нашего времени. И, кстати сказать, американцы правы, — неожиданно заключил он, — поскольку «Розовые пантеры» обставили всех известных нам на сегодня грабителей, всего за пару лет совершив триста восемьдесят краж на астрономическую сумму в полмиллиарда долларов.

«На какую сумму?!» — не поверил Исаев. Темноволосый южанин прищурился, разглядывая зажатый в его ладони «IdealPen»:

— Но все-таки коренное отличие «Розовых пантер» от всех известных нам банд заключается в том, что все их налеты срежиссированы просто с потрясающей выдумкой. Например, в Биаррице «Розовые пантеры» перед тем, как ограбить присмотренный ими ювелирный магазин, покрасили ближайшую к магазину скамейку, чтобы случайные прохожие не могли присесть на нее и увидеть, как совершается преступление. И это только один из эпизодов их ловкости. Впрочем, судите сами. Я расскажу вам кое-что об их «подвигах», но хронологию их налетов мы начнем с того дня, когда «Розовые пантеры» совершили первое известное нам ограбление.

Молодой человек обернулся к плазме, щелкнул гаджетом, и на экране возник фасад белого древнегреческого храма с подсвеченными золотистым светом витринами. Над входом в храм красовалась голова льва, выточенная из того же белого камня. Напротив витрин в кадки на улице был высажен плющ, подстриженный шарами. Фасад храма был увенчан золотой лаконичной надписью «GRAFF». Исаев, часто бывавшей в этой части города, легко опознал в «храме» хорошо известный лондонцам дорогой ювелирный.

— Итак, перед вами Лондон, улица Нью-Бонд Стрит. Магазин эксклюзивных украшений «Графф». Он же — любимое детище ювелира Лоренса Граффа, — подтвердил догадку Исаева южанин. — Двадцатого мая 2003 года, в разгар рабочего дня на пороге этого магазина появился мужчина с пышной шевелюрой — правда, позже выяснилось, что на нем был парик — и одетый в дорогой костюм… — южанин не без иронии стряхнул с лацкана своего пиджака несуществующую пылинку. — Этот мужчина на беглом английском попросил продавцов помочь ему с выбором украшения для его невесты. Он собирался купить ей дорогое кольцо. Перебрав несколько драгоценностей, покупатель в итоге остановился на эксклюзивном кольце с голубым бриллиантом, которое сам ювелир Графф оценивал в 760 тысяч фунтов.

И вот, пока наш покупатель рассматривал кольцо, в магазин вошел второй мужчина. Он также был одет в дорогой костюм, тоже прекрасно говорил на английском, но попросил показать ему колье. Поскольку в магазине для предотвращения краж должно было находиться одновременно не более двух посетителей, охрана, как ей и предписывалось, вышла на улицу и встала у дверей, блокируя, таким образом, не только вход в магазин, но и выход из него.

Покосившись на слайд, южанин на сцене вдруг воспроизвел позу охранников: расправил плечи, расставил ноги на ширине плеч и сцепил кисти рук на линии живота.

— Правда, стояли охранники спиной к витринам, чтобы не мешать покупателям, — пояснил он. — И вот, в то время, пока охрана занималась тем, что блокировала вход в «Графф» со стороны улицы, первый покупатель выхватил из кармана отвертку, второй — пистолет, и оба налетчика заявили, что убьют всех пятерых продавцов, если те станут им мешать или же… прекратят улыбаться. Для охранников и прохожих, которые с улицы могли видеть только спины налетчиков и лица продавцов, вся эта сцена выглядела так, как если бы покупатели продолжали выбирать драгоценности и сомневаться в покупке, а продавцы — их уговаривать. Ну, а дальше… — южанин расцепил кисти рук и небрежно пожал плечами, — натиск, скорость, напор. И налетчики, прихватив драгоценности, выскочили на улицу, успев всего за две с половиной минуты вынести из магазина бриллианты на общую сумму в 7,3 миллиона фунтов. Причем большую часть украденного составляло то самое кольцо с голубым бриллиантом. Охрана, не сразу сообразив, что произошло, бросилась за грабителями в погоню. Но когда она их догнала и попыталась скрутить, пистолет одного из грабителей выстрелил. Была ранена случайно проходившая мимо женщина. В результате суматохи один из нападавших сумел ускользнуть, но охране удалось задержать второго налетчика. На допросе в полиции выяснилось, что он — югослав и его фамилия Денич. И хотя сам Денич уверял, что своего напарника он знает плохо, дерзость преступников и сама организация нападения дали полиции и Интерполу право считать, что «Графф» обчистили не случайные мошенники, а хорошо организованная банда, возможно, состоявшая из бывших военных.

