Рабыня Смерти

Юлия Михайловна Герман, 2017

Она должна ему подчиняться, забыв о собственной гордости и чувствах, превращаясь в монстра на службе у Смерти. Но она уверена, что даже чудовища способны любить. Вытерпев все муки Ада, снова и снова будет пытаться пробуждать в нём чувства, вступая в борьбу за его душу, в обмен на собственную. Только он не намерен сдаваться, демонстрируя ей лишь страдания, боль и унижения. Сможет ли она покорить самого Хозяина Ада? В оформлении обложки использованы фотографии автора Illustrissima под кодом 1313610095 c сайта shutterstock и автора prometeus 44298555 с сайта ua.depositphotos.Содержит нецензурную брань.

Глава 5

В детстве я, как и большинство детей, боялась темноты. Мне постоянно казалось, что там кто-то есть, и он ждёт, когда я окажусь одна в той среде, где не могу свободно ориентироваться и становлюсь совершенно беззащитной. Каждый раз, как только стоило покинуть свет, все хорошее и радостное вокруг исчезало. Хотелось спрятаться под одеялом и плакать до тех пор, пока не придет мама и не спасет от этого страшного нечто. Порой, когда видела грань между освещенной комнатой и тёмным коридором, представляла, что это полоса между двумя мирами: нашим — светлым, добрым и тем, другим — несущим в себе ужас. Засыпать с включенной настольной лампой было нормой лет до двенадцати. А затем тьма перестала оказывать такое сильное влияние. Будто она просто рассеялась и не могла напугать собой и своими жителями. Через какое-то время я почувствовала, что темнота привлекает меня гораздо больше, чем свет. Именно там можно было укрыться от всех проблем и неурядиц. Я могла часами сидеть на кровати и вглядываться во тьму, рассматривая предметы, скрытые во мраке, искать отличия от их дневного облика. Скрытый под покровом ночи мир, представлялся совершенно иным. Именно таким он был более спокойным, безобидным и прекрасным. Ночные тени вызывали лишь восхищение и никогда страх. Знала бы я тогда, насколько ошибочно моё представление о мире теней.

Вокруг меня снова была тьма. Та густая, засасывающая, пустая, беспроглядная тьма. Она окутывала словно паутиной, держа в своём коконе, пределы которого невозможно было даже представить. Ледяные щупальца безысходности и страха, пропитали мою сущность, словно губку, они сковывали способность думать. Я пропиталась ужасом насквозь. Будто сама превращалась в ужас.

Ощущение времени в этой тьме терялось. Не знаю, сколько нужно часов, дней, месяцев, чтобы прочувствовать весь страх мира и успеть превратиться в него. Но теперь он был во всём. Он гулким эхом отзывался во мне и окружающем мраке. Пытаться разглядеть его источник бесполезно. Тьма — есть страх и ужас, заставляющий забыть всё хорошее, что было известно когда-то. Такие слова, как: любовь, дружба, радость, удовольствие, тепло, солнце, дом, счастье — все стёрлись из памяти, словно с жесткого диска. Кто-то целенаправленно перезагружал меня, превращая в нечто жуткое, лишенное эмоций и чувств.

В отличие от первого раза, когда я болталась в тёмном вакууме, сейчас я чувствовала тьму физически. И не важно, что у меня не было тела. Я чётко ощущала её вокруг себя, в себе, даже в своих мыслях. Она пережевывала меня. Когда начало казаться, будто рассеиваюсь в ней, превращаясь в ещё одну каплю страха, подпитывающую мрак, он просто растворился.

Пытаться понять, как нечто такое плотное и жуткое может просто исчезнуть — бесполезно. Резкий свет ослепил на несколько мгновений. Сквозь пронзившую боль смотрела в посветлевшее пространство вокруг себя и не понимала, что это. Яркая вспышка постепенно отступала, оставляя тусклый серый свет. После кромешной тьмы даже маленький луч света нервировал и пугал. Холод отступал, оставляя вместо себя оцепенение. Несмотря на отсутствие темноты, кристаллы ужаса впитались в моё существо. Я чувствовала, как отяжелела душа, перестав казаться совершенно невесомой. Меня тянуло к земле. Вся лёгкость, испытываемая до этого, исчезла. Можно было подумать, будто снова обладаю плотью и кровью, но нет. Неподъемной стала вся сущность.

