Папа для сладкой Булочки

Юлия Крынская

Искромётная комедия положений! Под Новый год Ярослав Воронов — глава крупного концерна, теряет память. Он избит и брошен на улице замерзать. Его находит молодая мать-одиночка Кира. Она выхаживает Ярослава в своей скромной квартире, где живёт с грудной дочерью и бабушкой. Хватит ли сил Ярославу и его вновь обретённой семье найти и победить могущественных и хитрых противников?

Глава 4

Кира

Не понимаю, что со мной твориться. Кормлю малыша на глазах у незнакомого мужика и вдобавок позволяю ему гладить ножки Булочки. Страшный он, конечно, как смертный грех, но мне почему-то легко и просто рядом с ним. Не похож он на запойного алкаша. Держится с достоинством, и с чувством юмора у него порядок. Называю его именем любимого мужчины — вообще сказка. Сказка, которая закончится утром. Он проспится, и мне придётся ему признаться во всём. Надо порыться на антресолях, может, от маминого товарища портки какие остались. Господи, живу с бабой Шурой всего три месяца, а уже говорю и думаю её словечками.

Ярослав выпил рассол по бабушкиному рецепту, положил мне голову на колени и задремал.

— Бабушка, нам надо завтра одеть Ярослава во что-то.

— Он имя, что ли, своё вспомнил? — баба Шура забирает у меня заснувшую Булочку.

— Я его так назвала.

— В честь Зайцеслава своего? Выкинь ты его уже из головы. — Бабушка знает, как зовут отца Булочки, но, к счастью, не знает подробностей наших с ним отношений. И без того терпеть его не может.

— Нужно на антресолях посмотреть. Я мамины вещи туда убирала.

— Думаешь ему понравится её голубое кимоно с розовыми цветами? — Баба Шура относит Булочку и возвращается.

— Там остались какие-то вещи её Будды.

Бабушка кладёт мне на тарелку остывшую картофелину и куриную ножку.

— Поешь давай. А я пока порты жениха нашего заполощу, и в антресолю слажу.

— Брюки его с курткой в стиралку положи. Капсулу с гелем кинь и вторую кнопку справа нажми. А на антресоли я сама лучше. Упадёшь ещё.

— Это я-то упаду? — баба Шура встаёт руки в боки. — Да я на Успение яблоки обтрясаю, лучше, чем макаки кокосы с пальм. Прислоню лестницу и вперёд.

— А то ты макак много видела в жизни.

— Раньше передача была, «В мире животных». Её такой мужчина вёл. Дроздов Коля. Можно было не смотреть. Просто голос слушать. Он как скажет что-то типа: «Посмотрите на жабу! Ну какие потрясающие глаза». У меня мурашки по коже.

— А дед чего? Красивых слов не говорил?

— Тю! С деревенских мужиков какая ласка. Не, жабой назвать мог, но дело же в этой… Как её?

— В интонации?

— Точно, — бабушка наливает в стакан морса. — Твоё здоровье, Кирочка. Смотри прынц какой у ног твоих спит.

— Да ладно, принц, — смущаюсь я, но мне приятна тяжесть тела Ярослава. Такое тепло от него идёт.

— Ты на руки, на руки его посмотри, — кивает бабушка, допивая морс. — Крепкие, загорелые, тугими венами увитые. — Достаёт очки из кармана, надевает и наклоняется к нам ближе. — Ногти чистые, не обгрызенные и без заусенцев. Говорю тебе — прынц. Вот только вопрос: кто и за что его так ухайдокал?

— Завтра разберёмся, — перещёлкиваю пультом каналы. — О, «Золушка»[1] идёт! Закинь стирку, и давай поглядим.

— Стыдоба, — поворачивается бабушка к телевизору.

— Куда деться умной женщине, — машет длинными ногами Милявская и призывно смотрит в экран. — Здесь меня уже никто не понимает. Остаются незамеченными добродетели мои и начинания.

— А песня хорошая, — кивает бабуля, лихо вскидывая коленца. — Скачай мне её потом.

— Всесторонне одарённая, до конца не оценённая, — завывает Милявская.

Я зажигаю бенгальский огонь и протягиваю бабе Шуре:

— Фея-крёстная ты моя!

