#одиночестванет

Юлия Комарова, 2020

Третий сборник Клуба Космических пахарей – выпускников CWS Майи Кучерской – посвящен теме одиночества, которая стала особенно актуальна для тех, кто пережил в этом году самоизоляцию и пандемию. Именно поэтому тема одиночества требует осмысления! Авторы – люди разных профессий, разного возраста и опыта, живущие в разных странах – рассказали свою версию этой проблемы. Здесь есть и психологические драмы, и детектив, и романтические истории любви – на любой вкус. И мы надеемся, что вам они понравятся, и во время чтения вы будете испытывать целую гамму разнообразных чувств – только не одиночество!

Таня Манов. Одиночества нет

— Это что такое? Ты мне нос-то не вороти! Молчишь? Так я скажу! Дырка это! Дырка!

Белобрысая девчонка лет восьми смотрит, жмурясь от страха и втягивая голову в плечи, как обкусанный ноготь тычет в прореху на штопаных-перештопанных коричневых колготах. Бледные губы на выцветшем лице женщины зло подёргиваются, и разлетаются брызги слюны.

— Что встала! Иголку в руки и зашивать! Сама продрала, сама и исправляй, а я не нанималась!

Мелкий ноябрьский дождь сеет за окном, но в доме тепло, и тихонько зудит лампа у просиженного зелёного дивана. Поблёскивает иголка, но получается ужасно: там стежок слишком велик, тут пропущена нитка, грубая штопка морщит. Женщина, подойдя, вглядывается и наотмашь бьёт девочку по щеке.

— Специально портишь, думаешь, мать исправит? Быстро распустила и сделала нормально!

И снова в комнате покой и мягкий шорох дождя за окном. Лара на кухне лязгает посудой и зло бурчит по нос. Нитти только так и зовёт её про себя: Лара. Потому что настоящая Мама у Нитти внутри, приходит беззвучными, как лёт снежинок, шагами, кладёт прохладную руку на горящую щеку, прижимает дочкину голову к груди, покрытой пуховым бабушкиным платком. От Мамы пахнет корицей и немножко жареной курицей, Мама шепчет: «Прости, доченька», хотя ни в чем не виновата. Целует мокрые глаза, вытирает слёзы, вздыхает, уходит вглубь. В круг света вступает Хозяюшка. Улыбается ободряюще, ловко и быстро штопает Ниттиными руками. Пальцы на ногах совсем согрелись, подступает дремота. Сквозь зевок налетает воспоминание: сумерки, улица, школа за углом. Трое одноклассников окружили, пинают ногами в портфель, орут: «Придурошная!» Дальше будет толчок в спину, скольжение на полурастаявшем льду и горький холод в ободранных ладонях и коленках… Нет! Нитти зажмуривается. Пускай всё было не так! Вот пришли её Братья-близнецы. Раз! — и обидчики летят на землю, в чавкающее крошево грязи и талого снега. Два! — взблёскивают мечи, как лучи солнца.

— Убить или пощадить? — спрашивают Братья, и Нитти нарочно молчит, в упор глядит в испуганные, молящие глаза обидчиков. Секунды падают, важные, как капли жидкого серебра.

— Пощадить. Пускай убираются.

Братья с лязгом вкладывают мечи в ножны, а одноклассники, подвывая, копошатся в слякоти, режут руки осколками льда. Хозяюшка деликатно покашливает, и Нитти открывает глаза, чтобы закончить работу.

Лара гремит кастрюлями, сперва зло, потом тише, мягче. Выходит, проверяет штопку и неловко треплет дочку по плечу. Стыдно за пощёчину. Но девочке нельзя расти лентяйкой и дармоедкой. Жизнь лёгкой не бывает, пускай привыкает.

— Ну вот, умеешь, когда захочешь. Давай-ка мой руки и на кухню, у нас сегодня по котлетке.