Когда прошла резь и боль от света, осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. Покрытый снегом пустырь, на котором не росло ни одного растения. Ветер перегонял по полю только выпавшие снежинки, закручивая их в маленькие воронки, изредка пролетающие целлофановые пакеты и прочий мусор. Лишь вдалеке угадывались тёмные очертания домов. В мыслях не было ни малейшей идеи о том, что это за место и близ какого города нахожусь. Решила сначала дойти до людей, которые помогут понять где я, а потом думать о дальнейших действиях.

По дороге до населенного пункта, вспомнила о своём Проводнике, вслед за мыслями о котором яркими вспышками пронеслись картинки о моём обряде посвящения. Бешеная ярость моментально пронзила меня. Чёртов ублюдок сказал, что никого убивать не потребуется. А в итоге, я снова лишила жизни ни в чём неповинную девушку, душа которой не была и частично запятнана. А сколько других неповинных было зарезано как во время убоя, за этот гребаный обряд?! Если увижу этого подонка, вырву его поганый язык, чтобы не смел больше лгать! А увижу ли его теперь? Должен ли он и дальше опекать меня или в его обязанности входит только сопровождение души до момента посвящения? Твою мать! И что теперь делать, если он исчез навсегда?

Погрузившись в свои беспорядочные мысли, не заметила, как добралась до города. На окраине меня встретили унылые девятиэтажки, темными глазницами окон взирающие на холодную улицу. Люди в темной одежде выглядели ничуть не лучше домов, мимо которых пробегали со злыми лицами. Немытые машины спешили куда-то, дополняя это серое место ещё большей тоской. Что это за город, не было ни малейшего представления. Зашла в первое встречное кафе, осматривая посетителей, и заметив симпатичную, хрупкую брюнетку, погрузилась в её тело. В этот раз слияние с носителем прошло легче, чем предыдущие три раза. Покалывание полностью исчезло вместе с мыслями о том, что не имею права на эту оболочку. Я заняла тело девушки, с полным осознанием принадлежности ему.

Порылась в сумке, нашла ключи от квартиры, брелок от машины, бумажник и помаду. В бумажнике лежало несколько купюр и две кредитные карты. Отлично. Расплатившись по счёту, вышла на улицу, нажимая на брелок сигнализации. Огляделась по сторонам в поисках нужного автомобиля. Бинго! Белая тойота, припаркованная слева от кафе, терпеливо ожидала хозяйку. Села в салон, включая обогрев. Кинула сумку на соседнее сидение и проверила бардачок на наличие документов. Как и ожидалось, полный набор был именно там: паспорт, права, документы на машину, страховка, даже медицинский полис и СНИЛС мирно лежали в одной пачке. Очень глупо оставлять документы в машине. Открыла паспорт, просматривая информацию о месте прописки. К моему огромному удивлению, это по-прежнему был тот же город, в который мы въехали вместе с Дором. Ну, это облегчает мою задачу, и так я хотя бы немного смогу сориентироваться на дорогах. Запихала бумаги обратно в бардачок и повернула ключ зажигания.

— Ничего не забыла? — раздался мужской голос с заднего сидения автомобиля.

Я подпрыгнула на месте, нажимая на клаксон и пугая прохожих. Повернула голову к знакомому голосу.

— Чёрт! — можно было не удивляться, что этот наглый Блондин снова найдёт меня. — Какого хрена ты тут делаешь?

— Я тоже рад тебя видеть, Детка, — ухмыльнулся Проводник, наклоняясь вперед и загораживая обзор заднего вида. — Как тебе каникулы?

— Какие каникулы ты, урод?! — замахнулась, нацеливаясь на его лицо, но вместо этого попадая в подставленную Проводником руку.

— Значит, совсем не соскучилась? — схватил моё предплечье, отводя его в сторону. Вокруг глаз Блондина собрались лукавые лучики, которые появляются, когда его что-то очень веселит.

— Ты просто не представляешь, как я мечтаю оторвать твои яйца, чтобы ты не мог вести себя как пустозвон, бессмысленно брякая ими! — замахнулась второй рукой, приподнимаясь с места, и снова попыталась ударить Дора в голову. — Ты, сволочь, говорил, что убивать не нужно будет! — рука пролетела мимо его уха.

— Я говорил, что не нужно будет охотиться, — схватил моё запястье, крепко сжимая его.