На экране бузит певица:

— Если бы не обстоятельства, я могла бы поднимать полки в атаку, —

Внизу титрами идёт текст, и баба Шура подпевает:

— Если бы не обстоятельства, завела бы я не мужа, а собаку… Не, это ты матушка загнула, — баба Шура суёт прогоревший фитиль в пустой стакан и выходит в коридор.

Я прислоняюсь головой к спинке кресла и закрываю глаза.

В тот же день, когда «познакомилась» в лифте с Ярославом, я впервые увидела Викторию. Она вышла из кабинета зама генерального директора. Огляделась и сразу свернула в туалет. У неё были такие же, как у меня, роскошные светлые волосы, и она так же попирала дресс-код. Короткое чёрное платье не доходило и до середины бёдер её длинных ног в кожаных ботильонах с золотыми пряжками. Лицо красное, будто это у неё повышенное давление, а не у зама. Тогда я ещё не знала, что Виктория — невеста Ярослава. Впрочем, тонометр показал, что Кириллу Петровичу хоть сейчас в космонавты. В кабинете я ещё раз убедилось, что с его давлением всё в порядке. Мне показалось он даже не скрывал, что его больше интересует моя персона, а не собственное здоровье. Он попросил меня снять шапочку и пройтись. Потом долго расспрашивал про моё житьё-бытьё. Я думала, что получу втык от Атлантиды за долгое отсутствие, но она ничего мне не сказала.

В три часа ночи баба Шура ушла спать на мою кровать в комнату к Булочке. Я поставила там раскладушку для себя, а Ярославу помогла перебраться на диван. Укрыла найдёныша одеялом и снова не устояла, погладила его по голове. Он улыбнулся во сне, но тут же сморщился от боли. Интересно, какие у него губы? Как говорит баба Шура, с лица воду не пить, но мне очень интересно, как мой «муж на ночь» выглядит в нормальном состоянии. Наверное, я предпочла бы, чтобы он оказался вовсе не похожим на отца Булочки. Взгляд карих глаз найдёныша лишь усугубил мою тоску по Ярославу. А ведь я давно пообещала себе забыть его. Новогоднее веселье, как и вся моя жизнь, проносится мимо разудалой кадрилью. На улице народ запускает фейерверки, и чтобы достопочтенный Хома Петрович не поседел к утру, я переставляю клетку в кресло. Переодеваюсь в любимый плюшевый халат. Дома тепло, а я зябну. Уношу еду и посуду со стола на кухню. Смотрю на гору тарелок, и хочется разрыдаться. Никогда не ощущала себя более одинокой, чем в эту ночь. Надо что-то делать. Новый год всё-таки. На окне весело перемигиваются разноцветные огоньки. Иду в комнату за свечами, вырубаю по пути большой свет. включаю негромко музыку и ставлю возле раковины бокал с лимонадом. В таком романтическом антураже мыть посуду гораздо приятнее. Вскоре я уже напеваю и пританцовываю, посуда перекочёвывает сохнуть в шкафчик. Осталось сполоснуть ложки, но тёплые ладони, проникшие под мой халат, рушат все планы.

— Как ты вкусно пахнешь, кроха! — найдёныш прижимается к моей спине. Его горячие пальцы дрожат, изучая моё тело.

— Что вы делаете? — кричу шёпотом, боясь разбудить бабушку и дочку.

От ласки найдёныша у меня вот-вот посыплются из глаз искры, как от бенгальских огней.

— Давно ты с любимым мужем на «вы»? — хриплый голос найдёныша пробирает до мурашек, а его пронырливые пальцы уже проверяют мою боевую готовность. — Или так положено обращаться к супругу в дни религиозных спариваний?

Молчу, хватая ртом воздух, и пытаюсь удержать на плечах халат. Найдёныш разворачивает меня лицом к себе и усаживает на столешницу.

— Что ты пугливая такая? Ведь как-то одного ребёнка мы забацали? Ну, Кира, расслабься, — гладит он мои ноги.

— Не трогай меня! Ненавижу запах перегара! — отбиваюсь, но найдёныш во сто крат сильнее меня.

