Пленники солнца

Юлия Михайловна Герман, 2022

Мая никогда не могла оставаться в стороне от страданий других людей, не хотела мириться с равнодушием закона и государства. А Макс не мог оставаться в стороне от Маи. С самого детства он защищал её от обидчиков, пряча от уродства этого мира. На протяжении двадцати лет они шли рука об руку, разделяя печали и радости и называя себя братом и сестрой. Увязнув в заботе друг о друге и забыв о своих истинных желаниях, они отрицали единственное, что способно было сделать их счастливыми – любовь. Но одна ночь изменила все, вытащив на поверхность то, что тлело годами. Казалось бы, вот он –счастливый финал. Но на утро Мая исчезает без следа. Как одна из того множества девушек, что никогда не будут найдены. И пусть в это верят все, кроме него. Макс перевернет весь мир с ног на голову, продаст собственную душу, чтобы найти её и никогда больше не отпускать.

ГЛАВА 2

— Серьёзно? Он? — скрестив руки на груди, Макс с раздражением смотрел через окно на парня, топчущегося на тротуаре.

— Да! Он, — улыбалась в ответ, наблюдая за выражением лица друга.

Мы стояли в кафе после традиционного обеда — знакомства Жёлтого с моим новым парнем — и вели уже ставший привычным разговор.

— Нет, Пчёлка! Серьёзно? Это он — Тот Самый? — повернулся ко мне нахмурившись.

— Да, Макс! Да! Это он — тот самый Стас, о котором я тебе рассказывала.

Каждое подобное знакомство заканчивалось одинаково. Мой новый приятель выходил на улицу подышать свежим воздухом, предоставляя нам несколько минут наедине. В ожидании вердикта Жёлтого о Стасе я уже знала, что он скажет, как и знала наизусть его мимику, не скрывающую эмоций, выражающих недовольство моим выбором. Но я любила эти моменты, понимая, что поведение Макса продиктовано лишь беспокойством обо мне, как понимала и то, что в результате он примет любого, кто сможет сделать меня счастливой.

— Мая, посмотри на него!

— Смотрела! И очень внимательно смотрела и не заметила ничего такого, что могло бы насторожить!

— Неужели тебя ничего в нём не смущает? — перевел глаза с меня на Стаса и снова на меня, еще сильнее сдвинув русые брови.

— Нет, Макс! Ничего! Что с ним не так? Говори?

— А то, что у него рожа бл***а, Мая! Как ты не видишь этого? — махнул рукой в окно, не отрывая взгляда от меня.

— Жёлтый! Это уже не смешно! Для тебя каждый парень, который пытается за мной ухаживать — бл***н! Ты так говорил про всех, кто пытался попробовать построить что-то со мной! Про всех!

— И где они теперь?

— Ты их всех распугал!

— Чёрт, Пчёлка! Их нет, потому, что они оказались му***ми! Как можно так просто отказаться от ТЕБЯ из-за брата-кретина, проверяющего их на прочность? Ты достойна большего! Кого-то, кто будет тебя боготворить.

Обеспокоенный взгляд, наполненный грустью и нежностью, от которой у меня в ответ саднило сердце, сказал мне обо всех его чувствах без слов. Макс любил меня так же сильно, как и я его. И это делало нашу жизнь проще и одновременно с тем усложняло её, превращая в беспрерывный парный танец, где не находилось места третьему. Поддерживая друг друга во всех начинаниях и разделяя вместе тревоги, печали и самые счастливые моменты, мы слишком заботились о благополучии другого, часто забывая о собственном.