Озорные огоньки в глазах Проводника стали ярче, демонстрируя его веселье. Сильные пальцы вокруг запястий сомкнулись словно оковы, не причиняя боли, но и не давая возможности высвободиться. Дернула руку, стараясь скинуть его пальцы, но любые попытки оказывались тщетными. Он был в разы сильнее меня. Почему во время охоты казалось, что силы во мне намного больше, а сейчас снова была беспомощным котёнком рядом с насмешливым Блондинистым тигром.

— Но ты не предупредил, что будет столько жертв! Не сказал ни слова о количестве убитых! И ради чего, Дор?! Ради чего всё это было?! — смирившись с бесполезностью своих действий, обмякла на сиденье, смотря прямо ему в глаза. — Ради извращенного удовольствия всех этих…Я даже не знаю кого!

— Детка…, — ухмылка на лице Блондина исчезла, сменяясь озадаченностью. — У тебя не было другого выбора… Этот обряд сделал тебя полноценным охотником, наделяя силой и лишая эмоциональности. Без него за тобой бы пришли и отправили к Хозяину, — Дор приблизил свое лицо к моему, словно ковыряясь взглядом в душе. — И поверь, того, что ожидает души там, я бы не пожелал даже самому злейшему врагу. Хотя…врагам, там самое место.

— Но где эта сила, чёрт возьми?! Где? Почему ты по-прежнему сильнее меня? — искала ответы в его глазах, но не видела ничего кроме потемневшей зелени радужки его глаз. Он не превращался в то чудовище, что довелось увидеть дважды, но его взгляд будто проникал в самые тёмные закоулки сущности. Они не выражали ни единой эмоции, окрасившись в ровный тёмный малахитовый цвет, скрыв даже зрачки. Кожа покрылась мурашками от этого взгляда, но отвести глаз в сторону не получалось. Он держал в своей власти, заставляя делать только дозволенное.

— Ты новообращенный Охотник, заполучивший лишь одну душу и считаешь, что можешь стать в одно мгновение сильнее многовекового демона? — он замолчал, продолжая проникать в мою душу своим взглядом. — Либо я ошибался в твоих умственных способностях, либо ты действительно абсолютно невинна.

Пальцы Проводника разжались на моих запястьях, а глаза снова стали прежнего серо-зеленого человеческого цвета. Он откинулся на спинку заднего сиденья, ухмыльнувшись.

— Ты ко всему привыкнешь. Вот увидишь, ещё пару жертв, и для тебя наш мир станет таким же нормальным, как и тот, в котором ты жила.

— Сомневаюсь, — отвернулась от Блондина, положив голову на подголовник. — Всё это чересчур… Смерти, демоны, души, тьма, пережевывающая всё моё существо. Сколько раз ещё предстоит погрузиться в неё?

— Это был последний.

— Сколько времени я провела в ней?

— Три дня. У тьмы было ровно три дня на то, чтобы полностью завладеть тобой, послышался щелчок крышки портсигара, сопровождающийся скрежетом зажигалки.

— У неё получилось, — обессиленно заметила, вспоминая своё время в тёмном кошмаре.

— На этот раз…сомневаюсь, — втянул воздух Проводник.

Сигаретный дым, защипал глаза. Вдохнула запах сигарет и чихнула. В голове щёлкнуло. Я всё ещё могу дышать, ходить, есть, пить и даже заниматься сексом! Пора прекращать это бессмысленное самобичевание и начинать новую жизнь.

— Дай закурить, — повернулась к Блондину, протягивая руку.

— Вот это — моя девочка! Поверь, у тебя будет столько кайфа, сколько ты и представить себе при жизни не могла.

Дор протянул открытый портсигар. Достала сигарету, положив между губ. Блондин щёлкнул зажигалкой, протягивая огонь. Втянула в себя дым, задержав ненадолго во рту, и медленно выпустила в салон автомобиля.

— Есть хорошие новости, — снова заговорил привычным тоном, Дор.

— Неужели? — усмехнулась, рассматривая его в зеркало заднего вида.

— Ты заслужила своё первое поощрение, — сощурился, поймав мой взгляд в зеркале, сделав новую затяжку.

