Врата ада

Юрий Соколов, 2020

Если самое плохое уже случилось, казалось бы, можно ожидать только изменений к лучшему. Но это неверно – все может быть еще хуже. Сделанное некогда видным ученым предсказание сбылось: по всей планете открываются хоулы – проходы в другие миры. Вторжение из них на Землю множества живых существ, от огромных кровожадных чудовищ до вызывающих губительные пандемии микробов, стало повседневной действительностью. Однако человечеству удается справляться с трудностями, пока прямо посреди столицы одного из государств не открывается хоул, который впоследствии получит название «Врата ада», – и многомиллионный город превращается в ад. Хаос распространяется по его окрестностям и грозит охватить всю страну, а следом – всю планету. Остановить катастрофу возможно лишь проникнув в другой мир и узнав о причинах. И первыми туда идут разведчики Объединенных сил противодействия.

Глава 3

Колонна четвертого инженерно-строительного батальона растянулась по улице Грушевского от поворота на Московскую улицу, куда загибался ее хвост, до Дома офицеров. То есть до того, что от него осталось. Теперь на руинах здания два пожирателя закусывали зазевавшимся омегой. Они так увлеклись этим занятием, что не обращали никого внимания на суету и гул двигателей по соседству. Камеры круживших в небе беспилотников передавали нам картину пиршества во всех подробностях.

— Вот погань, — услышали мы по связи голос комбата. — Эй, Лисовски! А ну-ка сними их обоих.

Точно почуяв, что трапезу сейчас прервут, один из пожирателей оторвался от добычи, повернул окровавленную морду в сторону колонны, и пуля прилетела прямо в нее. Мутант вскинулся вверх, взмахнул похожими на лапы руками и шмякнулся на обглоданный труп омеги. Второй пожиратель вскочил, угрожающе наклонился вперед, оскалился, схлопотал свою пулю и упал на первого.

Наши вездеходы меж тем успели занять свое место в самом начале длинной железной колбасы.

— Тронулись, что ли, — сказал комбат.

«Колбаса» с лязгом пришла в движение, начиная с головы.

— Надо было нас по колонне через равные промежутки раскидать, — буркнул Грицай.

— Тебя забыли спросить, — тут же отозвался Артем.

— А вот и забыли! Не тебя же спрашивать?..

— Общий канал не забивайте, — одернул их Гридин. — Своего уже мало?

Колонна не спеша двигалась в сторону Верховной Рады. Впереди шел тяжелый армейский путепрокладчик, оснащенный бульдозерным и крановым оборудованием, способный расчищать дороги в самых гиблых завалах со средней скоростью десять километров в час. Пока ему работы находилось немного: он разве что убрал пару упавших на проезжую часть деревьев Мариинского парка и засыпал попавшим в отвал мусором несколько мелких воронок.

Я рассматривал те деревья, что устояли. Они потеряли все листья, почернели и вздулись уродливыми шишками от оснований стволов до кончиков веток, но, похоже, отлично себя чувствовали. Согласно базам данных, некоторые вымахали вдвое, а то и втрое против своего первоначального роста.

— Где-то я такое уже видел, — сказал я.

— Не-ет, Сереж, — возразила Даша. — Где мы такое видеть могли?

— Я не говорю — такое же точно. Похожее.

Что-то еще было не так с этим парком — мне пришлось запросить вид с беспилотника сверху и сбоку, чтобы понять. Ну да — штыревидные грибы. Гигантские. Они возвышались над кронами деревьев, словно телеграфные столбы над полынью.

— Не туда нас на зачистку послали, — посетовал Грицай, когда позади остались и Рада с Мариинским дворцом, и здание Кабинета министров. — Вот где бы я с удовольствием пострелял, так это у Рады. Там, поди, до сих пор бегают наши мутировавшие депутаты и их прямые потомки.

— Мы слышим голос лояльного гражданина собственной страны, — провозгласил Артем.

