Реклама артефактов!

Юрий Красуля, 2012

Большое эссе про весьма мистические события. Про необычные предметы, настоящие артефакты, которыми так и не удалось воспользоваться в полной мере.

Немецкие тетради

Германия. ГДР. 80-е годы. Лето. Тепло — комфортно. Еду на машине технической службы — везу в починку в центральную ремонтную службу кое-какое оборудование. На душе спокойно и безмятежно. Я — старший машины, за рулем ефрейтор из «дедов». Достаточно опытный, да и не замученный ночными хозработами. Так что мне не очень нужно следить за ним, чтобы не засыпал.

Хотя еду и с «дедом», а не с вечно невыспавшимся «молодым», периодически использую самый результативный метод от засыпания в дальней дороге — попеременно угощаю то леденцами, то сигаретами.

В полудреме наблюдаю за дорогой и размышляю, как-то здесь все в природе неродное, да и леса не так пахнут. Вроде деревья те же что и моей бабушки в Белоруссии. И трава с кустарниками вроде такие же. Но запах все равно не такой. Все как-то компактненько, аккуратненько. Нет нашего простора и освежающей дикости.

Неожиданно раздается визг тормозов, глухие стуки. Видимо Трабант, пару минут назад обогнавший нас где то впереди за поворотом попал в переделку.

Но, повернув никаких разбитых машин не увидели — ну и славно. Наш-то обгоняльщик с большой скоростью уносился вдаль.

Ах вот оно что — сбоку у дороги лежал сбитый дикий поросенок. Местный наверняка не захотели иметь проблем ни с егерями ни с полицейскими — быстро ретировался.

Ну а мы, простые советские оккупанты, остановились, забросили в кузов еще теплое тело дикой свинки. К вечеру, уже вернувшись в часть, с соседями по общежитию разделали, приготовили и съели.

Дикую свинятину ел впервые. Да и по сей день — единственный. Вкус немного непривычный, но все остались довольны.

Вроде бы так себе история. Пару раз ее поведал знакомым на вечеринках. Не сильно курьезная, просто забавный случай.

Интересно, но именно этот случай через полтора десятка лет, в Африке, стал катализатором для неожиданных для меня событий.

Отправились с женой на курорт в Египет. Начало девяностых. Ноябрь. Еще арабы к русским относятся с некоторой опаской и уважением. Да и мы пока не избалованы комфортом. И из-за этого на отдыхе получалось особое ощущение — удовлетворенности и расслабленности. В радость был дополнительный сервис, торгашество и жуликоватость местных не докучала. У нас легкая эйфория в душе и добродушная улыбка на лице.

Неспешный отдых. Без поиска адреналина. Купания, прогулки, посиделки за алкоголем в компании но без приключений и последствий.

Однажды поутру решил пройтись вдоль берега моря, в сторону коралловой заводи. Несколько других курортников стали моими попутчиками. Подбирали куски кораллов, экзотических раковин. Разговорился со своей землячкой Марьяной и ее сыном. Общие фразы, ни о чем, но доброжелательно.

Уже втроем с её сыном вернулись на пляж отеля. Там моя жена оживленно болтала с соседом по шезлонгу — Андреем, мужем Марьяны. Ну тут уж судьбой уготовано семьям подружиться.

Вместе в ресторанчике обед. Ужин у бассейна под водку. Воспоминания о забавных случаях в жизни. Тут-то я и припомнил ту дикую кабанятину из Германии. Андрей рассмеялся и добавил, что чуть ранее, у него была похожая ситуация в той же ГДР. Но на несколько лет ранее моей. Надеюсь подобное случалось не со всем миллионом советского контингента — а то в Германии диких животных совсем не стало бы. И к теме этой больше не возвращались.

На Родине и дни рождения и посиделки просто так. Итак семьи сблизились.

Прошло года три.