Обыск дома у Денича… — расхаживая по сцене, неторопливо продолжал молодой человек, — позволил нам выйти на след еще одного югослава, бывшего участника Боснийской войны, некоего Джоветича. Судя по описанию, данному продавцами, это и был второй налетчик. Но найти его нам пока что не удалось. Правда, подняв его связи, мы вышли на уроженку Черногории, некую Аню Станкевич, бывшую по слухам его любовницей. В ее доме при обыске мы нашли сорок семь украшений, вынесенных из «Графф», и то самое кольцо с голубым бриллиантом. Причем кольцо было спрятано в баночке с кремом для лица. Теперь эта дама и Денич по решению суда проведут пятнадцать лет в тюрьме за кражу, хранение огнестрельного оружия и участие в ограблении. После этой истории с бриллиантом, найденным в креме для лица, что напомнило сцену из фильма «Розовая пантера», группировка и получила своё название.

«Отличная история, — подумал Исаев. — Единственное, что непонятно, почему же преступники, так хорошо продумавшие ограбление, так плохо заметали следы?»

— А можно вопрос? — внезапно решилась блондинка в первом ряду и даже подняла руку, копируя недавний жест Андрея. — Скажите, а кто так по-детски окрестил эту банду? Телевидение? Интерпол? Или, — она, обернувшись, снисходительно улыбнулась залу, — полиция?

— А я вам отвечу, — усмехнулся в ответ южанин. — Дело в том, что название банде дал я.

— Он что, так шутит? — в оглушительной тишине прошептал Исаев, наклонившись к уху мадемуазель Бошо. Но француженка покачала головой и указала глазами на сцену, где южанин, задумчиво разглядывая блондинку, постукивал гаджетом по ладони.

— Видите ли, — неторопливо, словно нехотя произнес он, — когда я был только принят на работу в Интерпол, моим первым заданием стало участие в расследовании этого ограбления. А я в детстве был большим поклонником римейка этого фильма. Возникла аналогия. Название прижилось. Вот и всё.

Теперь изумленно молчал весь зал. Исаев прикусил губу: он был покорен и раздавлен. В это время в зале раздались одиночные хлопки, грозящие перерасти в овацию, но молодой человек покачал головой и быстро переключил слайды.

И на экране возникла перспектива немецкого города, но на первый план выступал фасад огромного магазина. Бутик, судя по названиям брендов, представленным на вывеске, торговал эксклюзивными часами.

— Ограбление номер два. Франкфурт, шестнадцатого декабря 2003 года. Я не стал бы останавливаться на этом преступлении, если бы не один факт: похоже, «Розовые пантеры» учились… Шестнадцатого декабря, то есть в канун рождественской распродажи, — молодой человек заложил за спину руки и покачался с пятки на носок, — на пороге этого магазина появились двое хорошо одетых мужчин, причем один из них принес с собой огромный букет цветов. Этот мужчина пояснил продавцам, что он и его приятель приглашены на день рождения к общей знакомой и хотят купить ей в подарок часы. Выслушав эту историю, продавцы с готовностью принялись выкладывать на прилавок самые дорогие изделия, а посетитель, который держал в руках букет, достал из него пистолет. И пока он блокировал охрану, второй грабитель обчищал магазин. В этот раз преступники всего за одну минуту смогли не только вынести из магазина восемнадцать часов общей стоимостью в 400 тысяч евро, но и скрыться.