— Ой, а ваши думаки — они лучше, что ли?

— Да как тебе сказать. У нас многие с удовольствием зачистили бы всю Москву, не дожидаясь появления там хоула и начала мутаций.

— Это точно, — счел нужным подтвердить обычно скупой на слова Иванов.

— Что касается меня, то я с удовольствием поучаствовал бы в зачистке Вашингтона, — поделился Райли, тем самым показывая, что у него тоже есть человеческие чувства.

— Короче, все мы очень любим наши правительства, — заключил Грицай. — Особенно я. Дезертировать, что ли, от вас в сторону Рады?

— Депутатов и кабмин успели эвакуировать, — сообщил кто-то из системных операторов, дружески напоминая нам, что разговоры на всех каналах прослушиваются и надо следить за базаром.

— Ну вот, как всегда, — вздохнул Грицай, проигнорировав этот призыв к здравомыслию. — Кого стоило еще в детстве убить — тех успели.

Анонимный оператор оставил его выпад без ответа.

— А сколько вообще людей вывезли? — спросил Пашич, вроде бы ни к кому не обращаясь. — Кто-нибудь знает?

Оператор вновь скромно промолчал.

— Сразу — четыреста тысяч, — уверенно сказала Крошка. Очевидно, она была полностью в курсе. — Еще столько же спаслось самостоятельно — до того, как город окружили кордонами. И сразу после, опрокидывая эти кордоны. Здесь тогда только украинская армия проблемы решала. Она к такому оказалась не подготовлена — да и никто не был подготовлен к тому, что произошло. В результате половина состава участвовавших в операции подразделений пополнила ряды мутантов.

— Весело, — протянул Пашич.

— Потом эвакуировали еще двести тысяч гражданских, — добавила Крошка. — И около ста тысяч продолжает сидеть по анклавам. Сколько из них дотянет до эвакуации — неизвестно.

— То есть спасен, спасся сам или будет спасен только каждый третий житель.

— Да. И это при том, что группировка ОСП вокруг Киева и в нем самом уже неделю назад насчитывала полмиллиона.

— Пожалуй, для Объединенных сил это предел. Вряд ли «Противодействию» удастся стянуть на Украину больше, не оголяя других проблемных зон.

— Может, и выхода другого не будет. Периферия местной «проблемки» уже расползлась почти на всю Киевскую область, половину районов Черниговской и Житомирской областей и приличный кусок Беларуси. Конечно, на окраинах лишь отдельные мутанты замечены, но если они проникнут в Европу и Россию, это будет конец. Бороться с ними станет невозможно.

Путепрокладчик впереди умело и деловито распихивал к обочинам брошенные машины. На подходе к Европейской площади по связи сыграли тревогу.

— Внимание! — услышали мы. — Говорит координатор ОСП в черте города. Наблюдается массовая миграция крысаков на территории Шевченковского района. Основной поток мутантов движется по Трехсвятительской улице в сторону Европейской площади. Особое внимание четвертому инженерно-строительному батальону и сопровождающим его группам! Вы как раз в нужном месте. Нельзя допустить, чтобы крысаки прорвались через площадь на Грушевского в сторону «Арсенала» или свернули на Крещатик и пошли к Бессарабскому рынку. И там и там наши базы и госпитали. И там и там дальше анклавы с гражданскими. Патронов не жалеть — транспорт с боеприпасами к вам отправят немедленно. Сверху вас поддержат беспилотники — сколько успеем стянуть.

— А я вот думаю, что мы как раз не в нужном месте, — пробормотал Пашич. — Разве дело скаутов — миграции останавливать? Как это у нас получается постоянно вляпываться в какое-нибудь дерьмо?

— Где ты в последнее время видел людей, которые занимаются только своим делом и никуда не вляпываются? — поинтересовался Артем. — Вспомнишь — скажи. Я моментом уйду к ним.