Порой мне казалось, что мои неудачи в любви доставляли Жёлтому гораздо больше боли, чем мне. И от того презирала себя, вместе со своей неспособностью построить стабильные отношения и сделать одним поводом для тревог Макса меньше.Именно поэтому с радостью принимала его, как говорили окружающие, чрезмерную опеку. И к тому же мне нравилась его забота, нравилось его участие. Даже раздражение, вспыхивающее у меня порой в спорах по поводу моего выбора, и то не могло взять верх над готовностью принимать его ворчание. Не обижали и едкие замечания по поводу моих парней, и грубость, допускаемая им в общении с ними, всё воспринималось как что-то само собой разумеющееся. Макс не был злым человеком, просто осторожным. Ему не хотелось видеть меня с разбитым сердцем. Разве можно его винить в желании оградить близкого человека от разочарований? Я знала, он желал для меня лучшего и постоянно напоминал об этом не только словами, но и поступками. И я мечтала о том же для него.

А пока что не переставала волноваться за Макса.Время от времени ловила себя на мысли, что мы слишком сильно погружены друг в друга, и это мешает нам строить нормальную жизнь. В детстве это не казалось противоестественным или ненормальным. У нас были одни друзья, одни мечты на двоих, и наши жизни переплелись в одну, помогая справляться с большинством наших проблем и трудностей. Но когда мы достигли того возраста, когда пора бы становиться самостоятельными, то всё еще зависели друг от друга. Мне это не мешало. Совершенно. Я не представляла себя без Макса, но, тем не менее, пыталась построить отношения, рассчитывая однажды выйти замуж и нарожать детей.

Макс же растрачивал себя на кратковременные, не имеющие никакого значения связи, даже не пробуя дать шанс кому-то из девушек, меняя их чаще, чем салфетки за обедом. И сделал меня центральной женской фигурой своего мира. Вина за то, что не давала ему жить, червем прогрызала ходы в сердце, капля за каплей выпуская кровь и заставляя его рыдать багровыми слезами. Но все муки совести оказывались тщетными. Ему нравилась такая жизнь, и менять её он не планировал, наслаждаясь каждым мгновением. Иногда утром я заезжала к Жёлтому и находила в его кровати девушку или сразу нескольких, чьих имен он не знал. Встречались, конечно, и те, с кем он проводил больше одного раза, но и они со временем надоедали ему. Я не осуждала его образ жизни и не считала это чем-то мерзким. Просто переживала. Переживала за то, что будет, когда я смогу наконец-то встретить парня, рядом с которым не буду постоянно думать, где сейчас Макс и как он, парня, способного стать для меня первым и самым важным. Кто в этом случае позаботится о Жёлтом? Что будет с ним, как только центром моего мира станет кто-то другой?

А пока что никому не удалось потеснить его с пьедестала, предназначенного для единственного мужчины в моей жизни. Но рано или поздно это должно произойти. И мы готовились к этому моменту.

— Боже, Макс! — усмехнулась. — Мне не нужно преклонения, понимаешь? Я хочу обыкновенных отношений. Ни больше, ни меньше.

— Всегда нужно хотеть большего, Мая. И на самом деле ты, как и все девчонки хочешь этого, просто лукавишь. Пройдет время, и снова будешь рыдать, что это всё не то.

— Пусть будет по-твоему! — выставила ладони перед собой, показывая, что сдаюсь. — Возможно, хочу. Но почему ты не допускаешь мысли, что Стас способен стать именно тем, кого я всегда искала?

— Кто? Он? — перевел взгляд за окно, фыркнув, и снова посмотрел на меня. — Мая, ты сама-то в это веришь?

— Да! Есть в нём то, чего не было у других.

— Лицензированное право заглядывать бабам в трусы? — сверкнул глазами, а на губах злая усмешка.

— Макс! — нахмурилась, призывая прекратить. — То, как он смотрит на меня!

— Да, уж, смотрит на тебя так, что невольно хочется ему кинуть объедки со стола.

— Идиот! — слегка улыбнулась. — Нет же! Порой он смотрит на меня, как смотришь только ты, понимаешь?

Ухмылка исчезла с капризных губ Макса, а взгляд впился в мой, словно пытаясь прочесть в нём то, что скрыто за словами. Он хотел сказать что-то еще, но по какой-то причине сдерживался, пытаясь передать всё глазами. Я боялась недосказанности. Между нами её никогда не было. Всё, что мучило одного из нас, тут же всплывало на поверхность. Но в этот момент, чувствуя, как сердце застучало быстрее в груди, струсила, выбрав не ту педаль и нажав на тормоз, оставляя всё как есть.