Снегопад. Притом с ветерком, который дует всегда в лицо, куда бы ни направлялся. Мне то и надо было пройти от одних клиентов к другим два квартала. Иду, щурюсь от снега на ресницах. Думаю о делах, на людей не смотрю, да и, собственно, за хлопьями снега и не видно ничего, кроме серых силуэтов.

Рядом раздается приятный баритон — «Чай, кофе, капучино».

Необычный тембр для базарного разносчика напитков. Голос не узнал, человека не видел, но почему-то стало ясно, что вопрос-то ко мне.

Да, ко мне — из снега передо мной выныривает лицо Андрея. Погода и гостеприимство однодневного холостячества Феди с согревающими напитками, внесли коррективы в рабочие планы.

Отмена работы в этот день была неизбежной, внезапная встреча с интересными друзьями в непогоду — это самый что ни на есть жесткий форс-мажор для малого бизнеса.

Андрей был необычен. Каждая встреча с ним была оригинальна и очень интересна. Есть посиделки, после которых бывает неприятный осадок или тупо пустота. А есть другие — от которых необычное послевкусие как от хорошего алкоголя, но только на душе.

С Андреем вечеринки были второго типа. Чаще были в стиле английских клубов джентльменов.

Подобные встречи мне нравились своей немногословностью и величавой солидностью. Нет, не игрой в аристократизм. А взаимное уважение уважаемых людей. Простите за тавтологию.

Но и не было европейской чопорности по простой причине — очень уж Андрей светился радостной улыбкой. Это были те улыбки, когда чувствуешь о себе, что вот, наконец-то дождались — к нам пришел долгожданный хороший человек. То была улыбка очень радушного хозяина или, скорее, командира дождавшегося разведчиков с задания.

Так вот, в тот снежный вечер под хмельные напитки в душе пришлось проснуться искре любопытствующего искателя. Федя поведал мне свою историю, как в той же Германии попал в место после аварии.

Северная Германия, но история произошла на пару лет ранее моей. Через лес едет молодой прапорщик Советской Армии. В лесу так же перед ним авария немецкой легковушки, но с более крупным зверем — то ли лосем, то ли кем-то другим рогатым. Немцы видно пытались уйти от столкновения, но на скорости не вписались в поворот, и закончили свой путь в дереве.

Скорая, полиция, перекрыли движение. Андрей остановил машину. И тут зоркий глаз усмотрел в кустарнике небольшой железный ящичек, очень похожий на те, в которых перевозили начфины деньги. Моментально ящичек оказался в кузове. По скромности, оккупант местным ничего не сказал и уехал.

Но не деньги были в невзрачном ящике. В шикарных переплетах были немецкие письмена. Готический шрифт. Немного пожелтевшая бумага. Андрей решил, что в руки попал антиквариат. Ура! Вот он джек-пот. Клад сам прыгнул в руки. Все — поднимемся над обычным существованием.

И только в Союзе один знающий немецкий язык товарищ прочитал пару абзацев. Нет, не антиквариат это был. Просто серьезно оформленные отчеты одной группы исследователей прикомандированных к гэдээровским спецслужбам.

Интуиция подсказала, что вещь серьезная и стоит о ней помалкивать. Сначала со словарем, потом и поднаторев в немецком, перечитывал отчеты Андрей.

Чем больше открывал для себя Андрей необычных знаний, тем больше начинал скрывать от других эти секреты.

Для тех же знакомых, перед кем успел похвастаться находкой, скучая, показывал свое разочарование — тетради ни о чем, нормальному человеку от них никакой пользы, да и отправил посылкой никому ненужные отчеты в академию наук.

Сейчас, когда всесильная Штази ушла с арены, а свои спецслужбы решали не все задачи родного КГБ, все равно не очень хотелось привлекать к себе внимание. Информация уж очень необычна, знания закрытые и для многих очень ценны.