Признаться, в самом начале знакомства с Илиодором я ждала именно этого момента. Больше всего думала о возможности исправить воспоминания о себе настоящей. Теперь, после тех не многих, но достаточно серьезных этапов моего существования, эта идея перестала казаться такой заманчивой. Иллюзия того, что это даст мне некое успокоение оставалась, но энтузиазм в выполнении самой затеи пропал. Но, так как впереди ожидала целая вечность, я решила дать возможность Александре Щербаковой остаться в памяти людей светлым пятном, а не мутной кляксой.

— Когда я его получу? — выдохнула ещё порцию дыма.

— Сейчас, — докурил сигарету Дор, затушив окурок о ручку автомобиля. — Выходи из тела.

— Это обязательно? — до сих пор не понимала его лёгкости, с которой он говорил о смене тел.

— А как ты собралась менять прошлое? Советами наставлять себя упрямую? — удивленно посмотрел Проводник, вкладывая в свой взгляд всё разочарование, которое испытывал в тот момент.

— П-ф-ф-ф-ф-ф! Хоть раз можно без этого тона? — сделала рукой витиеватый жест в воздухе. — Иначе я потребую… у кого там у вас требуют нового Проводника?

— Ха-ха-ха! — громко засмеялся Блондин. — Детка, давно меня так не смешили. Поверь, я привязан к тебе навечно! — подмигнул он.

Стараясь скорее от него избавиться, закрыла глаза, отталкивая тело и сразу оказываясь на улице. В это же мгновение Дор появился рядом со мной.

— В путь! — сказал он, погружая своё тело в мою сущность. — Джахроб! — выкрикнул Дор, и нас ослепила яркая вспышка света, которая погасла также быстро, как и появилась.

Всё это время я удивительным образом не отсоединялась от его тела, будто привязанная некими силами. Сразу после того, как исчез ослепляющий свет, эти силы ослабли, и я, как и все первые разы, когда пробовала погрузиться в кого-то, вывалилась на землю. Окружающий нас мир существенно отличался от того, который мы покинули. Не было ни снега, ни ветра, ни людей в депрессивной темной зимней одежде. Землю пригревали горячие лучи Солнца, листья на деревьях, словно тихим шепотом переговаривалась между собой, лаяли собаки и кричали дети. Мы находились у дома моих родителей.

— Как? — ошеломленно, прошептала. Я осматривалась по сторонам и не понимала, как такое возможно.

— Когда получишь тело, сможешь проворачивать это самостоятельно, — расстегивал пальто Блондин, стягивая его с плеч.

Дверь подъезда распахнулась и три девочки — подростка, весело смеясь, выбежали на улицу. Наверное, будь у меня плоть и кровь, я бы раскрыла рот от удивления и уже никогда не смогла его закрыть. Это я, четырнадцатилетняя, вместе с Ксюхой и школьной подругой Танькой, виляя задницами, удалялись от нас.

— Так и будешь смотреть? — усмехнулся Проводник.

Как завороженная я последовала за девочками. Мне не нужно было объяснять, что это за день и почему именно в нём мы оказались. На протяжении многих лет после я буду ругать себя за то, что должно произойти позже. И если хорошенько подумать, то именно с этого дня и началось моё гниение.

Пока подруги заходили в магазин, покупая газированную воду, пачку сигарет и три батончика Snickers, прокручивала все возможные варианты того, как можно повлиять на дальнейшее развитие событий.

— Дор, как я смогу что-то изменить? Даже если вселюсь в кого-то из своих подруг, то это ничего не поменяет, для меня не было авторитетов, — паника от того, что могу не успеть поменять ход событий накрыла меня.

— А ты не рассматривала такую возможность, что можешь просто побыть в своем молоденьком и упругом теле? — засмеялся Блондин.

— Но…там ведь уже есть моя душа…

— Вот именно! Твоя! И тело твоё! Душе даже не придется впадать в спячку, просто после всего этого станет немного мудрее, чем была до этого момента. Ты просто войдёшь в своё тело, а когда вернёшься обратно твоя молодая сущность, займёт своё место, — объяснял Проводник как слабоумной.

Девочки пришли на городской пляж, на котором из года в год мы вялились, пытаясь заполучить золотистый загар. Заняли обычное место, которое почти полностью скрывалось кустами от посторонних глаз. Постелили плед и сняли одежду. Я смотрела на своё немного неуклюжее тело, скрытое лишь двумя полосками синей материи. Оно уже полностью сформировалось, но было гораздо круглее, чем то тело, с которым я распрощалась совсем недавно. Несмотря на практически полное отсутствие мышц, попка и ноги не выглядели дряблыми или, как мне тогда казалось, целлюлитными. Обыкновенное молодое тело девочки подростка.