— Именно поэтому я знаю, он меня не обидит. Ведь человек с твоим взглядом просто не может оказаться не тем, кем кажется, — продолжила я, игнорируя странное ощущение.

— Но он — не я, Пчёлка, — с грустью проговорил Жёлтый, вытягивая руку и заключая меня в объятия. — И никогда мной не будет.

Спрятала лицо у него на груди, чувствуя, как глаза начало печь. Глубоко втянула древесно-мускусный с нотками цитруса аромат парфюма, смешанный с ещё более головокружительным запахом тела Макса, успокаиваясь.

— Не ты, — обняла его в ответ, ощутив, как жилистые руки сильнее сжимаются вокруг меня.

— Береги сердце, Пчёлка. Или я сделаю это за тебя, — проговорил мне в волосы, зарываясь в них носом.

Множество раз после того разговора я невольно задумывалась о не произнесённом вслух, снова и снова прокручивая в голове ту фразу Макса о сердце. Имел ли он в виду лишь то, что будет рядом и всегда укажет на слепую зону, незамеченную мной из-за взгляда не под тем углом. Или всё же он вложил в неё значение, заставляющее моё сердце замирать в груди? Я никогда не поднимала эту тему. Не зная, чего именно боюсь больше. Узнать, что всё время мы чувствовали одно и то же, или потерять эту иллюзию.

Я смотрела на него в окружении людей в привычной среде обитания Жёлтого и сама не могла отвести глаз, пленённая его непринуждённой уверенностью. Макс не прикладывал усилий, чтобы завоевывать внимание. Просто был собой. С самого детства к нему тянулись окружающие. Его любили за лёгкий нрав, дружелюбность, готовность к авантюрам и абсолютное пренебрежение общественным мнением. Он делал то, что хотел, и так, как считал нужным, не оборачиваясь на других и не следуя общему течению. Ребята хотели дружить с ним, а девчонки — обратить на себя его внимание. И с возрастом всё лишь усилилось.

Стоило ему появиться где-то, и сразу же люди замечали его, слетаясь на свет Макса, как мотыльки. Жёлтый не умел грустить и не позволял никому чувствовать себя плохо. Он дарил праздник, умея заставить каждого ощутить себя особенным рядом с ним, неважно, мужчина это или женщина. В эту категорию не попадали лишь мои бывшие парни, чувствующие постоянную угрозу с его стороны. Остальные же находились под действием его магнетизма. И у меня не получалось осуждать кого-то за желание быть с Максом. Он излучал спокойствие, какую-то гипнотическую силу и секс. Каждый поворот головы, кривоватая ухмылка, стройное, подтянутое, жилистое тело и расслабленная походка давали чёткое ощущение, что весь мир у его ног, готовый ждать Макса, а не вынуждающий подстраиваться его под темп жизни. Я не знала больше ни одного человека, обладающего такой силой.

Любуясь с дивана его небрежной элегантностью, тем, как он стоял, опершись одним локтем на перила и удерживая в руке бокал с колой, другой провёл по светлым волосам, зачёсывая назад спадающие волнами почти до плеч пряди, улыбался людям, вереницей подходящим для того, чтобы поговорить с ним, вновь вспомнила его фразу про сердце, почувствовав, как защемило у меня под рёбрами.

Плавно виляя бедрами, к Максу подошли несколько девушек. Я знала брюнетку, дожидающуюся момента, когда подруги поздороваются с Жёлтым и позволят ей добраться до него. Кристина. Одна из немногих, кого Макс называл секс-подругами. В отличие от других девушек, проводивших с ним ночь или две, секс-подружки делали это чуть чаще. Макс мог позвонить ей, если ему становилось скучно или требовалась разрядка. И та всегда оказывалась свободной.