Группа аналитиков Интерпола, которая была подключена к расследованию, проанализировала сценарий нападения и сделала вывод, что в банде, возможно, появился человек — или же люди, выполняющие роль дозорных, которые не только прописывали сценарий кражи, но и рассчитывали способы отступления. Похищенные часы мы не нашли, задержать нападавших нам пока также не удалось… Но, судя по их описанию и записи с камеры видеонаблюдения, одним из нападавших был уже известный нам Джоветич, ранее совершивший ограбление в «Графф». Впрочем, мы его ищем, и рано или поздно мы его безусловно найдем, — суховато заключил южанин.

Помолчав, он переключил слайды, и на экране появилась оживленная улица другого крупного города. Причем на переднем плане городского пейзажа теперь выделялся солидный, стилизованный под пагоду, магазин с вывеской, написанной иероглифами. Под снимком стояла подпись: «Токио, район Гинза, 5 марта 2004 года».

— Кто-нибудь в зале говорит на японском? — с любопытством поинтересовался южанин. Исаев, неплохо знавший этот язык, решил в этот раз не нарываться и промолчать. Зато какой-то не в меру инициативный брюнет, сидевший на соседнем от Андрея ряду, вскинул вверх руку.

— Занимаетесь боевыми искусствами? — обозрев солидную стать брюнета, усмехнулся южанин. Исаев хмыкнул и отвернулся. Что до брюнета, то тот, очевидно, смутился, раз южанин снисходительно добавил: — Ну-ну, не смущайтесь. Прочитайте нам то, что написано на вывеске.

— «Магазин эксклюзивных украшений „Маки“. Здесь… э-э… представлено редкое 125-каратное бриллиантовое ожерелье графини де Вандом», — несколько запинаясь, перевел брюнет, и южанин одобрительно кивнул:

— Точно. Но лучше будет сказать, что это ожерелье БЫЛО представлено, потому что в этот раз «Розовые пантеры» не только украли бриллианты на общую сумму в 16,4 миллиона фунтов, но и унесли с собой то самое редкое колье де Вандом. — Он на секунду прищурился, прошелся по сцене и обернулся к аудитории. — Надо сказать, что в этом ограблении тоже был один интересный момент. Дело в том, что колье де Вандом действительно уникально, в нем сто шестнадцать бриллиантов, включая 125-каратный камень в центральной части ожерелья, ориентировочная стоимость которого 31 миллион долларов. Но этот камень практически невозможно продать, поскольку на нем стоит клеймо мастера, и снять это клеймо в домашних условиях, не повредив камень, возможным не представляется.

Вот здесь и возникает вопрос: а зачем было преступникам похищать вещь, которую нельзя будет сбыть? Но к ответу на этот вопрос мы еще вернемся. А пока я расскажу вам, как осуществлялось само ограбление.

Южанин помолчал, снова сделал по сцене несколько шагов и опять развернулся к залу:

— За день до ограбления этот магазин посетила одна влюбленная пара. Солидный мужчина и молодая девушка, выдавая себя за любовников, долго перебирали драгоценности, после чего сообщили продавцам, что они обязательно вернуться за ними завтра. А на следующий день в магазин ворвались два молодых человека в солнцезащитных очках и медицинских масках. Причем у одного из нападавших был при себе зонт, в ручке которого был закреплен перцовый баллончик. И пока этот грабитель нейтрализовал газом продавцов и охранников, второй налетчик разбил витрину, забрал колье де Вандом и те драгоценности, что присмотрела для себя влюбленная пара. Налет занял всего тридцать шесть секунд. Совершив нападение, преступники скрылись, но не пешком и не на машине, а на велосипедах. Видимо, — молодой человек усмехнулся, — дозорный, руководивший отходом группы, учел токийские пробки.

Остается добавить, что после ограбления колье растворилось. Оно, — южанин щелкнул пальцами, — словно растаяло в воздухе. И теперь у нас есть все основания полагать, что в банде либо появился свой ювелир, который может снять с колье клеймо, не повредив камень, нанести на этот бриллиант другой серийный номер и подтвердить этот номер соответствующим сертификатом, либо в банде есть люди, в чьи задачи входят быстрый вывоз украденных ценностей из страны и сбыт краденного на черный рынок.