Чувствуя приближение минуты икс, не дожидаясь подсказок, погрузилась в своё родное тело. Теплота и комфорт окружили сущность. Это был дом, несомненно. Но, к сожалению, взять и прожить всё заново, начиная с этого момента невозможно. Пусть скитаться по незнакомым носителям, оставляющим после себя некую пустоту, мерзко и даже тошнотворно, но лишать себя права на другие, незначительные ошибки, я не могла.

— Смотри, кто здесь! — намазывалась кремом для загара, Ксюха выглядывала из-за кустов, указывая на шумную компанию парней, которых было слышно даже в нашем укрытии.

— Давайте позовём к нам! — выглянула Танька, осматривая ребят.

— На фиг они нужны, — быстро закручивая флакончик с кремом, улеглась на плед Ксюха. — Пусть сами с собой там тусуются.

— Сань, скажи ей, чтобы не гундела. Ты же хочешь пообщаться с Илюхой?

Илюха… Его имя заставляло моё сердце быстрее биться и пробуждало бабочек в животе. Он был смуглым пловцом с шикарной фигурой и самыми прекрасными карими глазами, которые доводилось видеть за свои четырнадцать лет. В его присутствии я превращалась в хихикающую идиотку, пытающуюся привлечь его внимание такими поступками, которые никогда не позволила бы себе совершить, повзрослев на пару лет.

— Не сегодня, — спокойно ответила Таньке. Сейчас это решение далось легко, но в тот день я как ненормальная была готова на любые безумства, только бы он побыл рядом.

Подруги одновременно повернули головы в мою сторону, рассматривая как невменяемую.

— Ты, наверное, перегрелась, — спокойно заметили Танька. — Иди, охладись пока, а я всё сделаю за тебя.

— Стой! — только и успела выкрикнуть ей вслед.

Дальше всё было как в замедленной съемке, кадры которой тысячи раз прокручивались у меня в голове. Подруга вышла из нашего укрытия к группе ребят. Пока её не было, я лежала напряженная, как струна. В сопровождении мужского эскорта Танька возвращалась к нам, сияя как лампочка. Спустя годы, я анализировала эту ситуацию и поняла, что именно эта подруга подстрекала меня на разные низкие поступки. Тогда мне казалось, что она хотела сделать меня круче, а на самом деле просто старалась выставить в глазах людей полнейшим ничтожеством, тем самым становясь лучше для окружающих за мой счёт.

Пятеро ребят расположились вплотную к нашему пледу, как и тринадцать лет назад. Илья лег на спину рядом со мной, подложив руку под голову.

— Как-то скучно сегодня, — повернулся на бок, окидывая моё тело взглядом.

— А по мне так вполне хороший день, — сказала, переворачиваясь на живот и отворачиваясь от своего собеседника.

— Не мог бы ты натереть мне спинку? — промурлыкала Танька, протягивая флакон с кремом одному из парней.

— Может тебе тоже надо чего-нибудь натереть? — усмехнулся Илья.

— Нет, спасибо, — такой дурой, какой я была в четырнадцать, никогда больше не буду.

Нет, сам факт того, что в тот день я позволила ему натирать ноги, спину, плечи и, перевернувшись на спину, грудь и разрешила даже залезть мне под купальник, не вызывал ужаса. Страшнее было то, что должно произойти позже. Но даже если бы я и хотела повторить массаж от парня, по которому сходила с ума тринадцать лет назад, то делать это прилюдно, больше не намеревалась.

— Ты сегодня какая-то холодная, — его пристальный взгляд прожигал мне спину.

— Я такая же, как и всегда. Ничего особенного не происходит.

— А, по-моему, другая, — он внимательно рассматривал меня.

— Знаешь, кто там загорает?! — крикнула Танька, пытаясь заставить меня встать и выглянуть на общий пляж.

Вот сейчас я совершенно точно должна была пустить сценарий по другому руслу. Всё тело напряглось, схватила за руку, лежащую рядом Ксюху, чтобы она оставалась на месте.

— Саша, смотри, это же скромница Терентьева! — продолжила воодушевленную речь Танька, подпрыгивая у кустов, тыкая рукой на многолюдный берег.