Кровь прилила к лицу, а сердце перестало биться, пока я наблюдала за тем, как она закинула руки ему на шею, прильнув грудью четвёртого размера к его телу и перекинув за спину длинные черные локоны, прижалась губами к Максу. Я не видела ничего вокруг кроме их соприкоснувшихся ртов и его рук, по-хозяйски блуждающих по её телу. Под ложечкой засосало, и всё вокруг исчезло кроме парочки передо мной. Захотелось тут же оттащить эту девку от моего Жёлтого, вырвав её идеальные волосы и расцарапав лицо в кровь. По телу расползался яд ревности, отравляя организм и вместе с ним душу.

Макс распахнул глаза, встретившись со мной взглядом, продолжая целовать Кристину. Огонь, вспыхнувший в его глазах, жаром пронёсся по моему телу, обнажая каждый нерв. Глядя ему в глаза, я представляла мягкие губы на мне, а не на той девице. Чувствовала его руки, жадно исследующие мою плоть. Я хотела прикоснуться к нему и не так, как это происходило тысячу и тысячу раз. Желание переплестись с ним телами, как делают только любовники, внезапно стало невыносимо. Запретное желание затмило всё остальные. Я не могла дышать, изнывая и боясь вспугнуть этот мираж. Желтый оторвался от девушки, всё ещё смотря на меня, а я смотрела на него, не в силах пошевелиться. Уголки капризных губ поползли вверх и, подмигнув мне, он отпил из бокала колу.

Словно очнувшись ото сна, отвела взгляд в сторону. Да что со мной не так, чёрт возьми? Никогда я еще не реагировала настолько нездорово на подобную картину, свидетелем которой становилась сотни раз. Теперь ещё больше убедилась в верности принятого решения. Пришла пора освободиться от болезненной зависимости, пока я не разрушила всё, оставив вместо Жёлтого и Красного Эм’энд’Эмс растаявший шоколад.

Залпом выпив коктейль, поднялась на ноги, собираясь уйти куда-нибудь, чтобы отвлечься.

— Ты вниз? — услышала голос Лекса, обращённый ко мне.

— Да! Хочу танцевать! Ты со мной? — не дожидаясь ответа, схватила его за руку, потащив следом за собой.

— Конечно, — запоздало ответил он, не сопротивляясь, следуя сзади.

Лекс — лучший друг Макса со школы. Они учились в одной параллели, а в седьмом классе создали брейк-данс команду CrankyB-BoyzCrew, быстро став местными звёздами. Присутствуя почти на всех тренировках и выступлениях ребят и просто находясь практически всё свободное время с Максом, я не смогла устоять и не влюбиться в Лекса. Весь шестой и седьмой класс я тайком вздыхала по нему, ревнуя к остальным девчонкам и мечтая, что однажды он посмотрит на меня, как на тех, с кем целовался по подъездам и приглашал на медляки во время школьных дискотек. Когда он выступал, не могла отвести от него глаз, не переставая любоваться им и вне танцпола.

Но для Лекса, как и для остальных друзей Жёлтого, я была лишь сестрой Макса и его бесплатным приложением, преследующим их всегда и везде. Со временем, конечно, всё изменилось, но и я больше не воспринимала этих ребят в качестве возможных кандидатов на отношения. Я слишком хорошо их знала, чтобы игнорировать все те мерзости, о которых положено быть осведомленными друзьям, но никак не потенциальным девушкам.

Спустившись по лестнице, я также решительно начала прокладывать дорогу к бару, испытывая острую необходимость забыться. Стереть из памяти последние пять минут и, отмотав время вспять, вернуть всё на прежние места. Но как раньше, больше не будет. Всё решено, и ничто не способно изменить этого.

Путь до бара показался бесконечным лабиринтом. То и дело встречая знакомых, мы останавливались, поздороваться и перекинуться парой слов. Стараясь сократить пустые разговоры до минимума, проклинала Лекса и Макса за то, что по их вине я должна общаться с таким количеством людей. И эти мысли тоже принадлежали будто не мне. Обычно милая и достаточно общительная для поддержания любой беседы, сегодня находилась вне себя, мысленно прогоняя каждого с дороги, откладывающего мой побег из реальности. Достигнув намеченного пункта, я всё еще пребывала на взводе и желала расслабиться, сделав, чёрт возьми, что-нибудь безумное.