Молодой человек помолчал, переключил слайд, и перед аудиторией развернулась панорама летней набережной с полосой бирюзового моря, причем на линию набережной, как жемчужины на нитку, были нанизаны белые магазины.

— Набережная Сен-Тропе, тридцатого августа 2005 года, — любезно пояснил молодой человек. — Еще одно ограбление, совершенное «Розовыми пантерами». Занимательно это преступление тем, как здесь был расписан сценарий отхода. Итак, в середине жаркого дня в один из бутиков, а именно в «Картье», зашло четверо мужчин в шляпах и цветастых гавайских рубашках. Охрана была нейтрализована численным перевесом грабителей, а с места преступления налетчики скрылись на моторной лодке. Отход занял рекордные две минуты, и пока продавцы взывали о помощи, полицейские, как в фильмах Люка Бессона, были заперты в пробке, образованной столкнувшимися грузовиками, отрезавшими полиции выходы к морю.

Следующие эпизоды, иллюстрировавшие деятельность «Розовых пантер», сменялись со скоростью кадров остросюжетного фильма.

— Канун Рождества, 2005 год. Снова Лондон и уже знакомый нам магазин «Графф». Можно сказать, победоносное возвращение «Розовых пантер» к истокам, — усмехнулся южанин. — В этот раз грабители вынесли из магазина украшения на сумму в 1,5 миллиона долларов, не забыв прихватить вот эти… — щелчок «IdealPen», и на плазме возникло изображение четырех пар великолепных женских серег, — редкие подвески.

Женщины в зале ахнули, разглядывая потрясающей красоты серьги-цветы, серьги-обручи и серьги, напоминавшие по форме кегли, выточенные из редких лимонно-желтых бриллиантов.

— Да, пожалуй, эти камни выбрала бы себе любая женщина, — насмешливо прокомментировал парень на сцене. Но Исаев почему-то почувствовал в его фразе не только сарказм, но и скрытый намек. — Правда, в этот раз налетчиков подвела именно обдуманность ограбления. Видите ли… — парень задумчиво постучал «IdealPen» по бедру, а Исаев немедленно навострил уши, — эти серьги, как и 125-каратный камень из колье де Вандом, практически невозможно сбыть. Эти серьги много раз выставлялись на выставках, и их описание присутствует во всех каталогах эксклюзивных украшений. При этом камни и оправа серег составляют единое целое. И если разобрать украшения для продажи по частям, то стоимость серег обесценится. Но если вспомнить высказанное мной предположение о том, что в распоряжении банды имеются собственный ювелир и те люди, которые контактируют с сетью «черных» перевозчиков, то эти серьги всего в течение суток можно выставить на продажу на черных рынках Восточной Европы, США или, скажем, России. — Тут южанин поднял голову, царапнул взглядом зал, и Исаев поклясться мог, что этот парень ищет его глазами. — Или же «Розовые пантеры» могут сбыть эти серьги террористическим группировкам на Ближнем Востоке, для расчета за поставки оружия.

Помолчав, южанин добавил:

— А теперь еще пара примеров, которые приведут нас к еще более интересным выводам. И начнем мы, пожалуй, вот с этого слайда. — Молодой человек щелкнул кнопкой: — Итак, Лихтенштейн, тридцатое января 2006 года. Перед вами ювелирный бутик в городе Вадуц. В нападении на этот магазин участвовало четверо налетчиков, но в этот раз охране удалось задержать одного из них. На допросе и в суде этот преступник выдавал себя за жителя Черногории. Но, как уверяли прохожие, случайно оказавшиеся на месте преступления, он успел при задержании выкрикнуть несколько фраз на русском. Наши лингвисты, опросив свидетелей, смогли восстановить их и перевести. Это был приказ: «Отходите!» и «Ради нее я ничего не расскажу». Ради нее, понимаете? Запомните этот момент. Что же касается самого преступника, то он так и не был идентифицирован, поскольку его отпечатков пальцев в нашей базе на тот момент не было. Но он был осужден и посажен в тюрьму, откуда ему удалось сбежать через год. И вот это уже не показатель ловкости «Розовых пантер» и их, скажем так, многонациональной сплоченности, а сигнал о том, что банда представляет собой развитую международную сеть, и у «Розовых пантер» есть человек, хорошо знакомый с пенитенциарной системой, внутренним устройством тюрем — или же этот человек располагает определенными связями, которые и помогли преступнику сбежать из тюрьмы.