— Это та самая, которая пытается тебе во всём подражать? — снова повернулся ко мне Илья.

— И вовсе она не подражает мне, просто девочка ещё не нашла себя, — осталась по-прежнему лежать на месте.

— Ага! Только везде таскается за тобой, красится как ты, покупает такие же шмотки, даже манеру разговаривать копирует! — не успокаивалась дура Танька. — Давай подшутим над ней? Она как раз одна, и, кажется, ещё нас не заметила!

Подстрекательница вцепилась в моё плечо, побуждая к активным действиям.

— Тань, успокойся, мне это неинтересно, — подруга действовала мне на нервы, и мой взгляд, видимо, всё ей объяснил.

— Как хочешь, — убрала она руки. — Но я, пожалуй, пойду и пообщаюсь с ней.

Она резко встала с покрывала и не спеша пошла к бедной девочке. Я присела, закрывшись рукой от солнца, и наблюдала за «подругой». Когда девочки появились в поле зрения, Танька мило улыбалась Лизе, так звали девочку, на которую я в то время направляла всю свою злость и стервозность.

— А у этой дуры неплохие сиськи, — прокомментировал один из друзей Ильи, понизив голос. — Я бы посмотрел на них поближе, — заржал этот идиот.

К его смеху присоединились все остальные. Память о том, как должны развиваться события, настойчиво подсовывала картинки.

Вместо Тани с Лизой шла я, уже изначально представляя, через что хочу пропустить её. Девочка рядом со мной широко улыбалась, предвкушая день в интересной компании. Мой настрой, в отличие от её намерений, был совершенно другим. Я хотела самоутвердиться за её счет. Да, именно так. Хотела показать, насколько эта несчастная девчонка, обделенная вниманием, ничтожна по сравнению со мной. Всё моё отношение к ней, начиная от показного раздражения — было фальшивкой. На самом деле мне дико льстило то, что она копирует меня. Это позволяло почувствовать себя настоящей звездой.

Достигнув нашего места, обратила внимание на то, как горят её глаза, а на щеках проступает краска при виде парней. Лиза — была очень скромной девочкой, на этом я и собиралась сыграть.

— Не люблю загорать с лямками, — развязала веревку на шее, придерживая лиф двумя руками. — От них остаются белые полосы, с которыми ни за что не надеть одежду без бретелек.

Осмотрела внимательнее купальник жертвы, отмечая, что на её большой груди купальник с треугольными чашечками ни за что не будет держаться, если развязать его.

— На твоём месте я бы тоже развязала лифчик, чтобы избежать этого, — продолжила направлять девочку в нужную мне сторону.

— Ну, не знаю.…Как-то это ненадежно, — постелила свой плед рядом с нами Терентьева.

— Да, прям! Ты же будешь лежать! И твоя грудь останется прикрытой, — присоединилась ко мне Танька.

— Отстаньте от неё, — шипела на нас Ксюха.

— Вот смотри, я тоже расстегиваю купальник, — легла на живот, разъединяя замок на спине.

Издаваемый парнями шум, практически сошел на нет. Лиза, помявшись несколько минут, посмотрела на меня и развязала лямки на спине и шее, придерживая треугольнички на груди.

— Вот и умница, — довольно улыбнулась. — Теперь у тебя будет ровный красивый загар.

Девочка лежала как и я на животе, закрыв глаза. Её грудь выпирала по бокам, приковывая к себе мужское внимание. Парни, будто загипнотизированные смотрели на её белые полушария. Решила проучить подражательницу раз и навсегда и в голове созрел усовершенствованный план.

— Лиза, у тебя очень красивая грудь. Наверняка, парням, с которыми ты была, она очень нравится, — выпустила свой яд.

Девочка густо покраснела и зажмурилась ещё сильнее.

— Спасибо. Но…у меня не было парней, — тихо ответила она.

— Хочешь сказать, что ты девственница? — усмехнулась Танька.

Лиза только кивнула головой, продолжая краснеть.

— А есть кто-то, кто тебе нравится? — не унималась стерва во мне.

— Саша, прекрати, — уже просто рычала Ксюша.

— Ты можешь нам рассказать, мы же подруги.

— Я не буду при ребятах, — ответила она ещё тише.

Придерживая верх от купальника, я встала со своего места.

— Пойдём, посекретничаем.