— Текила? — крикнула через плечо Лексу, пробуя протиснуться сквозь людей к бармену.

— Да! Я возьму! — ответил он, взяв на себя миссию по добыванию алкоголя.

Опрокинув по два шота текилы, ощутила, как алкоголь тут же растекся по телу, посылая сначала слабость в ноги, а затем прилив энергии, требующей немедленного выплеска. После сцены на балконе, во мне пробудилось неконтролируемое желание отпустить тормоза, перестать быть слишком положительной и попробовать хотя бы раз пойти на поводу у импульсов. Вспоминая всех тех девушек, что окружали Макса: сексуальных, раскованных и уверенных в себе — поняла, насколько далека от них, консервируя собственные эмоции под понятиями «хорошо» и «плохо», также принимая факт причастности к этому Жёлтого. Он никогда не позволял мне глупить, как и делать что-то, о чем впоследствии я могла пожалеть. Словно ястреб, он следил за мной, ограждая не только от грозящей опасности, но и от меня самой. И я мирилась с этим, зная, что он прав и так будет лучше. Лишь в работе я могла прыгать без страховки в любое дело, восполняя нехватку адреналина.

А теперь, вспоров нити, удерживающие мои чувства, надёжно спрятанные в сердце, захотелось сделать всё, в чем всегда себя ограничивала в обычной жизни. Вкусить свободы, наделать глупостей, ошибок — всего того, из чего складываются воспоминания молодости.

— Танцевать? — спросил Лекс, окидывая меня сверху вниз взглядом, под которым щёки вспыхнули, и пульс участился.

— Да! — ответила, перекрикивая музыку, пошла за ним в глубину зала.

Лекс проложил нам дорогу через извивающиеся тела к центру танцпола, к самой большой клетке с несколькими девушками внутри. Встав спиной к металлическим прутьям, за которыми соблазнительно двигались танцовщицы в кожаном белье и портупеях, я начала медленно двигать бедрами, смотря прямо в карие — почти черные — глаза парня, бывшего когда-то моей первой влюбленностью.

Мне нравилось смотреть на него. На его идеальную смуглую кожу, правильные черты лица, тёмные волосы, отросшие сверху и коротко подстриженные по бокам. Он был классическим красавцем. Таким, каких показывают в иностранных сериалах, чтобы привлекать больше женской аудитории. И пользовался своей неотразимостью на полную катушку, разбивая одно сердце за другим. В отличие от Макса, не обещающего никому ничего, кроме приятного времени вместе, Лекс имел привычку говорить то, что от него ждали, очень часто жалея об этом своём недостатке.

В этот момент меня всё устраивало. Лекс — идеальный парень для безрассудств. И не более того.

Он положил ладони мне на талию, двигаясь в такт моим движениям. Я извивалась, поднимая руками волосы вверх и обнажая шею. Повернулась спиной к нему, прижимаясь к твёрдому телу, продолжая крутить бёдрами прямо напротив его паха. Медленно спускаясь вниз, присела, приподнимая попку, и, прогнувшись, поднялась обратно. Ладони Лекса блуждали по моему телу, без стеснения исследуя его. Я чувствовала его эрекцию, упирающуюся мне в ягодицы, и прижималась к нему ещё плотнее. Закинув руки ему на шею, медленно повернулась, всё ещё обнимая. Он пожирал меня глазами, совершенно не скрывая своих намерений. А мне нравилось, что он хотел меня. Образ Макса, целующего Кристину, возник перед глазами и, приподнявшись на носочки, я потянулась вверх. Лекс наклонил голову, встречаясь с моими губами. Целуя его, я представляла, что ко мне прикасаются другие губы, царапая шею и затылок с короткими волосами, представляла другие, длинные и шелковые пряди в руках. Текила помогала создать иллюзию ровно до того момента, когда поцелуй разорвался, и меня кто-то дернул за локоть.