Снова щелчок «IdealPen», и на экране возникло изображение многоярусного интерьера по-восточному пышного торгового центра, но заполненного не покупателями, а полицейскими. На слайде стражи порядка рассредоточились по этажам. Снимок был сделан сверху, и было видно, что первый этаж усыпан осколками стекла из разбитой витрины, рядом с которой стояли и, воздев руки к небу, проклинали судьбу трое арабов, облаченных в традиционные белоснежные рубашки-кандуры и головные уборы-гутры.

— Дубай, пятнадцатое апреля 2007 года. Ограбление торгового центра «Вафи Молл», — пояснил южанин. — Здесь «Розовые пантеры» похитили ювелирные украшения на сумму в 3,5 миллиона долларов, после чего покинули место преступления вполне в голливудском стиле: прихватив добычу, они сели в автомобиль, выставленный на первом этаже в рекламных целях, и скрылись, протаранив им витрину. Позже мы нашли этот автомобиль сожженным, но смогли обнаружить в салоне несколько следов ДНК и отпечатков пальцев.

«Это-то ладно. Ты мне лучше скажи, как они машину завели?» — подумал Исаев, ловя себя на том, что невольно увлёкся похождениями банды.

— Нападавшие уехали на машине благодаря вот этой милейшей женщине. — Южанин прицелился, щёлкнул гаджетом, и на экране появилась новая фотография — портретный снимок длинного, вытянутого, но довольно-таки миловидного лица, обрамленного жгучими черными кудрями. — Знакомьтесь, — иронично поклонился со сцены южанин, — эту милейшую «даму» зовут Милош Парич. Просмотрев снимки с камер и сопоставив следы ДНК, оставленные в машине, с теми, что были «забыты» Паричем в местах других ограблений, мы выяснили, что именно Парич осуществлял роль дозорного в похищении колье де Вандом, изображая женщину во «влюбленной паре». И именно он в женском обличье подходил к автомобилю за день до ограбления. А на следующий день эта «дама», дождавшись подельников, села за руль и лихо снесла автомобилем витрину, увозя с собой и награбленное, и подельников. И еще… — тут южанин опять щелкнул гаджетом, и на экране появилось двойное изображение: одна из центральных площадей Парижа, примыкающая к Елисейским полям, фасад ювелирного дома «Harry Winston», перед входом в который стояла женщина в солнцезащитных очках и с дорогой сумочкой на плече — и та же женщина, снова в солнцезащитных очках и с той же сумочкой прогуливалась по лондонской улице Слоан.

— Парич в костюме женщины совершил еще два нападения, — произнес южанин и опустил руку с гаджетом. — Только в Париже он, предварительно сложив гранаты вот в эту сумочку от «Малберри» стоимостью в 800 фунтов, отвлек на себя внимание продавцов, охая над ожерельем, пока его подельники, переодетые в полицейскую форму, врывались в магазин под видом стражей порядка. После чего Парич вытащил из сумки гранату и угрожал ею персоналу, пока его подельники обчищали магазин. Примерно та же история повторилась и в ювелирном на Слоан-Стрит, но там Парича все-таки взяли. Сейчас он осужден и находится в хорошо охраняемой швейцарской тюрьме «Орбе».

И последнее известное нам на сегодня преступление «Розовых пантер», — южанин снова переключил слайд, и на плазме возник фасад ювелирного с вывеской «Damiani». — Милан, февраль 2008 года. Ограбление произошло всего через два месяца после нападения на бутик на Слоан-Стрит, но было организовано уж совсем по-киношному: грабители сделали подкоп в магазин и ночью вынесли украшения на рекордную сумму в 32 миллиона долларов.