Помогла девушке завязать лямки, и, взяв за руку, повела дальше от нашей компании, в небольшую рощу.

— Почему ты стесняешься? Он сейчас здесь? — не дожидаясь ни секунды, обрушилась на неё.

— Да…это Антон. И он мне давно уже нравится.

— Серьезно? Что же ты раньше молчала, ты ему тоже сильно нравишься, он только и говорит о тебе, — изобразила самое искреннее удивление, на которое была способна.

— Он тебе сам сказал? — загорелись её глаза.

— Ты что, все об этом знают! Он попросил тебя пригласить. Только есть одна проблема…, — замолчала.

-Какая? — шепотом спросила девушка.

— Он никогда не встречался с девственницами, — вспомнила, сколько Антоха разговаривал на эту тему.

— И как же быть? — улыбка на лице девушки пропала.

— Если ты действительно хочешь быть с ним, то придется пойти на уступки. К тому же, лучше это сделать с кем-то, кого любишь сейчас, чем ждать неизвестно сколько до свадьбы.

Терентьева покраснела, потупив взор.

— Давай, я его сейчас позову, и вы с ним обо всем поговорите.

С широкой улыбкой вернулась к друзьям. Выражение волнения, счастья и стыда, сменяемые на лице Лизы, навсегда отпечатались в памяти. То, как я отправила Антона к ней, предварительно рассказав о влюбленности девчонки, и то, как после получасового отсутствия парочки, повела всю компанию смотреть на то, чем они занимаются, застукав Лизу с обнаженной грудью, а Антона, двигающим рукой у неё между ног, с лопающимися на его стояке трусами. После этого случая к девочке до конца школы прилипло прозвище «Давалка», а парни не давали спокойно пройти, не предложив ей уединиться где-нибудь. И естественно, ни о каком подражательстве больше речи не шло. Лиза возненавидела меня до конца жизни.

Сегодня всё будет иначе. Но зная прекрасно свою подругу Таню, понимала, даже при условии моего невмешательства, она может выкинуть что-нибудь, если и не такое мерзкое, но совсем не способное сделать жизнь девчонки лучше. Не дожидаясь, когда девочки устроятся для загара, встала на ноги и, взяв Лизу за руку, повела её в обратную сторону.

— Лиза! — остановилась вдалеке от своей компании. — Я знаю, что ты хочешь с нами дружить. Но не нужны тебе такие друзья, понимаешь? Мы все отвратительные люди, которые заставят тебя плакать. Прости меня, пожалуйста, за всё, но тебе лучше идти отсюда. Иди и обходи нас стороной. И лучше даже никогда не разговаривай с нами. Ты меня поняла?

Девочка густо покраснела, кивнула головой и тут же побежала с пляжа. Я вернулась на своё место, не замечая никого, кроме Таньки.

— Не трогай её больше! Поняла? Пусть девчонка живет спокойно! — хотелось отхлестать по щекам эту эгоистичную стерву.

— Странная ты сегодня, — фыркнула она и перевернулась на живот.

Полежав ещё около получаса, убедилась, что инцидент исчерпан, решила покинуть тело. Да и не чувствовала я больше того комфорта, который ощутила при погружении.

— Нам пора! — появился ниоткуда Дор, ухмыляясь, рассматривая моё тело. — А ты была конфеткой.

Появления Проводника всегда пугали меня. Казалось, что его обязательно все увидят. Трудно поверить в то, что человека из плоти и крови невозможно не заметить обычным людям, если он сам этого не захочет. С радостью освободила тело, удаляясь как можно дальше от этого места, своего прошлого и тех людей, которые почему-то мне были важны, а на самом деле оказались настоящими пустышками.

— Ты всё сделала правильно, — улыбнулся Блондин. — Я горжусь тобой.

Теплая настоящая улыбка преобразила лицо Проводника. И от этого стало намного спокойнее. Сейчас его оценка и мнение означали гораздо больше, чем мнение группы тупых подростков, давно исчезнувших из жизни Александры Щербаковой. Дор сделал шаг в мою сущность. Боковым зрением успела заметить ледяные голубые глаза замораживающие душу, покрывающие её коркой льда. Повернулась, чтобы лучше рассмотреть их хозяина, но Дор удерживал на месте.

— Мирайх! — выкрикнул Блондин, и вспышка света скрыла нас от всего, подстерегающего меня в прошлом.