Распахнув глаза, увидела широкую спину Жёлтого, утягивающего меня с танцпола, второй рукой утаскивая Лекса за шкирку. Сердце сделало в груди кувырок от близости Макса, тут же срываясь в пропасть. Какого чёрта? Он никогда не дает мне делать то, что хочется, тогда как сам может развлекаться, как хочет и с кем хочет. Злость опасно нарастала в груди, вытесняя всё, кроме чистого гнева.

Я наблюдала, как он оттолкнул Лекса в сторону, тут же схватив за рубашку и что-то прокричав ему. Из-за музыки я не услышала ни слова. Лекс ответил ему, подняв ладони перед собой, встретившись со мной взглядом. Макс ладонью повернул его лицо к себе и, ткнув в грудь, приблизил лицо к его, после чего Лекс снова посмотрел на меня. Макс толкнул друга к балкону, схватив меня под локоть и потащив в сторону кухни. Я еле поспевала за ним, быстро перебирая ногами. Совершенно не замечая ничего вокруг, кроме его взъерошенных светлых волос и натянувшихся на шее жгутов вен. Макс злился, только он не знал, что сегодня я не собиралась слушать его лекцию о неподобающем поведении, пребывая на грани взрыва от обиды прямо здесь.

Пройдя через кухню, Макс вывел нас через чёрный вход на парковку для персонала. Я выдернула локоть из его руки, не собираясь делать больше ни шага. Жёлтый притормозил, не смотря на меня и не останавливаясь ни на мгновение, прохаживаясь из стороны в сторону. Его грудь тяжело вздымалась, а вены на руках натягивались от постоянно сжимаемых и разжимаемых кулаков. Он пытался справиться с гневом, распирающим его изнутри. Окажись Лекс здесь, а не наверху, ему не удалось бы избежать драки. Хотя то, что сейчас его здесь нет, не исключает возможности, что Макс «поговорит» с ним позже.

— Что за херня, Мая? — наконец заговорил он, посмотрев на меня горящим взглядом, продолжая ходить мимо из стороны в сторону, как маятник.

— Что это, чёрт возьми, такое было?! — остановился напротив меня, впиваясь глазами.

Плотно сжал челюсть. Желваки ходуном ходят, и взгляд… от которого мурашки по коже.

— Не твоё дело! — рявкнула в ответ, чувствуя, как кровь бурлит в венах и кричать хочется, и даже поколотить его. — Возвращайся к гостям, а я вернусь к своим занятиям, ясно?

Повернулась спиной, собираясь пойти к двери, как вновь длинные пальцы обхватили меня за предплечье, удерживая на месте.

— Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь мне то, что я там увидел, — прорычал, приковывая потемневшим взглядом к месту.

Встав к нему лицом к лицу, скинула с себя его руку.

— Хочешь ответов, Жёлтый? Хочешь знать, что происходило на танцполе?

Молчит. Ноздри раздуваются, но ждёт, сволочь, когда я отвечу.

— Ты видел, как я соблазняла Лекса, планируя трахнуть его в одном из твоих новеньких туалетов. Только вот не решила, в мужском или женском! Это ты хотел услышать?! — крикнула так, что мой голос эхом пронёсся по ночной улице.

— Ты не можешь говорить серьёзно, — прошипел, не отрывая глаз от моих. — И тебе, Пчёлка, лучше всего не шутить сейчас со мной.

— А кто шутит, Макс?! Кто? Покажи мне этого клоуна! Я абсолютно серьезна! Ты мне весь кайф обломал!

— Кайф обломал? Ты что, идиотка? Захотела стать одной из тех бл***й, что бегают за ним, раздвигая ноги, лишь бы обратил внимание? Чтобы потом он обсуждал, в какой позе имел тебя и какие стоны ты издавала?