Хозяюшка, вернув швейную шкатулку в шкаф, убегает. У неё много дел: собрать обиды, чернильными репейниками затаившиеся по углам, и выбросить из Ниттиной души вон. Помочь молчаливому Защитнику залатать дыры, проделанные ночными кошмарами в стенах Ниттиного облачного замка, напечь пирогов Братьям, принцам-разбойникам. Хозяюшка всё может. Только обнимать не умеет и всегда молчит.

На обед у Лары пюре и котлета. Нитти отделяет мелкие кусочки мяса и смешивает с картошкой — так надольше вкуса хватит. За окном уже черно, в раковине громоздится посуда, но мыть её будет приятно, потому что Лара у телевизора будет шить юбку, заказанную соседкой, а к Нитти придёт Учитель и расскажет историю. Тихий голос в голове. Учитель говорит: «Умница моя, молодец».

Ниттина тайная семья всегда на её стороне. Достаточно остаться одной, чтобы не быть одинокой.

Братья-близнецы, разделившие с Нитти тысячи приключений, ушли, когда девочка выросла. Потянулись за северными туманами к дальним морям. Зато Хозяюшка вошла в полную силу, освоила готовку и каждую неделю пекла печенье: рисовое или хрупкие коричные звёздочки, или ореховые ёжики. После девятого класса Нитти пошла в техникум на швею, много шила на заказ, потому что Лара всё чаще бывала пьяна. Под мухой женщина злилась и кричала, но Дядя, появившийся у Нитти не так давно, знал, как окоротить пьяницу.

— Тварь! — бормочет Лара. — Растила тебя, горбатилась над шитьём, чужие толчки за гроши драила, а ты и мамой не назовёшь. Что смотришь? Осуждаешь? На себя посмотри, психованная! Голоса у ей в голове, видали? Тьфу!

Проступают красные пятна на мятых щеках, крик взлетает к потолку. Но Нитти знает — это ненадолго. Пять минут — и Лара снова бубнит, поглядывая с опасливым вызовом.

— Жалко рюмашки для матери? Отдай бутылку, дрянь! Нет? А ну, пусти! К соседке пойду, расскажу, как родная дочь обижает!

Закрепив нитку, Хозяюшка взглядывает на Дядю, стоящего со сложенными руками у двери. Дядя кивает, и Нитти встаёт, сама наливает пьянице стакан красного, выжидает. Накрывает стареньким пледом храпящую Лару. В наступившей тишине Дядя исчезает, крепко хлопнув племяшку по плечу. Хозяюшка достаёт муку и сахар, а к Нитти приходит Учитель. Устраивается на подоконнике, мягко улыбается, хвалит Хозяюшку и заводит рассказ: о фараонах и острове Пасха, о строении человеческого мозга, и почему самолёт летает. О готике и романтизме.

Настоящая Мама приходит всё реже, теперь она сидит в уютном кресле в западной комнате, окнами в розовый сад, склонив туманное лицо над вязанием. Ложась вечером в постель, Нитти закрывает глаза и прибегает к Маме, опускается на прогретый вечерним солнцем деревянный пол, кладёт голову на мягкие колени. Потом засыпает.

— Странная ты. — Натали, постоянная заказчица, платит хорошо, но уж очень любит за свои денежки душу помотать. — На улице тебя видела: идёшь смеёшься, а с кем — чёрт знает. Может, думаю, мозгами съехала? Жить с матерью пьяницей несладко, небось. И всё-то ты одна. Хоть бы дружка завела. А то, хочешь, с солидным человеком познакомлю? Ему много не надо: раз в неделю примешь, вот и денежки заведутся. Ты, конечно, не ахти какая красавица, да это дело десятое. Зато молоденькая. Согласна?

Нитти, сматывая измерительную ленту, краснеет и низко склоняется над рабочей шкатулкой.

— Каков афронт! — Благородный Дон, отбросив взвизгнувшую гитару, вскакивает и выхватывает шпагу. — О благородная госпожа, дозволь наказать подлую простолюдинку!

Конец ознакомительного фрагмента.