Путепрокладчик впереди агрессивно заворочал пулеметом, перевел отвал в двустороннее положение и с неожиданной для такой машины резвостью свернул в сторону Крещатика, расшвыривая в стороны попадавшиеся на пути легковушки. Наши вездеходы двинули прямо. Колонна позади тоже ускорилась: машины разграждения, бронетранспортеры, и остальное, что там ехало, рассредотачивалось по площади, занимая позиции для стрельбы.

— На Европейской строимся в три эшелона! — командовал комбат. — Вторая рота — полностью на Крещатик! Замыкающие остаются на Грушевского!

— Владимирский спуск тоже заткни чем-нибудь на всякий случай, — посоветовал ему Гридин.

— Заткнешь тут все…

— Внимание, системщики! — снова подал голос координатор. — Если у вас сейчас опять сбой будет — без разницы с чем и почему…

Он не договорил. Но и так было понятно, что в случае сбоя ничего хорошего системных операторов не ждет.

Не знаю, о чем думали другие, а у меня перед глазами, пока мы готовились, навязчиво всплывала одна и та же картина: крысы-мутанты, каждая из которых с матерого бульдога, врываются в окруженные баррикадами кварталы. Половина защитников анклавов — женщины и подростки. От них даже трупов не останется. Периметры «Арсенала» и Бессарабки тоже вряд ли устоят против нашествия. На базах ОСП обстановка лучше только тем, что там много хорошо вооруженных и подготовленных людей.

Наши вездеходы и три машины огневой поддержки перекрыли выезд с Трехсвятительской. Соседи по эшелону у нас оказались что надо — «Терминаторы» последней модификации, вооруженные спаренными тридцатимиллиметровыми пушками, гранатометами и управляемыми ракетами. Над площадью завис большой квадрокоптер связи: системщики по достоинству оценили персональное предупреждение координатора и решили перестраховаться. По Трехсвятительской во всю ее ширину катилась визжащая серая волна. Только в пределах прямой видимости крысаков там были тысячи, а может, десятки тысяч. Впереди в панике мчались баскеры, крюгеры, гутангеры, пожиратели — живая волна догоняла их одного за другим и легко топила под собой.

— Первый эшелон — огонь! — скомандовал комбат.

Крупнокалиберные пулеметы «Первопроходцев» и скорострельные пушки «Терминаторов» ударили одновременно. На фоне их свирепого рева наша стрельба из автоматов сквозь бойницы показалась жалкой и ненужной. Но только на первый взгляд — против несущейся на нас хищной массы ни одна выпущенная пуля не была лишней. В горле Трехсвятительской кипел кровавый фейерверк из разлетающихся на куски и брызги тел, а сквозь него и огневой шквал рвались на площадь уцелевшие твари. Некоторые уже огибали наши машины, другие прыгали через них, и вскоре стало казаться, что вездеходы и «Терминаторы» плывут против течения в бурном сером потоке. Сзади открыл огонь второй эшелон, за ним — третий. И это было кстати, потому что у нашего первого вышел весь боезапас. Только «Терминаторы» еще скупо огрызались последними выстрелами из гранатометов, да запускали ракеты куда-то дальше по улице. Вовсю палили с Крещатика и Владимирского спуска. Сверху тоже стреляли, — но как-то жидко и неохотно. Но вот наконец на помощь ко всякой летающей мелочи подоспели большие ударные беспилотники, и Трехсвятительская вздыбилась взрывами по всей длине.

— Го-о-отово! — довольно протянул комбат. — Не прошли, суки!

— Что — никого не пропустили? — недоверчиво спросил Гридин.

— Куда там — никого! Только мимо нас по Грушевского несколько сотен проскочило. Может — тысяч. Кто их считал. Но главное-то сделано.

— У нас — такая же фигня, — сообщили с Крещатика.