— Да, Максим! Да! Именно этого я и хотела! Мне надоело быть коллекционной куклой! Захотелось хоть раз почувствовать, каково это, быть измаранной в грязи! Вдохнуть полной грудью! Отпустить тормоза и жить! Мне самой от себя тошно, насколько я чистенькая! Но ты же не позволишь, чтобы твою идеальную маленькую Пчёлку кто-то запачкал!

— Почему тогда Лекса выбрала? Подцепила бы первого встречного или двух, да и позволила бы драть тебя до потери сознания, а ещё лучше сняли бы всё на видео, которым они потом могли хвастаться и в сети бабки на тебе поднимать.

Увидев отвращение у него на лице, ещё больше вспыхнула. Этот мерзавец не только контролировал мою жизнь, но ещё захватил моё сердце. И захотелось хоть немного избавиться от его власти.

— И найду! Поверь мне! Если не закончу начатое с Лексом, то обязательно последую твоему совету. Ты у нас самый большой спец в случайных связях.

— Что это значит? — выпрямился, сдвинув брови. — Что это, мать твою, значит? — крикнул.

Рассмеялась, услышав вопрос. Всё походило на сон. Дурной, кошмарный сон.

— Разве не ты трахаешь всё, что приходит к тебе на двух ногах? А? И что? Приелось со временем? Нет? Только во вкус вошёл. Сегодня одна, завтра вторая. Две сразу? Пожалуйста. Три? Почему бы и нет! — махала руками в его сторону, не в силах остановиться.

— Мая, что с тобой? — ошарашено смотрел на меня. — Сначала рассталась со Стасом, не упомянув даже об этом, потом это все? — кивнул на здание клуба позади меня.

В его голосе послышалась боль. Он смотрел на меня так, будто впервые видит. В груди защемило, но, кажется, я больше не контролировала свои эмоции, позволяя им с криком выливаться наружу.

— Я так больше не могу, Макс! Просто не могу! — ком встал в горле, а глаза заволокло пеленой.

— Что такое, Пчёлка? — подошёл ко мне, пытаясь взять за плечи, но я не хотела его прикосновений.

Точнее хотела, но совершенно не таких. И в эту секунду осознала, как устала притворяться, прятать всё внутри, позволять превозносить себя и, в то же время, быть в стороне. Внезапно страх потерять его навсегда исчез, оставив лишь невыносимую боль разбитого сердца и неразделённых чувств. Теперь эти эмоции и мысли, разрывающие меня на части, ни за что не получится спрятать обратно в бутылку и закупорить её на последующие двадцать лет, которых возможно у нас не будет. Я должна ему признаться. Здесь и сейчас. И будь, что будет.

— Я не могу больше видеть, как ты целуешь других, Жёлтый. Не могу. Не могу представлять вас в кровати, не обливаясь в душе слезами. Для меня это всё слишком! — указала пальцем на него, а затем на себя. — Наша дружба для меня — это слишком!

— Что? — будто по щелчку, блеск в глазах потух, а кожа побледнела.

Макс не мигая смотрел на меня совершенно остекленевшими глазами.

— Я…не понимаю. Если я давлю на тебя, то перестану, — затараторил, всё ещё не понимая посыл услышанного.

— Ты не давишь, Жёлтый, — устало проговорила, зная, что обратной дороги нет. — Я люблю тебя, понимаешь?

— Я тоже тебя люблю, Пчёлка, — попытался сделать шаг ко мне, но я уперлась руками ему в грудь, не подпуская ближе.

— Ты не понимаешь, — усмехнулась, посмотрела вниз, заметив, наверное, самое большое расстояние между носками его коричневых ботинок и моих бежевых лодочек, что когда-либо было между ними. — Стас сделал мне предложение.

Макс шумно втянул воздух.

— А я не смогла принять его, потому что поняла: он — это не ты! Ты все правильно тогда сказал, Жёлтый. Ни он, ни кто-то другой никогда не будут тобой. А я никогда не смогу полюбить никого, потому что вся, от кончиков волос до кончиков пальцев, твоя. Потому что люблю тебя, идиот! — проговорила на выдохе, почувствовав, как по щеке покатилась слеза. — И только тебя.