Андрей вышел в соседнюю комнату за тетрадями. А у меня внутри стала беспокоить какая-то тревога. Почему-то о готическом шрифте. Вдруг из-за мук чтения непривычным готическим шрифтом я не смогу ухватить зерно знаний. Пропущу важное и приоткрытая дверь секретов спецслужб захлопнется перед носом.

Оказалось все вышло получше моих ожиданий. Андрей принес пачку книг в мягких переплетах. — Выбирай с которой начнешь разбираться, только не очень надолго.

И слава богу. А то читать из дрожащих рук хранителя любую литературу, под нервно-пристальным взглядом — было бы весьма тоскливо.

Взял тетрадь в темно-зеленом переплете. Стал просматривать — а вещь то замечательная. И шрифты не помеха. И в словарик за переводом малознакомых слов бросаешься с азартом.

Этакая золотая рыбка для искателя. Здесь была и теория и практика. Собственно все тетради — отчеты о практическом анализе новых методик работы с разными слоями общества.

В поисках методов самореализации я был не только созерцателем и теоретиком-говоруном. Практические результаты были и значительно влияли на мою жизнь и на жизнь моих близких. Это говорит о том, что все-таки могу удачно отделять зерна практик от плевел. Но тетради чуток встряхнули мои мерки приоритетов.

— Андрей, тетради — очень толковая вещь. — говорю по прошествии двух месяцев перечитки. — что ты хочешь, чем я тебе помогу, уж очень в сердце чувство благодарности.

— Никаких просьб и никаких пожеланий. Я тебе передал эти тетради — даст бог с будущей пользой. Все на твое усмотрение. — ответил Андрей.

Отлично! Кладезь знаний просто так. Без обязательств.

Но Андрей сделал жестче, чем в случае если бы передал тетради под какой то проект. Сразу ясно, что я начитавшись столь необычной информации не ограничусь упоминанием о ней с важным видом на перекурах во время вечеринок. И торговаться тетрадями с богатыми коллекционерами буду вряд ли.

Все же закинул наживку в душу старый товарищ. Червячок желания оправдать надежды Андрея в душе заселился. И не просто оправдать надежды, а показать изысканное и неожиданное решение!

***

По прошествии нескольких месяцев оправившись от водоворота впечатлений немецких спецслужбовских тетрадей, я решил трезво оценить новые возможности от этих знаний.

Чудо знаний от Андреевых тетрадей могло решать и вопросы достижения власти и даже совсем необычные проблемы. Да сами они как некие бумажные артефакты могли бы использоваться как средство обмена на что-то особенное.

Чтобы разобраться в проблеме очень эффективно, расклеиваю на доске всю информацию, соединяю связи. Много раз рассматриваю, и после всего определяю самые важные приоритеты.

Так я раньше и делал. Хотя немножко в другом стиле.

Внешне получалось некое подобие пасьянса. От квадрата три на три. Типа магического. Разворачивает крылья семисвечник. Определяю какие свечи уже горят — что в жизни реально реализовалось и пока к чему не буду возвращаться.

Ранее акценты и направления для самоанализа определял по схеме смертного одра. Что лично для меня было бы особенно принципиальным, если бы за порогом стояла бы старуха с косой. Притом красивые слова — часть, любовь и тому подобное использоваться не должны. Нельзя прикрываться символами. Нужно самому себе стать откровенным.

Но теперь карточками на доске все реже становились знаковые и символические события в моей жизни. Для того, чтобы нырнуть в свою душу и разобраться со своим неосознанным — разноцветными стикерами стали те пункты моей истории, которые оставили в душе не столько эмоциональный след, и а вязкий аромат особых для меня возвышенных переживаний в которых оставалось что-то незавершенное. При воспоминании, про которых я видел не только эмоции и живые картинки, а мощь повторных ощущений с погружением в те моменты.

Все красиво разложено — можно откорректировать приложение своих сил по жизни. Но, буквально в те же дни, когда я уже стал радоваться своим сложившимся жизненным пасьянсом, произошли несколько событий, которые прибрали мои точки над i.