— А теперь то, ради чего мы все здесь собрались, — южанин вздохнул, перевел экран плазмы в режим ожидания, неторопливо прошелся по сцене и наконец повернулся лицом к зрителям: — В конце прошлого года Интерпол инициировал проект под названием «Розовые пантеры». Цель проекта — выявить всех членов этой преступной организации. А это именно организация, причем с развитой сетью, поскольку преступники, совершив нападение, покидают страну в тот же день. Но доступ к этому проекту получат лишь те, кто сейчас находится в зале. Каждому из вас будет предоставлен персонифицированный доступ к базе данных, где хранятся следы ДНК, взятые с мест преступлений, отпечатки пальцев тех, кто по нашим оценкам имеет или может иметь отношение к банде. Плюс вы найдете в базе фотографии, отчеты и записи с видеокамер с мест ограбления, и ознакомитесь с выводами аналитиков, которые помогут вам при необходимости идентифицировать преступников и их задержать. Вы также найдете информацию о том, как организована эта банда. Например, вы узнаете о том, — тут южанин завел за спину руки и склонил голову набок, — что «Розовые пантеры» никогда не злоупотребляют спиртным и не общаются с проститутками. Хотя, казалось бы, это резонно, поскольку всех преступников рано или поздно выдаёт их легкомысленное поведение. Но есть нечто, — продолжал молодой человек, — что заставляет лично меня дать иную трактовку их «благопристойному» поведению.

Если помните, в начале своей презентации я упоминал о том, что налеты банды прекрасно срежиссированы. При этом налетчики пользуются париками, одеждой для маскировки или, как Парич, могут профессионально играть роль женщин, что, кстати сказать, не так-то легко сделать. Обдумав все это, я пришел к выводу, что «Розовые пантеры» кем-то неплохо обучены. И этот «кто-то» знает, как убедительно сыграть женщину. И этот «кто-то», видимо, сам имеет неплохие манеры и знает несколько языков, как те же Парич и Денич. А Денич и Парич — бывшие военные. Я встречался с ними, я разговаривал с ними, я часами их изучал. И, поверьте мне, это по-настоящему образованные и дисциплинированные люди, которые свободно изъясняются на нескольких языках. Они знают сербский, итальянский, немецкий, английский и даже русский.

При этих словах Исаев почувствовал, как его будто что-то кольнуло, и даже выпрямился в кресле.

— И еще… — южанин на сцене снова выдержал паузу, — как я уже говорил, у Интерпола есть все основания считать, что в организацию «Розовые пантеры» входит от ста пятидесяти до восьмисот человек, но за все эти годы нам удалось задержать только двух преступников, если не считать Аню Станкевич, игравшую роль укрывательницы краденного. И знаете, почему это так? Потому что НИ ОДИН из задержанных не выдал своих подельников. Они отнекиваются, они отмалчиваются, они уверяют нас в том, что каждый из них действовал на свой страх и риск. Но это говорит о том, что в банде либо есть кодекс братства, либо «Розовые пантеры» по-настоящему преданы тому, кто возглавляет их организацию. Если, конечно, они вообще знают этого человека в лицо. И пока он для нас — никто. И он же — их центр, стратег и тыл, сумевший практически безукоризненно выстроить международную сеть для совершения преступлений. Этот человек, исходя из языковой практики тех же Парича и Денича, может быть выходцем из Восточной Европы или из России. Но самое интересное состоит в том, что этот неизвестный нам человек может быть… как мужчиной, так и женщиной.

Сказанные со сцены слова произвели эффект взорвавшейся бомбы. Аудитория замерла. Через секунду люди начали изумленно переглядываться. А Исаев подумал о том, что этот южанин интересует его куда больше, чем какая-то неведомая ему женщина. Андрей развернулся к Мари-Энн:

— Тот, кто на сцене… Кто он такой?

Но тонко улыбнувшись, мадемуазель прижала палец к губам и указала глазами на плазму.