— А мимо нас действительно никто не прошел, — похвалились с Владимирского, но тут же смущенно поправились: — Правда, они в нашу сторону и не сворачивали. Перли в основном на Грушевского и в Крещатый парк.

— Отлично, отлично сработали, — похвалил всех оптом координатор. — С такими строителями и боевых частей не надо. Все, спасибо, а теперь стоите и ждете, пока боеприпасы подвезут.

— Сразу по прибытии транспорта к выполнению основной задачи не приступать, — раздался голос Смита. — С места не двигаться. Крошка, с тобой ксенобиологи хотят поговорить. Особенно Квашнин.

На общем канале начались оживленные переговоры на английском, испанском и немецком, а потом кто-то спросил по-русски:

— Крошка, ты ведь там?

— Ну да, и как вы догадались? — улыбнулась она. — Здравствуйте, Михаил Ильич.

— Здравствуй, милая! Будь добра, пройдись по местности. Хотя бы коротко, поверхностно. Нас сильно интересует эта миграция. Такой большой еще не было.

— Задним числом что-то прощупать очень и очень трудно. Но я попробую. Что конкретно вы хотите выяснить?

— Все, — скромно признался ученый. — Мы внимательнейшим образом выслушаем все, что ты нам скажешь.

Вскоре подвезли боеприпасы. Спецназ встал в оцепление. Строители слажено взялись за разгрузку, растаскивали ящики по машинам, сбрасывали дохлых крысаков с брони, добивали раненых. Мы вылезли из вездехода — снаружи жутко и тяжело пахло бойней. Крошка медленно, будто во сне, побрела по площади, часто останавливаясь; сделала круг, другой, и направилась на Трехсвятительскую. Она шла чуть пошатываясь, почти закрыв глаза. Мы с Дашей неотступно следовали за ней, держась по обеим сторонам. Гридин прикрывал наш тыл; Даго и Пашич шли впереди метрах в десяти друг от друга; Артем и Зунг следовали таким же порядком сзади.

Там и сям на асфальте копошились и порывались встать издыхающие, но все еще опасные твари. Мы обходили их, не желая стрелять у Крошки над ухом. Даша то и дело осторожно подталкивала ее то в одну, то в другую сторону, внимательно следя, чтобы девушка не поставила ногу прямо в чью-нибудь оскаленную пасть. Я мимоходом разглядывал более-менее целые трупы — от двадцати до сорока килограммов сплошных мускулов. Голая серая кожа. Зубы больше всего напоминали акульи.

Машины на стоянке перед Украинским домом изувечило обстрелом до неузнаваемости — некоторые перевернуло на крышу и снесло в сторону. Трехсвятительская была сплошь залита кровью и завалена нашпигованным пулями и осколками мясом. Крошка шла по этому месиву, не обращая ни на что внимания, спотыкаясь и оскальзываясь. Даша ухватила ее за шиворот и вела словно на поводке, оттаскивая от оставшихся после бомбежки воронок.

Мы брели зигзагом от одного края улицы к другому, как не в меру поддавшая компания. Со всех сторон доносился голодный вой мутантов, почуявших запах изобильной еды и стягивавшихся теперь со всей округи к Европейской площади. Кое-где на растерзанные тела уже опускались первые птицеры. Ребята поглядывали на нас — не пора ли заканчивать с прогулками? Оно понятно, целым батальоном и с только что обновленным боекомплектом мы от кого хочешь отобьемся — да стоят ли интересы научников таких трудов? Словно почувствовав наше беспокойство, а может, и почувствовав, Крошка остановилась, широко распахнула глаза, несколько раз глубоко вздохнула и огляделась вокруг, будто не понимая, с какого перепуга оказалась в столь неприятном месте. Передернулась от отвращения. Грустно посмотрела на свои измазанные кровью ботинки, потом на Дашу, потом на меня.

— Об-божаю общественно-полезные нагрузки, — сказала она. — Особенно такие. Квашнин будет у меня в большом долгу за это. И Смит тоже.

