Игры мажоров. Соблазнить училку

Юлия Михайловна Герман (2025)

— Что ты наделал? — меня кидает в пот от ужаса. — Все в порядке, Оля. Делай так, как я говорю и это видео никто не увидит. — Я тебе доверилась и даже… — не признаюсь, что полюбила подонка. — Меня уволят! — Нет, детка. Ты будешь работать, чтобы выполнять все мои желания. — Об этом не может быть и речи. Ты соблазнил меня и… Твои друзья. Они все видели! — Таковы условия спора. — Какого спора? — леденею. — Это не твоё дело. Слушайся и ни один человек никогда не узнает, что ты спишь со мной — твоим студентом… Сбежав от тяжёлого развода в новый город я начала жизнь заново. Работа в престижном вузе, новые знакомства и увлечения. А также, один заносчивый мажор, решивший, что я должна стать его. В здравом уме я никогда не опущусь до связи со студентом. Но что будет если в дело вмешаются чувства?

Глава 14

— Ольга Александровна, это Аркадий Крез. Тот самый друг-режиссёр, — передо мной стоит Залесский и какой-то хиповатый парень с розовыми волосами, татуировками и пирсингом. Он смотрит на меня задумчивым взглядом, от которого мне не по себе. Особенно неловко становится при воспоминаниях о его фильме. И в свете сложившейся ситуации, где я преподаватель, а его приятель — мой студент, вся ситуация выглядит максимально странно.

И мне почему-то не жаль, что выиграла совершенно другая картина. Но его тем не менее отметили призом “Особый взгляд”.

— Очень приятно, — говорю сдержанно. — Надеюсь, вас не сильно расстроили результаты?

— Ерунда. Все равно про мой фильм будут писать все кинокритики, — усмехается он, пристально осматривая меня. — Как жаль, что Тим не познакомил нас раньше, — как-то задумчиво говорит друг-режиссер Залесского.

— Почему? — зачем-то спрашиваю, хотя уже примерно догадываюсь, что он может мне сказать.

— Фильм бы получился еще более скандальным, если бы в нем снялась настоящая секси преподавательница.

— Я, конечно, польщена, но боюсь, что ни при каком раскладе не стала бы участвовать в съемках.

— Всегда можно договориться, — прокатывается по мне ленивым взглядом.

— Очень сложно договариваться с тем, кто отказывается по идеологическим причинам даже рассматривать возможность подобного.

— Это каким? — приподнимает он брови.

— Например, я бы не стала порочить свое имя и профессию.

— Хм, — чешет он бороду задумчиво. — Считаете, что мой фильм порочит вашу профессию?

— До тех пор, пока в нем не задействованы реальные педагоги, нет. Пока что это художественный вымысел, — пытаюсь объяснить свою точку зрения. — Но стоит мне поучаствовать в подобном эксперименте, и меня мгновенно заклеймят распутницей, что повлечет за собой массу проблем.

— Не думал об этом с этой стороны, — слегка улыбается он. — Но у вас такой типаж, что так и просится в кадр.

— Благодарю. Уверена, в вашей отрасли очень много гораздо более привлекательных и ярких девушек.

— Ольга Александровна курирует тот самый проект, о котором я тебе говорил, — наконец-то прерывает этот неловкий разговор Залесский.

— Даже так? — уже более заинтересованно смотрит на меня хиппи-режиссер. — Тогда предложение поучаствовать становится все более привлекательным.

— Поучаствовать в чем? — появляется рядом с нами Скворцова.

— В съёмках вашего фильма.

— В смысле? — воздух мгновенно тяжелеет, и чувствуется напряжение. — Мы сами занимаемся нашим проектом.

— Да, но, согласись, то, что вы сняли, достаточно сомнительного качества.

— Похоже, что вы еще сами не определились между собой, — Аркадий засовывает руки в карманы брюк. — Но я как минимум заинтересован, — задерживает на мне взор и, не попрощавшись, уходит.

— В смысле “сомнительного качества”? — не успокаивается Скворцова, налетая на Залесского.

— В прямом, — хмыкает Тимур.

— Да ты хоть представляешь, каких трудов нам стоило отснять весь материал?

— Судя по картинке, вы не особо заморочились.

Они продолжают препираться, когда я вижу высокую русую мужскую макушку, и сердце камнем летит вниз.

Я, как завороженная, слежу за тем, как этот человек разворачивается, и мысленно прикидываю варианты того, что буду делать, если это действительно окажется он.

Пульс учащается, а лоб покрывается капельками пота. Кажется, что весь мир замедляется, когда мужчина оборачивается и я выдыхаю.

— Ну ты и мудак, Тимур, — слышу, словно морок, голос Полины.

— Не претендовал тебе нравиться, — усмехается он.

— Какого черта ты вообще влез в это?

— Ольга Александровна! Вам плохо? — доносится голос Залесского.

— Все в порядке, — говорю сдавленно. — Наверное, это из-за духоты.

Вдох-выдох, беру себя в руки.

— Ребят, обсудите, пожалуйста, мирно между собой, что именно хотите видеть в своём фильме, и, когда определитесь, дайте мне знать. Благодарю за увлекательный день. Увидимся в университете.

Впервые за долгое время я вспоминаю, как опасно может быть находиться на многолюдных мероприятиях. Поэтому спешу заползти в свое укрытие и не высовываться.

Только сев в такси, я ощущаю, как напряжение отпускает меня. В голове ни одной мысли о просмотренных фильмах, а только страх и проклятое предчувствие надвигающейся беды.

Но как только машина отдаляется от кинотеатра, меня начинает отпускать. И, добравшись до дома, я снова верю, что мне удастся построить здесь нормальную жизнь.

Так продолжается несколько дней. Я нахожу равновесие, которое никто не в состоянии пошатнуть. Не обращаю внимания даже на мрачные взгляды Руднева и его абсолютный отказ реабилитироваться в моих глазах на парах, вследствие чего он не получает допуск к сессии. Отстраненно общаюсь с Залесским, который каким-то чудом убедил наших активистов подключить к проекту своего режиссера.

Моё “хорошо и стабильно” длится до вторника.

— Ольга Александровна, — говорит Мария Иосифовна, застав меня за рабочим столом на кафедре, — зайдите, пожалуйста, к декану. Он искал вас.

— Хорошо, — говорю я, совершенно не подозревая, что именно меня там ждет…