— И последнее, — разбил молчание в зале голос южанина. Теперь он разговаривал резко, отрывисто, почти во-военному. — Я попросил собрать всех вас здесь не для того, чтобы вас удивить, а потому, что со вчерашнего дня именно я назначен руководителем этого проекта. В мою задачу входит выявление всех членов банды «Розовые пантеры» в течение ближайших месяцев. И первое время все данные по проекту будут стекаться только ко мне. С каждым из вас, кто теперь включен в мою группу, я обязательно познакомлюсь лично. Пока же я хочу закончить свое выступление тем, с чего, по идее, должен был его начать. Я представлюсь, — произнес молодой человек и, как показалось Исаеву, попытался найти взглядом кого-то, кто, как и Андрей, сидел в предпоследнем ряду.

К удивлению Исаева, Мари-Энн медленно подняла вверх руку, и южанин неожиданно широко улыбнулся. На смуглом лице сверкнула полоска ровных белых зубов, молодой человек, чуть смущаясь, пригладил волосы и произнес:

— Я являюсь учеником находящейся здесь уважаемой мадемуазель Бошо. И если вас интересуют сведения обо мне, то с этим вопросом вам лучше всего обратиться к мадемуазель. Мари-Энн знает обо мне больше других и может рассказать вам обо мне лучше, чем сделал бы это я. Мое имя вы подчерпнете из последнего слайда. А теперь мне остается поблагодарить вас за внимание и пожелать вам удачи.

В оглушительной тишине молодой человек в последний раз щёлкнул кнопкой «IdealPen», и на плазме возникла всего одна строчка:

«Нико Мило, Sc. D. Специальный представитель НЦБ Интерпола в Греции».

Секундная пауза — и тишина в зрительном зале взорвалась. Кто-то из сотрудников Интерпола захлопал, кое-то, поглядывая на сцену, начал вполголоса обсуждать с соседями выступление грека. Блондинка, торопливо роясь в карманах в поисках визитки, поднялась и устремилась к сцене, чтобы поздороваться и представиться. А Исаев поймал взгляд Мари-Энн, обращённый на южанина. Это был взгляд учителя, который рад и горд за своего ученика и искренне восхищается им. И Андрей вдруг ектораеднегоми Мари-Энн Бошоглазами на плазму, мол, смотри и слушай. ак их подельники вскрывали витрину. Бонду, а хотел заниматтся только поой лем проекта поимки банды е вам расскажу, решила и доказаланной вежливости и внутренней силы. ИсаевИ Андрей подумал о тома был оглушительный финал, а пы Европола и Интерполачеловек, который подумал о том, что он впервые в дарю Вас за внимание, у меня всё… жизни кому-то завидует.

— Андр-рей, знаешь, что такое Sc. D? — между тем прошептала Мари-Энн, наклонившись к его уху.

— Доктор наук, если по-русски? — ревниво осведомился Исаев.

— Ну, по-русски это можно перевести и так. Но, видишь ли, Никас, то есть Нико… Кстати сказать, он чуть старше тебя, ему тридцать. Так вот, Нико получил эту степень в американском университете Хопкинса. Я взяла его в свою группу, когда ему было всего двадцать три, и не прогадала. Нико — не просто одарённый молодой человек — такой, как, например, ты. Он действительно уникален. Он эмпат — так называется врожденная способность чувствовать собеседника. Но дело даже не в этом, этому можно при желании научиться. Дело в том, что степень Sc. D. в университете Хопкинса присуждают лишь тем, кто сумел создать нечто по-настоящему исключительное. Нико стал стипендиатом Sc. D. в двадцать семь, разработав и предложив Интерполу методику, выстроенную на суммарном анализе определенных психологических и физических характеристик, благодаря которой мы смогли не только выявить и обезвредить «27 цыганских баронов», но и понять, как устроена организация «Розовые пантеры». Но основной задачей Нико, о чем он не сказал, является не идентификация потенциальных членов банды, а поимка их главаря.

Это было сказано легко, точно вскользь. Но мадемуазель Бошо, хорошо знавшая Андрея, так и не поняла про него одну вещь. В тот день Исаев сотворил себе кумира, и звали его Нико Мило.

Примечания

1

Введение (театральный термин)