— Мы все тому свидетели, — подтвердил я. — Предъяви им счет посерьезнее.

Выглядела девушка до предела утомленной, как если бы ее заставили прошагать километров пятьдесят. Мы повернули и пошли обратно. Крошка на ходу неспешно и обстоятельно излагала Квашнину свое мнение о крысаках, миграциях, а также ксенобиологах. Квашнин задавал уточняющие вопросы по первым двум темам, а под конец спросил, нельзя ли сделать еще один заход.

— Не-е-ет! — взвыла Крошка, на секунду потеряв самоконтроль. — Я больше туда не пойду!..

— Она устала, — твердо сказал Гридин ученому. — И вообще-то она с нами работает, а не с вами.

Мы забрались в вездеход, расселись по местам, и дожидавшаяся только нас колонна тронулась по Крещатику. Даго прибавил освещения, достал Библию и уткнулся в нее. Зунг перекатывал в руке массажные шарики. Крошка устало привалилась к Даше. Та ласково обняла ее за плечи.

— Если хочешь, забери у меня кусочек энергии, — сказала она.

— Неужели ты веришь в такие глупости? — удивилась Крошка.

— Не верю. Но с удовольствием бы тебе помогла.

— Подпитка извне для нас невозможна. Мы пользуется только своей энергией, а не чужой. Но все равно спасибо. И да, ты уже помогаешь.

Сразу за Майданом Незалежности по правой стороне Крещатика началась зона сплошных руин — чуть дальше все разрушил рождающийся хоул, а его окрестности разбомбили ВВС ОСП, тщетно пытаясь подавить главный очаг мутагенеза.

— Здесь все погибли, — пробормотала постепенно приходящая в себя Крошка. — Тысячи людей. Которые были еще людьми, а не пожирателями.

— Насколько понимаю, их не получилось бы спасти, — сказал Зунг.

— Скорее всего. Только дело в том, что их никто и не собирался спасать. Боссам «Противодействия» плевать на всех, кроме себя. Они просто хотели решить проблему одним махом. А генералы «оспы» озабочены лишь тем, чтобы выполнять свои задачи и оставаться в милости у хозяев.

Мы молча переглянулись. Обзывать ОСП «оспой» среди сотрудников и военнослужащих Объединенных сил считалось моветоном, хотя нас давно называли так все остальные. И, что хуже всего, они имели для этого основания. Однако…

Да, решая проблемы человечества, связанные с интеграцией миров, ОСП сплошь и рядом создавали тому же человечеству еще больше проблем, зачастую на пустом месте. Да, международная координационная группа «Противодействие» в первую очередь заботилась о сохранении власти и влияния старой мировой элиты, из которой сама и состояла. И все же, несмотря на мое личное глубокое отвращение к этой шайке мировых кровососов, я не мог не признать, что с «Противодействием» цивилизации лучше, чем могло быть без него. Собственно, без него уже и не было бы никакой цивилизации.

Остальные тоже сознавали это. И внутри ОСП, и вне. Люди работали на «Противодействие», отказывались работать, ненавидели его, боролись с ним, — но понимали, что провались завтра эта контора в тартарары, придется создать другую такую же. На том и держались Объединенные силы.

Может, отдельные страны и устояли бы сами по себе. Но существовали бы в виде анклавов в океане хаоса и разрухи, как сейчас существуют анклавы с гражданскими в Киеве. Однако из них людей худо-бедно эвакуируют, — а куда эвакуируется целая страна? Кто и где нас ждал в связанных мирах?..

Но никто не захотел сделать Крошке замечание за грубое нарушение одного из неписаных правил корпоративной этики. Катилась бы она ко всем дьяволам… Этика, не Крошка.

Видно, на шестой год службы мы стали уставать. От того, что видели. От того, что слышали. От мыслей о том, что нам еще предстоит увидеть и услышать, — а мы точно знали, что придется.