— Давай по-быстрому! — плед падает с бёдер Ярослава, и я испуганно зажмуриваюсь.

— Уйдите, вы мне не муж, — хнычу, закрываясь руками.

— Я же обещал исправиться! Кира, пожалуйста. Теперь всё будет иначе.

Стыковка Союза и Аполлона неизбежна. Вместо метеорита на кухню влетает баба Шура.

— А ну отошёл от неё! — она хватает скалку и замирает в позе самурая с мечом. — Жаль по голове бить! И так дурной.

— Маманя, — найдёныш с укоризной смотрит на бабу Шуру, — ну что вы право? Дело-то семейное.

Он наклоняется и подбирает плед. Бабушка быстрым пытливым взглядом оценивает достоинства фигуры найдёныша.

— Живо спать! Похабник.

— Я ж с женой! — недоумевает он и поворачивается ко мне: — Кир, скажи ей.

Запахиваю халат, соскальзываю со столешницы и выключаю воду.

— Яр… Иди спать, пожалуйста, — говорю и понимаю, что не хочу его отпускать.

Он точно мысли читает:

— Налей хотя бы чаю.

— Не балуйте мне тут! — грозит пальцем баба Шура, суёт скалку под мышку и, вскинув голову, удаляется.

Найдёныш опускается на табурет и завороженно изучает своё отражение в стекле.

— Кто меня так?

— Не знаю, — пожимаю плечами и включаю чайник. — Пока я готовлю, можешь сходить в душ. Там полотенце чистое на стиральной машине лежит.

Ярослав уходит. Прижимаю руки к щекам, до сих пор горящим от стыда. Я была с мужчиной всего один раз, поэтому не с чем сравнивать. Но мне теперь не только глаза найдёныша напоминают Ярослава. Голос, руки… Дурдом! Капаю в стакан пятнадцать капель настойки пустырника. Не хватало, чтобы на нервной почве у меня молоко пропало. Приношу из комнаты парадно-выходной сине-золотой чайный сервиз. Трясущимися руками завариваю чай, наполняю сахарницу, режу кружочками лимон. Будто не для хмыря из сугроба, а для Леонардо Ди Каприо стол накрываю.

Найдёныш возвращается, сменив плед на полотенце. Если бы не кровоподтёки на теле, парня хоть сейчас на подиум выпускай.

— Маманя на меня что-то осерчала, — поправляет он полотенце на бёдрах. — Ты такой романти́к тут навела. Думал порадовать тебя.

— Садись, — приглашаю найдёныша за стол. У меня больше язык не поворачивается называть его Ярославом. Пора открывать карты, но не знаю с чего начать. Поверит ли? Ох, ну и втянула меня баба Шура в эту игру про мужа и жену.

— Сажусь, — он изучает моё лицо, пока я наливаю чай. Кладёт две ложки сахара, дольку лимона. — Сейчас бы двойного эспрессо жахнуть.

Едва не роняю чайник. Такой кофе пил Ярослав на работе по утрам. Да тысячи человек пьют такой напиток по утрам. Ещё, что ли, пустырника хлопнуть?

— Завтра с утра кофе сварю. Двойной эспрессо не обещаю, — присаживаюсь к столу напротив найдёныша и пододвигаю к себе чашку.

— Где твоё обручальное кольцо? — найдёныш протягивает руку.

— У меня его нет, — не спешу соединяться с ним ладонями.

— Неужели я полный нищеброд? — хватается он за голову. — Почему ты вообще живёшь со мной?

— Я не живу с тобой… — встаю и прохожусь по кухне. Прикосновения найдёныша до сих пор горят на моём теле. — Короче. Я нашла тебя в сугробе возле подъезда за час до Нового года. Чтобы ты не околел на улице, мы с бабушкой принесли тебя домой. Я сама медсестра и обработала твои раны. В скорую и милицию звонить не стала. Кто поедет в новогоднюю ночь?

Найдёныш зарывается руками в волосы:

— А при мне были документы, телефон?

Отрицательно качаю головой.

— На тебе были брюки, куртка и ботинки. Скорее всего, с чужого плеча. Даже белья не было.

— Лучше бы я просто был твоим мужем!

[1] «Золушка» — российский новогодний мюзикл 2003г.